Ситуация выглядела безумной в своей тупиковости. Мужчины уперлись лбами, как два барана на узеньком мосту. Бессмысленная перепалка. Угрозы, которые, если разобраться, были обоюдно уничтожающими. Сойдер не мог выставить отца в дурном свете, не подставляясь по удар сам. Жизни Эсин напоминала осиное гнездо. Ткни один раз палкой и разворошишь рассерженных ядовитых тварей. В тело и сердце тотчас вонзятся десятки ядовитых жал. Новоиспеченный муженек не мог не знать, что въедливые папарацци ухватятся за информацию и не успокоятся, пока не вытрясут все до последней грязной подробности. Может ему и вправду наплевать на собственную репутацию? Вытолкнет избитую полуголую пленницу под щелчки фотоаппаратов. Плеснет бензину в костер всеобщего алчного любопытства и прыгнет в свой самолет. Свалит куда-нибудь в Мексику. Руки правосудия до него не достанут, а Эсджены останутся хлебать дерьмо ложками. До «возвращения» в отчий дом девушка считала, что ее положение уже не может стать хуже… Оказывается, что бездна падения не имела дна.. По милости Сойдера ей предстояло изучать все новые глубины унижения и позора. Илкер выкрутиться. Он всегда был скользким и изворотливым. Сколько раз пресса начинала мусолить похождения бизнесмена, но все быстро сходило на нет. Вокруг него ходило множество слухов, но в скандалы они никогда не переходили. Эвджен больше был сосредоточен на деловой репутации и не смешивал бизнес и личное. Эсин знала, что однажды ему пытались навязать жену из довольно обеспеченной семьи. Овдовевшая молодая женщина влюбилась в него, как кошка. Бизнес-партнер предложил Илкеру женится, обещая в приданое чилийский завод и модернизированное производство. Отец вежливо отказался. Официальная версия - «трудный возраст» ребенка подростка. Личные обстоятельства сгладили недовольство отказом, но послевкусие осталось. Сотрудничество развалилось. Эсин узнала обо все постфактум. Даже испытала какую-то гордость за то, что отец выбрал ее, а не прибыль. С сегодняшней колокольни ей казалось странным, что родитель упустил выгоду. Хотя… он побоялся сделать молодую жену дважды вдовой. В этом прогнившем мире каждый зарабатывает деньги, как умеет. Способы обогащения один грязнее другого. Мужчины похищают и насилуют. Женщины превращаются в шлюх и черных вдов… Эсин, помимо ее воли, уготована роль разменной монеты. Она - средство в достижении цели... зверушка... подстилка… никто.  Раньше ей пользовался отец…  Подавал финансовую заинтересованность под соусом любви и заботы. Сделал все, чтобы она была далека от семейного бизнеса и ничего в нем не понимала. Продолжай ее жизнь идти по накатанной колее, то по достижении совершеннолетия, скрипачка бы не глядя подмахнула документы. Отписала все ненаглядному папочке. Могла и не узнать о предательстве. Жила в особняке матери. Строила карьеру. Она никогда не была транжирой. Не покупала бесполезных вещей и кучу тряпок, которые сгниют в шкафу за ненадобностью. Тетка учила бережливости и рассудительности. В страшном сне женщина не могла представить, что племянница превратится в рабыню, у которой не будет права даже надеть обувь, белье и теплые вещи.
- Думаешь, огласка опозорит только меня? Не будь так уверен, щенок! Мне тоже есть, что рассказать и показать репортерам, - приосанившись, отец, ткнув в незваного гостя пальцем.  Блефовал? Вправду успел накопать компромата на Сойдера? Зачем далеко ходить. Мучитель присылал ему записи изнасилований и фотографии. Сойдер сам ей говорил, что «радовал папочку». Мог затирать свое лицо, но технологии шагнули далеко. Все тайное вывается на свет. Тошнота подступила к горлу. Сегодня весь мир мог полюбоваться на то, как ее лишали девственности на полу вонючей конюшни… Гости на приеме будут первыми, кто увидят фотографии ее обнаженного тела в клетке или станут рассматривать бледное лицо «невесты» во время регистрации брака.
Отец оттолкнул ее от двери, и девушка едва не рухнула на колени. Сойдер перехватил ее и швырнув в кресло. Прорычал зверушке команду «сидеть». Сама бы она долго переминалась бы в углу, решая кого боится больше отца или мужа? Оба лицемерные и фальшивые... Оба несли зло... Кто страшнее для нее? Наверное Сойдер.. Илкер оказался предателем... но при всех показно распушенных перьях он был трусоват. Эвджен сдвинулась на край кресла, но встать не решилась. Сердце щемило в груди. Горячая лапа Сойдера оставила на предплечье почти ожег. От контраста. температур она вновь стала ощущать насколько сильно замерзла. Опустив взгляд в пол, девушка изучала босые ноги. Голая кожа покраснела и до колен была забрызганы грязью. Сойдер запретил отцу ее оскорблять. Забота о благополучии «жены» настолько наигранна, что девушку едва не стошнило. Он притащил ее из другой страны… не заботясь ни о душевных ранах, ни о физическом самочувствии. Весна в Париже не баловала теплом. Прохожие кутались в пальто и шарфы. На ногах у людей были теплые ботинки, а в руках большие разноцветные зонты. Она же мерзла и мокла под проливным дождем почти обнаженная… а Сойдер распинался так, словно крик отца единственное, что могло травмировать ее тонкую душу. Уроды и лицемеры! Мужчины так не похожи внешне, но Эсин смотрела сквозь блестящую оболочку. Видела гниль и черноту. Они - одинаковыми! Испорченными деньгами и вседозволенностью. Сил смотреть и слушать не осталось. Эвджен вновь опустила взгляд в пол и закрыла уши руками. Крики все равно просачивались сквозь окоченевшие пальцы.
