Я любила прикладывать ладони к стеклу, прикасаться к нему щекой, ощущая столь приятную прохладу. Мне нравилось наблюдать как от моего дыхания оно медленно запотевает, превращаясь в холст для рисования пальцами – ненадолго, на несколько мгновений, пока горячий воздух, наполнявший автобус, с непоколебимым хозяйским нравом не обратит незаконченные творения в капли, пропадающие где-то в обшивке. Это лишь пример элементарной физики, априори неспособной попасть в такт поэтичным нотам момента. Закон природы - кто-то из них всегда фальшивит.
– Извини, - постоянно ерзая в неудобном автобусном кресле, в очередной раз задеваю соседку справа, увлеченно читавшую книгу какого-то английского писателя об оккультизме и мистицизме. Выражая свое недовольство, она каждый раз громко хмыкала, кидая на меня злобный взгляд исподлобья, будто желая превратить в одну из красочных иллюстраций. Парадоксально, мы ведь даже еще незнакомы.
– Я случайно,- снова упираюсь коленями в сиденье передо мной, откинутое назад каким-то мальчишкой, занятого игрой в «Тетрис». Каждый коротал часы дороги по-своему: кто-то на задних сидениях раздавал карты в подкидного «дурака», с шумом вешал друг другу «погоны»; кто-то рассказывал о неудачной попытке «приготовления» «варенок» и испорченной любимой маминой кастрюле; кто-то важничал, говоря о политике; кто-то читал; а кто-то как я просто следил за дорогой под тихо доносящие песни группы «Комиссар» из водительской магнитолы, печальным взглядом провожая едущие по встречной полосе в сторону города «Москвичи», «Волги» и «Запорожцы». 
Вкрадчивая тоска по дому нагнала меня, как только позади остался перечеркнутый знак «город» и скорее всего станет верным спутником в последующие несколько дней. Книга, выдернутая из домашней библиотеки, оставалась закрытой, вместо этого уже около часа я нервно накручивала ляссе, тонкую ленту для закладки страниц, на указательный палец. Я была одной из тех домашних девочек, которые храбрились перед дорогой, сменой мест, событий и окружения; из тех, которые резко отвечали на материнские наставления и переживания: «я все знаю, я сама разберусь», при этом в последнюю минуту перед отправлением кидаясь на шею с крепкими объятиями и тихим молящим шепотом: «я не хочу никуда ехать». 
«Летняя школа» - мой друг Вадик называл это сочетанием несочетаемого. Он настаивал на том, что наблюдать за изнурительной жарой лучше даже с картофельных грядок, чем с книжками среди вечнозеленого ковра рододендронов,  убеждал, что летние вечера должны проходить под его гитару и приятный бас или в каком-нибудь доме культуры на танцах, а не приготовлением ко сну по расписанию, заманивал передумать утренними походами на речку или поездками к озеру на его «Урале». Быть может, он был прав?
Еще месяц назад меня переполняло странное чувство предвкушения и желания поторопить время на календаре, когда как сегодня хотелось остановить автобус, разбить окно, надеется, что родители заберут меня раньше, чем закончится летняя школа. Три дня назад, лежа в постели перед сном, я прокручивала в голове возможные встречи, пыталась предугадать случайные повороты, создавала из этого некую авантюру в стиле Сервантеса или Верна обязательно со счастливым концом. Еще вчера вечером, собирая вещи в черную спортивную сумку отца, я рисовала себе образы дружной компании, приветливые лица и уже проигрывала возможную грусть при расставании. Сейчас же, переводя взгляд на свою попутчицу, я сомневалась, что смогу с кем-то найти общий язык. Закрывая глаза, я вновь прислоняюсь к стеклу, уже нагретому солнечными лучами, тихо проговаривая: - Это только на две недели, - теперь я убеждала себя, что любые перемены будто бы нарушали мою собственную картину мира, вселяли страх привыкнуть к чужим людям, к другим деталям, будто бы все свои шестнадцать лет я жила в окружение констант и появление переменной меня страшило.
Скучная серая лента асфальта уводила все дальше от дома: мимо водопадов, полей, мимо массива Хара-Хора и отвесных скал,  дальше вперед, куда-то ближе к такой пугающей неизвестности, заставляющей сердце биться учащенней, будто бы оно знало что-то наперед, будто бы уповало на что-то.
Автобус постепенно снижает скорость, замедляет ход до полной остановки. -Приехали,–голос сопровождающего  едва различим среди радостного гула, захватившего весь автобус. Не дожидаясь объявлений, сигнала «марш», все, не сговариваясь,  вскочили со своих мест и ринулись вон из автобуса. День первый практически закончился.

Отредактировано Margaret Day (09.09.2015 01:36:19)

Ступив на землю, я немного пошатнулась от неприятного ощущения «ватности» в ногах после изнурительной дороги. Чистый прохладный горный воздух приятно наполнял легкие, пронизывая всё тело. С каждым вдохом мир преображался, становясь другим - особенным. Я держалась поодаль, пока остальные с криками, толкая друг друга, разбирали сумки. Мне повезло - моя уже стояла в стороне, откинутая кем-то среди неудачных попыток угадать свою. С усилием поднимаю двумя руками тяжелую сумку с земли, перенося её на несколько метров в сторону от автобуса. Становлюсь в шеренгу – если театр начинается с вешалки, то каждая школа или семинар начинались с организационных моментов - свода правил, который обязательно будет нарушен. Рядом со мной, по левую руку, рыжеволосая девочка, усыпанная веснушками, без умолку рассказывала истории, травила анекдоты, завоевывая статус «души компании»; по правую – соседка из автобуса, которая с излишне наигранным раздражением смотрела на окружающих.
Гул стих, как только перед нами возникла грузная фигура женщины, походившая чем-то на управдома Варвару Сергеевну Плющ из знакомой всем комедии «Бриллиантовая рука». Достаточно было одного строго взгляда, чтобы все словно по команде замолчали и переключили свое внимание на нее. С натянутой вежливой улыбкой она рассказывала, где мы оказались, напомнила про серьезный отбор, который прошел каждый из нас, озвучила основные правила, за нарушения которых грозилась незамедлительно отправить домой, представила вожатых, вызвав перешептывания и хихиканья среди тех, кто стоял сзади. Катя, старшая вожатая, быстро пробежалась по спискам, назвав номера комнат и фамилии проживающих в них. Мне досталась одиннадцатая, а соседкой на ближайшие четырнадцать дней станет та самая рыжая болтушка Женя, которая уже сорвалась с места и резво побежала вверх по ступенькам, крича, что её кровать у стенки.  Я улыбнулась ей вслед, предвкушая отнюдь не серые будни в ее компании. Меня определенно радовало такое соседство.
Я не спешу подниматься наверх. Обреченно смотрю на сумку у ног, вспоминая слова мамы, о том, что на две недели мне не нужно столько вещей. Она как всегда оказалась права. Когда-нибудь я научусь слушать и слышать её советы.
- Спасибо, - опешив, благодарю парня в белой футболке, вызвавшегося мне помочь. – Она очень тяжелая- застенчивая улыбка тронула уголки моих губ, сердце стремительно и глухо заколотилось. -Лиза, - называю имя в ответ, неожиданно для самой себя добавляя – Не знаю, чтобы  без тебя делала – на секунду я просто замираю, смотря на Рому. В нем было что-то невообразимо притягательное, родное, словно из прошлой жизни или приятного сна. Со стороны доносится свит и подобие жидких аплодисментов, вернувших меня к реальности. Я не понимала, что происходит. Точнее, я играла сама с собой в непонимающую дурочку. Закралось чувство неловкости. На щеках живо заиграл румянец. Просто иду следом за Ромой, держась в нескольких шагах позади. Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, проходим вдоль холла, останавливаясь у приоткрытой двери, из-за которой доносились голоса Жени и каких-то ребят.
-Спасибо, Ром - переминаясь с ноги на ноги, я нарушаю тишину, сопровождавшую нас от площадки перед турбазой до комнаты. Увожу взгляд в сторону в нерешительности завязать разговор, что-то спросить. В голове вертелась тысяча слов, сотни фраз, которые не могли соединиться ни в одно, даже самое простое, предложение. Мне было страшно сказать что-то не то, показаться глупенькой. Еще больше меня пугало просто молча отпустить его. Вдруг другого шанса не представиться? – Я бы так и стояла на улице, - улыбаюсь, слегка наклоняясь, чтобы забрать сумку, неловко касаясь пальцами тыльной стороны его руки. Усталость, горы и случайное прикосновение окончательно сделали свое дело – во мне что-то сладко оборвалось. Теперь меня смущали толчки собственного сердца. Будто завороженная, я смотрела на него бархатным взглядом. Из этого приятного полудрема меня выводит громкий хлопок двери. – Тебя ждут, – киваю в сторону двух девушек,  стоявших  у двери, ведущей к лестничному проему. Суматошно со слегка трясущимися ругами я забираю сумку, затаскиваю ее по полу в комнату. – Спасибо за помощь, - еще раз благодарю парня, оставляя за кадром невысказанную надежду на новую встречу или разговор. Говорят, что самое сокровенное должно остаться в мыслях, за закрытой дверью.
Время до ужина ушло на душ и дележку полок в шкафу с Женей, которая умудрилась познакомиться практически со всеми, запомнить имена, номера комнат, переписать распорядок дня, выстроить планы на вечер. Особенно она гордилась знакомством с Валерой, у которого была гитара. От нее же я узнала, что этажом выше живут, вожатые, педагоги, их дети и друзья их детей. Женя уже называла их скучными снобами, а я, несмотря на то, что поддакивала ей, хотела бы оказаться на их месте. Дело не в возможности провести время в окружении друзей, причина была в странном желании быть рядом с Ромой, мысли о котором паразитировали в моей голове. Я хотела спросить знает ли моя соседка что-то о нем, но боялась лишних вопросов, ведь и так приписываемую мне Женей задумчивость и мечтательность я списывала на усталость.
Наступал вечер. Вдали темнели резкие контуры деревьев, массивов холмов и скал, зажигались огни ближайших поселков, прорисованные четко, до мельчайших деталей, походившие на витраж или японскую гравюру. Из окна виднелось величественное небо, переливающиеся цветами: от золотисто-оранжевого до густо-розового. Казалось, оно было так близко, нужно только приподняться на носочках и протянуть руку до его глади.
В компании Валеры и его соседа Артура мы с Женей спустились в столовую  к ужину. Усаживаясь за стол, я аккуратно расправила струящийся подол темно-синего платья. Движимая незнакомым до сегодняшнего дня чувством, я озираюсь по сторонам, высматривая Рому, в надежде хотя бы на мимолетную встречу. Сердце билось учащенней, а в глазах читалось разочарование, когда каждое новое, появляющееся в столовой лицо, оказывалось не тем, которое так жадно выискивал взгляд.
Может быть, то был просто «Сон в летнюю ночь»?

