- Селин, меня ни для кого нет, - Дамиан не успел договорить фразу, как это перебил Эрик.
- И зеленый чай нам организуй, пожалуйста. И орешки. И клубнику. Взбитые сливки.., - теперь голос Найта перебил женский голос из селектора.
- Одна просьба: не рассказывайте, чем собираетесь там заниматься.
- Очень смешно, я оценил, а твой узурпатор нет, он уже удалился, принеси ему бифштекс. С кровью, слышишь, орет? - Эрик театрально вздохнул, - я вообще не понимаю, как терплю этого дикаря. И нет, не надо мне никакой петрушки, Каррара, прям обхохочешься, - Найт заглянул в проем двери в глуби помещения, в котором скрылся его хозяин. - Селин, а впрочем неси! Почему нет? Каррера, знаешь, сколько витаминов и антиоксидантов в петрушке?! И я не знаю! А ведь мы не молодеем и.., - голос Эрика затихал, удаляясь от динамика селектора.
Селин закатила глаза и связалась с офис-менеджером.

- Срань Господня! - с чувством, близким к религиозному трепету, произнес Эрик и приблизился к стене, обычно исчерченной графиками и завешенной чертежами грядущих проектов.
Здесь, в тиши небольшого личного кабинета, отражавшем саму его суть, Дамиан любил продумывать бизнес-проекты и коммерческие предложения. Лучшая акустическая система, запах дерева, сигар и кожи.. погружение в нирвану, но сейчас эта комната была лишена привычного уюта. Вызывала дискомфорт и поднимала изнутри злобу. В ней Каррера метался в последние недели, распечатывал фото и статьи, рисовал стрелки и вычерчивал причудливые знаки вопроса. И теперь занял весь диван, рухнув в него с порога и не оставив места для Эрика, но Найта это, по-видимому, ничуть не смущало. Он всё так же смотрел на стену и, приблизившись, уставился в одно большое (и крайне неудачное, стоит заметить) фото посередине.
- Эндрю, - хмыкнул он удивленно.
- Одно лицо, - болезненно проговорил Каррера, массируя переносицу, - я бы дорого отдал, чтобы они были похожи не только внешне.
Найт передвигался от одного конца импровизированной схемы к другому.
- Знаешь, я повидал кучу полицейских участков и еще больше идейных детективов, так вот даже самые оголтелые из них не сочиняли подобных связей. Тебе не кажется, что ты его демонизируешь?
- Он черт и есть, - грубо ответил Дамиан, и тут же с придыханием поправился, - Джекил и Хайд, если тебе так ближе, - сделал реверанс рукой и откланялся, намекая на подмостки, если не взрастившие Эрика, то определяющие его сущность.
Найт и не подумал оскорбляться, отмахнувшись от представления, и снова обернулся к стене.
- Каррера, тебя атаковали гетеры? - Эрик сдернул одну из листовок со стены и углубился в чтение, периодически смешливо похрюкивая.
Дамиан, рассматривая друга, мрачнел с каждой минутой, но тут в дверь постучали и со словом "войдите" в комнату вплыл головокружительный аромат стейка.
- Оперативно, - с нотой недовольства отметил Эрик, так как на подносе, заставленном мясом, овощами на гриле и прочими атрибутами праздника живота не наблюдалось ни чайника, ни сливок, ни даже маленького орешка.
- Я оскорблён, - протянул Найт, алчно смотря на то, как стол сервируется на двоих.
- Ешь давай, твой укроп на месте, - указал на зелень Каррера, и налил себе минералки, чтобы запить адвил.
Эрика не нужно было дважды уговаривать, он набросился на мясо, как шастающий сорок лет по пустыне пророк, ступивший на землю обетованную. Дамиан на это взирал с отеческой гордостью, сам не приступая к еде, так как его подташнивало от боли. Съел черри. Потом надкусил свежий красный перец, брызнувший сладким соком, и незаметно для себя погрузился в пищу.
И только когда на въехавшем чайном столике в кабинете образовался заказ Найта, тот опомнился и покачал головой.
- Ты снова это сделал!
- Ага, - не мудрствуя, подчеркнул Каррера.
- Я вегетарианец!
- А моя бабуля непорочна, как Мадонна.
- Чтоб тебя, безбожник!
- Точно, ты ж еще и истинный католик.
- Ты невыносим! А клубника хороша, - Эрик притянул к себе миску, а потом и вовсе стянул ее со стола, уничтожая одну за другой ягоды, не забывая их обильно поливать сливками.
- И куда в тебя это все вмещается? - Дамиан откинулся в кресле, подливая себе чай.
- Завидуешь, - привычно поддел Эрик.
- Завидую.
- И попыток меня раскормить не оставишь?
- Не оставлю.
- Вот и чудненько, буду обедать теперь у тебя.
- Пожалуйста, мой шеф-повар - твой шеф-повар.
- Закажи ему завтра шашлык из семги.
- Будет сделано, масса.
- Что собираешься со всем этим делать? - Найт перескочил с благодушного настроения на текущие реалии. Дамиан в ответ тоже перестал паясничать, но с ответом не нашелся, пожал плечами.
- Сложно.
- Понимаю.
Они не проговаривали вслух то, что обоим было понятно. Фигуру подобного масштаба скидывать с доски без сопутствующих потерь было невозможно. Или "сложно". До тошнотворной головной боли, до последнего прощального взгляда: растерянного, потерявшего всякую браваду, осознающего неизбежность, прощающего. Дамиану нужно было это прощение, чтобы продолжать жить. Не уберег. Со смещенной точкой координат. Он должен был предостеречь, понять раньше, до взрыва в ушах, переходящего в бесконечный гул, не отпускающий. Сопровождающий от начала дня до его завершения.
Взгляд.. каким он был? В преломлении стекла нельзя быть точным.
Но прощающим. Это до череды бессонных ночей важно.
И не объяснить, каково пережить, когда смерть проходит, обдав смердящим запахом горящей плоти, рядом. А ты остаешься, и нет ответа на вопрос, почему он за меня? Как теперь за двоих жить?
А вокруг слепящий красотой остров, кружево кровавой листвы у сверкающих витрин, дорогие автомобили и забитые отдыхающими людьми рестораны, мир не сходит с орбиты, и только тяжесть уснувшего ранее на руках ребенка заставляет снова захлебнуться осознанием. Гневом, яростью. Что, если бы он?! 
Как быть с чувством вины перед отведшим от страшной беды прощальным взглядом.
Прощающим.
Это до возможности продолжать дышать важно.
Чтобы отпустить.