Беременна… внука… дедушкой…
Эсин будто молнией ударило. Он знал о ребенке! Все это время знал и упивался ее беспомощностью. Смеялся над ее жалкими попытками уберечь малыша, строя на его счет свои дьявольские планы. Все это изначально входило в его планы. Да, что он за чудовище?! Девушка тяжело втянула в легкие воздух. Правда обрушилась на нее бетонной плитой, переломав разом все ребра. Эсин прижала обе руки к животу. Сглотнув соленый ком, старалась не разрыдаться. Шок удерживал подступающую истерику.
- Предлагаешь мне радоваться приплоду, от которого ты открестился еще до зачатия? –  выплюнул Илкер, сбрасывая с плеча руку новоиспеченного зятя. Упоминая о пунктах брачного договора в отношении возможных детей, Эвджен еще глубже вонзил острый клинок в сердце дочери. Насильник все рассчитал. Ее крошка была нежеланной и ненужной никому, кроме девушки. Ей наплевать на признания так называемого донора спермы. Да хранят ее высшие силы от такой милости! Не нужна ребенку фамилия Сойдер и проклятые деньги. Только бы дали выжить и отпустили. О большем Эсин и не мечтала.
Лицо Эвджена ежеминутно меняло оттенок от бледно-желтого к красному, а потом и зеленому. Еще чуточку и его стошнить от «радостной» новости. Сойдер добился своего. Выдержка отца лопнула. До этого бизнесмен хоть как-то удерживал эмоции в узде. Планка упала. Он шагнул в сторону дочери. Замахнулся. Эсин смотрела на него снизу вверх, но не попыталась закрыться от возможного удара. Что могла сделать его маленькая, почти женская, ладонь по сравнению с каменными кулаками Сойдера? Не напугал, папочка… Почти безразличие к угрозе обескуражило Илкера. Он опустил руку и сжал ее в кулак.
– Не смей марать мою фамилию о своего ублюдка, - он все-таки ударил… Не ладонью... но очень-очень больно и в самое уязвимое место. Отец сделал шаг назад, словно собирался уйти. Девушка качнулась. В глазах помутнело. Она пыталась постичь смысл выплюнутого в лицо… и не могла. Не доставало сил ответить. Она онемела от ужаса... обиды и разрастающейся боли внутри. – И хватит пачкать антикварную мебель. От тебя сплошная грязь! -  смена темы как еще одна пощечина. Ему говорили о внуке, а Илкер трясся над мокрым креслом. Резкий рывок вперед застал девушку врасплох. Он схватил ее за плечи, выдергивая из кресла. Почти приподнял над полом. Эсин балансировала на носочках. – Нужно было скинуть тебя с обрыва вместе с твоей блудливой матерью, - переходя на турецкий Илкер говорил только для нее. Шипел прямо в лицо, брызгая капельками слюны. Девушка сдавлено вскрикнула в ответ на угрозу больше похожую на признание в убийстве. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Налившийся багрянцем взгляд отца проклинал ее и сулил беду. Сойдер вывел его из себя настолько, что бизнесмен выпалил страшную тайну в лицо дочери. Много лет назад он избавился от жены, подстроив автомобильную аварию. Ее отец – убийца.
Все длилось не дольше полуминуты... но Эсин воспринимала происходящее как в замедленной съемке. Илкер развернул дочь к себе спиной отшвырнул в сторону. Устоять не было ни единого шансов. От почти удара в спину захрустели позвонки.  Запутавшись в ватных ногах, Эсин полетела прямо на стол. В самый последний момент попыталась сгруппироваться и увернуться, но ударилась об угол столешницы. Глаза заволокла кровавая пелена боли. Схватившись за живот, она стала медленно оседать на пол.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (28.11.2019 20:09:32)

Боль окутывала липкой паутиной. Эсин хватала ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба. Ноги отнялись. Она беспомощно осела на пол, заваливаясь на бок. В кружащейся голове сигналило запоздалое предупреждение. Отцовский стол всегда служил «местом для ударов». Громоздкий и угловатый, он доминировал над другим антиквариатом в кабинете. Не совсем вписывался по стилю, но, несомненно, выглядел статусно. Вошедшему в комнату сразу было понятно, что за столом восседает хозяин жизни. Илкер держал его для солидности. Все остальные, включая родную дочь постоянно натыкались на углы стола, набивая синяки. Сегодня отец использовал предмет мебели, как орудие преступления. Много лет назад, он так же подстроил «несчастный случай», сбрасывая машину жены с обрыва. Сегодня родная дочь «сама» оступилась и неудачно упала на угол стола. Бизнесмена едва не стошнило от новости о беременности Эсин. Он не растерялся, воспользовался единственной подвернувшейся возможностью, чтобы избавится от нежеланного внука-наследничка. Он мог запретить Эсин давать ребенку фамилию Эвджен… но части бизнеса, которая была так же прописана в завещании деда он лишить не мог…. Решил простенько и без затей избавится от нахлебника. До «возвращения» в отцовский дом она не задумывалась о финансовой аспекте своей беременности. Слишком сосредоточилась на безопасности и здоровье малыша. Сидя в клетке, мало что могла дать крохе. Только оказавшись у ног своих палачей, Эсин прочувствовала их ненависть сполна. Мужчины возвышались над ней подобно гигантским надгробным плитам. Холод могилы затягивал все глубже в недра земли. Паркет затрещал. Доски разошлись. Она провалилась в черноту. В смерти не было ничего спасительного. Фантомные ощущения преследовали пленницу. Она чувствовала, как земля забивается в рот и нос… а длинные скользкие черви копошиться в растрепанных волосах. Она еще жива, а стервятники выклевывали закрытые глаза. Могила возводила рыхлые, постоянно осыпающиеся стены, а боль поедает изнутри. Невыносимо. Девушка продолжала слышать голоса. Насмешливые угрозы Сойдера. Почти истеричные ответа отца. Сути не разобрать. Пусть. Ей наплевать на грызню родственничков. Пусть хоть поубивают друг дружку. Но таких, как они даже в ад не берут. Кто-то вспомнил о ее существовании. Перевернул на спину. Боль усилилась. Перекрыла кислород. Взорвалась внизу живота. Наконец-то все заполнила густая мгла, поглощая звуки и ощущения. ***Дождь