Тон беседе за столом задавала Женя. Она рассказывала о себе, своих увлечениях, что-то спрашивала — иногда сама же отвечала на свои вопросы. Валера выступал у нее на «бэк-вокале», но сам был еще тем «соло-гитаристом», обещавшим исполнить потом свои самые главные «хиты». Эти двое явно нашли друг друга. Наше с Артуром участие в разговоре ограничивалось односложными ответами и кивками головой. Я украдкой видела, что он пытался проследить мой взгляд, но к моему счастью, не решался спросить кого я так тщательно высматривала.  Когда я уже отчаялась хотя бы на мимолетную встречу с Ромой,  мысленно убедив себя в том, что может быть оно и к лучшему, взгляд предательски, будто ведомой тонкой невидимой ниточкой, находит его в толпе.
Он мне подмигнул?
Он мне подмигнул!
Мое сердце сорвалось с цепи, полное ликования оно снова гулко заколотилось. Моим ответом на подмигивание и улыбку Ромы было замешательство и  румянец, который снова разлился по щекам. Что это было? Мне показалось? У меня было такое чувство, какое бывает при отливе, когда теплая вода вымывает песок из-под ног, уволакивая за собой в неизведанную пучину. Я никогда еще не испытывала ничего подобного. Я смутилась, опустила глаза и, убирая прядку волос за ухо, уже улыбалась своей тарелке, судорожно водя вилкой по макаронам. Невольно хотелось поднять глаза, снова посмотреть в его сторону. Черт побери, да что со мной такое? Я осторожно поднимаю глаза, надеясь не выдать себя, смотрю на Рому, сидящего в компании друзей, увлеченного какими-то шутками и приколами. Мне хотелось, чтобы он снова посмотрел на меня,  я клятвенно даю себе обещание, что улыбнусь в ответ, а не буду вести себя как дура.
-Лиза?- до меня доносится голос Жени. Она недовольно пинает меня по ноге за столом. Я забылась, я потерялась: в своих мыслях, мечтах, в его улыбке. Я только сейчас вспомнила, что нахожусь в столовой и три пары непонимающих глаз вопрошающе смотрели на меня. Я чувствовала будто бы меня застукали на месте преступления.
-Так ты с нами? - я перевожу взгляд с соседки по комнате на Артура, чей голос окончательно выводить меня из состояния такого сладкого полудрема.
-Да, - я не знаю, на что я только что согласилась, но я была уверена в том, что при должной ловкости в любой момент я смогу забрать свои назад. - Простите, просто долгий день — я вежливо улыбаюсь ребятам, пытаясь найти в разговоре с ними спасительную соломинку от мыслей о Роме и желании снова повернуть голову в его сторону. 
Мы ушли из столовой одними из последних. Мальчики пошли курить (кто-то обещал им показать тайное место для курения). Мы с Женей пошли наверх. Теперь она говорила о Валере, я улыбалась и кивала всему, что она говорила, будто тоже считаю Валеру классным и интересным, соглашалась, что его ямочки на щеке довольно милые и уверяла, что тоже мечтаю услышать, как он поет. В какой-то момент я снова теряю нить разговора и вспоминаю о Роме, думаю, о том играет ли он на гитаре, чем увлекается. Перед глаза вновь всплывает его улыбка, будто кадр из кинохроники. Я снова вспыхнула. Одна только мысль о нем  меня преображал.
-Он тебе понравился? - я вновь не слушала Женю. Опешив, я пытаюсь понять, о ком был вопрос в тех отголосках ее слов, которые доносились до моего сознания. Неужели, она заметила в столовой, что я смотрела на Рому? Я занервничала.
-Да,  наверное, не то, чтобы.. - Женя не дает закончить мне ответ на вопрос, как уже хватает мою руку и начинает радостно трясти. Ее вопрос был об Артуре. Она уже окрестила нас странной молчаливой парочкой и планировала нашу дружбу вчетвером.
-Нет, ты не так поняла.. - любую последующую реплику Женя списывала на мою скромность и видимо в отместку за столовую, опускала половину сказанных  мною слов.
В моей голове теснилось огромное количеств мыслей, которые хотелось обдумать все и сразу, да и сердце никак не могло утихомириться. Я хотела воспользоваться временем, отведенным для дискотеки, чтобы побыть одной в комнате. Но у Жени были другие планы. Не прошло и пятнадцати минут, как наша комната из тихого и уютного места преобразилась в жужжащий улей, наполненный запахом лака, раскиданными тенями, помадами, резинками, невидимками, пластмассовыми браслетами и сережками. Весь этаж напоминал один большой салон красоты, где женская солидарность на удивление была в ходу. Кто-то повесил на зеркало вкладыш из кассеты Ирины Салтыковой, пытаясь сделать такую же прическу, кто-то спрашивал совета, с каким цветом лосин будет выгодней смотреться юбка-ламбада, кто-то спорил о том, сколько пуговиц нужно расстегнуть в шифоновой блузе, кто-то напевал  песни, а остальные подхватывали.
Где были мальчики? Не знаю. Но мой папа любит повторять, что запах лака для волос на мужчин действует как дихлофос на тараканов.
-Ну как? - я поворачиваюсь к Жене, ища ее одобрения. После долгих метаний между джинсовой юбкой с накладными карманами и черными легинсами с кислотным рисунком, выбор пал на последние в сочетание с черным однотонным кроп - топом, оголявшим живот, и красным пиджаком с поролоновыми плечами и босоножками на платформе. Моя соседка по комнате была убеждена, что мой вид понравится Артуру.  Я же надеялась, что не только ему.
Как по часам в назначенное время Артур и Валера постучались в дверь – оба стильные в аддидасе.  На дискотеки никогда и нигде не было принято приходить к началу, поэтому весь последующий час Валера развлекал нас своим пением.
Интересно, он уже там? Еще в тот момент, когда я рисовала губы красной помадой,  в моей голове настойчиво зрел план, который, как мне казалось, требовал определенных навигационных талантов и маневренных навыков, чтобы потеряться от неожиданно образовавшейся компании. Я хотела встретить Рому, заговорить с ним. Завязывая высокий хвост, я прокручивала в голове, что я могу ему сказать. Все было не тем, каким-то глупым что ли.  Но, ведь даже история не знает идеальных планов, не так ли?
Как бабочки слетаются на свет уличного фонаря, так сейчас все медленно тянулись к танцевальной площадке под навесом, откуда доносились хиты «Технологии», «Русского Размера», «Нэнси» и, конечно же, группы «Мираж». Жене повезло, как только мы подошли «Розовые розы» «Ласкового мая» сменились медляком. Моя соседка по комнате использовала свой шанс на танец, а я свой на побег.
-Извини – слишком увлеченная отсутствием преследователя за моей спиной, я неуклюже врезаюсь в кого-то. Поднимаю глаза вверх и вижу знакомое лицо Ромы перед собой. – Привет, - вздрагиваю от неожиданности и отступаю назад, возвращая дистанцию, словно не желая переступать невидимые границы.

