Воздадим же славу батончикам из мюсли! Серьёзно, именно сейчас вся эта пока ещё плохо прожёванная клейкая масса склеила челюсти Лео не хуже ирисок, не вытаскивая пломб, но и не давая раскрыть рта. Так что все непередаваемые эмоции, которые никак не выходило облечь в слова, мгновенно отражались на лице. Начиная с самой первой и самой яркой. Что я такого сказала? Сравнений подбиралась целая куча, будто копая милую маленькую ямку для прелестного цветочка, тянущего свои тоненькие полупрозрачные лепесточки вверх к солнцу, Лео попала краем лопаты точно в высоковольтный кабель. Ощущения так себе… Она и сама часто пользовалась этим давним приёмом, срабатывающим в большинстве случаев: лучшая защита – это нападение, но никак не ожидала, что увидит то же самое от Зеро. В конце концов, она ни в чём его не обвиняла, а думала… вот ведь маленькая эгоистка… только о себе и своём положении подпольщицы, агента под прикрытием ради не очень-то возвышенной цели. Оттого отповедь стала полной неожиданностью, которую предполагал разве что тот самый батончик. Спаситель! Поэтому только глаза её метали громы и молнии прицельно, на зависть Зевсу, Тору и всем остальным божествам, увлекающимся электричеством в чистом виде.
Вместе со жгучим интересом, какую же ситуацию она видит так однобоко, а заодно какие-такие старушки могут сильно насолить, она задумывалась о быстрой смене настроений самого Зеро. Свет включили и выключили, щелкнув тумблером так быстро, что за это короткое мгновения она только поперхнуться и успела. О, нет и нет, Лео прекрасно знала, что где-то там, за ширмой, не хуже той, которую она выставляла вокруг себя, он тоже бывает серьёзным, злым, усталым, твёрдым, упрямым и… ладно-ладно, продолжать она могла если не до бесконечности, то очень и очень долго. Просто Лео становилось любопытно, что же там. Знакомое ощущение еще из череды тех, которые непроизвольно возникали при рассказе Молли о «его истории». Не выходило у Лео определиться до конца, чего именно она хочет в данный момент, и что чувствует, а потому на поле брани сражались вышеупомянутые старушки, меряясь силами с требованием к Зеро, обрисовать другие бока ситуации, которой их сейчас недоставало. Примерно как меняющиеся друг за другом слайды всего с двумя написанными на них фразами «расскажи мне!» и «пошёл ты!», когда проектор светит ей точно на лицо.
Окунаясь с головой, Лео рисковала не меньше мальчишек, прыгающих жарким летним днём в прохладное озеро. Обязательно с ветки нависающего над водой дерева, чтобы улететь подальше, пока никто не догадался привязать тарзанку, и даже не подозревая, что где-то около самой середины стальной прут ржавой арматуры только и ждёт, когда кто-то на него напорется. Она же сейчас как на стекляшку наступила, не порезавшись даже, а просто почувствовав несильный укол. Но как зачарованная хотела идти дальше, в самую глубь, не зная, что там дальше, но и не боясь этого. И всё-таки прикинулась туговатой на ухо, чтобы не сказать чего-то лишнего, снова отдавая дань великолепному батончику из мюсли. Какая это марка? Всегда такие брать буду. Сама придумала – сама обиделась. Любимая игра, которую просто так не оставишь. В общем, Лео притихла, только показывая театр мимических картин, потому что свой слаш уже допила, за водой пришлось снова изворачиваться и тянуться, теперь уже в сам холодильник, а Зеро скорее оторвал бы ей руку, чем спустил на тормозах взятый без разрешения его стакан. А мюсли требовали быть прожёванными до конца.
Минутка тишины в тему, чтобы подумать лишний раз над остальными его словами, которых она только и ждала, не пересчитывая в уме влажные салфетки, чтобы протереть руки и каждый сорванный с грядки тёплый от солнца помидор, зато жадно стараясь услышать хотя бы одно определение из описания девушки мечты, подходящее Лео. Разочарование повисло в воздухе. Она видела его, дышала им, втягивая полной грудью. Хорошо, тут преувеличение или литературный оборот. Но о полных грудях он не слова и не сказал. Короче, усреднённый вариант внешности ей подходил, а вот дальше шла полная печаль. Самоуважение, достоинство, гармония! Ау! Ведь где-то же были, нет? Видимо, показалось. Зато гордости вплоть до гордыни целые завалы. Или нет, не так. Целые баррикады, сложенные без единого зазора, чтобы наверняка. Ну, мышка моя, а ты знаешь, чего хочешь? И далее как в любой трагичной пьесе: она горько посмеялась над собой. Разве что по-настоящему не вышло из-за сахара в батончике и склеенных челюстей. Если бы Лео знала, чего хочет на самом деле, то… Сейчас она и придумать не могла, где именно оказалась бы, как раз потому, что совершенно не представляла ни что делать, ни с какого конца за это браться. Пуф! И как по волшебству решение пришло… Держи карман шире. Она могла точно сказать, кого хочет, а вот с остальным возникали серьёзные сложности. Практически неразрешимые. Зато легкодоступной её точно не назвать. Потому что пацан. И она трагически рассмеялась над собой еще раз. В третьи разом Лео решила хоть сколько-нибудь повременить, хотя по возрасту тоже не подходила, проигрывая всухую неизвестным девушкам и женщинам, похожим больше на её мать, чем на неё саму. Девичьи мечты, видимо, разбивались точно так же как и розовые очки – стёклами вовнутрь, а Лео лишний раз почувствовала в себе желание, жившее в ней, сколько она себя помнила. Стать похожей на мать. Только вот сейчас она находилась от воображаемого идеала на другом конце света, в другой звёздной системе, в другой вселенной. Так далеко, как это вообще могло бы быть, и тут не помогал даже до конца прожеванный и проглоченный батончик, больше не мешающий говорить как раз в то время, когда сказать ей было и нечего.
– А мне вот нравятся… – вяло начала она, но… а кто бы сомневался… скатываясь в описание собственного отражения в зеркале, отмахнувшись от предполагаемых фантазий пятнадцатилетних пацанов, когда грудь занимала половину неба вместо светила. И всё же делая упор на внешность, ибо не знала себя. Потеряла устоявшееся видение где-то в середине месяца, прожитого в своём голубом жуке. – Я где-то читал, что грудь не должна быть больше бокала для шампанского. Не того длинного и узкого, какие сейчас используют, а как в руках у Лео на кадре из «Великого Гэтсби». Вот чтобы такая была. И еще ниже меня. Красивая. Да, красивая. Весёлая… ну, с чувством юмора. Ещё чтобы с ней можно было бы вести себя как обычно, а она бы принимала меня таким, какой я есть. И чтобы сама никого из себя не воображала, если только самую малость… Ну, знаешь, девчонки, они же без этого никак не могут. И чтобы не врала.
В конце вышло патетично до нельзя, прямо-таки звенящей последней нотой, подчёркивающей образ, а заодно и становящейся той самой деталью, которая этот образ превращала в непохожий на неё саму. Когда-нибудь… Когда? Лео перевела взгляд на так же медленно проплывающие за лобовым стеклом облака и задумалась, надеясь, что со стороны это выгладит как грёзы об идеальной, а оттого несуществующей вовсе девушке.

В тринадцать жизнь идет наперекосяк.
В четырнадцать - и вовсе заходит в тупик.
В шестнадцать - хоть ложись да помирай.
В семнадцать - конец света.
А там терпи лет до двадцати, чтобы дела пошли на лад.
(Рэй Брэдбери)
Всё сказанное Зеро мелькнуло мимо, не задержавшись особенно в сознании, ибо на нём был установлен фильтр на слово «враньё» и все его производные. Как раз из серии систем в фильмах о федеральном бюро расследований – всего одно кодовое слово, неосторожно брошенное по телефону, и твою дверь уже ломает спецназ. Итого, сначала Лео не услышала того, чего услышать совершенно не хотелось, а уж потом перешла ко всему остальному, наслаждаясь размышлениями о брачных узах для парнишки её возраста. Да-а-а… конечно… Просто я очень сознательный, и ушёл далеко вперед сверстников. Свадьбу можно организовать в Атлантик-Сити, а из цветов остановиться на кремовых лилиях. Только найти сговорчивого священника, который не обратит внимания ни на возраст, ни на внешний вид. А, в целом, некоторые тараканы, обитающие у них двоих в головах, явно состояли в дальнем родстве, потому что Зеро мерил на себя её слова ничуть не хуже, чем она сама примеряла его. В стриженой головке Лео только и бродили мысли о том, что он сейчас насупится, став серьёзным по ещё одному поводу, и выдаст, как отрежет, какую-нибудь витиеватую фразу о лжи. Конечно, с оговорками. Конечно, с пунктами и подпунктами, всё-таки только что плавно свернулась и отправилась на полку тема о нагибании неверных. А это, как ни крути, приравнивалось к вранью ничуть не хуже укрывательства собственного пола. Плюс, Лео не преследовала собственной выгоды. Ну, как не преследовала… Ох, ладно, допустим, речь только о деньгах, тогда я чиста как выпавший первый снег. Если не забывать о тех грудах мусора, которые он прикрыл… Короче, на эту тему с самой собой спорить она могла до хрипоты внутреннего голоса. В конце концов, этому страдальцу приходилось выступать за обе стороны, а двойная нагрузка – это вам не шутки. 