барабанил по капоту и крыше. Невидимая рука пыталась до нее достучаться при помощи стихии. Эсин медленно приходила в чувства. Босые ноги облизывали струйки теплого воздуха. На лице подрагивали свежие капельки воды. Платье облепило тело второй кожей. Мокрый компресс ткани немного охладил ушибленное место. Не открывая глаз, она прижала одеревеневшие пальцы к животу. Удар пришелся чуть ниже пупка. Каждый вдох отзывался болью, но может все обойдется? Ее кроха и не такое переживала. Сколько раз Сойдер бил ее ногами и кулаками в живот, а ребенок цеплялся за жизнь. Он – борец, как его прадед! Все не могло вот так закончится! Эсин понимала, что трагической развязки не избежать. Но тогда девушка считала, что мучитель не догадывается о беременности. Его осведомленность заставляла дрожать от ужаса. Что ее ждет теперь? Ребенок ему нужен был для антуража, чтобы произвести неизгладимый эффект на ненавистного тестя и окончательно растоптать пленницу-жену. Цели достигнуты. Эсин превратилась в полное ничто. Мокрое... жалкое... искалеченное. Комок страхов и боли даже зверушкой назвать слишком гордо. От прежней талантливой красавицы не осталось ничего. Она уничтожена, но мучитель зачем-то продолжал тащить полумертвое тело за собой. Охотники не бросают свои трофеи. Из зверушки сделают чучело. Пропитают формалином и поставят в углу на всеобщее обозрение. За что ей такие мучения? Кто одержал победу в схватке? Ненависть уничтожила все, как взорвавшаяся ядерная бомба. Сойдеру удалось выбесить отца. Илкер вскипел, но в итоге все равно оставил за собой последнее слово - попытался убить ее ребенка. Пытался? Каковы шанса, что ее малыш еще жив? Девушка не знала ответа. Обнимала себя, боясь рассыпаться от боли и дробящей на части тревоги.
Открыв глаза, она убедилась, что находится в автомобиле. Они торчали в очередной парижской пробке. Утро нового дня было в самом разгаре. В час пик можно было простоять на одном месте минут сорок, особенно в такую непогоду. В салоне царило гробовое молчание. Эсин кусала потрескавшиеся губы, вжимаясь в дверцу автомобиля. Сойдер занимал собой все пространство. Давил и пугал даже на расстоянии. Девушка старалась не смотреть в его сторону. Но и затылком чувствовала недовольство мучителя. Визит к Илкеру закончился не так, как планировал испанец? Пленницу передергивало от мысли, что впереди их ждет прием в честь именинника. До вечерних унижений еще нужно дожить. Обычно хреновое расположение духа муженька выливалось для нее в многократное насилие и побои. Ребенок… Девушка ссутулилась и сжималась в комок, отгоняя жуткие мысли. С ним все будет хорошо! При… она не хотела даже мысленно произносить слово выкидыш. Прерывание беременности сопровождается кровотечение…. У нее острая боль... но крови нет! Значит остался малюсенький шанс на спасение! Она будет держаться за него… иначе лучше сдохнуть. Открыть дверь и бросится под колеса встречного автомобиля.
- Свежая пресса, синьор, - опомнившись водитель. Поднял кипу газет с переднего сидения и переложил ее назад с явным вздохом облегчения. Давящая тишина в салоне дотянулась и до него. Молодому человеку было тоже не по себе. Сойдер подхватил верхнюю газету. Эсин обернулась на шелест бумаги. Взгляд споткнулся о журнальную обложку. На глянце красовался Илкер. «В честь юбилея знаменитого бизнесмена и мецената…»  Статья на два разворота обещала откровенные ответы о личном. Опасаясь гнева Сойдера, она все-таки не выдержала и протянула руку к журналу. Название издания было ей знакомо – англоязычная версия делового парижского еженедельника. Иногда оно баловалось слезливыми статейками о трудном детстве сильных мира сего. Подавало встряхивание грязного белья под соусом очеловечивания бизнеса. Что-то из разряда «богатые тоже плачут». На что не пойдешь ради повышения тиражей. В состоянии близком к трансу, Эсин открыла нужную страницу и пробежалась глазами по ровным строчкам. Текст постоянно разрезался фотографиями из их семейного альбома. Родительская свадьба… ее детство... мама на каком-то благотворительном приеме под ручку с дедом. Идиллические картинки не имели ничего общего с «исповедью бизнесмена». Илкер повествовал о том, как ему пришлось тяжело после безвременной кончены жены. Он сам воспитывал единственную дочь. Больше и не женился. Не мог пережить потерю. Признавался в том, что не смог стать хорошим отцом… Слишком баловал и душил любовью, культивируя в чаде эгоизм и непринятия отказав. Эсин росла трудным ребенком. С юных лет попробовала наркотики. Была неразборчива в связях. Отцу приходилось прятать от общественности постыдные факты. Откупаться от корыстолюбивых ухажеров, чтобы они не опубликовали ее полуголые фото. Он надеялся, что подростковое бунтарство пройдет и все успокоится. Давал девочке все, а та отплатила черной неблагодарностью. Наплевав на родных, Эсин сбежала с очередным любовником. Заключила с ним брак. Инфаркт у бизнесмена случился как раз из-за ее побега. Эсин бросила учебу. Отказалась от друзей. Возможно, вновь вернулась к наркотикам. Общение ведет только через своему мужа и адвоката. Отец типа решился на интервью в надежде, что неблагодарна прочтет и сжалится над разбитым сердцем старика. Несмотря ни на что он ее любит и ждет. В конце статьи была приписка от репортера, что они провели журналистское расследование, которое косвенно подтвердило слова Эвджена. Дочь не вернулась в консерваторию после каникул. Не села в самолет до Турции. Отключила телефон и не пользуется соцсетями. Из проверенных источников в окружении винодела стало известно, что в совет директоров компании вошел один испанский бизнесмен. На каком основании мужчина занял место в руководстве доподлинно не известно, но слухи поженили его с дочерью босса. Если это так, то автору статьи искреннее жаль месье Эвджена и его дочь... потому что поведение новоиспеченного мужа оставляет желать лучшего. Он уже успел заслужить репутацию ловеласа.