- Что? - Каррера вынырнул из липкого кошмара, отсекающего очередную веху нормальности.
- Как Дамиан?
Улыбка.
- Ты меня пугаешь, - как и любой обожающий своих отпрысков отец, Каррера тут же переключился в настоящее.
- Он отомстит тебе за все мои беды, - Эрик рассмеялся и откинулся в кресле.
Было чему удивляться, истовый холостяк и считающий кем-то вроде надоедливых хомячков детей в целом, Найт отчего-то проникнулся Дамианом-младшим так, что Каррера какое-то время думал над его кандидатурой на роль крестного отца, но сам же ее откинул, как безумную. Впрочем, одержимость ребенком у Найта не проходила.
Пришло его время обзаводиться семейным статусом, считал Дамиан, но делиться мнением не собирался, прекрасно осознавая, что на это предположение выдаст Эрик, пестовавший свою свободу и независимость.
- Давай посмотрим, - система слежения, установленная во всех уголках дома, и широкодиагональные мониторы, позволяли Каррере создавать эффект постоянного присутствия в жизни детей. И сейчас пара щелчков мышкой, быстрое переключение между изображениями комнат, позволили обнаружить мирно спящего сына, вызвав разочарованный громкий выдох Эрика, словно вспугнувший ребенка, тут же разрыдавшегося и засучившего ножками.
К кроватке подбежала Николетт и приостановилась неподалеку. Не приближаясь, на носочках покачиваясь из стороны в сторону, девочка ухватила большой палец руки и прикусила. Привычка никак не уходила, Дамиан озабоченно покачал головой, но тут же отвлекся на Майкла. Он без сомнений подхватил младшего и вытянул его из кроватки, неуклюже качая. Каррера нахмурился, переключаясь между мелькающими экранами, наконец уловил няню, накладывающую очередную порцию спагетти с сыром Доменику, Маргарет нигде не было. Дамиан взял мобильник и набрал жене, долгие гудки позволили обнаружить её телефон в комнате. Наконец, Майкл подобрался с малышом к аппарату, он сначала посмотрел на экран телефона, потом в глазок камеры, будто спрашивая разрешения. Затем, приняв свою роль старшего, уложил успокоившегося ребенка в манеж под присмотр музыкального модуля и принял звонок.
- Да, - Майкл продолжал смотреть в камеру, Дамиан навел фокус на лицо ребенка.
- Где мама? - Каррера не любил лишние сантименты, что целиком перенял его сын.
- Она уехала. У нее возникли неотложные дела. Я забочусь о братьях и сестре, - в отсутствии понимания инструкций Майкла нельзя было упрекнуть, но тянущее чувство тревоги вызвало глухое раздражение.
- Куда? - спросил он излишне резко.
- За мороженным. Шоколадным, - прямой бесхитростный ответ заставил Карреру в плюс к мешанине эмоций устыдиться.
- Он сейчас сожрет этого зайца! - Майклу не надо было дважды повторять, старший тут же метнулся к манежу, - пока, ты молодец, - неискренне скомкал разговор Дамиан, но Майкл уже воевал с орущим ребенком, пытающимся сжевать меховое ухо. В комнату спешила горничная, Каррера отключился.
- Ты-то куда смотрел? - обернулся на умиляющегося сей картине Эрика, и понял, что бесполезно.
Одновременно с этим накрыло..