– А какой ты есть? Никто же не знает. Точнее, я не знаю. Ну, в целом, знаю, конечно, но не до конца… в общем, ты понял, – надежда оставалась только на это, ибо сама Лео не поняла ни слова из того, что сейчас выдала, пусть косноязычием никогда не страдала. Суровая школа дебатов среди колледжей. Разве что тату с отличительным знаком на плече не набьёшь, чтобы родители потом не набили еще что-нибудь. И если бы Зеро счёл вопрос риторическим, то Лео просто завернула и убрала его точно так же, как сделала это с бедными старушками. Потерпите, мои седовласые девочки, это ненадолго. Пока можете сыграть несколько партий в вист и обсудить всех соседей в округе. Как бы там ни было, но Лео отмахнулась сама от себя, подняла сидение и пододвинула его ближе к приборной панели, потому что трясти начинало не по-детски, болтая её в пределах ремня безопасности как молочный коктейль в миксере на самой низкой скорости – медленно, но пренеприятно. Именно за рассматриванием окружающих кустов, ибо ничего другого в поле зрения больше не попадало, у неё совершенно вылетело из головы напомнить Зеро о самой невероятной и прекрасной женщине, перед которой даже Молли отступала немного в тень – о Марго. Покладистая, внимательная, готовая выслушать любые откровения, молчаливая и надёжная. Красивая и с выдающимися достоинствами… очень выдающимися. А главное, с невероятно крепкой головой, которая никогда не болит. Мечта. Сказка! Никакой ревности и упрёков, всегда с доброжелательной улыбкой на лице. Хотя, с таким походом под хохот Зеро ей пришлось бы еще полчаса уверять, что такую невероятную женщину она и пальцем не трогает, пока никого из остальных жильцов не бывает дома. Сомнительное удовольствие. – Карен выше меня и старше, ей сейчас ребят из колледжа подавай. А Лесли тринадцать. Она милая, но не настолько, чтобы ждать, когда Эрл придёт по мою душу. Хотя он и не придёт… я иногда ей с учёбой помогаю.
Прилипнув к стеклу, Лео пыталась рассмотреть хоть что-нибудь, проглядывающее через перекрестия зелёных веток. Куда интереснее, чем вести разговор о двух девочках, которых вряд ли когда-нибудь ждёт потрясение и ударившая в голову дурь. Хотя бы со стороны отца. О, да-да, Эрл мастерски обращался с ножами, колдуя на кухне кафе. И пусть Лео не перестала их слегка опасаться, но в его исполнении не рассчитывала увидеть никакого кульбита в тёмной подворотне. Её интересовало мнение Зеро на счёт девушек, а никак не своё собственное. Всё, баста, она выдала, что могла, а потому может дать себе передышку, наблюдая в окно за меняющимся пейзажем и перебирая в памяти содержание собственного рюкзака на предмет спрея от москитов.
– Нет, никогда, – убеждённо констатировала Лео, стоило только Зеро остановиться в собственных описаниях. Зато могла содержательно рассказать, какие отели в Альпах самые приличные, а на каких склонах можно прокатиться разве что с малышнёй. О горнолыжных костюмах, о магазинчиках с сувенирами в Мюррене или Арозе. В Европе со своими узкими старинными улочками. О Лондоне и Париже. О странах с вечным летом. О ещё десятке мест, где она успела побывать вместе с отцом или одна, но ни в одном из которых не устраивала лагеря у реки с костром и страшными байками на ночь. – И кому из нас десять лет?
Выбираясь из машины, остановившейся практически сразу, как закончился бурелом, Лео раскрыла глаза пошире, рассматривая пологий берег небольшого озера. Высокая трава, по которой вряд ли кто-то проезжал до них, по крайней мере, в этом году, стелилась едва ли не до самой воды, а чуть вдалеке даже с этого места можно было увидеть деревянные мостки, старые и почерневшие, но выглядевшие ещё крепкими, ничуть не покосившимися. Из рубрики «Удивительное рядом»… Лео рассматривала простой и ненавязчивый пейзажик, притулившийся под самым Нью-Йорком, словно пещерный человек. Остров Подкова исхожен вдоль и поперёк со всеми своими лагунами и гротами, со всеми спа-центрами и водопадами, яхтами, дайвингом и сёрфингом. За бешенные деньги. Для чего? Видимо, чтобы сейчас впечатляться сельским вариантом, не иначе.   
– Как у Брэдбери, ты же его вроде любишь… Не помню точно, как там было: мир состоит не только из лугов, но хорошо было бы ехать без остановки, не сворачивая по пути в города, – Лео отошла всего на пару шагов от машины, но обернулась назад, чтобы улыбнуться Зеро, и вспомнить ещё самую малость про открытое небо и звёзды, когда двое сидят на холме, держась за руки. Разве плохо? Не самый лучший пример, но уж точно не такой минорный, как множество остальных, приходящих сейчас на ум. – Знаешь, что самое страшное, Зеро? У нас нет маршмеллоу!
Зато у меня всё-таки есть спрей… Она расплылась в улыбке, хотя весёлого набиралось мало, и уж точно Лео особенно хотелось посмотреть, как её сенсей станет рубить ветки на костёр ребром ладони. В голове почти мгновенно, будто из ниоткуда, возник небольшой список вещей, за которыми стоило бы заехать в супермаркет, если бы он только словом обмолвился, куда они завернут. Но у неё имелся запас жидкости от комаров, спальник и отсутствие зверского аппетита, так что настроение вполне можно было считать благожелательно-умиротворённым. Потому что она никогда ещё не рассказывала у костра страшные истории, подсвечивая подбородок снизу фонариком. А секретики и тайны… Ну-ну, испанский сапожок – это из другой оперы. Зато ей стало интересно, что может рассказать он.

Хлеб с ветчиной в лесу — не то, что дома.
Вкус совсем другой, верно?
Острее, что ли… Мятой отдает, смолой...
(Рэй Брэдбери)   
Если бы Лео каждый раз прикусывала себе язык, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, то давно уже лишилась бы его кончика. Последствия разгульной и шальной жизни на свободе, не иначе. Да, сладкая моя? В общем-то, она и раньше позволяла себе высказываться резко и сразу же, как только в отдельной части её головы, в миниатюрном филиале Йелоустона взрывался один из горячих гейзеров, остановить который могло лишь встречное цунами. Но окружение обязывало, воспитание обязывало, обязывал статус и ещё с десяток других обязательств, требующих выполнения. Это вовсе не было сложно, особенно если привыкнуть и никогда в жизни не видеть ничего другого, а в чём-то даже и очень хорошо. Но попробуй объяснить это ей сейчас, когда словесное недержание прогрессировало прямо-таки на глазах. Почти таймлапс. Очень занимательно, тащите попкорн, будем смотреть в режиме онлайн. Энергии на молчание в итоге уходило как на маленькую электростанцию, потому что Лео с удовольствием согласилась бы и резюме почитать, и медицинскую карту посмотреть, но благородно промолчала. По крайней мере, относительно резюме, ибо не существовало на свете людей более идеальных, чем в стопочками заполненных анкетах на работу. Коммуникабельность, трудолюбие, умение работать в команде, а заодно летать, плавать под водой без акваланга и пробивать кулаком стены. Да, и ещё нацеленность на результат. Это очень важно. А медкарта в это время надёжно спряталась за углом, выглядывая оттуда в ожидании своего часа, потому что в Лео копились сотни вопросов, которые она могла бы задавать один за другим, только бы узнать его поближе. Господи, девочка, вы с ним живёте в одной комнате уже полтора месяца, куда ближе? Но зазор точно оставался, да такой, что просунь в него руку, и Нарния покажется всё тем же шкафом по размерам.
– Окей-окей, раз, возможно, я получу предельно честные ответы, то давай сразу договоримся о некоторых правилах, – клуб дебатов снова открывает свои двери, приветствуя и новых, и уже хорошо знакомых, даже полюбившихся, участников. Батончика с мюсли под рукой не было, а Лео хорошо себя знала, чтобы предположить продолжение пройденного в машине по дороге сюда. Милые старушки, как вы там? Играете в бинго? Ну, не буду вам мешать. – Если ты не хочешь отвечать, то просто говоришь «следующий вопрос». А то я ведь не собираюсь у тебя спрашивать что-то вроде: какой твой любимый цвет? Это я и так знаю.