Закрывая ладонью рот, чтобы не завопить в голос, Эсин отложила журнал в сторону. Грудь разрывало немое рыдание. Такая чудовищная ложь! Отныне она для всего света наркоманка и шлюха… Отец опорочил ее на весь мир. Перестраховался, устраивая Эсин публичную казнь. Он же выглядел чуть ли не святым. Девушка отвернулась к окну. События сегодняшнего дня взрывались в памяти одно за другим. Душевная боль смешивалась с физической. Интервью стало вишенкой на этом торте предательства и лжи. Беззвучное рыдание изредка вырывалось наружу сдавленным всхлипом. Она уставилась невидящим взглядом на потоки дождя. Погрузилась в болезненное оцепенение. Остаток дороги сожрала боль. Эсин не помнила, как долго они ехали. Останавливали ли еще куда-нибудь заезжали.  Почему опять очутились в самолете? Не слышала происходящего салоне. Не понимала, как поднялась по трапу и оказалась пристегнутой в кресле. Самолет трясло от турбулентности.
Острая боль ударила в живот, как разряд дефибриллятора. Вернула пленницу в страшную реальность. Эсин едва сдержалась, чтобы не сложиться пополам. Ладошка приросла к животу. Девушка почувствовала, что-то липкое и горячее между ног. Кровь… Нет! Нет! Только не это… Ей показалось! Сойдер сидел напротив, но смотрел в другую сторону. Забираясь к себе под подол, она осторожно провела ледяными пальцами по внутренней стороне бедер. Потом так же медленно вытянула руку обратно, оставляя на голой коже алые разводы. Кровь. Девушка скомкала край платья натягивая его на колени. Не хотела, чтобы мучитель видел и наслаждался смертью ее ребенка, как представлением в  цирке.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (02.12.2019 18:25:27)

Они прошли зону турбулентности. Погасла табличка «пристегните ремни», но Эсин продолжало трясти. Платье успело немного просохнуть, а теплее не становилось. В салоне работал кондиционер. Грязь застыла на ногах трескающейся коркой. Кожу кололо. В горле пересохло. Вдоль позвоночника стекали капельки ледяного пота. Сердце обрывалось и падало вниз при каждом посильном ударе. Сегодня его нашпиговали осколками предательства. Отец! Как он мог так поступить?! В голове не укладывалось. Череда разрушительных взрывов-воспоминаний оглушала и лишала последних сил. Эсин складывало пополам от боли. Она пыталась держать спину пряма. Не хотела привлекать внимание. Давилась стонами, когда хотелось кричать. Сдерживаться становилось все сложнее. Каждый последующий приступ-спазм вспарывал низ живота. Она сидела не шевелясь. Косилась на кровоподтеки на запястьях. Очень скоро ее опять засунут в клетку и нацепят кандалы. Избавление казалось таким близким и реальным. Илкер мог не выпускать незваных гостей из своего дома. Позвонить охране. Отбить дочь на своей территории было легко... даже слишком просто. Там власть Сойдера сходила на нет. Там другие законы и они могли защитить заложницу. Отец мог, но не захотел связываться. Он отказался от Эсин еще задолго до ее внезапного появления. Планировал интервью. Все тонко рассчитал и подстраховался. Теперь каждая всплывшая информация, фотография или попытка оправдаться со стороны нерадивой дочери будет выглядеть, как горячечный бред наркоманки. Что дальше? Он оспорит брак дочери с испанским проходимцем, ссылаясь на ее невменяемость? Эвджен бы очень этого хотел, но на контракте стояла его подпись. Деньги назад Илкер не получит. Это служило слабым утешением для девушки. Она бы отдала все капиталы мира только бы спасти своего ребенка. Увы… это невозможно! Один подонок нанес роковую травму… Второй сейчас довершит начатое. Сойдер и ее отец ненавидели друг друга по неведомым девушке причинам. Враги, объединившись для самого гнилого из злодеяний, составили дьявольский тандем. Соучастники в убийстве ее ребенка стоили друг друга… Сойдер позволил малышу прожить так долго только ради кульминационного момента. Он вдоволь позабавился, наблюдая через камеру за ее попытками согреть и сохранить обреченное дитя. Ребенок больше не нужен. Может и Эсин уже сыграла отведенную роль? Раздавленная и униженная она не пригодна даже для насилия. Ей позволят умереть вместе с нерожденым ребенком?
Пленница изучала посиневшие от холода ногти и перепачканные кровью пальцы. Понимала, что это конец, но не хотела верить. Она не должна была так привязываться. Правильнее было возненавидеть и вытравить семя насильника из своего тела, а пленница дала ему прорасти. Ребенок не виноват. Родителей и обстоятельства появления на свет не выбирают. Он крошечный и беззащитный. Он еще не видел солнца. Не ощущал ласки материнской руки... Не слышал колыбельной песни. Эсин не решалась ему петь. Боялась, что через камеру Сойдер услышит и придет песнь… неся боль и погибель. Нужно было догадаться, что Марта сдаст ее с потрохами. Девушка поверила ей, потому что нужно было во что-то верить. В аду нет друзей. Женщина растила синьора-садиста с малых лет. Конечно, она оставалась преданной своему хозяину. Якобы потайная забота была санкционирована Сойдером. Зачем-то ему нужно было, чтобы пленница и ее ребенок дожили до десятого апреля. Он выбрал дату и способ, как мучительнее убить их.