В горах все ощущается по-другому. Не знаю, как передать словами, то, что можно только прочувствовать. Как объяснить то упоение, когда поднимаешь глаза вверх и кажется, что вот оно небо, совсем рядом, так близко, нужно только подняться на носочки, протянуть руки вверх и коснуться его глади. Как рассказать о том волшебном дурмане, проникающем под кожу, оседающем в каждой клеточке тела, дарящем столь приятное головокружение. Все становится другим: чувства, переживания – все ощущается острей, ярче, красочней, будто впервые действительно наполняется жизнью, до этого спрятанной среди серых однообразных  кирпичных строений и сухих страниц книг да тетрадей.  Все вокруг становиться таким странно прекрасным, словно кто-то специально раскрасил мир новыми цветами.
От внезапного прикосновения Ромы по телу пробежали мурашки. В груди отчетливо зародилось новое неиспробованное ранее чувство, которому я не решалась дать название. Что со мной происходит? Что за наваждение? Что за капризы земного притяжения подталкивали меня к незнакомому мальчишке? Что это за невидимые нити или даже канаты соединяли нас? Отчего они натягивались все туже с каждым мигом проведенным в его компании?
Я никогда не испытывала ничего подобного. Сердце билось так сильно, что я чувствовала его у самого горла. Мы танцевали. Смущенно я обвила руками шею мальчишки, спрятав лицо у его плеч. Я совсем не слушала музыку, только чувствовала его, слепо тянулась за ним, тянулась к нему. Озадаченная странным ощущением необъяснимого, но столь приятного блаженства, от которого внутри всё сжималось и дрожало, я поддалась стремительно закручивающемуся вихрю в груди, от которого голова шла кругом. Я не видела никого вокруг: все недоуменные и заинтригованные взгляды потухли, как только я оказалась заключенная в объятия Ромы. Окружающие растворились как по взмаху волшебной палочки, даря то чувство, будто бы мы были здесь только вдвоем. Я просто закрыла глаза в надежде, что эта песня будет играть бесконечно.
- Да, конечно, - прошептали губы в ответ на вопрос Ромы, но слова потерялись где-то в музыке. Руки вновь невольно предали разум, нежным прикосновением остановившись на его плечах. Три с половиной минуты - время моего первого путешествия с маленького островка благоразумия в сердцевину беснующихся и непонятных мне событий. Когда-нибудь я стану старше, но воспоминания об этом бесценном, волшебном и неповторимом мгновение будут все так же отпечатываться юной смущенной улыбкой и легким  пунцовым румянцем на моем лице каждый раз, когда закрывая глаза, будто со стороны я буду наблюдать за собой отстраняющейся от Ромы под финальные аккорды песни. Буду помнить, как смотрела прямо ему в глаза, чувствуя, словно он видит меня насквозь, читает мои мысли, слышит учащенные толчки сердца.
Я отняла руки от его плеч, неосознанно провела ладонью по правому предплечью, скользнула подушечками пальцев по кисти, задержавшись на ладони, будто желая переплести пальцы, мои и его. Я замерла, застыла не в силах отойти еще хотя бы на один шаг, молчала, не зная, что сказать, а ведь я пообещала себе в столовой за ужином, что не буду больше вести себя как дура. У меня была заготовлена тысяча речей, а сейчас я не могла проронить даже случайного слова.
Глупая. Какая же я глупая.
В тот короткий промежуток тишины, когда одна песня еще не успела сменить другую, вокруг снова стали различимы лица и взгляды. Только сейчас ко мне пришло осознание, что мы были практически в самом центре танцпола. Теперь посторонние взгляды довлели над ситуацией, вынуждали сделать шаг назад, отпустить руку. Виновато поджав губы, я огляделась по сторонам, выискивая глазами Женю, которая должна была стать моей спасительной тростинкой в этом океане враждебных глаз. Но не она пришла мне на помощь.
- Ребята, техническая пауза, кассету зажевало, - донесся над толпой, над всеми событиями мужской голос ведущего дискотеки или как теперь стало модно говорить на западный манер «диджея». Послышался всеобщий протяжный вздох разочарования. Кто-то из ребят, будучи уверенным в том, что знает толк в аккуратном изъятии кассеты (без повреждения для пленки) из кассетника магнитофона, поспешил на помощь. Тот же мужской голос кричал, чтобы никто не подходил, ведь он несколько часов к ряду перезаписывал песни с разных сборников специально для этого вечера. Все стали суетиться, со всех сторон слышались пересуды и советы. Это был идеальный момент для побега, которым я, конечно, воспользовалась. Резко развернувшись, быстрым шагом, я направилась на улицу, желая раствориться под покровом ее темной пелены. Усевшись на одну из лавочек, прижав ноги к себе и грея руки дыханием, я поймала себя на мысли, что даже самая темная ночь начала казаться красочной.
Нелюбимая ждет меня у окна вечерами темными, как всегда..... Слова песни крутились в голове, себе под нос я тихо напевала ее мотив, отламывая левой рукой от скамейки кусочки отслоившейся краски. В моей голове теснилось столько мыслей, что непременно хотелось все обдумать, прокрутить еще раз в голове, заняться поиском ответов на то бесчисленное количество вопросов, которые подарили три с половиной минуты медляка. Я подняла глаза вверх к ночному небу над головой. А ведь оно действительно было так близко, что казалось,  словно один из горных пиков, врезаясь в его полотно, разрывает его.
Красиво.
В отдалении снова звучит музыка. Играет та же песня. Я чувствую, как вновь кровь подкатываем к щекам, снова наливая их румянцем.
До чего же нелепо и смешно, наверное, я выглядела со стороны.
Я опустила голову к коленям, каря и ругая себя за поведение, за мысли, за всю ту эмоциональную смесь, послевкусие которой до сих пор отдавалось в груди звучными толками. Я дала себе новое обещание – постараться избегать Рому, ведь это не должно быть  сложно. Правда? 

[audio]http://pleer.com/tracks/3556145UaG[/audio]
[audio]http://pleer.com/tracks/52028134Uir[/audio]
навеяло

Отредактировано Margaret Day (07.10.2015 15:48:37)