Складывалось ощущение, что прямо сейчас вместо кролика из шляпы она вытащит список, бесконечной лентой уходящий вдаль. Не стоило предлагать задавать вопросы, а потому все шишки на Зеро. Медкарта робко выглянула на звук её голоса, а Лео только слегка поманила её пальцем. Зеро точно был прав в одном… ладно, он часто прав, но сейчас не об этом… имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит. Привет Рэю Брэдбери из нашего живописного зелёного уголка, потому что нужная цитата была короче и воспроизводилась в голове без ошибок: «Я получил образование в библиотеке. Совершенно бесплатно». Как раз о Зеро и о том, какими путями они ходили с Сэвеном на пару, пока на дорогу оленем не выскочила Лео. О матери он никогда не рассказывал, а она не стала бы спрашивать, уж эту границу не пропуская, ибо она выглядела бетонной стеной в четыре метра с колючей проволокой, пущенной кольцами по верху. По крайней мере, для неё самой, если кто-то вдруг спросил бы про отца. И ещё эта «его история», лучше бы Молли тогда ничего не говорила. Или лучше бы Лео спросила сразу, а не таскала бы теперь с собой за плечами дополнительных багаж. Она хотела знать, но могла бы и принять то, что ей всё-таки лучше оставаться в неведении. Это просто – либо он расскажет сам, когда захочет, либо не расскажет.
А сейчас Лео ловила себя на ещё одном моменте, когда участь откусить самой себе язык снова подошла к ней вплотную. Что-то неуловимо ей подсказывало – куда бы жизнь её ни занесла через два года, вереница девушек по её душу не выстроится точно, но для Зеро стоило согласно покивать. Какой бы парень не покивал согласно на такое утверждение? Да, сейчас дела идут не очень, девчонки выбирают других, но вот через два года точно. Уж тогда-то я задам жару…
– Это какие ещё фразочки? К некоторым девушкам нужен интеллигентный подход, джентльменский и культурный! – начала разглагольствовать она, хотя стоило бы мотать на ус, как и в любой другой раз, когда он называл её девчонкой. И чтобы не стоять без дела, принялась вытаскивать с заднего сидения холодильник, как единственное достояние, стоящее между ними и голодной смертью. – Интересно, а тут змеи есть.
Не то, чтобы Лео когда-нибудь считала себя тепличным растением, но вы покажите пальцем хоть на одного, кто в этом признается. Конечно, со своего места она в бинокль могла бы смотреть на тех, кто искренне полагал, что макароны выращивают на деревьях и сразу в упаковках, но вместе с этим от природы оставалась достаточно далека. На расстоянии вытянутой руки до подноса официанта с напитками, наклоняющегося к шезлонгу на одном из курортов. Научившись хоть немного ориентироваться в городе на улицах, Лео сейчас вряд ли отличила бы душистый горошек от маргаритки или рогоз от камыша.
– Читал, не именно этот рассказ. Стоит, да? Мне понравился «Здесь водятся тигры», а тебе? – она взглянула сначала по направлению, куда указал Зеро, а только потом поняла, зачем именно приминать там траву, и во все глаза уставилась на извлекаемые из багажника сокровища, не удержавшись и показав на них указательным пальцем свободной от сумки-холодильника руки. – Эй, э-э-э-эй! Именно так я и подумал, между прочим! Ты прилетел, быстрее-быстрее, я даже сообразить ничего не успел, просто собрался и пошёл за тобой, а у самого переносной лагерь в багажнике. Странно, что еды там нет. А хлеб у нас есть. У нас почти всё есть, что в холодильнике было, разве что ты молоко допил.
С видом «ну, ты дал, парень», Лео развернулась и направилась к указанному месту, хотя видела, что он идёт за ней. Процедура примятия травы представлялась в воображении множествами разных способов, но на практике выглядела слабо.  Рядом с озером солнечные блики на воде играли особенно ярко, бросаясь в глаза и ослепляя, ветер негромко шелестел в листве оставшегося чуть позади леса, птички распевали свои мелодии, а Лео самозабвенно ползала по траве, приминая её к земле руками. Благодать снизошла. И ей обязательно было всё испортить. Как же без этого? Лео посмотрела на Зеро снизу вверх, прищурившись от солнца, и задала свой вопрос: – А откуда у тебя шрамы?   

Уроки остались далеко позади, в разгар лета Лео о них и в другие годы вспоминала, только перелистывая внушительный список заданий для самостоятельного изучения. Но теперь отчего-то пришли на ум времена, когда кругом галдели её девочки, те самые, в комнатах которых собирались весёлые сабантуи, чтобы больше посплетничать, чем выучить что-то путное из заданных материалов. Как если бы её учитель по социальной психологии предложил провести небольшой эксперимент. Научный подход и всё такое… Короче, тема учёбы, даже вскользь затронутая, откликалась во всём её существе ничуть не хуже, чем с десяток других, заброшенных на время, теперь растягивающееся на неопределённый срок. Махнув рукой перед лицом, словно отгоняя надоедливую мошку, прилетевшую посмотреть, кто это так упорно катается по траве в её владениях, Лео отбросила в сторону собственные мысли, оставив себе всего парочку в продолжение разговора. Ну, да, метаю как бумеранг туда и обратно, отвернёшься не вовремя, и они ударят сзади по затылку. За невнимательность. Мои мысли! Что хочу, то и делаю. И в итоге выбирала для себя другой интерес, куда более близкий, и давно уже более реальный, чем остальное, оставшееся где-то в подвешенном состоянии, то ли позади, то ли впереди. Зеро… Что будет, если задать ему простой закрытый вопрос, подразумевающий либо согласие, либо отрицание? Интересные факты за триста. В такой викторине Лео брала призы, ибо надо было сильно постараться, чтобы он ответил или «да», или «нет», не вдаваясь в подробности, из которых вычерпывались сопутствующие идеи столовыми ложками или даже половниками.
– Я понял-понял, информация ради информации, практика без теории слепа, а теория без практики мертва. Ну, хоть кроссворды можно разгадывать. Слышал, даже чемпионаты устраивают. Хорошо, давай так, если я смогу, то отвечу, что бы ты ни спросил. Или «следующий вопрос».  А мой любимый цвет – фиолетовый, его в подготовительном классе я написал наряду с любимым блюдом и персонажем мультсериала в анкете, просунутой мне в стол во время обеденного перерыва одноклассницей. Забыл, как её звали. Кэрри… Кэндис, - Лео задумалась, но так и не вспомнила, зато почувствовала себя самую малость веселее потому, что рассказывала простые и обыденные вещи, её вещи. Может быть, не особенно интересные, зато самые что ни на есть настоящие. Натурпродукт. Стопроцентная гарантия качества, ибо так на самом деле всё и было. Что, букашки, вы чувствуете прилив сил? Даже трава примялась быстрее, чтобы теперь Зеро раскладывал на ровном месте вытащенную из багажника палатку. Вещи горкой покоились рядом, а Лео самозабвенно зарабатывала себе первую нашивку в бойскаутском отряде на одного человека с вожатым, протягивающим ладонь за очередным колышком, хотя она уже морально была готова любоваться всю ночь на звёзды и тихонько про себя молиться, чтобы никакая гадость с множеством ног не заползла за ночь в спальник или не улеглась рядом с ним, где Лео с утра её обязательно увидит. – А, по-моему, мы с тобой по-разному понимаем слова «джентльмен» и «культурный», вот и всё. Мне тут даже добавить нечего… Хотя нет. Вот возьму и добавлю! И вовсе мне не хочется быть на них похожим.
Видимо, потому что ты и так одна из них, мышка моя… Как раз из второй категории, которую он только что назвал. Спряталась в кусты. И не нашла ничего лучшего, чем переодеться в этих кустах в мальчишку. Правда, угроза в тот самый момент совсем не казалась «малейшей», она занимала всё небо и всю землю. Кроме неё вообще ничего не осталось. Но результат тот же – в кусты. И всё-таки Зеро был прав только отчасти, Лео и сама эту часть хорошо видела и знала, но от этого она не переставала оставаться только частью. Люди и плохие, и хорошие, встречались где угодно, с любым банковским счётом и воспитанием, а потому она прямо-таки возмутилась. Как будто «культура» становилась бранным словом, которое можно написать на листочке и прилепить на липкой ленте кому-то на спину, чтобы остальные посмеялись, показывая пальцами.
– Я разговариваю, как разговариваю, не потому, что так надо, а потому что по-другому не умею. И если мне хочется сделать кому-то приятно, пусть и галантным обращением, то потому что мне это самому приятно. Это же не роль, это воспитание, разве нет? Тут даже и не важно, к кому это относится, к Лесли, Эрлу, Молли, тебе или любому другому человеку. Я понимаю, о чём ты, но… – она на минуту задумалась о том, о чём только что вещала с пылом до горячих температур. Не сама ли она только недавно открыла для себя многое из того, о чём раньше никакого понятия не имела? «Так надо»… В этом заключался целый мир, её мир, в котором она никогда не задумывалась, чего хочет, ибо всё было понятно едва ли не с рождения. Лео и сейчас придерживалась того же самого мнения, просто пробовала что-то новое. Слишком далеко она отошла от дороги, ведущей в мечте стать похожей на маму, но эта идея никуда не исчезла, и теперь висела над ней как Дамоклов меч. Второй по счёту. Первым оставалось огромное и всеобъемлющее враньё. – Но некоторые не знают, чего хотят. Не уверены, знаешь. Всегда считали, что хотят одного, а потом оказывается, что хотят этого слишком давно, как бы по умолчанию, словно это желание одного с ними возраста, понимаешь? Кстати, мы же в Северную Каролину и едем. У тебя резиновые сапоги есть? У меня нет.
