Manhattan |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Manhattan » Альтернативная реальность » Я - бабочка в душной сети Ритуалов ‡альт
Я - бабочка в душной сети Ритуалов.
Свободнорожденный, свободным я не был.
Без тебя. Покажи мне, где небо.
Арм-Анн.
Что может быть лучше сказки о человечном свирепом драконе и некрасивой прекрасной принцессе?
по мотивам повести "Ритуал", графика от прекрасной Юты
Отредактировано Adrian Barrons (09.03.2021 22:51:03)
Одинокое небо спрятало в тучи лицо.
Наверное, с горя -
Устало гримасничать в зеркало моря.
Арм-Анн
Его шаги вязли в тиши огромной пустоши анфилады комнат, покрытых пылью забвения и исчерченных тонкой вязью паутины. Сегодня, как и в предыдущие дни, он был пьян. Не столько от вина, коим полнились обширные подвалы замка, вырубленного в скале и своими шпилями увенчивающим небо, скорее от раздумий, заполонивших даже его сны. Его предки, высеченные на граните и изображенные на картинах взирали на последнего оставшегося в живых потомка. Их были многие сотни, его род брал свое начало с тех времен, когда человечество еще не начало отсчет своих попыток стать во главе пищевой цепочки, объявив себя венцом творения Господа. Могущественные драконы-оборотни, к коим принадлежал Арм-Анн, называющий себя Арманом, лишь улыбались в ответ на подобные измышления, что в драконьем обличье выглядело жутко, да только Арман за два столетия, проведенных в одиночестве, разучился улыбаться даже собственным мыслям. Теперь им и вовсе овладела непроглядная безбрежная тоска и безысходность, разбавляемая лишь редкими днями, когда он чувствовал себя в ладах со своим существованием. Небо и море в такие моменты наполнялись лазоревым сиянием, и он парил в потоках теплого ветра, наслаждаясь собственной свободой и силой. Но в иные, болезненные своими мыслями дни, наполняли его душу отчаянием, все вокруг утрачивало свой вкус и цвет, и даже лики с портретов смотрели на него осуждающе, винили Армана за то, что он оказался чахлым побегом на некогда мощном и разветвленном дереве. Он был с червоточиной. И это разъедало его изнутри, подчас он чувствовал себя больным от этих размышлений, спасало его только море. Поднимаясь на крыло, он парил над необъятной стихией, бьющейся о ступени его замка, и чувствовал, как набирается его мощью. Назад приходилось возвращаться через Ритуальную комнату. Все в ней вызывало омерзение, он пытался пройти быстрее через крюки, вделанные в стены, мимо большого жертвенного стола, что казалось восставал из самого пола, венчаясь каменной крышкой с множеством трещин-морщин по бокам, но его поверхность была гладкой и зеркальной, в ней отражался осунувшийся Арман, недостойный памяти своих пращуров.
Спускаясь в недра замка, он часами бродил там, пугая светом факела летучих мышей и пауков, облюбовавших пустынный замок. Водя дрожащим светом по стенам, он с трудом разбирал письмена: "Юная дева.. Венценосная добыча.. Да укрепит тебя своей младостью.. Преуспей в промысле и жар гортани твоей сравнится со светилом, встающим на восходе".
Тысячи лет могучие и неукротимые драконы были лишь рабами Ритуала, но несли свой крест с гордостью и считая выполнение своей миссии высшим благословением. Они жили в мире и согласии, тысячелетиями похищая юных принцесс, дочерей королей, вельмож и властителей, а после торжественно их пожирали в круглой ритуальной комнате с отверстием в потолке. Он много раз пытался прочесть все подробности этого пиршества, но никогда не мог дойти до конца, чувствуя, как его желудок поднимается к горлу, а перед глазами почему-то появлялись склизкие коричневые комья грязи, спускающиеся по склону горы. Многие тысячелетия драконы преуспевали в своем промысле, пока, однажды, как повествовала летопись, венценосной добыче не удалось спастись с помощью колдуна, умыкнувшего ее из-под носа одного из пращуров. Драконы, уязвленные таким положением дел изобрели новое правило: после похищения держать жертву какое-то время в замке, бросая вызов всем желающим рыцарям-избавителям попробовать себя в спасении принцессы. История помнит множество имен и костей их обладателей, что упокоились навсегда у стен замка, хотя сохранились и несколько рассказах о счастливых избавителях. Наверное, на их век достались уж совсем чахлые или больные драконы. Иного объяснения у Армана, обладающего броненосной кольчугой, не находилось. Хотя.. его грызло подспудное желание: а вдруг кто-то из предков был скошен тем же недугом? Его охватывала дрожь нетерпения и сомнений, но глядя в горящие со стен глаза, понимал, как жалок в своих попытках наделить пращуров его червоточиной. Посланец корней не оправдал возложенных на него надежд, и, ему казалось, что нашел избавление от своей расшалившейся совести.