- И где ты была? Мы тебя потеряли.
Я вернулась в комнату, затерявшись среди толпы ребят, устало волочивших ноги после дискотеки. Стоило мне переступить через порог и тихо прикрыть за собой дверь, как Женя скривилась и смерила меня недовольным взглядом. Она стояла перед зеркалом, расчесывала излишне налаченные волосы, издавая звук похожий на фырчанье каждый раз, когда расческа застревала в очередном клоке и не могла легко проскользнуть по пряде дальше. В ее интонации чувствовался укор, как если бы она уличила меня в чем-то криминальном. Я понимала, что Женя была среди прочих посторонних и совсем ненужных глаз на дискотеке, у которых теперь было слишком много вопросов и колких фраз про запас. Она ждала от меня ответа, требовала объяснений и подробностей, надеялась, что я воодушевленно усядусь на кровать и обязательно все ей расскажу, попрошу совета, и мы непременно всю ночь напролет будем обсуждать мальчишек. Женя была открытой книгой, привыкшей видеть в окружающих столько же желания поделиться своим сюжетом, сколько было в ней самой.
Я наклонилась, чтобы расстегнуть пряжки на босоножках, выкрадывая пару мгновений для раздумий над ответом ей.
- Гуляла, - Женя ждала феерической истории, которую с утра она могла бы пересказать Валере, приписав от себя кучу подробностей. Любопытство пожирало мою соседку изнутри, и мой сдержанный ответ дал ей еще один повод для негодований. Такие, как она, любили всегда узнавать всё первыми, а такие, как я, предпочитали держать всё личное при себе.
Я почувствовала себя неловко, немного стесненно от ее пристального взгляда. Мягко ступая босыми ногами по деревянному полу, я зашла в ванную, смыла косметику холодной водой, распустила волосы. Я не хотела выходить и смотрела на металлическую защелку-шпингалет, как на спасительный барьер от множества вопросов и обид на молчаливые или односложные ответы. Мне было комфортно в ванной, где под шум тонкой струйки воды, терявшейся в водостоке, я могла еще раз вернуться мыслями к Роме. Учащенные толчки сердца глухо отдавались в висках, туманили сознание, по телу по-прежнему ощущались ошалевшие мурашки. На спине, там, где руки мальчишки оставили свой отпечаток во время танца, кожа горела огнем. Что это было? Из зеркала на меня смотрела растерянная девочка с мечтательными голубыми глазами. Я не чувствовала больше усталости, напротив я не хотела, чтобы этот день заканчивался. Я готова была прожить его снова и снова.
Я вытерла лицо и руки белым вафельным полотенцем и вышла из ванной. Женя уже была в кровати, делала вид, будто читает перед сном. Я подошла к своей кровати, сдернула покрывало, расправила одеяло, сложенное вдвое, и взбила подушку, которая была поставлена углом.
- Как тебе первый день? – Женя отложила книжку на прикроватную тумбочку, повернулась на бок и смотрела на меня всё тем же пристальным, но в то же время голодным до ответов и историй, взглядом.
- Очень долгий. Я сильно устала, - я переоделась в пижаму и плотно закуталась в одеяло, поджав под себя ноги. Независимо от времени года, я всегда мерзла ночами. Из приоткрытой форточки в комнату просачивалась ночная прохлада. Где-то слышались крики, откуда-то сверху доносились песни и смех.
- Выключать свет?
- Да.
- А с кем ты танцевала на дискотеке?
- С Ромой.
- Ииии?
- Давай завтра поговорим. Я устала.
- Приятных снов.
Этой ночью я долго не могла заснуть: ворочалась с боку на бок, лежала с открытыми глазами, метая взгляд то в окно, то в потолок, слушала сопенья Жени, её невнятные бормотания, думала. В голове предательски продолжала крутиться песня, и стоило только закрыть глаза, как воображение принималось рисовать нечеткую, немного размытую эмоциями картину вечера. Было уже за полночь, с улицы продолжало доноситься эхо голосов, долетали обрывки фраз. Я села на кровати, подобрала под себя ноги и уставилась в окно. Интересно, где сейчас был Рома?
Это так глупо сидеть и думать о мальчишке, которого знаю один только день. Горько усмехаюсь над собой. Я не знала, чего хотела больше упиваться ярким моментом, прокручивать его в голове, желая запомнить эту приятную дрожь или забыть его. Неожиданно накатила волна какой-то странной щемящей грусти, тоски, безысходности, жалости самой к себе. Тяжело вздохнув, я рухнула на кровать, подсунула руки под подушку, закрыла глаза и не заметила, как уснула.
[audio]http://pleer.com/tracks/359686l4SG[/audio]

Я проснулась рано. Женя еще спала. Я встала и, аккуратно ступая по полу, прошла в ванную, умылась, почистила зубы, оделась. Заправила кровать, ведь за порядком и чистотой в комнатах обещали тщательно следить. Взяла в руки книжку Лермонтова «Герой нашего времени» (одна из тех книг, которая значилась в списке летнего чтения, выданного в один из последних дней учебных дней на уроке литературы), открыла в месте, заложенном самодельной закладкой из обрывка газеты, и с упоением принялась читать момент встречи Печорина и Веры в гроте.
Раздался быстрый и глухой стук в дверь. Женя зашевелилась.
- Доброе утро, - я улыбнулась своей соседке и, отложив книжку, направилась в сторону двери.
- Уже пора вставать? – хриплым сонным голосом спросила она. Я пожала плечами и скрылась за стеной.
- Кто там? – Женя села в кровати, потирая сонные глаза, - Лиза, кто там?
Я открыла дверь. Никого не было. Глаза скользнули вниз, туда, где на пороге лежали полевые цветы. Улыбнувшись, я наклонилась и подняла букетик. Высунула голову в коридор, пытаясь понять, от кого был этот подарок. Никого. В коридоре не было ни единой души. Все только начинали просыпаться.
- Никого, там были…
- Валера! Это от Валеры! Он такой изобретательный и романтичный!
Женя выхватила цветы из моих рук, оставив в ладони несколько ромашек и полевых незабудок.
- Наберешь воды? – Женя протянула кружку.
- Хорошо, - я набрала воду и поставила кружку на тумбочку Жени.
- Валера, просто чудо, - Женя сияла от счастья, улыбалась, каждую секунду придумывая новый милый эпитет своему гитаристу. Она радостно рассказывала, что по старой примете проговорила перед сном: «сплю на новом месте, приснись жених невесте» и хоть сна своего Женя не помнила, но была уверена, что ей приснился именно Валера. Разве могло быть иначе.
- Давай вставим тебе в волосы незабудки. Будет тон в тон к твоему платью, – моя соседка загорелась очередной идеей.
- Не надо.
- Давай. Это красиво.
- Если только вечером.
- Цветы до вечера завянут.
- Говорят, если подарены с любовью, то долго не вянут.
Приблизительно через полчаса объявили подъем. Всё вокруг вновь ожило, наполнилось смехом, планами, пересудами о вчерашнем вечере. Ближе ко времени завтрака в дверь снова постучали. Теперь это были Валера и Артур. Женя тут же подскочила и принялась благодарить Валеру за сюрприз. Тот заметно стушевался и непонимающе смотрел на мою соседку, но, кажется, ее благодарные, полные счастье глаза заставили парня скомкано пробурчать:
- Да, эмм я рад. Хорошо, что понравились.
Артур явно не понимал происходящего, от того вопросительно посмотрел на своего друга. Тот едва заметно отмахнулся от него. Я же наблюдала за этой ситуацией безразлично, безучастно, со стороны.

-Ты будешь сыр?
- А?
- Сыр будешь?
- Нет. Бери.
Я передаю Валере блюдце с нарезанным кубиками маслом и толстыми ломтиками сыра. Если вчера за ужином в столовой царила тишина, то сегодня отдохнувшие голоса орали, надрывая глотки, пытаясь, перекричать друг друга. Все это смешивалось в одно гулкое эхо с гремящими крышками от больших чанов-кастрюль,  разносящееся вместе с запахом каши и какао по всему помещению. До начала занятий оставалось около часа часов, поэтому сегодняшнее утро можно было считать свободным.
- Лиз, смотри, - Женя пихнула меня ногой под столом, - Твой вчерашний кавалер, - повернув голову, я увидела Рому. В те сотые доли секунды, которые отделяли меня от встречи взглядом с мальчиком, который, казалось, видел меня насквозь, я надеялась, что единственное, что я почувствую к нему будет равнодушие, а вчерашнюю тягу и переизбыток чувств, смогу смело списать на усталость. Но, нет. Новая секундная встреча обернулась для меня новой волной, на гребнях которой мое сердце кидало как корабль во время шторма. Быстро отвела взгляд, боясь, что как вчера перед зеркалом в глазах вновь заиграли огоньки.
- И что?
- Ничего. Просто.
Женя многозначительно посмотрела на меня, давая понять, что теперь мне не отвертеться от девичьих разговоров с ней по душам. Одним глотком я допила какао и встала из-за стола.
- Я прогуляюсь, погода хорошая.
- Хорошо, мы тебя найдем. 
Я вышла из столовой, поднялась в комнату за книгой и направилась на улицу. Куда проще забить  себе голову сопереживаниями книжным образам, чем пытаться разобраться в себе, ведь осенью на уроке литературы придется писать сочинение на темы: «Печорин – страдающий эгоист» или «Взаимоотношения Печорина и Веры», а не на темы: «Лиза – какая же ты дура» или «Лиза и Рома: что это было?».