Она шаркнула по траве первой же найденной палочкой и углубилась в поиски остальных, хотя у сенсея всё-таки нашёлся топор. С розжигов костра вполне можно было заработать себе вторую виртуальную нашивку, так что Лео не отлынивала, во всю приобщаясь к одному из вариантов бюджетного отдыха, даже обнаружила под одним из кустов небольшой кружок грибов, только трогать не стала. Что бы там ни говорил Зеро, но никогда нельзя было угадать, когда нужная информация всплывёт в такой же точно нужный момент, хотя узнала её она в качестве шутки. Вроде даже снова от Зеро. Все ядовитые грибы отличает юбка на ножке. Аха-ха-ха… Десять баллов от группы сексистов в жюри. И всё-таки найденную полянку Лео обошла стороной, теперь задумавшись о том, что ещё успела прочесть она за свои семнадцать лет, и что прочитал Лео в свои пятнадцать.
– Нет, я спрашивал только про рассказ, откуда ты цитату вспомнил. Ты что, наизусть все его рассказы что ли учишь? Серьёзно? На самом деле, у меня не так много получалось читать, как хотелось бы. Не настолько, чтобы называть любимых писателей, но, главное, чтобы конец хороший был. А то читаешь-читаешь, а в конце все умерли. И думай, что хочешь, – мысль вышла исчерпывающей. Прости, Шекспир, но есть повести на свете куда печальнее, нежели о Ромео с Джульеттой. Разве что ей самой ответ показался настолько девочковым, что только розового бантика на макушке не хватало. В принципе, Лео не могла пожаловаться на собственную начитанность, но объективно говоря, художественной литературы читала маловато, потому что училась. Вот такой вот парадокс. Забивала свободное время факультативами и волонтёрством, делая себе великолепное резюме для вступительных экзаменов в колледж, где вряд ли выбрала бы себе курс литературы. – Фэнтези ещё нравится и приключения. Сабатини читал? Здорово про капитана Блада. А чем тебе не нравятся Гензель и Гретель? Уж пряничный домик ты точно должен был оценить. А Сэвен разве не помнит, в три года авария была или в четыре? И почему ты его по имени называешь? Ну, просто… В том смысле, что… мм, он бы точно не забыл, да?
В руках у неё уже набралась целая охапка собранных веток, так что за новыми наклоняться становилось проблематично, зато они становились отличным щитом, пока Лео тихонечко, пусть и не так изящно, как ей самой казалось, узнавала у Зеро то, что ей хотелось бы узнать, ровно до момента «следующего вопроса», и ни на шаг раньше.

На вопрос о цвете Лео хватило всего на один хмык, такую слабенькую усмешку, немного пренебрежительную, немного весёлую, хотя бы и потому, что ей не стоило труда вспомнить множество примеров цветов, вкусов и запахов, разделённых по гендеру. Нежные лепестки сакуры для женщин и сила угля для мужчин. Что-то Лео не могла припомнить, когда возникло правило носить вещи только того цвета, который нравится, ибо такого не существовало в природе. Иначе бедные рыжие всегда поставили бы крест на розовом, потому что он им просто напросто не шёл. Ариэль исключение, Дисней ещё и не так нарисовать может. В сознании сразу же возник коротенький список тех цветов, которые приличествовало носить уверенному в себе взрослому мужчине. Естественно, согласно стереотипам. Естественно, согласно стереотипам в голове семнадцатилетней девушки, такой, как она. Ладно-ладно… В её голове. Какой твой любимый цвет? Чёрррный! Или стальной серррый! И тут же вспоминала таблицу цветов красок для машин, которую полистывала от нечего делать, когда жука не было и в помине. И все стереотипы развеивались по ветру под давлением наименований. Хочу покрасить своего железного коня, но никак не могу выбрать между двумя цветами. Лесная фея или тополиный пух? Всю голову сломал. И пусть потом не утверждают, что различают только семь оттенков, как раз те, что в радуге. Отнекиваться Лео даже не подумала, хотя будь она девушкой… да, очень смешно… может быть, и сказала бы, что он не всё видел, а фиолетовый на ней, возможно, очень даже есть. Конечно, с обольстительной улыбкой в наборе. Кокетство, уровень: школьница.   
– У меня есть фиолетовые носки, и они мне очень нравятся, – улыбнулась Лео, не став упоминать, что у него они в наборе вообще могут лежать не по парам. На этом время весёлости взяло перерыв на рекламную паузу, потому что кружок дебатов продолжал свою работу в штатном режиме, утверждая Лео в её собственном мнении. – И мы точно по-разному с тобой понимаем эти слова. Я словарик в заднем кармане джинсов не ношу, но уж точно не имел в виду, что вставляю монокль в глаз, когда разговариваю с Лесли или Карен. Не передёргивай, – в клубе дебатов так не принято? – Если кому-то не кажется вопиющим недостатком воспитания обращение без уважения, это не значит, что я или кто-то должен так разговаривать. И вовсе не трудно дать несколько цветных карандашей тому, у кого в коробке их не хватает. И я не про слова сейчас, а про помощь или отношение. А то, что слова ничего не значат, так это ты великим ораторам скажи, которые речами поднимали боевой дух или вселяли надежду в целые толпы людей. Линкольну или Черчиллю. Что слова – это серебристые фантики. Может, и фантики, но, только смотря, кто и зачем их произносит, – она замолкла на секунду, сообразив, что начинает говорить в точности то же самое, что он только что сказал, раскрыла рот и захлопнула его обратно, пока внутрь не залетела какая-нибудь любопытная мошка, которых к вечеру станет куда больше. И очко за ораторское искусство в первом туре дебатов уходит Зеро Блэку. Вот и говори потом, что слова ничего не значат. – Быть собой, но уметь подстраиваться… Наверно, я понимаю, о чём ты говоришь. Не потерять бы только суть, если подстраиваться очень уж хорошо. И вообще… – что? Разговаривай с моей рукой? И выставить вперед ладошку? – Кто сказал, что я имел в виду только фразочки? У тебя складывается ощущение, что я что-то говорю или делаю не от души? Плохо, Зеро, очень и очень плохо. На целую кондитерскую плитку из соевого молока вместо натурального шоколада с печеньем, взрывной карамелью и орехами.
Покачав головой, словно такого подвоха от него она никак не ожидала, Лео уселась на предложенный складной стул и, не зная, чем себя занять дальше, принялась разламывать длинные собранные ветки на две части, чтобы влезли в будущий костёр. В отличие от Зеро, чистота собственных рук её волновала мало, ровно настолько, чтобы вытереть их об задние карманы джинсов, всё равно ночёвка на берегу озера вряд ли предполагала хирургическую стерильность.
– Всё-таки сначала лучше мозгом думать, а потом уже сердцем, а то оно заведёт черт-те куда, сам не рад будешь, – не то, чтобы Лео сейчас чувствовала себя нерадостно, но уж участие головы в собственных решениях, принятых за последнее время, подвергалось сомнению. Из всех возможных вариантов, лежащих под самым носом, она предпочла уехать в никуда, хотя могла бы хорошо над этим подумать. Как раз потому, что мозг твердил ей – знакомым придётся объяснять свой поступок, а сердце объяснять никому ничего не хотело, ибо само ничего не понимало. Оно же упорно нашёптывало ей остаться здесь, несмотря на свою ложь, несмотря на так и не решённые проблемы. Нет-нет, эта идея выглядела плохой, с какой стороны на неё ни посмотри. Тема кисла как молоко на солнце в жаркий день. Лучше и не скажешь, особенно потому, что говоришь и думаешь одно, а поступаешь по-другому. Это уже и не подстраивание даже, а тот самый клинический случай. – Да-а… за семь лет и я бы наизусть книгу выучил, – куда любопытнее становилось слушать рассказы Зеро, которым она упорно продолжала верить, как бы они ни звучали. Потому что раньше ничего такого не видела, оставляя себе круг обзора ровно до кончика собственного носа, и потому что рассказывал их он, а ему стоило верить.
– 451 градус по Фаренгейту я читал и рассказы, он ведь не единственный фэнтези пишет. Даже если я сейчас не произнесу то, что на поверхности – Толкиен и Роулинг, то остаются ещё несметные полчища авторов. Майкл Муркок и Роджер Желязны хотя бы. Оу-оу, и Роберт Говард с Конаном. Однажды пираты привязали Конана к столбу, а орёл прилетел, чтобы выклёвать ему глаза. Знакомая история, разве что, Конан откусил этому орлу голову, освободился, и дальше по законам жанра, – не так уж много фильмов Лео считала лучше, чем книга, но даже экранизация с Арнольдом выигрывала в её личном рейтинге по всем статьям у того, что она увидела в парочке книг из серии. И всё-таки самая лучшая история из всех ждала её впереди, когда Зеро рассказал про ведьму и пряничный домик.