Из века в век драконы похищали принцесс, и избавителям полагалась рука и сердце предполагаемой добычи. Конечно, поток желающих сразиться с драконом, понемногу оскудевал, но все равно находились рыцари, кто ради власти, денег и славы был готов сразиться с чудовищем. Их останки на прибрежных скалах после долго трепал ветер, напевая реквием по безумству храбрых. Арману нужен был всего один: жалкий, чумной. Конечно, современные богатыри измельчали, но он надеялся на забывчивость людского рода, в чьей памяти истлели воспоминания о мощи драконов. Сирый, убогий.. любой, кто позарится на возможность избавления принцессы от его когтистых лап. Необходимо было все рассчитать. Принцесса должна быть прекрасной, затмевающей любые мысли о возможной смерти от жара пламени ящера. От предков у Армана сохранилось немало наделенных колдовской силой вещей. Магическое зеркало было одним из них. В нем он и разглядел приготовления к большому празднику в одном из трех королевств, окружающих его замок. Одна из дочерей короля была особенно нежна и прекрасна, зеркало не передавало звук, но и выражения лиц окружающих ее подданных хватало, чтобы понять: ее голос похож на переливы сотен колокольчиков, что тревожат сердца, наполняя их любовью и поклонением. У нее была красивая шляпка с качающейся на волнах лодкой, чей нос устремлялся к небу. На очертания этой шляпки и полагался Арман тяжело поднимаясь в давящее своей неизбежностью небо.
Преуспей в промысле..
Ему нужен был лишь один безумец, а уж он обеспечит его победой.
Отредактировано Adrian Barrons (09.03.2021 20:50:43)
Быть таким, как есть, тяжело,
когда сам с собою недружен.
Но тяжелее всего,
когда такой, как есть, никому не нужен.
Юта
Суета, шумиха, беготня. Весь замок будто бы с ума сошёл. Закружилось всё, завертелось, ожило. Праздник весны, ежегодный шляпный карнавал, который на этот раз устраивает королевство Верхняя Конта. А она его принцесса. Юта смотрит на себя в резное высокое зеркало с человеческий рост и презрительно поджимает нижнюю губу. Она уже давно привыкла к собственному отражению: вся фигура какая-то нескладная и долговязая, волосы русые, тусклые и жёсткие, россыпь противных рыжих веснушек на лице с длинным, острым носом и тонкими губами, глаза невыразительные, маленькие и почти всегда печальные.
- Прекрасно, принцесса!
Юта вздрогнула и обернулась на голос. Недалеко в одной с ней комнате, служащей королевским особам примерочной, у такого же зеркала крутилась её младшая сестра – Май. Действительно прекрасно, подумалось Юте и она, сама того не замечая, улыбнулась. Её младшая шестнадцатилетняя сестра была обворожительной и красивой: маленькая, хрупкая блондинка с вьющимися длинными светлыми волосами. Звонкий смех принцессы Май, словно десятки крошечных колокольчиков, разнёсся по комнате и в миг заразил всех весельем. Она была ещё так молода и по-детски наивна, тянулась к окружающим со всей своей простодушной теплотой, свойственной каждому невинному ребёнку, и желала обнять весь мир. Но пока что получалось только душить в крепких объятьях сестру Вертрану, вторую из трёх принцесс Верхней Конты, двумя годами старше Май, а после и саму Юту.
- Верта, я тебя обожаю! Юта, я тебя обожаю! Как мне нравится твоё платье! – заливалась довольным смехом Май, кружась посреди комнаты пока горничные пытались разгладить складки на её платье.
Юта задумчивым и оценивающим взглядом посмотрела на шляпку Май: голубые бархатные волны пенились поверх широких полей белым кружевом, на одной из самых высоких волн была видна маленькая рыбацкая лодочка, а в ней уже совсем крошка фарфоровая фигурка рыбака. И с каждым поворотом головы волны приходили в движение, лодочка покачивалась, а вместе с ней и фигурка рыбака. Это был поистине шедевр шляпного искусства и мастер, скромно стоящий у окна комнаты, мог по праву гордиться проделанной работой.
- Дивно, принцесса! – снова вскрикнули восхищённые горничные, суетясь вокруг.