Отредактировано Margaret Day (22.10.2015 19:58:03)

[audio]http://pleer.com/tracks/1666104zKKA[/audio]

Я сидела на краю еще прохладного поребрика, скрытого в тени утра и кроны размашистого дерева, бок о бок со странным чувством, походившим то ли на предвкушение, то ли на нетерпение. Эта эмоциональная смесь с незнакомым составом сводилась к одному желанию – мне хотелось увидеть Рому. Сегодня среди предложений, описывающих приезд Печорина в Кисловодск, я задумалась о не случайности случайных встреч, рассуждала о тех местах, где сейчас мог находиться парень, и гадала о его мыслях, если бы я появилась перед его глазами как бы невзначай. Чтобы он подумал? Поздоровался, кивнул головой или решил бы, что его преследую?
Господи, какие глупости лезут в мою голову. 
Я вновь предприняла попытку сосредоточиться на чтение, цепляясь взглядом за отдельные слова, но теряя их смысл. Я убеждала себя, что мои мысли занимали всякие пустяки. Но их тон менялся прямопропорционально увеличению упоминаний имени мальчика, положенным на мотив песни, звучавшей вчера на дискотеке. Каждый раз, когда мимо меня проходила группа парней, я поднимала глаза в надежде увидеть среди них Рому. Сердце екало, отбивая непривычный волнительный ритм при звуке каждого голоса, хоть издали напоминавший его. Оно тут же разочаровано падало вниз синхронно взгляду и вниманию в попытке потеряться среди страниц.
- Ты пропустила построение.
За моей спиной раздался голос Жени. Я повернулся к ней: она такая счастливая бежала ко мне, чтобы рассказать какую-то важную новость. Наверное, о Валере. Она потянула меня за собой, говоря какие-то глупости, о том, как мальчики радостно восприняли, что с завтрашнего дня начнутся походы. Не обошлось без напоминаний о песнях под гитару и переполненного волнением напоминанием о том, что специально для Жени сегодня Валера сыграет свою любимую песню. Я улыбаюсь соседке по комнате. Даже немного завидую её легкости, восторженности и открытости. О таких героинях, как рыжеволосая девчонка обычно пишут в книгах, что целого мира мало для их чувств, что уж говорить об одних мыслей. А таких, как я обычно ставят им в противовес, называя скрытными, живущими в своей душе. И сейчас, Женя торопливо говорила о том, что я чувствовала. Возможно, мы дополняли друг друга. Точнее она дополняла меня, давая определение тому, в чем я страшилась искать какой-то смысл. Я кивала ей, соглашалась с рассуждениями, завидуя планам. Она спросила у меня совета насчет Валеры, а я и понятия не имела, как нужно вести себя с парнями. 
- Мне кажется, что ты ему нравишься, - подтверждала я её мысли, а она расцветала после пунктуационной точки, как те незабудки, которые сегодняшним утром я нашла у двери нашей комнаты. Женя – уверенная в себе девушка: она приятный собеседник, душа компании, знала, как реагировать на комплименты и ни чуть не удивлялась тому, что нравилась мальчикам, когда как у меня это вызывало странный смех и легкий румянец на щеках.
- Ты понравилась Артуру. Он весь вечер расспрашивал о тебе и все утро.
- Да глупости это все.
- Он тебе не нравится?
Вместо ответа на вопрос я пожимаю плечами. Наверное, каждый встречал в своей жизни девочку, которая отмахивалась от чувств, особенно когда они неровным пламенем зарождались внутри.
- Тебе нравится этот Рома?
Её вопрос – утверждение, невысказанная мною даже самой себе очевидная мысль. Мой ускоренный шаг и слишком эмоциональное отрицание – подтверждение её словам. Женя улыбалась так, будто знала больше, чем говорила. Мы шли по тропинке в сторону корпус, вожатые торопили всех в актовый зал, где вот-вот должна была начаться лекция именитого профессора, а заставлять его ждать с нашей стороны неприлично.
- Девочки, быстрее, - за нашими спинами откуда-то возник один из вожатых. Я не запомнила еще его имени. Он стиснулся между мной и Женей. С долей очевидной шутки обнял нас обеих за плечи, вынудив нас обеих поспевать за его длинными шагами.
Мы пришли одними из последних. Вопреки ожиданиям моей соседке по комнате, Валера не занял нам места. Она кинула  разочарованный взгляд на предмет своего воздыхания, и мы пошли по направлению к первым рядам.
- Я поспрашивала про него, - мое театральное непонимание, о ком говорила Женя, выглядело наигранным на фоне той заинтересованности, которые вызвали её слова. Рыжая медлила со знанием того, что я буду задавать вопросы, которые мне с трудом удавалось сдержать за зубами пока мы шли до своих мест. Разговор откладывался до окончания лекции профессора, а Валера и Артур уже спешили к нам.
Женя, которая шла за мной, демонстративно обижено дула губы, а я подшучивала над ней и над той напускной серьезностью, с которой она планировала провести ближайшие два часа. В нерешительности я остановилась у одного свободного кресла.
Рома. Передо мной сидел Рома. И снова сердечный ритм отклонился от нормы, как и мое поведение. Два шага. Мне необходимо сделать два шага и занять свободное место рядом с ним. В этом же нет ничего такого? Или есть. В одно мгновение сотни мыслей пролетели в моей голове туда и обратно. Если бы жизнь была шахматной партией, то мне никогда не стать гроссмейстером. Женя ниже меня ростом и из-за моей спины ей не видно, что именно меня остановило. Она легко подтолкнула меня в спину. Два шага сделаны, и я опустилась в кресло, стараясь не обращать внимания на парня по левую руку от меня. Мой взгляд обращен на спешивших к нам Артуру и Валере. Да, боже мой, я даже радовалась их появлению, словно в моем понимании это должно сгладить неловкость и смущение, зародившиеся через одно кресло от них.
Я убеждала себя, что буду слушать лекцию. Но даже аргументы о значимости, полученных знаний, терялись в сознании пустым звуком. Это было тяжело даже боковым зрением не обращать внимания на Рому. Стоило ли мне с ним заговорить первой? Сквозь наушники слышался голос Земфиры, мне захотелось подпеть, но вместо этого я ответила что-то невнятное на вопрос Валеры, и мы все рассмеялись.
На сцене появился профессор Пуговицын. Стараясь расположить к себе собравшихся, он начал свое выступление со старого анекдота из книги «Физики шутят». Кто-то рассмеялся слишком громко над околонаучным юмором, и остальная часть собравшихся, словно как иллюстрация к эффекту домино, рассмеялась над забавным смехом, а не над шуткой о протонах.
Как же это сложно – не смотреть. За те две минуты, что профессор стоял ан сцене, я повторила себе эту установку бесчисленное количество раз. Мне не нужно обращать внимания на Рому, а то он решит, что я одна из тех девчонок, которые не давали прохода парням и во всем искали смысл.
А может я такая?
В моей голове нестройный ряд мыслей сбивался в разные фигуры, которые натыкались друг на друга, имели общие границы  с предложениями, по касательной пересекались на общих словах. Ни одного утверждения, а сплошные вопросы. Женя что-то прошептала на ухо. В ответ я бездумно кивнула ей.
Рома.
Его рука держала мою, и даже полумрак зала едва ли мог скрыть улыбку на моем лице. Мне бы выдернуть ладонь, скрестить руки на груди, не давать ни ему, ни себе повода для того, чтобы быть неправильно понятыми, но вместо этого я бессознательно коснулась подушечкой большого пальца его ладони и не думала больше ни о чем. Я оглохла для слов профессора, комментариев Жени и вопросов, которые периодически задавали Артур и Валера. Я замерла, боясь шелохнуться и потерять этот момент.
Непроизвольно плечом подаюсь влево, так значимо на влетевшим в сознание напоминании профессора о разноименных зарядах, которым законами природы суждено притягиваться в любой из Вселенных.