- Это оно.
- А? - рассеяно откликнулся Найт и рассмеялся, - не, ты смотри, что он творит, я обожаю этого пацана!.. - Эрик сам осекся и закашлялся, а затем обратил внимание, что Каррера погрузился в телефон.
- Я знаю, куда она едет. Зачем? - в глазах у Дамиана читался настолько пытливый вопрос, что Найт не нашелся, чем его сгладить, поэтому закашлялся снова.
- Кто? А. А я откуда знаю? Да и какая разниц..
- Поехали.
- Чт..
- Поехали! - Дамиан бросился к выходу, Эрик соляным столбом застыл, не понимая смотря ему в спину, и только когда дверь хлопнула, отсекая его от друга. Найт побежал следом, пытаясь вспомнить, когда он последний раз делал это не на беговой дорожке. Промчавшись мимо округлившей глаза Селин, Найт только пожал плечами, впрочем, вряд ли та поняла этот жест. В лифт он заскочил, когда двери уже закрывались, прихватывая полы куртки, которые Дамиан в последний момент выдернул, и кабина ухнула вниз.
- Что происходит?
- Маргарет едет в квартиру, которую когда-то снимала.
- Зачем?
Дамиан снова погрузился в экран айфона, пытаясь построить маршрут, и поняв, что Манхэттен сыто стоит в обеденных пробках, пнул стену сигнализирующего о прибытии лифта.
- Поедем дворами, нужно успеть.
- К чему успеть? Каррера, что происходит?!
- Я не знаю!
Старушка метнулась от двух выскочивших из кабины и ринувшихся на выход мужиков, больно стукнувшись костлявым плечом, но они её даже не заметили.
Рев мощного двигателя заставил Найта судорожно дергать ремень безопасности.
- Успокойся, - срывающийся спорткар в заносе подпрыгнул на небольшой кочке, - ты нас обоих прикончишь! Что тебе ударило в голову?! - Эрик схватился за приборную панель, когда Каррера резко притормозил, чтобы пропустить электросамокат, но тут же вжатая в пол педаль придала ускорение, при котором съеденный обед подскочил к горлу, Найта замутило.
- Ты думаешь, у нее встреча? Думаешь, она тебе измен..
- Чушь!
- Вот и я говорю.. погоди, что тогда?! И с чего ты взял, что она едет к квартире?!
- Знаю, - отсек Дамиан, петляя между брошенными на парковке у какого-то кафе автомобилями.
Эрик больше ни о чем не спрашивал, предпочитая вжиматься двумя ногами в пол, будто мог чем-то повлиять на эту сумасшедшую гонку в никуда.

Когда лифт довез Найта до пятого этажа, на лестничной площадке появился Каррера.
- Ну и толку было бежать, - осекся, глядя на то, как Дамиан, тараня и без того открытую дверь, вламывается в квартиру.
В прихожей был спертый нежилой воздух, но поморщиться он не успел, громкий крик Дамиана заставил Эрика забыть об излюбленной осторожности. Найт ринулся вслед за другом, и ступив за порог гостиной, сразу оценил обстановку.
- Я звоню в 911, - говорил он, набирая номер.
Дамиан подхватил жену с дивана и прижал к себе, нечленораздельно что-то речитативом произнося, и упал вместе с ней на пол под гнетом ее обмякшего тела. Зрачки Маргарет блуждали где-то на краю сознания, но похлопывания по щекам ни к чему не приводили.
Эрик коротко разъяснил ситуацию по телефону и принялся кружить по комнате, что-то демонстрируя Каррере, что-то объясняя, но Дамиан ничего не слышал.
В его ушах раз за разом раздавался взрыв, разлетающийся осколками битого стекла.
Найт, глядя на то, как умело Каррера, несмотря на сомнамбулическое состояние, проводит первую реанимационную помощь, положил лежащий на ковре мобильник себе в карман, и вышел из квартиры, чтобы встретить бригаду врачей, не теряя драгоценных минут. Но от ударившего в спину крика:
- Мада, не смей меня прощать!
Он оступился и потерял контроль. Держась за стену, ступил на лестницу, понимая, что ждать лифта не сможет.
- Мада, смотри на меня!
Эрик ринулся вниз, потому что боль, сквозящая в голосе из квартиры, была невыносима.
- Мада, не смей меня прощать, слышишь? Мада!