Вертрана с Май о чём-то оживлённо защебетали, и Юта снова повернулась к своему отражению. Ей не нравилось это розовое платье и то, как оно сидело на её фигуре. Подол платья был слишком высок и открывал щиколотки и крупные ступни принцессы. Она была высокой и смотрелась во всех этих рюшах и оборках комично, несуразно, нелепо. А ещё эта шляпка! Горничная водрузила на голову Юты широкополую шляпку, изображающую противостояние дня и ночи: чёрный бархат, усыпанный маленькими стеклянными звёздами – ночь, нежно-розовый шёлк – день, а над всем этим возвышались привязанные на тонкие верёвочки золотое солнце с колючими иголками-лучами и перламутровая пуговица луны. Она смотрела на себя, такой редкий образчик отсутствия хотя бы намёка на красоту, и еле сдерживалась, чтобы не содрать с головы шляпку и гребни удерживающие её на жёстких Ютиных волосах.
- Ужасно, - выдохнула Юта.
Мастер, который всё ещё стоял недалеко, огорчённо вскрикнул, порывисто взмахнув руками:
- Принцесса! Как же так? Ведь шляпка была сделана в точности по вашему эскизу…
Ей было всё равно. Вуаль, спадающая с полей до кончика носа, будто ещё больше акцентировала внимание на и без того заметный длинный нос принцессы.
- Может быть, вуаль подлиннее? – обеспокоилась одна из горничных, поправляющая банты на Ютином платье.
Принцесса прикусила губу, сдерживая готовые сорваться грубые слова. Май подбежала к Юте и начала по очереди трогать то луну, то солнце, восхищаясь и нахваливая шляпку сестры.
- Какое чудо, Юта! Как красиво!
- Юта, не сутулься и не кусай губу, тебе не к лицу… - подала голос Вертрана, а сестра её тут же развернулась резко на каблуках и, задыхаясь от переполняющих её мрачных чувств, прервала Верту на полуслове:
- А ты…! А тебе… к лицу это… эти… - Юта не могла подобрать слов, дыхание перехватило от обиды и, не придумав ничего лучше, она выскочила из комнаты, быстро убегая по длинному коридору прочь.
Замок был огромен. С высоких каменных стен на неё смотрели портреты королей и королев, принцев и принцесс, которые правили когда-то их королевством в прошлом. Все женщины на этих картинах были очаровательно красивы. Словно немой укор ей, Юте. В каждой сказке принцесса должна быть обязательно прекрасной, и никто даже не думает о том, что может быть иначе. Уродливый, маленький, гадкий утёнок среди потрясающих, грациозных белых лебедей.
Юта слышит чей-то голос и замедляет шаг, пытаясь понять, откуда доносится разговор. Подходит к приоткрытой двери в спальню королевы-матери и замирает.
- Не грустите, королева. Вы дали ей всё, что могли: заботу, любовь, воспитание.
Королева тяжело вздохнула:
- Это так печально. Видеть её такой подавленной и одинокой. С такой внешностью, ещё и такой скверный характер… - королева сделала паузу, утирая глаза платком, - Боюсь, что она никогда не выйдет замуж.
Юта шумно вдохнула носом воздух, а рука до боли в пальцах сжала дверной косяк. Даже среди своих – чужая. Губы задрожали, а глаза предательски заблестели. Принцесса подобрала юбку рукой и побежала подальше от людей. Она побежала в парк, где любила подолгу сидеть в одиночестве у фонтана и думать. Нет! Горгулья*! Она не станет плакать! Но слёзы уже скатывались по бледным щекам, и она была не в силах их остановить. Присев на бортик фонтана, она запустила руку в воду. Маленькие золотые рыбки, обитающие в воде, сначала отпрянули в сторону от Ютиной руки, а потом с интересом подплыли ближе. Им было всё равно, какая она. Вряд ли, они вообще понимали, что такое красота, а что уродство. Юта всхлипнула. Ну, почему она была не такой же миловидной как её сёстры хотя бы в половину? Хотя бы чуть-чуть…
Ей захотелось исчезнуть, испариться, стать невидимой для всех или просто уйти. Да, она сейчас уйдёт. Это была её любимая игра - В-То-Что-Я-Ухожу-Навсегда. Враз принцесса сделалась решительной, утёрла ладонями слёзы с лица, поднялась на ноги и твёрдым шагом направилась к воротам замка. По мере того, как она приближалась к воротам, решительность её таяла, как снег на солнце. Она же больше никогда не вернётся в цветущий парк, хранящий воспоминания её детства, никогда не увидит своих сестёр, отца и мать. «Мамочка, прости…», - взмолилась Юта. Душа рвалась на части. Её душили отчаянные рыдания, тело сотрясалось от всхлипываний, а глаза застелила пелена солёных слёз. Она бросилась в объятья старого платана и горько разрыдалась.