- Лиза, ты спишь?
Слепое блуждание моих пальцев по подушке прервал голос Жени. Я закрываю глаза, притворяясь спящей, на тот случай, если соседка по комнате решит подойти к моей кровати и удостовериться в истинности причин моего молчания. Весь вечер она, движимая природным любопытством, намеками задавала вопросы о Роме, а я увиливала от ответов, оставляя на «потом» все подробности, которых, по правде, и не было. Последний час в полумраке комнаты в отблеске тонкой полосы приникающего электрического света  уличного фонаря, я с любопытством разглядывала свою ладонь, расчерченную множеством линий. Теперь каждая из них казалась мне особенной, словно они хранили в себе истории: прошлых и будущих,  уже рассказанные и предрешенные.
Какая из них была о Роме?
Большим пальцем я осторожно коснулась фаланги среднего пальца, затем ниже – к мизинцу, повторяя до миллиметра движение руки парня во время сегодняшней лекции профессора, чьего имени  без конспекта  уже и не вспомню. Мне одновременно страшно и непередаваемо сильно хочется вновь пережить те странные чувства, когда нравится чувствовать прикосновения и прикасаться в ответ, когда одного его присутствия рядом достаточно  для приподнятого настроения, когда хочется ловить на себе взгляд и вглядываться, любуясь, изучая и улыбаясь, в ответ, когда сердце сбивается с привычного ритма, когда... Тут же мои щеки наливались легким румянцем, а лицо терялось в накрахмаленной белоснежной наволочке подушки. Прошло несколько часов, а я уже скучала и ждала с нетерпением наступление нового дня и неминуемой встречи, не допуская и мысли о том, что все было всего лишь наваждением.
- Ну и ладно. А я тебе все рассказываю.
Женя, выказывая обиду, демонстративно шумно повернулась на пружинистой кровати. Металлический каркас протяжным скрипом нарушил тишину комнаты. Через несколько минут послышалось её размеренное, сонное дыхание. Я медленно и осторожно поднялась из кровати, стараясь не разбудить соседку. Тихо ступая ногами по деревянному полу, я подошла к прикроватной тумбочке, на которой в кружке, незаметно вынесенной из столовой после завтрака, стояли полевые цветы. Бережно выудив из букета несколько васильков, я тут же вложила их в книгу, которую привычно хранила под подушкой. Я не могла рассказать Жене, что утренние цветы под дверью предназначались мне, но я ничего не могла поделать с желанием сохранить их воспоминанием о сегодняшнем дне.
- Так глупо, - тихо бормочу себе под нос,  но выскальзываю в проем балконной двери, чтобы снова ощутить магию теплой летней ночи. Я опускаюсь на порог, за которым Женя что-то бормотала во сне, и прикрываю за собой дверь.  На улице – ни единого звука, вокруг стояла мертвая тишина, даже цикады молчали. Я вглядываюсь в темноту, так наивно и так безнадежно надеясь, что сейчас  здесь снова появиться Рома. Бледная луна, смешавшись с фонарями, залила все вокруг холодным светом, который отражался в слепых стеклах корпусов и строений на территории. Я поднимаю глаза вверх и с удивлением нахожу над своей головой множество звезд. Моргнув одна из них, дугой устремилась вниз. Сама не понимаю, зачем я это делаю, но тихим шепотом проговариваю:
- Вот бы Рома меня поцеловал.
Сегодня мне хотелось верить всему: загаданным желаниям, гаданиям на картах, тайным знакам и тому, что я ему нравилась. Так странно и в диковинку - впервые мне хотелось нравиться мальчику, чтобы он обращал на меня внимание, считал красивой, чтобы…А я ведь и не знаю, как нужно себя вести. Нужно ли делать шаг навстречу, как подобрать правильные слова. Или все само собой разрешиться? Мне хотелось, чтобы сейчас среди книг, взятых с собой, оказалась подаренная тетей Ларисой из Москвы энциклопедия для девочек. Может быть, в ней нашлись бы ответы?
Далекий раскат грома заставляет меня дернуться и резко вырваться из плена мыслей о мальчике, к которому меня тянуло. В отдалении слышится лай собак и мужские голоса: охранники проверяют территорию. Новый грохот, и где-то у горизонта белесые молнии полосовали небо. Сердце нехорошо забилось, словно предвещая надвигающийся ужас грядущего будущего. Я вернулась в комнату, прикрыла балкон и уснула на четыре часа, остававшиеся до подъема.

[audio]http://pleer.com/tracks/12774jHyq[/audio]

-Вставай, соня, - Женя трясет меня за плечо, подпевая песне из последнего сборника «Союз», который она вчера взяла послушать у Валеры. Закон музыкального мира прост: сторона «А» всегда намного лучше стороны «В». Соседка, пританцовывая, выбирает среди своей одежды то, в чем её еще не видели, обращается ко мне за советом, пока я, сидя в кровати, протираю глаза.
- Давай быстрее, а то на завтрак опоздаем, - я непонимающе смотрю на часы на прикроватной тумбочке, понимая, что до его сигнала остается еще около получаса. Женя предугадывает мой вопрос, выдавая на него быстрый ответ:
- Нам нужно собраться в поход, а еще нарядиться и быть красивыми.
Она подмигивает мне так, будто я должна понимать к чему её слова.
Вместо походного рюкзака – прошлогодний школьный, ведь в старших классах уже несколько лет принято ходить с сумками. Сборы заняли несколько минут, ведь Женя уже подумала обо всем, что нужно взять с собой, и мне оставалось лишь собрать вещи под ее чутким руководством.
-…Валера не забудь гитару, - вместо сигнала о подъеме наш этаж проснулся от крика Жени, с которым она ворвалась в комнату мальчиков напротив, наконец-таки оставив меня одну. Я заправила кровать, поставила углом подушку и спрятала книгу. Между ее страниц виднелись васильки, а на моем лице блаженной улыбкой отпечатались мысли о Роме. Подгоняемая желанием увидеть его я ринулась к шкафу, выбирая между джинсовым сарафаном и юбкой, между хвостом и распущенными волосами.
- Не собирай волосы, тебе так лучше, - бесчисленное количество раз я провела щеткой по шелковистым волосам, прежде чем решила довериться Жене. Она умела нравиться мальчикам, может быть, мне стоило спросить у нее совета? Но я молчу, кивком соглашаясь с её словами.
- Лекция начнется после завтрака, потом обед и пойдем в поход, - девочки что-то обсуждают, а я оглядываюсь по сторонам, выискивая взглядом Рому.
- Придет он, - устало вздыхая, говорит Женя.
- Ты о ком? – я пожимаю плечами, искренне веря, что мне удается скрыть свой интерес.
- О Роме, о ком еще.
Валера придерживает для нас деревянную дверь, пропуская вперед. В холле столовой многолюдно. Завтрак только начали накрывать. Кто-то заглядывал в помещение и получал громкий рык вожатого в ответ. Ожидание было недолгим – около пятнадцати минут. Я вглядываюсь в лица, пытаясь найти Рому, встретиться с ним взглядами. Сама не знаю, что ему скажу. Наверное, банальное: «привет» или пожалею доброго утра. Все казалось таким сложным, намного сложнее уравнений по органической химии.
Сердце забилось учащенно. До того, как дверь в столовую вновь открылась, оно резкими, быстрыми ударами предвкушало появление Ромы. Я оборачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядами, чтобы улыбнуться, что сделать шаг навстречу. Робко. Неуверенно. Шаг, который я не сделала, замерев на месте, ощущая тяжесть в ногах, неспособных выдержать ответный удар безразличием. Женя тащит меня к столу, а я сказать ничего не могу, словно язык был связан. Может даже я его прикусила, когда споткнулась о порог или когда морально обрушилась оземь. Стараюсь не смотреть в сторону Ромы и его друзей. Выходит плохо. Я изо всех сил стараюсь понять, о чем говорили Женя, Артур и Валера, но среди общего гула голосов мне так хочется различить голос Ромы. Все звуки долетали отдаленно сквозь звук пульса, отдававшегося эхом в ушах, потому что в эту самую минуту со всей серьезностью я понимаю, что он мне действительно нравится.
- Пойдем за тетрадками?
- Возьмешь мою? Она в тумбочке.
- Хорошо. Лиз..
- Да?
- Он тебе нравится?
- Кто?
- Рома.
- Нет, конечно. Ты же видишь..
- Да, я вижу. Если захочешь поговорить.
- Жень..
- Да?
- Не говори никому.
- Обещаю. Увидимся в зале?
- Наверное, да.
Мы вышли вместе из столовой. Женя пошла направо в сторону нашего корпуса,  я – налево по тропинке в сторону леса вместе с тревогой, разлившейся в районе груди, засевшей в горле и постепенно перебравшейся в затылок, где тихо и плавно ощущалась боль,  подгоняемая шумно бившимся сердцем. Неуклюжими движениями пытаюсь занять руки, складывая в некое подобие самолетика лист бумаги, найденный в кармане.
Мелкими каплями моросит дождь. Я ускоряю шаг, прячась уже от крупных капель в беседке, которые играют свою мелодию по крышам и дорогам, тихо подпевают ветру разбитыми каплями.
- Прогуливаешь или опоздала? – высокий светловолосый парень буквально запрыгивает под крышу, тут же вынимая из кармана плеер.
- Главное, чтобы вода вовнутрь не попала.
- Это да, а то снова придется фен просить, а вы, девчонки, как-то странно реагируете на такие просьбы. Кстати, я Сергей.
- Лиза.
- Знаю. Не смущайся. Так ты, Лиза, прогуливаешь лекцию или опоздала?
- Я прячусь от дождя.
- Тогда и я так скажу, если наше отсутствие заметят. Чего ты смеешься?
- Не знаю, мне просто смешно.
- А вот в походе будет не до смеха. Ты же идешь?
Я утвердительно качаю головой.
- Хорошо. А теперь предлагаю наперегонки до актового зала, а то нам влетит.
Парень первым выбегает под проливной дождь, пока я в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу.
- Представь, что это клип, этого вашего Рикки Мартина.
- Кого?
- Рикки Мартина.
Я смеюсь беспричинно, глупо, по-идиотски, наверное, от щемящей боли в груди или собственной глупости, но все-таки выбегаю из-под крыши и даже первой добегаю до актового зала, пусть и понимаю, что Сергей мне поддался. По предупредительные выстрелы взглядами вожатых мы тихо занимаем два свободных места на последнем ряду.
- Закон всемирного тяготения открыл Ньютон в 1687 году при изучении движения спутника Луны вокруг Земли...