Она слушала внимательно и не отрываясь, видимо, снова чуть разинув рот… главное, чтобы это в привычку не входило. Но рассказывал Зеро такие странные и чудные вещи, причём рассказывал не просто так, а с чувством и бьющими через край эмоциями, что Лео снова начинала прочить ему будущее мэтра коротких историй, издающегося огромными тиражами. Только тут на каком-то моменте начала смеяться. Громко хохотать, распугивая птичек в листве близлежащих деревьев и представляя все те картины, которые он так живо описывал. Еле-еле успокоившись и вытерев выступившие на глазах слёзы, она постаралась серьёзно и участливо посмотреть на Зеро.
– Это очень печально, да, – выдержать паузу буквально в две секунды и снова начать хмыкать, а заодно стискивать губы, пока скулы не заболели от напряжения. – Знаешь, моя мать умерла, когда мне было десять, – самая отличная тема для того, чтобы смеяться расхотелось моментально, пусть сейчас Лео грустила больше от того, что приходится называть маму чуть грубее, чем она привыкла. – Я плохо её помню, больше образ, чем какие-то детали, но точно знаю, что она бы сказала на счёт твоей истории: ты же научился. Да, трудно, но легко почти ничего не даётся. Ты, кстати, и сам так говорил. Она была очень… ээ… сильной. И настойчивой. Может быть, как эта твоя тренерша, только по-другому.
К концу пришлось закашляться не самым естественным образом, удерживая в себе слова, которые Лео повторяла слишком часто, чтобы они и сейчас не попытались выбраться наружу. Мне хочется быть похожей на неё. Странное желание для пацана, с какой стороны ни посмотри. Кто же мог подумать, что ему с мамой не повезло куда больше – её никогда не было вовсе. И Сэвен… ему бы Лео не отдала награду «Отец года», пусть совершенно не знала, какой он был раньше, хотя, судя по историям Зеро, со временем ничего особенно не поменялось. Эта награда теперь путешествовала вместе с ней, сорванная со стола в кабинете так же резко и быстро, как она хватала остальные вещи при побеге. Вот ведь, а! А кто-то играет с сыновьями в бейсбол на заднем дворе, и водит дочерей в зоопарк по выходным. Без подвоха. Без тайн, которые открываются как первая фишка домино в целой череде падающих и задевающих друг друга. Без Марго на диване в прихожей. Хотя ладно, против Марго я ничего не имею. Чудесная девушка.
– А я, пожалуй, за костром послежу. Ветки, там, поломаю, разберу холодильник, у тебя, кстати, стола раздвижного в набор к этим стульям нет? А ты иди, конечно. Расскажешь потом, как вода, – окончание минутки задумчивости в мыслях о том, существуют ли на свете люди с самыми что ни на есть обычными отцами, ознаменовал начавшийся прямо перед её глазами небольшой сеанс стриптиза. Вместо медленной мелодии испуганные её хохотом птички вернулись на свои места и продолжили громкое щебетание, а сама Лео непроизвольно стиснула ворот своей футболки, словно та слетит с неё только от одного предложения искупаться. В том месте, которое раньше было её комнатой, в шкафу хранилась целая вереница купальников от закрытого школьного, до десятков более свободных моделей. Плавать Лео любила, даже сейчас, наверно, невзначай кивнула прежде, чем ей пришло в голову, что для этого надо снять джинсы и футболку, ибо в них в воду лезть будет странно. Оставалось решить, что смущает её больше: собственная неспособность объяснить, почему купаться она не пойдёт, или тот факт, что Зеро, видимо, решил вообще никакую одежду не мочить, а кабинок для переодевания поблизости как-то не наблюдалось. Наверно, одинаково. Хотя чего я там не видела? Однако привычнее зрелище от этого не становилось, а Лео усиленно старалась смотреть ему в лицо и не ниже шеи.

Отредактировано Eleanor McIntyre (27.02.2016 23:49:17)

Что за истинно мужское времяпровождение ей довелось испытать на собственной шкурке? Только время давно перевалило за пять утра, отчаянно не хватало лодки, милых панамок и удочек, чтобы в предрассветной тишине озера предаваться философским размышлениям и разговорам, пока несчастные рыбы только-только начинали просыпаться, пока не решаясь подтягиваться к угощению на крючках. По крайней мере, впечатление у Лео складывалось именно такое, отчего вся серьёзность ситуации плавилась под жаркими лучами приветливого солнца. Свежий воздух, природа во всей своей красе, интеллектуальные споры двух человек, которые даже образования то не получили, зато имели собственное мнение обо всём на свете. Зеро, потому что ему доводилось с этим сталкиваться; и Лео, потому что дух противоречия в ней периодически оказывался настолько силён, чтобы напомнить о юном возрасте. Она и не спорила, наоборот, подбрасывала веточек в костёр, питая своё любопытство, а заодно и желание показать себя. Смотри, смотри внимательно, я тоже чего-то стою, я тоже что-то понимаю. Прожженная жизнью, с печатью мудрости на лице. Как раз из тех печатей, которые продаются в отделе канцтоваров детских магазинов, с фигурками животных и персонажей Диснея. Только раскрась фломастером, и можешь оставить свой след в истории. И да, милая, выбирай цвета поярче.
– Ты сейчас о каком обществе вообще? Только что сам говорил, что людей в мире миллиарды. Или ты про определение в словаре всё-таки? Так и там переносных значений вагон встречается. Как понимаю, так и говорю, – наставительно ответила Лео и вздёрнула подбородок, решив благородно проигнорировать очередное сравнение с девчонкой. Футы-нуты… Мужская логика, или как перейти от частного к общему так, чтобы собеседник этого даже не заметил. Уроки от Зеро по подарочным купонам. Не хватает только хижины с японскими бумажными стенами. – Вот уважение, к примеру, это уважение, как ни крути. И если человек за проявленное к нему уважение выбивает кому-то зубы, то у меня для него плохие новости. И я совсем не про подхалимаж сейчас.
Открыв холодильник и оценив сделанные запасы, которых при должной экономии должно было хватить, чтобы пережить небольшую ядерную катастрофу, Лео только хмыкнула. Пфф… Анархия – мать порядка. Зеро отлично смотрелся бы прямо в самой середине Вудстока с фенечками на руках и длинными волосами заплетёнными в косички. Оу-оу, или он спартанец? Те ораторское искусство тоже не жаловали. Она подняла на него взгляд и прищурилась, как раз пока он потягивался. Без рубашки. Да, со скалы его точно никто бы не скинул, но вот говорил для спартанца он чересчур много, хотя Лео это устраивало чуть больше, чем полностью. Возвращаясь к теме гармонии внутри себя, ей оставалось только глубоко вздохнуть и пожать плечами. Не наша тема. Как уравнение из ядерной физики рассказал, честное слово. Её и раньше то воздушные белые облачка согласия с собой своим наличием не радовали, что уж говорить по настоящее время. Для Лео гармония всегда заменялась стремлением. Ещё, ещё, дальше, вперёд-вперёд. Даже Базза Лайтера процитировать можно. «Бесконечность – не предел!». Философия на пять с плюсом. Может быть, потому что Лео хотела пройти по стопам мамы, не шаг в шаг, но так близко, чтобы ни у кого и никогда не возникало сомнений, чья она дочь. Она сама для себя всегда была и оставалась тем старшим товарищем, который настаивал на фундаментальном образовании. Что должны любить дети, чтобы вырастать юристами или финансистами? Устраивать магазин на заднем дворе и вводить в оборот новую валюту из сорванных со всех кустов листиков? Она просто любила готовить, может быть, чуть больше чем тысячу и одно других занятий, но сейчас никак не могла согласиться с Зеро. Опять выступая девчонкой. Опять примеряя все его слова на себя.
– Знаешь, некоторым и родители говорят, будь самим собой и всё такое. Вот прямо как ты сейчас. И это выходит боком, потому что не все такие, как ты. И нельзя от них требовать, чтобы они такими же сильными были, потому что они не такие. И всё тут. Хочешь быть частью какой-то общности? Она тебя может и не принять, если не будешь подстраиваться. Это даже дети в детском саду знают – хочешь играть в песочнице с остальными, а не получить в лицо этим же самым песком – веди себя так, как большинство. Ты какой-то идеальный мир описываешь, честное слово. Не всем так везёт, найти человека, близкого по духу. А некоторым и своего не хватает, – она уставилась на него с вызовом, словно ушла в глухую оборону, пусть никто и не думал нападать. Какого духа в ней точно хватало с лихвой, так это того самого противоречия, особенно когда она чувствовала, что немного привирает, переворачивает с ног на голову. Совсем чуть-чуть. Потому что сомневается. В себе, в своих убеждениях, в своих словах, во всей своей жизни до последнего дня рождения. И что мы с этим делаем, сладкая моя? Отрицать! Будем всё отрицать! Не важно, что он говорит, не важно, что она видит, понимает и чувствует последние полтора месяца. Если у неё не останется и собственных убеждений, но не останется вообще ничего. Мм… взгляды на жизнь можно менять? Нет, не слышали. – И вообще, аппетит приходит во время еды. Хотя от тебя он и не уходит никогда, но это мелочи. Спроси у юристов, налоговых инспекторов и адвокатов, сколько из них играли в школе в рок-группе, собираясь в гараже? Сколько рассказов и стихов лежит в коробках на чердаках? Я только одного парня знал, который мечтал водить мусоровоз. Понимаешь, к чему я? Вот приёмчику кунг-фу ты ведь тоже очень хотел научиться, и тебя научили. Некоторые мечты лучше мечтами оставлять.