Трубы возвестили о приезде представителей царствующих семейств других королевств – Акмалии и Контестарии. Принцесса подняла заплаканное лицо и оглянулась по сторонам. Вдали виднелись флаги с гербами трёх королевств, они развивались по ветру величественно и лениво, вышитые золотом на прочной цветной ткани. Разноцветные флажки и вертушки украшали весь замок. Юта улыбнулась. Это был её дом, её королевство и она любила его. Она не может просто так уйти и бросить всех и всё, что так дорого её сердцу. Принцесса утёрла слёзы рукавом, шмыгнула покрасневшим носом и решительно кивнула. Да. Юта останется. Она обнимет Май, обязательно скажет что-нибудь приятное Вертране и не станет никому портить праздник. Всё хорошо, всё обязательно будет хорошо. Её любят, а это самое важное. Пусть она некрасива и совсем не прекрасна, но любима своими родными, а этого ей вполне хватит.
Юта поспешила покинуть парк, желая поскорее присоединиться к своей семье, которая уже, наверняка, встречала королевских гостей. Среди которых был и Остин - принц страны Контестарии. Юта вздохнула и нежность отразилась на её некрасивом лице. Их страны были дружны уже много десятков лет, а королевские семьи не редко заключали династические браки между королевствами Верхней Конты, Акмалии и Контестарии. Все принцы и принцессы почти что выросли вместе и в большенстве своём между ними были тёплые отношения. Однако при виде Остина Юта всегда смущалась, и каждая его короткая улыбка, адресованная ей, неизменно сопровождалась багряным румянцем на девичьих щеках.
Подходя к сёстрам, она совсем не заметила, что шляпка её поистрепалась. Перламутровая пуговица-луна где-то потерялась, и вместо неё свисала одинокая, тонкая верёвочка.
- Юта! – вскрикнула счастливая Май, наконец-то увидев сестру. – Мы тебя искали! – сказала она с укором в голосе.
- Сестра, твоя шляпка… - нахмурившись и пристально всматриваясь подхватила Вертрана, - Кажется, она испорчена, на ней нет луны… - принцесса недовольно посмотрела на старшую сестру, но всё же в глазах её виднелось сочувствие. Верта любила Юту, хоть и не выражала своих чувств так явно, как Май. В отличии от младшей принцессы она всегда была более сдержанной.
Май явно расстроилась после слов Вертраны, хотя самой Юте было всё равно. Какая ей разница до той шляпки? Красивее её она уж точно не сделает, а так… Сейчас её головной убор вполне соответствовал своей хозяйке.
- Юта, - начала Май и схватила сестру за руки, - обещай, что сделаешь!
- Что? – подозрительно переспросила принцесса.
- Обещай! - Май сжала губы в упрямую линию, всем своим видом показывая, что не отпустит сестру, пока та не сделает то, что от неё требуют.
- Хорошо, - вздохнула Юта. – Обещаю.
- Надень мою шляпку,– и прежде, чем Юта смогла воспротивиться, Май сняла с себя шляпку с волнами, лодочкой и фарфоровой фигуркой рыбака и вручила её в руки старшей сестры. – Ты обещала! – напомнила Май и весело улыбнулась.
В этом была вся принцесса Май. Добродушная и бескорыстная, она отдавала, не требуя ничего взамен. Маленькое счастье на ножках с яркими голубыми глазами. Юта не стала спорить. Она надела шляпку и покорно отправилась в королевскую ложу следом за своей сестрой. Решено. Она не станет участвовать в конкурсе шляпок. Всё это внимание было ей ни к чему. Юта от него только чувствовала себя ещё более некрасивой и нескладной. Она предупредила распорядителя и… конкурс начался.
Люди веселились и смеялись, хлопали в ладоши и обсуждали номинантов. Горгулья! Среди прочих фантастических шляп Юта обнаружила одну, сделанную полностью из заварного теста и сливочного крема. Ну, ничего себе! Победительница была определена, а королевские семьи поднялись со своих мест, чтобы совершить круг почёта и вернуться в замок. Принцесса Юта на удивление довольная карнавалом шла рядом с сёстрами, когда, откуда не возьмись, подул сильный ветер. Все дамы недовольно причитая, схватились руками за поля своих шляпок, и Юта не была исключением. Лодочка на её шляпке накренилась, и казалось, ещё немного и она вовсе перевернётся, а фарфоровый рыбак утонет в голубом бархате волн. Принцесса подняла голову к солнцу, но его не было видно. Откуда-то появился резкий, противный запах, от которого слезились глаза и пересыхала гортань. Кто-то закричал, потом ещё один крик и ещё, и ещё… Люди бросились врассыпную. Юта стояла и оглядывалась по сторонам не понимая, что происходит. Почему её семья побежала к лавкам и стала под ними прятаться? Почему они махали ей руками и кричали? Почему Остин побежал к ней навстречу с округлившимися от ужаса глазами?