Mada, your love is a riptide

У него было много причин полюбить больницы: от операций, дарующих очередную жизнь, что оставались на его теле росчерком татуировок, до рождения детей - поводов двигаться дальше, находить смысл в бесчисленных перипетиях судьбы. Только ничто не могло его смирить с запахом лекарств, спирта, отдающих тошнотворной гнилью и гарью на языке. Рот бесконечно наполнялся слюной, мутило и швыряло от состояния отупения до дикого раздражения от недосыпа.
Эрик, нужно отдать ему должное, находился рядом и не отходил ни на шаг. Разве что, когда этого требовали обстоятельства. После стычки с полицейскими, когда его выдворили из палаты, стоило ему переступить порог, и нивелируя разговор на повышенных тонах с психологом или психиатром - он одинаково ненавидел эту акулоподобную братию, чующую кровь и доводящую предположения о случившемся до абсурда.
С полицией было проще, честнее, чем слушать, как за стеной Найт сухо рассуждает об отсутствии послеродовой депрессии и суицидальных настроений у Маргарет. Без него он бы он не справился, впрочем, без Неё все утрачивало яркость и значимость, на данный момент Каррера не мог понять, за что цепляться в кажущей необходимости двигаться дальше. События последних недель калейдоскопом проносились перед глазами, и перед лицом возможной потери, Дамиан не мог простить себе те слова и поступки, которые, в свете происходящего, казались выдержанными и оправданными. Он пестовал свою беспомощность перед цунами, захлестнувшими их с головой. Смаковал боль, выплёскивая ярость на её хрупкие плечи, смерть опять прошла рядом, зацепив чернотой своего крыла. Он был готов ко встрече с ней уже давно. В тот самый день, когда несколько жизней назад искореженный металл придавил его в дороге, а запах его горелой плоти смешался с опаленной тонкой телячьей, покрывавшей плечи. Еще тогда, когда Ксан протянул ему руку, в последний момент вытаскивая из её уютных ледяных объятий. Дамиан не смог отплатить тем же. И это уже не вернуть. Колесо сансары сделало круг. И ему делать очередной шаг, но без тех, кто остался за спиной. Без глаз, последнего взгляда, без прощен..
- Ты спишь?
- Нет, так, задремал. Есть новости?
- Нет.
- Когда мы можем отсюда убраться?
- Это сложно.
- Но не невозможно.
- Давай пока довольствоваться тем, что жизни Маргарет ничего не угрожает. Несколько часов назад ты был счастлив этой мыслью, что изменилось? Когда ты уже научишься ценить..
- Давай без этой проповеданной чуши. Сможешь организовать кофе, но не эту бурду из автомата?
- Да, конечно. Только без глупостей, пока меня не будет.
- Есть только я и диванная подушка.
- И отлично. Не прижимай её так к себе, я бы поостерегся.
- Узнаю старого друга, - Дамиан смог позволить себе насмешку над брезгливостью Эрика, и, сам отметив этот факт, сделал глубокий вздох, осознавая, что сведенные в судороге мышцы понемногу расслабляются.

   
   