Пожав плечами, словно сказала что-то совершенно простое и лёгкое, вроде того, какая прекрасная нынче погода для пикника на природе, Лео захлопнула крышку холодильника и направилась за ним следом к машине, неожиданно даже для себя на том самом расстоянии, которого придерживалась, когда они осматривали её голубого жука. Вскользь брошенная фраза про отлынивание напугала, не сильно, но достаточно, чтобы теперь в голове прокручивать причины, по которым плавать прямо сейчас ей никак нельзя. Манту? Ээ… нет, куда там. Экзема? Аквафобия? Последняя уж точно лучше, чем неумение плавать, иначе первый урок начнётся прямо не сходя с места. Точнее, сходя с места ровно до озера.
– А я почему-то думал, что у тебя в машине такой же порядок, как и в комнате, - вытягивая шею и заглядывая внутрь багажника, Лео впечатлялась ещё одному филиалу прихожей, только вот сюда запустить свои руки пока не имела никакой возможности. – Хочешь, я тебе её помою как-нибудь? Мыть-то можно? Или тоже нельзя, как и за руль садиться.
У всех были свои тараканы, и раз уж Зеро делал довольно приличный процент выручки всем близлежащим магазинам за счёт продажи бактерицидных салфеток и гелей для рук, то Лео мыла. И готовила. Сколько бы раз он не называл её девчонкой, выпады в сторону ориентации не позволял себе ещё ни разу, хотя ей, в любом случае, всегда было, что возразить. Вот ведь странность – поспорить просто так с Зеро, по мелочи, на дружеской ноте, уже считалось для неё маленьким удовольствием. И да, заготовки имелись. К тому же не она, а производители некоторых моющих средств печатали на своих баночках и бутылочках не прилежную домохозяйку, а накачанного лысого мужика.
Теперь их пикник плавно обрастал всеми благами цивилизации, включая раскладной стол, так что Лео почти не удивилась бы мобильной кабинке туалета и садовому душу, ибо в самом начале считала за великую и уникальную драгоценность свой спрей от москитов. И, смеясь, наверно, так же точно, как именинница, выступающая главной героиней в мини постановке на одного человека «Под столом», она усаживалась на раскладной стул и любовалась. Просто смотрела, но ей нравилось то, что она видит, поэтому… Ох, снова спор про определения и словари? Даже, когда он застрял между ножками обычного переносного стола, даже когда опрокинулся навзничь, принимаясь рассматривать облака и угадывать их форму. Помогать Лео и не думала. Сначала. Выждала момент и, то ли со вздохом, то ли с приглушенным хрюканием в кулак,  поднялась с места и наклонилась над поверженным повелителем зайцев в полосатых передниках.
– Могу предложить холодную бутылку воды, чтобы к затылку приложил, а то у единорогов рог всё-таки изо лба должен быть, – Лео протянула ему руку, чтобы помочь подняться.

Лет эдак с тринадцати… или с четырнадцати, кто вообще в семнадцать вспоминает подобные вещи, ведь будто сто лет прошло с тех пор, Лео открыла для себя магию любовных романов. О, нет-нет, ничего общего с классикой и произведениями сестёр Бронте в полном составе, зато куча сброшенных друг другу ссылок на бульварное чтиво, чтобы окунуться в мир роковой страсти, удобно спрятав под партой планшет. Она не врала о том, что времени серьёзно заняться изучением мировой литературы отчаянно не хватало, но уж часок на жаркое влечение к таинственному незнакомцу выгадать всё-таки удавалось. Охи и ахи, томные закатывания глаз и фейерверк в небе при первом поцелуе, чтобы ни в коем случае не ошибиться с выбором. Словно метка для особо недогадливых, если уж пронзительные синие глаза и волосы цвета воронова крыла заранее не навели на некоторые размышления. Усиленно забивая себе голову фантазиями, ко встрече с реальностью Лео как-то совершенно не подготовилась. Честное слово, не с отцом же об этом разговаривать. Первый поцелуй принёс с собой мокрый привкус чужих губ и запах ментолового леденца, который «прекрасный принц» старательно разжевал перед процедурой более близкого знакомства. В таком возрасте поистине трагедия. И опять же, откровенничать по такому поводу с отцом Лео сочла неуместным. Конечно, мускулистыми, сильными и одновременно с этим нежными руками там и не пахло, то ли ментоловый леденец перебивал, то ли выбирать приходилось исключительно из сверстников, но отсутствие ямочки на волевом подбородке и мужественной щетины окончательно поставили точку в так и не разгоревшемся романе. В следующие три года ситуация не сильно улучшилась, но, по крайней мере, Лео перестала читать всякую ересь, что точно пошло впрок.
Она никогда не задумывалась, как менялись бы её взгляды на жизнь, останься с ней мама. Сидя в обнимку в своей комнате, Лео могла делиться с ней своими маленькими девичьими секретиками, и получать советы в ответ. Пусть странные и взрослые, непонятные ребёнку, но всё-таки материнские. Но она сама для себя как-то плавно стала матерью, сама училась готовить и вести хозяйство в доме, сама выискивала в интернете нужные ответы на важные для себя вопросы, сама ухаживала за отцом. В её голову какая-то другая, посторонняя женщина просто не влезала, хотя иногда одолевал интерес, почему папа всё так же один, хотя прошло уже семь лет. Раньше Лео считала, что это из-за слишком большой любви к маме, а вот теперь не была в этом так уж уверена. Десятки, сотни и тысячи других девушек по всему миру росли под влиянием учительниц, нянь, старших подруг, но не матерей. А кому-то вообще никого не досталось, или достался Сэвен, а ещё неизвестно, что из этого было хуже. И в данный момент мамы не хватало Лео особенно сильно, потому что, как она почти никогда и ничего из своего девичьего уголка не рассказывала отцу, теперь не могла рассказать того же самого Зеро, особенно про него самого. Разве что Марго, которая впитывала как губка, наверняка пряча в складках своего пеньюара диплом психотерапевта, только не консультировала пока. И Молли, с которой Лео не могла разговаривать много, просто чтобы не грузить дополнительно. Моллс сама всё хорошо понимала, да и совет могла дать только один, а он Лео пока категорически не подходил.
А Зеро можно было бы назвать долговязым, его слишком широкий рот никуда так и не исчез, волосы с рыжиной не потемнели до цвета ночи, а последняя ямочка на подбородке досталась Траволте, потому что он первым занял за ней очередь, а запасную на замену отдали тетё Андромеде. Он не вписывался ни в какие рамки, хотя мог идеально принять их форму, если бы захотел, иногда был сущим вредителем, выводящим её из себя быстрее, чем разгонялись на старте болиды Формулы 1. Его рот хотелось вымыть с мылом несколько раз на дню, а некоторые ругательства были настолько вычурными, что Лео не сразу понимала их полное значение. Выдавая свои странные идеи своего странного для её мира, он вряд ли замечал, как они бьют по всему, к чему она привыкла за семнадцать лет жизни. Невозможный, безмерно раздражающий Зеро Зет Блэк, которого слишком часто хотелось задушить голыми руками. В основном, в объятьях. Периодически – нет. Вот тогда бы Лео достала из морозилки упаковку фисташкового мороженного, завернулась в плед, прислонилась бы к маме и рассказала ей, чтобы не думать над ответом самой. Мам, это любовь? Не смайлики сердечком в чатах, не «люблю тебя» в конце встречи с подругой, не что-то такое лёгкое и воздушное, а оттого кажущееся сиюминутным. Возможно, мама ответила бы «нет», потому что Лео продолжает врать, а в своём стремлении сделать для него что-то просто глушит собственную вину, но мамы у неё не было вот уже семь лет.