Ладонь правой руки по-прежнему прижималась к животу. Пальцы подрагивали в успокаивающем поглаживании. Происходило то, что она видела в кошмарных снах. Лежа на полу, Эсин просыпалась от ощущения невосполнимой потери. Ее малыш умирал вновь и вновь от слишком грубого натиска насильника… от удара ботинком в живот… от постоянного напряжения… холода и стресса… Ее кроха смогла вынести столько испытаний… но смерть все равно подстерегла и напала исподтишка. Девушка не верила и боролась. Она должна быть сильной! Мамы до конца остаются сильными, чтобы не пугать своих детей. Даже глядя в дуло направленного в грудь пистолета она бы гладила свою крошку и повторяла, что все будет хорошо. Ребенку нечего боятся. Нужно просто закрыть глазки и спрятаться в материнских объятьях. Все исчезнет. Выстрел всего лишь секунда- легкая милосердная смерть… Только в руках ее мучителя не было огнестрельного оружия. Сойдер сам был оружием. Сжимал пудовые кулачки. Косился на нее… Что-то заподозрил. Эсин сильнее вжалась в спинку кресла. Молилась, чтобы он отвернулся… но мужчина поднялся и сделал шаг в ее направлении.  Схватившись за подол, он дернул платье вверх. Ослабшие пальцы девушки не смогли удержать ткань, но ремень безопасности не позволил оголить ее тело. На обозрение мучителю оказались выставлены только ее окровавленные бедра. Нелепейшие вопросы слетели с его перекошенных губ. Сойдер продолжал глумится над ней. Хотел услышать подробности того, как больно ощущать медленную смерть малыша?
- Ребенок, - сдавленно прошептала Эсин, - Осторожней, синьор… не испачкайте в его крови свой шикарный костюм, - однажды Сойдер избил ее за обильное кровотечение после жестоких анальных забав. Она испортила джинсы насильника, заляпав их бурыми пятнами и поплатилась за это десятью ударами ремня. Сейчас его брюки почти касались перепачканной коленки. Еще немного и останется кровавая клякса. Виновата будет Эсин. Впрочем, если он захочет... то придумает иной повод для избиения. Девушка обхватила себя руками и втянула голову в плечи.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (04.12.2019 15:26:31)

Насильник нависал над ней. Додавливал морально, как крохотную беспомощную букашку. Дышал ей в лицо, обдавая щеки горячими потоками воздуха. Сойдер был сотворен дьяволом из ненависти и огня. Одним касанием он обжог тело и иссушил ее душу. Не мог и не хотел останавливаться на достигнутом. Смерть – кульминация. Мучитель был в первом ряду. Издевался. Она бы поверила в отлично сыгранное удивление, если бы несколько часов назад, он сам не сообщил отцу о беременности Эсин. К чему ломал комедию? Хотел окончательно свести пленницу с ума, запутывая ее воспоминания в тугие узлы? Зря старался. Она не в том состоянии, чтобы оценить задумку. Девушка смотрела сквозь него, не понимая, как таких носит земля? Столько злобы и желчи в одном человеке. О чем она? Сойдер не был человеком.
- Зачем? Чтобы вы сделали еще больнее? – всплеск лицемерной тревоги ударил звонкой пощечиной. Тратить последние силы на диалог с подонком не слишком разумно. Она должна оберегать ребенка, а не сотрясать воздух. Только смолчать пленница не смогла. Роль испуганного мужа Сойдеру не подходила. Можно подумать, маньяк раньше беспокоился о том, чтобы ей не было больно. Их «милое общение» основывалось на насилии и садизме. Она не на секунду не поверила в добрые намеренья мужчины. Продолжала сжиматься в комок, закрывая ладошкой живот, пока силы совсем не оставили. Эсин почувствовала, как после очередного режущего спазма, тело стало обмякать. Лицо Сойдера превратилась в смазанное пятно. Лишившись опоры она стала заваливаться на бок. Понимала происходящее, но повлиять никак не могла. После острой боли накатывало онемение и почти бесчувствие. Организм словно пытался вырвать передышку перед новым спазмом. Раскаленные ладоши опустились на предплечья. Казалось, что холодная влажны кожа зашипела под ними. Ей не дали свалится. Девушка часто заморгала, но обстановка вращалась, словно в центрифуге. К горлу подступила тошнота. Она закрыла глаза. Поморщилась. Слова Сойдера резанули слух. Требование «не дергаться» она слышала почти так же часто, как и приказ раздвинуть ноги. Эсин куда-то недолго несли. Малейшее движение отзывалось болью. Она захлебывалась собственными стонами. Потом затихла, проваливаясь в глубокую яму. Оттуда ее безжалостно вырвали шарящие по телу руки. Осознание того, что сейчас опять произойдет добивало окончательно. Сойдер задрал платье. Устроился между ее ног. Наверное, возился с застежкой на брюках. Кровь его никогда не останавливала. Наоборот, садисту нравилось насиловать ее снова и снова, наслаждаясь тем, какие звуки издает растерзанная, пропитавшаяся бурой жижей девичья плоть. Сегодня особенный случай. Сойдер собирался сплясать на костях ее ребенка. Очередной приступ боли, вспышкой прояснил сознание. Эсин увидела склонившегося над ней мужчину. Не сразу узнала. Он как-то изменился в лице или смерть играет с ней в шарады. Пленница поняла, где именно находится. На этом самом диване Сойдер удерживал ее, помогая дружку лапать и щипать. К этому дивану ее придавили, связывая и давая всем желающим возможность поразвлечься. Здесь он собирался добить ребенка очередным актом жестокости над несостоявшейся матерью.
- Неужели в вас не осталось ничего человеческого? – глотая слова и срываясь на шепот, Эсин задала самый нелепый риторический вопрос. Ослабшие пальцы тянулись к скомканному платью. Она пыталась укрыть живот. Пленница замерзла.. Ребенок испытывал такие же ощущения. Холод приближал смерть. Девушка до последнего пыталась согреть и защитить. Ладонь прижалась к телу. Непослушные пальцы соскальзывали с живота на диван. – Простить? – она не могла постичь смысла сказанного. Сойдер произнес слово, отсутствующее в его лексиконе и во всех языках мира. – Я понимала, что мы обречены, - вдох... выдох... Поджатые от боли обескровленные губы. – Знала, что вы убьете моего малыша… но не могла подумать, что вы возьмете в соучастники моего от… Илкера… Поздравляю, синьор… вы превзошли сами себя… - убийцы… на чем бы не основывалась их взаимная ненависть, мужчины были одинаковые. Два моральных урода и подонка грызлись из-за денег, уничтожая все помехи на пути к ним. Часто в качестве преград стояли люди. Отцу было выгодно избавится от нее. Сойдеру, наоборот, нужна была ее никчемная жизнь в качестве ключа к сокровищнице Эвджена. Только ребенок не нужен никому, а без него девушка не собиралась цепляться за жизнь. Сохранив ребенка, она решила, что будет барахтаться пока он жив. Они уйдут вместе. Эсин не отдаст свою кроху смерти. Они шагнут на ту сторону вдвоем, и девушка будет защищать малыша, где бы они не оказались в итоге.