Огромная тень нависла над ней и Юта с опаской посмотрела наверх. Чудовище. Большое змееподобное чудище парило над её головой, размахивая широкими перепончатыми крыльями и скаля зубастую пасть. Это был дракон.
- Горгулья! – выругалась Юта, тут же срываясь с места и, что было духу, убегая прочь навстречу бегущему к ней Остину. Кажется, она бежала вечность. Остин был уже так близко, когда плотные клубы горячего воздуха от взмахов драконьих крыльев сбили её с ног, она запуталась ногами в складках своего платья и не сразу смогла подняться. Что-то твёрдое сдавило ей плечи и оторвало от земли. – А-а-а-а!
_______
*Горгулья - любимое ругательство Ютиного отца, которое она благополучно от него переняла.
Скалится призрак моих неудач.
Сам себе лекарь.
И сам - палач.
Арм-Анн
Он и не ожидал, что так легко встанет на крыло. Ведь, казалось бы, этим полетом он сокращал свой век, приближал его логическую концовку. Драконы живут, пока не умирают.. Арман решил умереть в согласии со своей совестью, чем множить прожитые дни бесцельной борьбой с невозможностью завершить Ритуал. Стена, на которой были описаны его подробности, давно закопчена отблесками пламени его факела так, что нельзя прочесть славные деяния пращуров. Армана мутило даже от огромного вострого шипа, вделанного по центру жертвенного стола ритуальной комнаты, что уж говорить о груде сваленных в углу инструментов, словно сошедших из средневековых замков и их пыточных. Он не будет палачом, а излечит страдающую в сомнениях душу. Дышать было легко, пусть вместе с его готовым сорваться ликующим криком вырывались небольшие клубы пламени. Он был спокоен и умиротворен. Впервые за две сотни лет.
Море добавило его мыслям тоски. Ему будет не хватать его безбрежных очертаний, когда закат сливается с востоком, и падает за горизонт, прямо в земли продраконов. Он так и не побывал за чертой. А мог бы? Неужели Арман действительно верил, что сумел бы долететь до мифических и странных земель, о которых повествовали легенды из старинных рукописей, скрытых в огромных сундуках сокровищницы? Хотел бы. Так многого не успел, но ложась на крыло и стремительно пикируя вниз, зачерпывал соленую воду, чтобы взмыть в небо, подарив ему столп искрящихся радужных капель, не чета людским прирученным фонтанам. Человек научился забирать у природы лучшее, но лишил явления духа первородности. Он вышколил огонь, усадив его за каминные решетки и насадив на вертела факелов, но разве он сравнится с драконовым пламенем? Из пасти Армана вырвался сноп огненной массы, переливами от желтого до красного расцвечивая поверхность моря. И глубоководные рыбы умчались прочь, под защиту самого Юки, да будет проклято его имя и имя всех его потомков!.. Но не сегодня. Этот день посвящен прощанию со светом. И его печаль от скоротечности жизни безудержна, как приливы, подвластные царице ночи - Луне. Он так и не посвятил ей строки, а что если.. еще не поздно было развернуться и дать себе еще один год. Что есть эти дни для драконового века? Так жалок, Арман улыбнулся, в обличье дракона - это выглядело мрачно и зловеще, хорошо, что в небе некому было это заметить, поэтому он считал, что его обликом правит тоска по несбывшемуся. А вот и шпили замка. Пора...
На королевство опустились вихри ветра и острого тошнотворного запаха. Люди, жившие в нем, давно забыли признаки приближения дракона, Арман предпочитал охотиться на горных вершинах в противоположной от Верхней Конты стороне. Его мало интересовали нашпигованные камнем и мертвым деревом улочки. Разве что люди, но за ними он мог наблюдать и из магического зеркала. Однажды его дед, старый и могучий дракон, поймал Армана за этим занятием. В бешенстве он скинул на пол вещицу. Зеркало покрылось сетью трещин и почти утратило звук, но вещать не перестало. Втайне от старших Арман вытащил магический предмет из груды мусора и скрыл в своей комнате. Больше прятаться было не от кого. Последний потомок в одиночестве бродил по пустынным комнатам. Один парил в небе над королевством, и поначалу от обилия шляпок растерялся настолько, что малодушно подумывал улететь прочь, только бы не закончить начатое, но тут он увидел покачивающуюся на волнах лодочку. Все стало на свои места. Он должен. Он - Арм-Анн, потомок могущественного Сам-Ара. Помнить, чья кровь питает его. Дракон опустился на одно крыло, двигаясь вслед за бегущей против беснующейся толпы принцессой. Однажды она почти ускользнула от него, скрывшись под каким-то пестрым навесом, но тут же выбежала к погосту, там когти Армана бережно подхватили принцессу и подняли ее в воздух. Последним, что увидел дракон, пока земля не скрылась за облаками, лицо юноши, охваченное ужасом, а ее крик захлебнулся порывами ледяного разряженного воздуха.