– Ага, самый необычный из единорогов, – хмыкнула в ответ Лео, разглядывая его сверху вниз и убрав руки за спину, чтобы сцепить в замок. Может, вот так он когда-нибудь посмотрит на неё, как смотрел на облака только что. Но, скорее всего, нет. И запястье так не подержит, и не… надо освежить память, подобрав пару сочных эпитетов и метафор из любого покет-бука издательства «Арлекино». Да, милая? В стопке «Плейбоя» на диване в прихожей ничего полезного для таких возвышенных чувств. Куда лучше любоваться опускающимся к горизонту солнцем, свежей листвой на деревьях, почти  изумрудной по цвету, какого не увидишь даже подальше от дорог в Центральном Парке, слушать пение птичек и не обращать внимания на собственную глупость. Лео сейчас отчаянно надеялась, что с возрастом это пройдёт. – То есть вариант просто под него не залезать больше – не подходит? Вот знаешь, я как раз этим и займусь. Вкопаю ножки… эм… подготовлю место под костёр, посчитаю, сколько бойскаутских нашивок смогу получить за сутки. Может, рекорд поставлю. Я вообще думал, что любой мальчишник не обходится без стриптизёрш, а вот про купание голышом как-то слышать не доводилось.
Господи боже, за что мен такое наказание?! За глупость? Как же тогда за грехи наказывают? И да, прости-прости, больше не буду поминать всуе. Изумрудная листва стала на пару тонов ярче и интереснее, а солнце всё светило таким же жёлтым светом как полоски на трусах Зеро, которые он снял. Лео до последнего считала, что он шутит, а чтобы красным полоскам было не так обидно оставаться без сравнения, щеки ощутимо заполыхали.       
– А вот не надо меня на «слабо» брать, у меня своя голова на плечах есть! – спорное утверждение, особенно потому, что Лео обязательно согласилась бы с любой авантюрой, как согласилась собрать вещи, сесть в машину и поехать сюда. Но обнажение… Нет, увольте. И так впечатлений набиралось достаточно. Вряд ли она увидела что-то новое, всё-таки полтора месяца жизни в одной комнате давали о себе знать, но каждый раз случалось небольшое замыкание, такое мини затмение, удар под дых и удар молнии в одном маленьком флакончике пробника. Трепет. – В школе ты точно был бы из тех, кто после тренировки в раздевалке шлёпает в шутку друзей мокрым полотенцем по заднице. А я, знаешь ли, из лиги ботаников. У нас так не принято. Я лучше как-нибудь потом с парашютом прыгну или типа того. Да и русалка, она же одна. Так вперёд! Уверен, если она поленится, ты сам её со дна достанешь…
Ты кого хочешь достанешь… Она снова стиснула у горла ворот футболки и отошла на пару шагов в сторонку. Что ты как в детском саду, в самом-то деле? Ну, голый и голый. Даже кубики только прощупыванием найдёшь, если отодвинуть в сторонку все съеденные за день сладости. Уф… я бы поискала. Лео отошла в сторонку ещё на пару шагов, помялась, решительно направилась обратно, перевернула и подняла стол, всем своим видом показывая увлечённость процессом. Всё-таки лучше были бы панамки, удочки и разговоры по душам под мерный плеск лёгких волн.

Время лечит… Лео всегда считала эту фразу достаточно странной, чтобы с ходу принимать на веру, конечно, если дело не касалось насморка. Уж тут как ни крути, а кроме времени особенно ничего и не поможет. Что до остального, то тут же возникал ряд вопросов для умов пытливых и не очень, и на такое любопытство находился лишь один ответ – это просто устойчивое выражение, не бери в голову. Антибиотики лечили вирусные заболевания, психотерапевты разбирались с проблемами в черепной коробке, зубная паста с фтором помогала от решившего вскочить прыщика, а время… Ну, ему оставалось всё остальное, с чем никто не мог справиться. В качестве утешения с бонусным похлопыванием по плечу и вселенской мудростью в голосе советчика. Время лечит… В общем, Лео не знала наверняка, что оно там лечит и какими методами, включая шоковую терапию или обходясь помягче, но уже какое-то время отношения с ножами у неё наладились. Не так, чтобы любовь до гроба, но и без вздрагивания при упоминании этого самого гроба. И шуток Зеро. Уж он-то точно должен знать, что такие иногда выглядят не очень смешно. Но на всякий случай, исключительно для повторения пройденного, Лео решила ему напомнить.
– Не смешно, – но улыбнулась. Ох, уж это женское непостоянство. Просто до каких-то пор она считала себя бессмертной. Неосознанно, где-то глубоко-глубоко в собственной голове, как наверно считают кроме неё и многие другие. Смерть всегда существует для кого-то другого, потому что мы будем жить вечно. Хоть песни пиши в дополнение к тем десяткам, которые и так уже на эту тему написаны. И, естественно, она и не догадывалась о своих мыслях, пока не увидела нечто, им полностью противоположное. Я буду жить долго и счастливо… А, может быть, и нет. Та девушка в переулке вряд ли рассчитывала всего на пару десятков лет. Так же точно смеялась, чувствовала себя в самом начале пути и планировала кучу дел на следующую неделю. Лео ещё хорошо отделалась. Да что там, её практически и не зацепило, только воображаемый психолог довольно потирал руки. Моральная травма – какая глупость, в самом деле, она же жива, здорова, а иногда почти счастлива. Если только не считать этого зудящего чувства вины как раз за то, что она жива, здорова, а иногда почти счастлива. Перед этой неизвестной девушкой. Извини, мне очень жаль… Лео никогда и не находилась с той девушкой в равных условиях, но неприятное чувство не проходило, в отличие от опасений, связанных с ножами, и нервного тика при упоминании неестественной смерти. Она тянула за одну ниточку, а где-то от этого только туже затягивался какой-то другой узел, а воображаемый психолог потирал руки уже не просто довольно, а почти в эйфории. И это в дополнении ко всем насущным проблемам, которые Лео даже не думала решать. О, да, ещё пара бантиков, тройка узелков, и всё это великолепие можно будет только рубить. А в итоге, выходило только поулыбаться на слова Зеро, потому что они оставались шуткой, а вовсе не надписью на бумажке из печенья с предсказанием.
– Вот! Ты снова подначиваешь, но я не поведусь. Расскажешь потом, как водичка, а у меня и здесь дел полно, – вдавив ножки стола в мягкую землю, Лео отряхнула руки и упёрлась ладонями в бока. Собственно, «полно дел» на этом плавно и заканчивались, ибо мастерство разведение костров без зажигалки им в школе не преподавали, а фантазии хватало только на лупу и кусочек бумаги, а ни того, ни другого под рукой всё равно не находилось. Вытаскивая на свет все знания из фильмов и книг, она могла бы выложить кружок под кострище, другой вопрос – где. С камнями тоже наблюдались некоторые сложности, продукты из холодильника вынимать не стоило, а палатка стояла натянутой, так что Лео не нашла ничего лучше, чем переложить поближе свой спальный мешок, отойти на пару шагов назад, оценить свои труды и вернуться обратно, чтобы пододвинуть его параллельно боку палатки. Всё. Нескончаемый поток неотложных дел иссяк окончательно, так что Лео побрела вдоль береза к мосткам, периодически выкрикивая для Зеро собственные замечания.
– А-а-а… – она покачала в воздухе указательным пальцем, как только он закончил свой великолепный пассаж про школьную жизнь. О ней, кстати, Лео тоже знала исключительно из фильмов и книг, потому что девушки её учебного заведения никогда не имели привычки шлёпать друг друга по филейным частям мокрыми полотенцами. – Остановись. Я только про полотенца сказал, а ты уже целую историю выдумал. Будем считать, что я про всесторонне развитых, духовно богатых спортсменах. Хотя, конечно, это не мешает им лапать черлидерш на заднем сидении.
Носками стянув с пяток свои кеды, Лео уселась на мостки и опустила ступни в прохладную воду. Недалеко в траве едва ли не оглушительно стрекотал сверчок, солнце уже не слепило из самой вышины, а мягко начинало опускаться к горизонту, отчего его свет стелился словно бы по касательной. Полнейшая благодать и единение с природой. Естественно, до первого укуса москита и криков «а-а-а, по мне что-то ползёт», но в данный момент Лео наслаждалась, лениво провожая взглядом плывущую фигуру Зеро, отчасти потому, что ей просто нравилось смотреть, отчасти, чтобы не выпускать его из вида, если ему взбредёт в голову подплыть поближе и дёрнуть её за ногу.     
– Рад за тебя. Вот и давай, бери… русалку за хвост, – отмахнувшись от первой любопытной мошки, теперь Лео то и дело болтала в воздухе ладонью, потому что её тщедушное тельце, видимо, подходило под все каноны комариной красоты, и от поклонников не было отбоя. Идти обратно за спреем ей стало просто-напросто лениво. Плеск прохладной воды умиротворял и расслаблял, и не вписывался в прелестную зарисовку сельской жизни только вскрик Зеро почти с самой середины озера. – Ну, уж нет! Я за тобой не полезу! Зеро… Ты слышишь, это глупая шутка!