Должно быть Эсин опять отключилась. Сквозь густую дымку до нее доносился знакомый женский голос. Слуховые галлюцинации? Доктора Родригес здесь не было и быть не могло... но так хотелось ухватиться за этот уверенный, успокаивающий голос. Он не раз спасал девушку. Сойдер вмешивался и заглушал доктора. Паниковал… волновался... спасал уплывающие из рук денежки.
- Тринадцать недель... – проклятое число… Эсин никогда не была суеверной… но сейчас самое время… - может четырнадцать… - звучало не так обреченно… Девушка не была уверенна, что ее вообще слышат..- Последняя менструация была в декабре после св… - она не договорила… не смогла произнести вслух это издевательское «свадьба». Низ живота опять резануло. Ноги свело судорогой. Ее звали по имени. Голоса. По очереди… Дуэтом… мужской и женский. Доктор просила не отключаться. Успокаивала, говорила, что даже кровотечение еще не приговор. Ее скоро доставят в больницу и сделают все возможное, чтобы спасти ребенка. Она должна держаться и оставаться в сознании. Эсин не верила в то, что говорит доктор правда. На руках Сойдера было слишком много крови. Мужчина шуршал чем-то и произносил вслух какие- то странное слова. Латынь? Приспешник дьявола подготовил жертву на алтаре и вызывал своего хозяина.  Доктор Родригес была с ним заодно. Она отметала каждое из предложенных… названий? Девушка через не могу открыла слипшиеся веки.  Сойдер перебирал большой аптечный чемодан. Боль вновь напомнила о себе приступом. В глазах помутилось. В бедро вонзилась иголка. Эсин пискнула и опять отрубилась.
Ее бросала из одного мира в другой, словно нигде не находилось места. Открыв глаза в очередной раз, пленница увидела стоящего рядом мужчину в форме. Он убеждал синьора сесть в кресло и пристегнуться. Самолет начинало трясти. На пути очередная зона турбулентности и грозовой фронт, который им придется обходить… теряя драгоценное время. Она лежала полуголая в луже крови, а незнакомец в форме зачитывал приговор ее малышу, глядя на окровавленное тело. В горле стоял ком, но заплакать Эсин уже не могла. Вместе с кровью из нее по капле уходила жизнь. Сердце билось через раз. Стало почти не больно. Взгляд подолгу застывал на одной точке. Она смирилась со своей участью. Ребенок умирал, и она шла вслед за ним… крепка держа за руку смерть.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (06.12.2019 19:43:26)

Умирая по прихоти Сойдера, она смирилась с тем, что лицо мучителя будет последним, что придется увидеть в жизни. Он старательно смешивал пленницу с дерьмом, превращая в дрессированное домашнее животное. Добился своего в самый извращенный и болезненный способ, а на искаженном лице не было привычной ядовитой ухмылки. Эсин успела демонизировать его. Месяцы в неволи наложили неизгладимый отпечаток на психику и восприятие. Он лишал девушку права оставаться человеком. Эсин отвечала тем же. Исмаэль Сойдер не умел сочувствовать! Зло не раскаивается. Оно может только притворится. Отец и муженек стали ярким примером лицемерия. Илкер долгие годы играл выгодную ему роль. Теперь настал черед Сойдера изображать драму ради наживы. Выгода – ключевое слово и девиз. Мужчины в ее жизни оказались слеплены из одного теста. Ради денег готовы на все. Эсин не удивляло, что насильник бросился спасать свой пропуск в компанию Эвджена, но к чему изображать скорбь и просить о прощении? Слишком вжился в роль? Подстраховывался? Полное погружение в образ раскаявшегося грешника ему удалось. Велика вероятность, что она сдохнет еще до посадки. На земле Сойдера встретит толпа сочувствующих новоиспеченному вдовцу, разом потерявшему жену и ребенка. Какие подозрения в убийстве, когда к репортерам выйдет обезумевший от горя мужчина. Ради показухи придется похоронить ее и малыша. Эсин не будет гнить к канаве. Слабое утешение. Ничего другого не осталось. Даже боль покинула ослабшее тело. Вытекала наружу вместе с кровью. Холод сковывал невидимыми цепями и тянул на дно трясины под названием смерть. Сердце еще боролось. Барабанило по вискам, перекрикивая обреченный шепот мучителя. Он умолял держаться. Просил прощения, обжигая лицо горячим дыханием. Тер ее щеки. Не привычно хлестал наотмашь. В касаниях мужчины мерещилась какая-то… осторожность?! Он словно боялся навредить. В предсмертной агонии чего только не привидится. У Эсин богатый опыт. Она не верила миражам. Они рассеиваются с последним вдохом. ***Яркая вспышка взорвала блаженно-спасительную темноту. Эсин застонала от резкой спазмирующей боли. Судорожно пыталась сделать вдох, но не чувствовала, что дышит. С трудом открыла глаза. Над головой мелькали прерывающиеся полоски яркого света и силуэты в голубых одеждах.
- Она приходит в себя…
- Быстрее… Вторая смотровая... Сеньор Сойдер, подождите здесь… Вам туда нельзя… Сеньор Сойдер… - фигуру своего мучителя она узнает из миллиона даже в театре теней. Лица девушка не видела, но вся одежда и руки были перепачканы кровью. Бурые пятна контрастировали на фоне пастельных тонов больничного интерьера. Неосмысленный взгляд зацепился за них. Сойдер не отпускал ее. Преследовал. Боялся пропустить развязку. Ему нравилось издеваться над пленницей. Садистская натура должна ликовать. Столько боли Эсин еще не чувствовала. В полуобморочном состоянии она не могла контролировать эмоции. Вся гамма страданий отражалась на бледном лице. Прошлые попытки снизойти в ад казались мелочью по сравнению с оторопью и ужасом сегодняшнего дня.