- Сколько времени? - Каррера подскочил с куцего неудобного диванчика при виде Эрика.
- Двенадцать, - Найт протянул бумажный стакан и присел на стул, напряженно всматриваясь в Дамиана, осторожно делающего первый глоток.
- Что? - не выдержав его взгляда, кашлянул Каррера, собираясь спросить, двенадцать дня или ночи. В голове гудел колокол, будто долгий звенящий раскат после сильного удара.
- Маргарет очнулась, сиди! Сиди, тебе говорю! Сначала выпей кофе, приди в себя. Там детективы и шныряют репортёры, кто-то слил информацию, кто именно находится в палате.
- К этому времени мы должны были уже быть в своей клинике!
- Может ты позабыл, с чем мы имеем дело, но даже деньги и связи не всегда всё решают. Мы всё устроим, сюда едет Фрэнк, он займется зеваками, тебе же нужно справиться с полицией.
- И чего мы ждём?
- Может объяснений?
- Каких?
- Что это было? Хватит молчать, мне-то ты должен объяснить, я не могу находиться в неведении. Ты заставляешь меня выступать с повязкой на глазах, это.. раздражает.
- Думаешь, я хоть что-то понимаю?
- В смысле?
Каррера засмеялся и тут же обрубил нервный смех, снова присаживаясь на диван и осторожно отпивая второй глоток кофе. Затем третий. Но в голове всё равно было пусто, а пальцы тряслись, как сильно бы Дамиан не старался сжать стакан с риском его раздавить.
- Я не знаю ничего, кроме того, что известно тебе.
- Откуда ты знал, где будет Маргарет?
Дамиан пожал плечами, отпивая очередной глоток.
- Интуиция?
- Именно это дерьмо ты и скажешь детективу. Он будет рад защелкнуть наручники у тебя за спиной, если не захочет написать об этом пафосный рэпчик.
- Мне нечего больше добавить.
- Что ты скрываешь?
- Ты думаешь, мне нравится чувствовать свою беспомощность?
Они ненадолго замолчали, буравя друг друга взглядами, пока Эрику не пришлось признать, что первые часы, проведенные на телефоне, когда Дамиан отдавал указания отправить домой людей, чтобы перевезти детей к отцу, сказались на нём не лучшим образом. Как и липкий страх, который исходил Карреры был подлинным настолько, что им заразился и сам Найт. Как и..
- К дьяволу, всё это не имеет смысла.
- Да, поэтому помоги мне забрать её домой. Это всё, о чём я прошу.
- Всего лишь невозможного.
- Опять это слово. Ты же сам Найт, Эрик Найт. Когда Джеймс Бонд..
- Прекрати, меня не взять дешёвой лестью, - однако, Эрик поднялся со стула, - сиди здесь, пока я за тобой не приду. И будь готов кивать, как болванчик, на всё, что бы я не нёс, какой бы чушью тебе это не казалось.
- Сделаю, только вытащи нас отсюда.
- Не разговаривай ни с кем. Ты - убитый горем муж, который чуть было не потерял смысл жизни.
- А кто я по твоему?
Найт хмыкнул:
-Ну-ну, запомни это праведное возмущение. Оно тебе сегодня не раз еще пригодится.

Потекли бесконечные минуты ожидания. Внезапно на экране телефона вспыхнуло сообщение от Валери. Каррера разблокировал телефон и долго смотрел на фото спящих детей, пока его не пробрал ужас, что они сегодня могли потерять мать. Как бы он им это объяснил? Что бы вообще делал? Присутствие Маргарет в их жизни казалось незыблемым, как скала. Он сознательно эти годы отодвигал воспоминания о беременности Домиником и Николетт, так и не примирившись с собой и своей ролью в тех событиях. И теперь ему пришлось снова погрузиться на дно, сквозь толщу мутной и вязкой воды, подернутой рясой неизвестности, не проглядывалось ничего. Тем более решений, которые ему уже должны были прийти в голову, у него не было шанса на пребывание в безвременье. Ему требовалось действовать.
Пока же он оставил сообщения от матери непрочитанными, пусть думает, что они так увлечены друг другом, что телефоны заброшены. Передавая детей в родительский дом, Каррера объяснил внезапность сюрпризом для Маргарет, а они и не спрашивали ни о чём. Их размолвка с женой легко считывалась, или у них не было сил её скрывать. Всё уходило на внутреннюю борьбу с сомнениями. И редко им удавалось выйти из этой схватки победителями.

Появление Эрика в сопровождении полицейских вызвало тахикардию.   
- Маргарет хочет тебя видеть.
Дамиан стремительно прошел мимо Найта, но тот успел ухватить его за рукав.
- Она очень слаба и не совсем понимает, где она и что происходит. Это нормально в её ситуации.
Каррера только кивнул, не в силах совладать с голосом. На пороге палаты он замер, выровнял дыхание и постарался отключиться от бесшумно двигающихся тенью людей в форме. Шаги до кровати казались ему бесконечными, белый халат врача мельтешением закрывающим Маргарет вызывал стойкое раздражение. Она была так бледна, что контраст с темными волосами бил по нервам. Именно поэтому он не смог встреться с её взглядом. Других причин просто не могло быть. Дамиан наклонился, страшась почувствовать её отторжение. Маргарет не пошевелилась. У неё могло не быть на это сил, у него не было причин думать иначе. Смазанный поцелуй холодной щеки вуалировал один вопрос, заданный так тихо, что кроме них, за шумом аппарата у её изголовья, никто не услышал.
- Я не имею к этому отношения, ты мне веришь? - Дамиан отодвинулся от Маргарет, собравшись с силами, чтобы найти выражение её глаз.
Один вопрос, ответ на который решал всё.  У него не было причин считать иначе.