В большинстве своем все мы - герои нерассказанных историй, ненаписанных книг. Мы - музыка, созданная вопреки нотной грамоте, незарифмованные слова песен, иное решение простого уравнения, недоказанная теорема, идущая в разрез с общеизвестной аксиомой. В большинстве своем мы все – мечтатели, познающие мир через прикосновения пальцев к плотной книжной бумаге и осязающие его типографским шрифтом. Мы органично смотримся среди книжных стеллажей в библиотеке, не нарушаем тишину читального зала – не врываемся звуками своего голоса и неуклюжими движениями в чужой хрупкий мир. Зачастую, оторвав взгляд от пожелтевших страниц, чтобы выглянуть в распахнутые настежь окна, мы не можем найти правильных слов, забывая о невозможности их существования, но держа в памяти картинки, нарисованные фразами и предложения известных писателей – они кажутся идеальными в каждом расставленном акценте и знаке, от того мы неосознанно продолжаем искать подсказки на полупрозрачном полотне над головой.
Я из мира мечтателей: из тех, кто неразборчивым почерком карандашом или ручкой выводит собственные мысли в общей тетрадке с изображением любимого исполнителя, купленной в ларьке «Роспечать» через дорогу от школы, из тех, кто выдумывает собственные шифры и тайные послания, оставляя их зарубками на полях, из тех, кто воспринимает свою жизнь – книгой, а каждый её день – отдельной главой, в которую яркими вспышками -  абзацами впечатаны разрисованные палитрой эмоциональных красок вписаны отдельные моменты, и за развитием иногда удавалось, словно подглядеть со стороны.
- Лиза, постой, - за два шага Сергей оказался по левую руку от меня и принялся развлекать забавными историями о футбольной секции и мистическими историями, которые, конечно, окутывали практически все строения: кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал и обязательно несколько лет назад кто-то погиб. Однажды, эти истории могут стать основой для остросюжетного фильма или частью захватывающей книги. Но сейчас они не переворачивали мой мир с ног на голову, а вызывали лишь улыбку на моем, как сказал Сережа: «слишком угрюмом выражении лица». Я шла, опустив голову вниз, разглядывая тропинку у себя под ногами. За нашими спинами кто-то из мальчишек поймал крупного жука и пугал им девчонок, перед нами ребята перекидывались колючками, которые оставались на одежде. Часть группы обсуждала услышанное на лекции, сколько успели записать и обещались обменяться конспектами по возвращению. Вожатые наблюдали за всем этим будто свысока, мол, им все равно, главное, чтобы никто не потерялся и не упал, остальное их не касалось.
- Что за кавалер? – Женя вынырнула из-за моего плеча, когда Сережа ввязался в соревнование кто первый добежит до выбранной всеми точки на горизонте.
- Это Сергей. Мы познакомились перед лекцией, - ответила я, словно, не заметив ироничного намека в голосе соседки по комнате. Многозначительный взгляд и мычание достались мне в качестве ответной реплики, а потом девочка сменила тему разговора:
- А Валера взял с собой гитару.
- Будет нас развлекать?
- Ты и представить не можешь, сколько песен он знает. А еще обещал парочку разучить только ради меня, - Женя гордо вскинула голову вверх и, схватив меня под руку, потащила за собой в начало группы, среди которой были Валера и Артур.
- Да не высматривай ты его так, - шикнула Женя мне на ухо, пока вожатые раздавали команды.
- Я не высматриваю.
- Высматриваешь.
- Не высматриваю.
- Высматриваешь.
- О чем спорите? – пытливый взгляд Валеры блуждал между нашими лицами. Он хотел услышать ответ, хотя, скорее всего, после запоздалой реплики Жени уже решил, что мы, конечно, обсуждали его.
- Лиза не верит, что ты можешь сыграть песни «КиШ» под гитару, - девочка взяла мальчика под руку и потащила в сторону поляны, на которой уже натягивали сетку для волейбола. Я осталась стоять на месте, оглядываясь по сторонам, а может и, выбирая к какой компании примкнуть. Наверное, стоило присоединиться к тем, кто выкрикивает междометия и аплодирует, расположившись на траве и изредка уворачиваются от неудачно принятого паса или неумелой подачи. Но, держа в руке «Обыкновенное чудо» Шварца, я решила подняться выше: то ли в поисках спокойного места для чтения, то ли неосознанно поддавшись велению сердца.
- Там крутой подъем, - кто-то из девочек уже спускался вниз, держа друг друга за руку – своеобразная страховка от падения.
- А я все-таки попробую, - самоуверенно отвечаю одной из них я, широким шагом поднимаясь вверх, попутно срывая несколько полевых цветов. Красивые. В голове невольно всплывают слова Ромы о цветах. В одну секунду на моем лице играет улыбка, в следующую – чувствую себя дурой. Продолжая подниматься вверх, я оборачиваюсь, смотря вниз, ловлю доносящиеся звуки голоса, пытаясь разобрать их на слова – сама не знаю зачем: то ли боюсь упустить что-то важное, а, может, Женя все-таки была права.
- Ай, - я испугано вскрикиваю, когда нога проскальзывает при очередном шаге. Становится страшно, пока чья-то рука не тянет меня вверх.
- Привет, - говорю я не сразу. Передо мной стоял Рома. Мои губы растянулись в глупой улыбке, словно это была удача. Маленькая, но все же удача, сравнимая с той, которая сопутствует тем, кто воскресными утром просыпается в восемь часов, включает телеканал «РТР» и участвует в очередном розыгрыше «Русского лото», выигрывая рублей двадцать или тридцать. После такого везения обычно хочется надеяться на большее. Наверное, поэтому придя за получением скромного выигрыша, глаза невольно блуждают среди билетов нового тиража, а в голове крутиться то самое мечтательное: «а вдруг?».
«А вдруг это все что-то значит?», твердит внутренний голос, пока глаза наблюдают за Ромой, срывающим лепестки цветка. Я с детства привыкла заглядывать на последнюю страницу местной газеты, где публиковали гороскоп. Возможно, искала среди мелкого шрифта знаки судьбы или то, что заставит поверить в лучшее. Шаг. Один шаг для того, чтобы подойти еще ближе и заглянуть мальчику в глаза. Затем два назад, как в танцах и смущенно отведенный в сторону взгляд вместо попытки завести разговор. На деле на одно мгновение мне захотелось оказаться героиней телесериала, который после шестичасового выпуска новостей бабушка смотрела по «ОРТ». Но вместо закадровой музыки – легкая дрожь, вместо слов – звуковые междометия, которые не заполняли паузку, а, скорее, делали ее более неловкой.
- Здесь очень красиво, - наконец-таки решаюсь сказать я, не замечая до этого момента, что продолжала обрывать лепестки цветов и зажатыми в ладонях оставались только стебли, удерживающие сердцевину. – А выше можно подняться? – и снова взгляд куда-то вверх в поисках той самой подсказки, как нужно вести себя рядом с мальчиком, от которого дух захватывает намного сильнее, чем при взгляде вдаль с высоты приблизительно тысячи метров и в присутствии которого все слишком резко менялось, приобретало иной смысл, цвета и формы. Прямой зрительный контакт, и ми щеки вспыхнули, залились краской. Я осторожно ступаю в сторону, словно пытаясь среди неизмятой травы понять, как можно было бы  подняться выше.
- А с той девчонкой, Кариной, кажется, ну, вы с ней встречаетесь? – дышу, дышу глубоко. Я из тех, кто не умеет задавать правильных вопросов и зачастую сует свой нос в чужие дела. Но, возможно, так будет проще понять было ли это подобием дворовой игры как прятки или казаки-разбойники или иллюстрацией к закону силы притяжения, о котором не рассказывают на уроках физики. 
Танцы Минус-Если