- На счет три… Один… два… три… - больно. Свет над головой стал статичным, но все таким же мутным. Запах стерильной чистоты перебивал медно-кровавый привкус во рту. Она все-таки дотянула до больницы. Зачем? Почему ей не дают просто сдохнуть?
- Эсин ты меня слышишь? – доктор Родригис выплыла из тумана. Ее лицо было окружено оранжевым сиянием.
С лица девушки убрали маску. Она должна была помогать дышать, а по факту только мешала. Эвджен давилась живительной смесью. Освободившись от пластикового намордника, девушка жадно втянула раскаленный воздух. Поморщилась от давящего ощущения в груди.
- Ребенок? – неразборчиво прохрипела она, но доктор прочитала вопрос по обезумевшему взгляду.
- Твой ребенок жив. Ты меня слышишь? –легкий всполох надежды в глазах пациентки тут же угас, стоило вспомнить перепачканный кровью салон самолета и руки Сойдера. По животу елозили чем-то противно холодным. Нечто инородное было и внутри. Хотелось выть от страха и боли, но с губ срывались только сдавленные хрипы. Руки опутали трубки капельниц. Девушка ощущала, как лекарства выжигают опустевшие вены.
- Мой ребенок… - продолжала шептать Эсин, будто не слышала объяснений доктора.
- Давление продолжает падать…
- Введите еще два кубика… Не останавливайтесь…
- Эсин… Посмотри сюда… - доктор Родригес придвинула монитор. – Ты получила травму. Удар повредил сосуды. Ты потеряла много крови, но видишь… - женщина ткнула в расплывчатое изображение...- это настоящее чудо… Твой малыш настоящий боец. Посмотри.  Головка… туловище… - Эсин хватала за иллюзию и боялась поверить. На губах мелькнула слабая улыбка. Холод и мгла тянули обратно. Веки закрывались. – Давай, девочка! Не отключайся! Ты нужна своему ребенку. Открой глаза! Слышишь, как бьется его сердце…- часто-частое трепетание… отчаянное… живое, словно крылья бабочка, стучащие по оконному стеклу. Девушка пересилила вязкую боль и вновь разлепила склеившиеся веки. – Умница! Я прикреплю датчик, и ты будешь слышать сердцебиение.
- Кровотечение почти остановилось, но тонус повышается…
- Доктор Родригес, посмотрите сюда…
- Анализы! Сколько я должна ждать?! – доктор тихо выругалась.
- Систолическое 65… пульс 130… - прибор над головой истошно завопил. Девушку затрясло. Мышцы на ногах и руках свело судорогой. Невидимый тяжелый кулак врезался под ребра, сплющивая все внутренние органы. В ушах зазвенело. Эсин больше не слышала сердцебиение своего малыша… Она больше ничего не слышала. Вакуум поглотил все…***Эвджен приходила в себя урывками. Бред смешивался с реальностью. Границы между желаемым и действительным стерлись. Она видела монитор рядом с постелью. Слышала жизненно необходимое упрямое сердцебиение. Слышала. Улыбалась, как умалишенная и продолжала бороться с лихорадкой и слабостью. Слышала и молилась… хотя никогда не умела и не знала, как это делать правильно. Слышала и дышала из последних сил. Пока сердце ребенка билось у Эсин оставалась причина цепляться за этот мир. Болезнь не сдавала позиций. Лекарства не справлялись. Она видела все больше тревоги в глазах докторов. Зажмуривалась и слушала сердцебиение ребенка. Игнорировала присутствие Сойдера. Казалось, если обратить внимание, то, похожий на каминное изволение, мужчина очнется. Выдернет провод из розетки, лишая последней надежды. Он только одеждой выделялся на фоне бежевой стены. Сидел у изножья кровати… а в следующую секунду… а может и спустя несколько часов или дней перемещался на другой конец палаты, пялясь в окно. Она проваливал во мрак и по возвращению вновь натыкалась на него.  На этот раз Сойдер словно статуя-химера «украшал» собою вход, накликая беду. Она не заставила себя долго ждать. Налетела, как лесной пожар, гонимый ветром. Боль ворвалась в почти безмятежный лекарственный сон. Пронизывающая… резкая… всепоглощающая. Тело разрывало в клочья. Девушка кричала, но не могла вырваться из сгущающих туч кошмара. Щупальца обвились вокруг талии и буквально переломили тонкий стан пополам. Она перестала чувствовать ноги, но боль нашла способ и забралась под ребра. Свила там гнездо и продолжала клевать Эсин изнутри. Она металась в лихорадке. Выбиваясь из сил, проваливал в очередную черную яму. Из которой ее вновь подкидывало в объятья нестерпимой боли. Когда все кончилось, Эсин не решалась открыть глаз. Звуки окружающего мира просачивались сквозь медикаментозную завесу… но трепетание крохотного сердца среди них не было, как и монитора возле кровати. Девушка все поняла без лишних объяснений. Почувствовала, что ребенка больше нет. Слезы стали сочиться из глаз. Соленые потоки не иссякали часами. Кажется она плакала даже во сне и не могла остановится. Лежала, уставившись в одну точку на мокрой подушке. Не реагировала на окружающих и увещевания докторов. Ей хотелось умереть, но смерть оказалась привилегией, в которой девушке было отказано… но и жить ее заставить никто не мог. Эвджен отказывалась от еды. Обрывала капельницы. На время процедур ее стали пристегивать мягкими манжетами к перилам кровати, чтобы «пациентка себе не навредила». Она была пленницей в больнице. Стены другие, но от кандалов ей не избавится никогда. За дверью стояла охрана. В палату они не входили, но и жалюзи не закрывали. Эсин постоянно ощущала затылком их взгляды. Надзиратели боялись, что она соорудит петлю из простыни? Сил не было даже на попытку суицида. Сводить счеты с жизнью в больнице нелепейший из поступков. Откачают с вероятностью 99,9%.