Она совершенно не поверила в его представление, только хмыкнула и снова отмахнулась от мошки. По её сугубо личному мнению, звёздочкой на воде можно было пролежать, пока со спины не начнут нарастать ракушки. И всё-таки где-то что-то кольнуло мгновенно. Может быть, из-за не самых радостных мыслей, от которых только-только удалось отмахнуться, может быть, потому что шутка, действительно, вышла несмешная. Однако его слова всплыли в сознании сразу же, как всплыла идея о конечности жизни, о том, насколько быстро и внезапно та иногда обрывается. Досчитав до пяти, Лео задышала чаще, потому что нигде на поверхности воды голова Зеро так и не показалась. Вот дурак! Дурак-дурак-дурак! Этих пяти секунд хватило, чтобы она снова оказалась там же, где и была. Снова не успела подумать, снова действовала без участия головы, на автомате. Только на сей раз побежала не назад, а вперёд. Блестящее умение плавать и красиво прыгать с вышки под восхищенные взгляды молодых людей куда-то растерялись моментально, и в воду Лео шлёпнулась всем телом сразу, ударившись о поверхность животом, а затем плавно отправившись ко дну. В уме носилась целая куча информации о водоёмах вблизи больших городов, русалки били своими хвостами, а она слушала только стучащую в висках кровь. Открыла глаза, всплыла кое-как, чтобы глотнуть ещё самую малость воздуха, осмотреться и снова уйти под воду.
Такие поиски и вровень не стояли с курсами по спасению в прозрачной до кристальности воде бассейна. Она всё ещё надеялась, что Зеро пошутил, и даже серьёзно считала, что не станет на него за это обижаться, но его нигде не было. Лео шарила руками вокруг себя и плыла чуть глубже, потому что практически ничего не видела. В груди надувался большой белый воздушный шар, давящий на рёбра изнутри, но пока хватало сделанного глотка воздуха, Лео не всплывала, зависая в озере как в невесомости, хватаясь за шанс, что Зеро просто куда-то отнесло подводным течением от ключа. Её объемная одежда, такая удобная на суше, сейчас особенно сильно сковывала движения. Перед глазами маячило то самое печенье с предсказанием. Несчастья случаются, трагедии происходят, не где-то там, не только с кем-то другим. И если той девушке она не смогла помочь, то ему сможет. Рука что-то задела ближе ко дну, и Лео попыталась ухватиться за это что-то крепче, как раз в тот самый момент, когда воздушный шар в груди не выдержал и лопнул.

Тяжеловато в одну единственную секунду лишиться абсолютно всех мыслей, которые до того витали в голове как бешеные. Фьють-фьють… В итоге ни одной не удавалось поймать до конца, а ведь их набиралось прилично, чтобы в итоге всплеснуть руками и окончательно сдаться. Конечно же, исключительно в плане размышлений, теперь сведённых к общему знаменателю, к одному единственному желанию – подышать бы. Отличная мысль, не хуже других, но куда более насущная, потому что Лео подтянулась поближе под водой к предмету, который ухватила, и увидела в мутном жёлто-зелёном космическом пространстве корягу. Самую что ни на есть обычную корягу, покрытую водорослями, мерно колыхающимися в невесомости. Ради такой не стоило тратить своё последнее дыхание, теперь лежащее на дне лёгких проколотым белым шариком. А ведь она считала, что нашла его, утащенного русалкой беспечного Зеро, который должен был сказать, просто обязан был произнести вслух специально для неё: хэй, Лео, со мной ничего не случится, обещаю! В общем, она уже и не знала, кого и о чём просить, потому что в единственном желании ей напрочь отказывал инстинкт самосохранения. Рот оставался сомкнут так, что, наверно, его бы сейчас и ложкой не разжали, а нос… этот тоже отказывался дышать, оставляя для Лео ощущение горячего как раскалённая спица в позвоночнике страха. Видимо, для коллекции, для полного собрания от опасений до ужаса, и не только в эмоциональном плане, но теперь ещё и в физическом.
Это раньше, в какой-то прошлой жизни, слишком часто в её круге вырывались слова о «чистом самоубийстве». Конечно, ведь чистое самоубийство выходить на улицу в такой комбинации цветов. Моветон. Не комильфо. И ещё тысяча проблем у девушек, которые никогда в своей жизни об этой самой жизни не думали. Не плохие, просто… как с другой планеты. Добрые, трудолюбивые, мечтающие, но с немного смещённым центром тяжести в ценностях и приоритетах. Может, возрастное. Особенно потому, что Лео даже сейчас думала о себе не просто в третьем лице, но и во множественном числе. Необратимые повреждения мозга от недостатка кислорода? Или оно там всё так и было до этого? А, возможно, коряга вывела окончательно. Оставалось только по одному разжать пальцы и выплыть на поверхность, чтобы потом погружаться ещё раз и ещё, пока надежда не лопнет точно так же, как шарик задержанного в лёгких воздуха.
Разве что после простой операции по отталкиванию от коряги, Лео не поплыла медленно наверх, а практически полетела. На такой невообразимой скорости даже ремень безопасности полагался, так что проблем не возникло совершенно никаких. Организм решил за неё, подарив всего несколько коротких мгновений полного и беспросветного покоя без страха и боли, когда мозг сдался, а вдох она всё-таки сделала. Плохо – под водой. Хорошо – только один. Как раз чтобы на поверхности усиленно откашливаться и протирать глаза, перед которыми маячил живой и здоровый Зеро. Дважды два – четыре, если не брать в расчёт весёлых софистов с большим количеством свободного времени, итого: кое-кто не очень сильно тонул. Вот так-так… Вот так-так… Какой нахал, какой-то же нахал, а? Я ведь волновалась, я ведь перепугалась до смерти! А он, видите ли, пошутил. Он, видите ли, и не утонул вовсе. Он, видите ли, живее всех живых и ещё смеет улыбаться! Лео пребывала в ярости. Слишком много эмоций за очень короткое время, но уж эту она угадывала без труда. В я-рос-ти! Как страшно ей было, с каким упорством она тянула эту корягу, пока не увидела, что ошиблась, как из кожи вон лезла, чтобы вытащить из-под воды того, кого там просто напросто не было.
– Пошёл ты! – выдохнула Лео. Теперь-то воздуха было достаточно на целую громкую эмоциональную тираду. На великолепную обличительную речь. Если бы горло не перехватывало от облегчения. Я думала, что ты утону-у-у-у-ул… Что я тебя оттуда не вытащу-у-у-у-у… С подвыванием и размазыванием слёз и соплей по лицу. Но она держалась, двигала бровями, морщила нос, но молчала как партизан, а глаза и так, наверняка, окончательно покраснели от воды, ибо в этом озере никто не очищал её ультрафиолетом. Только плечо его пальцами сжала разок посильнее, убедиться – да, вот он, цел. Убедилась? Обличительная речь всё терпеливо ожидала в сторонке, но Лео только сейчас почувствовала, что за ремень безопасности утянул её на поверхность. Большой палец ремня располагался не так, чтобы очень близко к началу бинтов, да и через одежду они точно не прощупывались, но она запаниковала. Нерастраченные излишки паники требовали выхода прямо сейчас, и Лео оттолкнулась от того плеча, которое пожимала буквально только что. – Отпусти!
Подгребла и руками, и ногами, не особенно технично – с целой феерией брызг, зато оказалась на безопасном расстоянии от гнусного обманщика. Гнусного, но живого обманщика. Важное уточнение. Наверно, в будущем между работой в рекламной компании и приготовлением пищи богов следовало втиснуть изучение биохимии, ибо Лео самой стало интересно, что за коктейль в данный момент бушует в её крови. Штука явно убойная.
– В том смысле, что я и сам бы всплыл. Как раз вот собирался, когда ты начал спасательную операцию, – объяснение так себе, но другого у Лео не имелось, да и вообще она чувствовала себя пострадавшей стороной, а потому могла бы гордо удалиться в направлении берега, чтобы там в тишине и покое обдумывать коварные планы мести. Оу-оу, и не разговаривать с ним! Очень по-женски… А это останавливало. Она и понятия не имела, может, так принято у мужчин – пугать друг друга до потери сознания, а потом подтрунивать друг над другом по этому поводу. С другой стороны, ей и не хотелось сейчас разговаривать. Разнервничалась, глотнула озёрной воды, обиделась, конечно, и уж в такой ситуации на святость совершенно не претендовала. Потом ещё успела обрадоваться, почти задохнуться от облегчения и удерживать в себе целые потоки слёз. От эмоций. А заодно, чтобы промыть глаза от всей гадости, которая успела в них попасть. И сейчас улеглась на воду звездой, как лежал Зеро  до того, как начал тонуть. Уставилась на облака. – Всё равно одежда намокла, можно и поплавать… Это было жестоко, Зеро. Но в следующий раз, так уж и быть, я снова прыгну. Веришь?
Ей важно становилось знать, что есть хотя бы одна малюсенькая мелочь, в которой он ей всё-таки верит, и в которой она всё-таки не обманет. В противовес всему остальному. Лео дико, просто ужасно устала, а сейчас качалась на воде и отдыхала. И… ох, ну, как же без этого… таки подумывала самостоятельно съесть все купленные и спрятанные в холодильник шоколадные батончики.