Летели долго. В его лапах была не покорная горная овца, и Арману пришлось в этом неоднократно убедиться. Она брыкалась и пиналась, и пусть он пытался быть с ней аккуратным, но все же сильнее сжимал когти. Принцесса внезапно затихла, Арман, испугавшись, что полностью придушил ее ослабил хватку, совсем чуть-чуть. И тут же за это поплатился. Она рванулась изо всех сил, и от неожиданности дракон отпустил свою добычу. Хрупкая фигурка разорвала облака, но тут же их белесая вата скрыла ее очертания. Арман рванул вниз, чувствуя, как сердце неповоротливое и огромное забыло, как следует отбивать свой ритм. Ее нигде не было видно, и дракон интуитивно лавировал в потоках воздуха, пока у самой земли не заметил принцессу, в последний момент вырвав ее из костлявых лап смерти своими стальными когтями, снова набирая высоту. Больше она не пыталась вырваться, а Арман так крепко держал ее, что наверняка ей было тяжело делать очередной вздох, но его, рассерженного и разъяренного ее выходкой, это уже не волновало. Равнины сменялись лесами, макушки столетних деревьев горными вершинами. Показалось морское побережье, и вот на одной из гряд проявились очертания выделанного прямо в скале полуразрушенного замка. Обитель драконов-оборотней, из века в век принимавший своих детей через тоннель, заполненный смрадом и копотью, в недра ритуальной комнаты. Он стремительно миновал расстояние до наполненного ярким светом помещения, и разжал когти, опуская принцессу на холодный каменный пол. В центре высился алтарь, обвешенный инструментами, значения которых Арман если и не понимал, то о многом догадывался, ставший с присутствием девушки зловещим. И он зашипел от подступившей тошноты к горлу. Сидящую на полу потрепанную принцессу, в полете потерявшую не только шляпку, но и туфли, пошатывало. Арман с благоговением наблюдал за ее движениями. Принцессам полагалось чувствовать дурноту, падать в обморок, терять сознание - это так естественно для принцесс. Он обошел ее, залитую солнечными лучами, падающими сквозь отверстие в потолке, и впервые взглянул ей лицо. И едва сам не лишился чувств.
Отредактировано Adrian Barrons (09.03.2021 22:50:42)
Твоя свирепость - лекарство от моей скуки.
Мои мечты излечат тебя от безумия.
Ты только не будь причиной нашей разлуки,
Спасая меня, спаси себя.
Юта
Что же это такое творится? Как такое могло произойти? И главный вопрос – почему именно с ней? Когти чудовища с силой сжали её тело и оторвали от земли. Юта кричала, беспомощно болтая ногами в воздухе, словно тряпичная кукла в чьих-то злых руках, а если быть совсем точными, то в злых лапах.
«Нет, нет, нет…», - думала принцесса, пока земля отдалялась от неё опрокинутым блюдцем. И вот она уже не видит ни Остина, ни замка, ни даже его окрестностей. Всё стало вмиг таким маленьким. Принцесса никогда и подумать не могла, что ей доведётся видеть мир с такой головокружительной высоты. Разглядывая очертания рек, которые будто вены исчерчивают поля, пропадая в тёмных лесах. И она, она тоже чувствовала сейчас себя такой маленькой, крошечной и беззащитной. Всё правильно. Она сама того хотела, покинуть замок, уйти ото всех, чтобы не мешать, и вот это чудище явилось, чтобы осуществить её желание.
Нет! Тысяча горгулий! Она же принцесса Юта, дочь своего венценосного короля-отца! Она не сдаться этому уродливому монстру, не позволит ему сожрать себя, после того, как он притащит её в своё логово. Ведь всем известно, что делают драконы с принцессами. И Юта замерла в лапах чудища. Позволила ему подумать, что она не намерена больше вырываться, и это только ради того, чтобы хватка дракона ослабла, хотя бы совсем немного. И когда это произошло, принцесса дёрнулась изо всех сил, призывая в помощь к себе всю свою силу волю и любовь к жизни.
И ей удалось. Горгулья, ей это удалось! Она вырвалась из когтей дракона… и падала. Её тело прошивало белёсые облака, словно игла хлопковую ткань, а земля приближалась с беспощадной быстротой. Что же она наделала? Теперь же она точно умрёт! Разобьётся в лепёшку, её тело изувечится о каменистые, острые скалы… Юта зажмурилась, представляя мысленно огромную кровавую лужу, которая останется от неё после этого падения. Вся жизнь промелькнула перед глазами за доли секунд. И уже не страшно. Лучше так, пусть лучше всё закончится так, чем в пасти этого чудища. Эта должна быть быстрая смерть. Раз! И всё, нет принцессы, и вспоминай, как звали. Всё же лучше, чем днями перевариваться по частям в драконьем желудке рядом со свинячьими рыльцами и козлиными копытцами.