Одно мгновение: легкое, красочное, отнюдь не мимолетное, но слишком короткое, чтобы до конца распробовать его на вкус. Минутами позже, оставшись наедине со своими мыслями, Лиза будет проигрывать его в голове раз за разом, ставя на повтор, будто бы любимую песню на кассете, а пока девочка переминалась с ноги на ногу, не зная какие слова будут правильными, боясь заглянуть мальчику прямо в глаза: а вдруг те огоньки во взгляде, метафорически описанные писателями, действительно существуют? Никогда прежде Лиза не задумывалась об этом, неужели взгляд, слова или поведение действительно могут предательски выдать то, что человек так старательно отрицает или пытается выкинуть из головы? Необъяснимый химический процесс, катализатором которого был Рома. Рядом с ним собственный голос Лизы становился мягче, гуще, женственней — будто бы подражание волнистого попугая тем интонациям, которые она слышала с экрана телевизора, но природу которых раньше до конца не понимала.
- Наверное, страшно кататься на лыжах так высоко, - между их словами и репликами возникали паузы, наполненные тишиной, свободой и гулом безымянных голосов, доносившихся эхом со всех сторон. Жужжание шмеля, стрекот цикад, звук порывов воздуха, блуждающего по траве и исчезающего, будто бы по прыжку, у края обрыва.  А, может быть, это попросту долгое молчание.
Под ногами — весь мир, над головой — только небо, в лицо дует ветер — пронизывающий и эмоциональный. Странно было стоять здесь вдвоем. Лизе хотелось, чтобы разговор выглядел непринужденным, будто бы расписанным по репликам и реакции собственного тела, мимики и жестов. Она — отличница, ей важно  все делать правильно.
Молчаливая  - о Лизе многие так говорят, но сейчас, в эту самую минуту, ей хотелось оказаться болтушкой Женей, умеющей вовлечь в разговор, остановить словами, удержать рядом с собой до финальной точки или вынудить последовать следом — на следующую страницу. Кто бы что не говорил, то детский лагерь — это обособленная вселенная, с особыми правилами и укладами, здесь тайные смыслы раскрываются на практике: несколько недель - словно одна маленькая жизнь среди тысячи грядущих. В каждом ее дне — десятки открытий, каждое впечатление остается внутри и снаружи: как шрам на коленки от неудачного падения во время волейбольной партии или глубокий порез от травы осоки.
Чем ниже они спускались, тем больше Рома рассказывал о Карине. Лиза лишь изредка задавала уточняющие вопросы, смеялась в унисон репликам парня, которые казались ей забавными, но чаще она молчала, не зная, как ей реагировать, как себя вести, завидуя и, наверное даже обижаясь, тому, что сколько всего Рому связывало с Кариной, отчасти  где-то на интуитивном уровне понимая, что и треть историй никогда не свяжет Лизу с ним, ведь  летний лагерь — это всего лишь маленькая жизнь, которая оборвется  с посадкой в автобус до города. Изредка Лиза пыталась обмануть его и себя, подхватывая ту или иную историю, не озвучивая вслух вопрос, который уже давно срывался с её языка: «так вы постоянно вместе?».
- А ты не пойдешь в столовую? - его куртка на ее плечах, синяя, спадает с плеч — на несколько размеров больше, подростковыми пальцами она зажимала края олимпийки, будто бы задерживая мгновение, хотя бы на пресловутую секунду. Конечно, он пойдет  в столовую, но не с ней, а со своими друзьями — у него своя компания, у нее своя. Лиза отвернулась, сделала несколько шагов в сторону кирпичного строения, очертания которого размыли краски сумерек и бледность тумана.  На полушаге девочка обернулась и тихим шепотом проговорила: - Спасибо, - то ли за куртку, в которой ей было тепло, то ли за время проведенное вместе.  Где-то в полумраке, резко воцарившем на улице, она утвердительно кивнула головой в ответ на его предложение выйти на балкон. Не раздумывая, по -детски, так наивно. Но по — другому она не могла, не хватило времени на раздумья, да и нужно ли оно было?
Оживленность столовой контрастом била по барабанным перепонкам. Бесчисленное количество голос и лиц, каждый из которых пытался перекричать другого. Лиза стянула куртку с плеч и проследовала до стола, за которым сидела привычная компания друзей.
- Вот ты где! - радостно воскликнула Женя.
- Мы тебя потеряли, - в унисон подтвердили Артур и Валера. Женя сразу же принялась рассказывать о том, как прошел ее день, давая Лизе ту самую паузу для  того повтора последних моментов. Боковым зрением девочка заметила ту самую Карину и ее окружение. Теперь Лиза смотрела на нее по — другому, как — то иначе, пусть это и странно знать так много о человеке, с которым ровным счетом они и парой фраз не перекинулись. Девочка старалась не акцентировать внимание на компании, сидевшей через несколько столов от нее. Больше не разбирала слов, не всматривалась в лица, может быть, потому что боялась, а, может быть, из-за странной неловкости, наливавшей её щеки краской.
Остаток вечера прошел в комнате напротив, где Валера «по заказам» исполнял под гитару любые песни, в основном песни групп «Кино», «Наутилус Помпилиус» и «Агата Кристи». Кто-то осторожно курил сигареты в окно, пользуясь тем, что окно угловой комнаты выгодно выходило в сторону забора, ограждавшего территорию, кто-то обсуждал  планы на завтрашний день, только одна Лиза словно на ромашке гадала стоило ей выходить на балкон или нет. Около десяти часов вечера вожатые принялись разгонять всех по комнатам, зная, что десятком минут позднее, многие из собравшихся вернуться на свои места.
- Пойдем к Валере, - в домашних тапочках Женя стояла у двери, прислушиваясь к шагам в коридоре, точнее как самый настоящий шпион из зарубежного кинофильма выжидая определенное количество времени, чтобы быстрым бегом пересечь те несколько метров, которые отделяли две комнаты.
- Не, я останусь. Хочу спать, - скрип пружин кровати — Лиза демонстративно повернулась на бок, сжимая в руках наручные часы, стрелки на которых отсчитали пятнадцать минут до одиннадцати. Женя аккуратно прикрыла за собой дверь, оставив соседку по комнате в полной тишине.
- Что же делать, - Лиза поднялась с кровати, натянула спортивную куртку и остановилась у балконной двери. Еще несколько минут внутренних терзаний, и девочка, сжимая куртку Ромы, сидела на пороге балконе, не говоря ни слова, стараясь оставаться незамеченной. Среди аргументов «за» то, чтобы остаться в кровати или последовать за Женей в комнату напротив, был страх, что слова Ромы могли оказаться шуткой, розыгрышем или чем — то вроде того. Поэтому Лиза опускала голову ниже, когда где — то внизу послышался чей — то смех, поэтому не сказала ни слова, когда наверху послышался глухой стук захлопнувшейся двери. Еще минут десять или пятнадцать, внутренние часы всегда обманывали Лизу, поэтому она не могла сказать сколько точно времени прошло. Пальцы на ногах озябли. Девочка поднялась на ноги и вполголоса произнесла:
- Если ты тут, то я хотела бы отдать тебе куртку, - голос наивно дрогнул от волнения, а рука вцепилась в дверную ручку.
Какая же я дура.