И только она набралась мужества, чтобы встретиться со своей неминуемой и уже желанной кончиной, как острые когти снова впились в её ослабшее тело. Принцессу резко дёрнуло вверх почти у самой земли, и она громко вскрикнула от внезапной боли в плечах.
Это безнадёжно.
Ничего уже не поделать.
«Мама, папа, Верта, Май, я вас любила… прощайте…», вновь закрывая глаза, подумала Юта. Она устала сопротивляться, страх перед неминуемой гибелью казался тяжелее и сильнее всех остальных чувств наполнявших её грудь. Вот бы провалиться в забытье и быть съеденной незамечено. Чтобы не чувствовать, не слышать, как её кости будут хрустеть и ломаться под острыми драконьими зубами. Не выдержав мыслей о собственной смерти, принцесса теряет сознание и безвольно обмякает в лапах дракона.
Она очнулась, когда на горизонте показалась огромная скала, а посреди неё нечто, что по очертаниям напоминало высеченный в камне замок. Принцесса поджала губу и хотела было снова начать сопротивляться, но дракон держал её крепко и руки её затекли. Пошевелить ими она практически не могла, разве что пальцы сжать в кулаки. Грозно, воинственно и… бесполезно.
Чудовище, не сбавляя скорости, влетело вместе со своей ношей в тоннель, где всё было черным-черно от копоти, пахло серой, гарью и ещё чем-то, от чего принцессу начало ужасно мутить. А потом они оказались в каком-то огромном помещении. Дракон отпустил принцессу, и Юта шлёпнулась на каменный пол. Благо было не высоко, да и множество юбок у платья смягчили её стремительное приземление.
Она сидела и с ужасом смотрела перед собой. Её трясло и покачивало от страха. А запах… Казалось, что это въедливое зловоние, которое она почувствовала в тоннеле, только усилилось в этой комнате. Всё здесь было мрачно и кричало о смерти и мучениях. Сколько принцесс были здесь съедены заживо? Что-то за спиной принцессы пошевелилось, и Юта замерла на месте, инстинктивно боясь лишний раз пошевелиться. Дракон всё ещё здесь, всё ещё рядом с ней…
Послышались тяжёлые нечеловеческие шаги по каменному полу, ещё пара секунд и перед принцессой предстал дракон во всей своей ужасающей красоте. Огромный, с золотыми глазами, радужку которых рассекал узкий чёрный зрачок, с чёрными блестящими чешуйками на теле и сложенными на спине большими кожистыми крыльями.
Юта смотрела в глаза дракону впервые в своей такой короткой и никчемной жизни. Она пялилась на него своими округлившимися от страха и внезапно ставшими большими глазами, напрочь позабыв о том, как нужно дышать. Ну, вот и всё, судя по свирепому виду чудовища, жить ей осталось совсем немного. Сейчас он откроет свою клыкастую пасть, наброситься на неё и откусит принцессе голову! Дракон пошевелился, и в тот же миг Юта упала без чувств на пыльный каменный пол.
Полуденный воздух дрожит,
И море зевает в скалах.
Здравствуй, тоска.
Арм-Анн
Огромный и торжественно убранный зал освещался лишь светом нескольких свечей, медленно оплавляющихся в давно не чищенных серебряных подсвечниках, от чего разглядеть все убранство, прячущееся в тенях и мраке не представлялось возможным. Арман знал здесь каждую мелочь, а от его взгляда не ускользнула бы и крохотная мышь, решившая поживиться скудным ужином. На исчерченной временем и трещинами поверхности стола находилась лишь покрытая паутиной и пылью бутылка да лепешки непонятного происхождения, впрочем, к ним Арман и не притрагивался, зато из бутылка была почата знатно, а судя по ее предшественницам, валяющимся на мозаичном полу под ногами дракона-оборотня ее миссия - приносить забвение недолга.
Взгляд Армана рассеивался в пламени свечи и пропадал в плотных, давно не отворяемых шторах. Задумчиво потягивая вино из резного кубка, видавшего в этих залах многочисленные пиршества, последний потомок великого рода был далеко от своих пращуров. Его мыслями завладело королевство, где он так бесславно и глупо провалил план, который вынашивал долгие месяцы. Все впустую, глаза Армана остекленели, казалось он и не дышит, но жизнь теплилась в его пальцах, что поигрывали кубком, заставляя рубиновую жидкость бешено вращаться, вторя его нелегким раздумьям.
А все она. Арман резко перевел взгляд на девушку, в огромном, предназначенном для мощи дракона кресле, выглядевшей совсем крошечной, и от того было больнее. Как такая пичуга испортила весь замысел? Несколько глотков вина и Арман уже считал ее виновной во всех бедах, словно она специально завладела значимой шляпкой, чтобы досадить ему, Арману. Такие безумные мысли, разве кто-то в рассудке мог желать подвергнуться Ритуалу? Его замутило, откуда-то выплыл тошнотворный запах и хмельное воображение подбросило комья склизкой и черной грязи. Пальцы задрожали, и Арман с трудом удержал пустой кубок, ставший вдруг таким тяжелым, но через мгновение отпустил его на стол, звякнув о блюдо с лепешками, кубок упал навзничь, стыдливо делясь последними каплями вина с благодарно принявшей их поверхностью стола. Ресницы девушки затрепетали, Арман жадно воззрился на них, его страх и отчаяние исчезли, осталась лишь злоба и ненависть к той, что лишила его шанса примириться с предками. Он уже знал, кто она. Услужливая память вернула картину из жизни дворца, где она посматривала на принцессу, которую приметил Арман. Подробности ее взгляда ускользнули от него, что же читалось в нем? Зависть или любовь? Привыкший подпитываться чужими эмоциями за неимением проявить свои, Арман с сожалением принял факт, что не помнит. Жалел. Хотя, к чему испытывать хоть какую-то жалость к той, что была близка принцессе, но разрушила все его ожидания. Он хотел поприветствовать ее, но долгое пребывание в облике дракона и хмель не позволили овладеть голосом, ему хотелось лишь рычать и изрыгать пламя. Не обратись Арман ранее, сейчас от девушки остался бы только угольный столп, восседающий в кресле, которое переживет и ее смерть, и смерть самого Арм-Анна - нерадивого потомка, на которого сквозь призму веков пращуры взирали лишь с презрением. Это же чувство отразилось в глазах Армана, когда его лохматая и в подранном платье добыча открыла рот. Она его благодарила. Благодарила!
В глазах владельца замка мелькнуло удивление, сменившееся на недоверие. Когда возможность издевки была изучена до конца и не подтвердилась, нашлось подтверждения в слабом уме особы, лепечущей, что она королевская дочь и что ее папенька непременно отблагодарит спасителя. Спасителя! Армана! Наверное, день был тяжел и для его рассудка тоже, потому что он рассмеялся. Раскатисто. Громогласно. И смех его был грозен. Он летел, отражаясь от стен, заставляя пламя свечей трепетать, отбрасывая странные тени по углам, видавших еще пра-пра-пра-дедов принцессы и их пращуров, да пращуров их дедов. Видимо, поэтому тень от фигуры Армана, отраженная на стене возле потушенного камина внезапно расширилась и раздалась, поднимаясь на неведомую высоту, так как скрывалась во тьме потолка. На полу же покоился Дракон. Его хвост бил по обшарпанным плитам.. а пасть.. пасть до сих пор хохотала, и этот смех в обличье дракона заставлял кровь сворачиваться в жилах. Принцесса же попросту лишилась чувств.
Арман плюхнулся на пол, понимая, что его представление больше не имеет благодарного зрителя и загрустил.
- Да чтоб тебя! - пробурчало подсознание, остававшееся человеческим в любом обличье, хотя Арман бы предпочел драконье. У них шкура толще, а пока ему пришлось мириться только с неповоротливым на земле телом, но как бы Дракон не желал пуститься в дальний полет, чтобы примириться с неизбежным провалом, пришлось остаться. Мало ли когда девица очнется? Он уселся в кресло и принялся ждать, выпуская из ноздрей нетерпеливые клубы пара. Вскоре он обратился в человека, а после и вовсе задремал, поддаваясь хмелю, и ему причудились шпили дворца, откуда он намедни забрал не ту девушку. Да, она тоже принцесса, как утверждает, но кто ради нее отправится сражаться с драконом? Принцессы должны быть прекрасны, его не волновала кукольная красота, но, к сожалению, охотников за ее богатствами всенепременно. Очнувшись от безрадостных дум, Арман столкнулся с изучающим взглядом из соседнего кресла. Он не стал тратить время на любезности, а задал хрипло вопрос, ответ на который его, впрочем, не волновал:
- Откуда у вас взялась та шляпка с лодкой?
Больше то, что эта пигалица лишила его единственной возможности примириться с самим собой.
Вы здесь » Manhattan » Альтернативная реальность » Я - бабочка в душной сети Ритуалов ‡альт