Доктор Родригес заходила три раза на дню. Рассказывала байки про своих знакомых и родственников. Объясняла схему ее лечения. Расхваливала чудодейственные препараты, будто они могли исцелить ее раздавленную душу. Успокаивала, что все еще будет хорошо. Сама в это не верила. Благодаря своему «образу жизни» Эсин схлопотала воспаление почек. Потрепанный организм плохо справлялся с недугом, но время, якобы, не было упущено. Если верить доктору у нее есть все шансы не остаться инвалидом до конца дней. Девушка должна радоваться? Зачем ей здоровье? Чтобы подольше протянуть в неволе на потеху садисту-муженьку? Врачи боролись за нее… так старались сохранить способность к деторождению. Знал бы Сойдер на что они тратят деньги точно бы не обрадовался. Его уж точно не волновали репродуктивные функции зверушки. Странно, что он уволок девушку обратно в усадьбу, как только миновала угроза ее жизни… Ее… а сердце ребенка остановилось прямо в утробе несостоявшейся матери. Как ей теперь существовать с этой мыслью… Как перестать слышать призрачное сердцебиение в голове? Как не видеть перед глазами ультразвуковую картинку с живым малышом? Как? Ну, как?!  Мысли были похожи на глубокую непрерывно кровоточащую рану. Стоит только затронуть и алые сгустки срываются слезами с сердца. Эсин душило рыдание. В такие минуты она зарывалась лицом в подушку и прикусывала мокрую ткань наволочки, чтобы заглушить рвущуюся наружу боль. Рядом постоянно были люди, но она чувствовала себя одинокой и беспомощной перед жестокой реальностью.
Дверь тихо отворилась. Эсин по шагам поняла, кто стоит на пороге. Не обернулась. Не подняла головы. Сойдер опять пришел «навестить». Не позволял забыть о себе. Ему и раньше нравилось долавливать морально, сверля взглядом. Пообещав пленнице, что каждый последующий день будет хуже предыдущего, он оставался верен жестокой клятве.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (11.12.2019 20:40:50)

Лекарства притупляли боль. Только благодаря им девушка еще могла дышать. Уколы и капельницы обеспечивали нормальный сердечный ритм и восполняли кровопотерю. Докторам была поставлена четкая задача сохранить ее никчемную жизнь. Они боролись за показатели на мониторе, а на агонию души всем наплевать. Эсин умирала сотни раз за день… тихо и не заметно. Медицинский персонал сновал рядом, но старательно избегал прямого зрительного контакта, будто боялся заразиться и ощутить на себе грязь пережитого пациенткой. Кто-то знал... другие подозревали и кормились слухами. Сплетни расползались, как сорняки.  На нее приходили поглазеть, как на обезьянку в зоопарке. Шушукались за приоткрытой дверью, но охрана не пускала лишних людей в палату. Хоть какой-то от них толк.  Жаль, что оставить за порогом своего синьора они не могли. Сойдер приходил с пугающей регулярностью. Отсчитывал день за днем ее существования. Ждал, когда сможет вновь утащить обратно и наверстает упущенное. Он был отличным актером. Умело изображал раскаянье и скорбь. Играл на публику, создавая алиби. Для него была так же важна внешняя картинка, как и для Илкера. Они могли посоревноваться в таланте выворачивания истины наизнанку. Сойдеру высказывали сочувствие по поводу потери ребенка! Медсестры сопереживали тому, кто использовать беззащитную кроху ради достижения своих грязных целей! Не родившийся ребенок был всего лишь поводом унизить пленницу и насолить Эвджену. Он и не планировал сохранять малышу жизнь, а теперь вздыхал у изголовья кровати с видом побитой собаки. Чудовищно! Ее окружали предатели лжецы и лицемеры. Оставалось надеяться, что сегодня никто из персонала не пересечется с Сойдером и не начнет рассыпаться в сожалениях. Эсин не выдержит еще одного искреннего сочувствия безвременной утрате. Боль накапливалась внутри. Подушка пропиталась слезами, но соленые потоки не приносили облегчения. Она осталась одна в целом мире с разбитой душой, поруганным телом, без капли надежды и полном безверии. Больше не для чего жить... незачем бороться… Смерть никуда не ушла. Заграбастав в свои костлявые лапы ее малыша, она терпеливо дожидалась, когда девушка последует за ним. Эсин постоянно ощущала сковывающий могильный холод, но сдохнуть ей не давали. Подобие жизни стало худшим наказанием за неведомые грехи.
Она смотрела прямо перед собой, стараясь не фокусироваться на оптимистичном тоне мучителя. Ей принесли еду. Какая щедрость! Булочки и приветы Сойдер мог засунуть себе в задницу. Донья Марта играла в одной команде с синьором. Только она знала... только она могла продать ее малыша с потрохами, а теперь пекла для несчастной булочки? Казалось бы, невинными фразами, он будто продолжал издеваться. Никто не заметит подвоха, но Эсин понимала тайный смысл сказанного. Она идет на поправку? Значить скоро вернется обратно в клетку. Грудь сдавило. Приборы молниеносно отреагировали. Показания стали колебаться. Пульс подскочил. Скрыть свое внутренне состояние за непроницаемой маской она уже не могла.
- Это не конец света? – хриплым эхом прошептала девушка, начиная задыхаться от боли. Все, что с ней произошло за последние месяцы… Бесконечное насилие... побои... унижение... голод... холод... потеря себя... призрачной семьи... здоровья... прошлого и будущего! Ребенок! Крохотный... беззащитный… Все это не конец света?! В ушах продолжало звучать частое сердцебиение. Его уже нет, а сердце продолжало биться в памяти девушки... но это не конец света! – Запомни этот день... потому что каждый следующий будет еще хуже… - она повторяла слова мучителя, понимая, что мужчина выполняет обещание превратить ее существование в ад. Сойдер – безумец! Он не понимал. Не хотел понимать. Проще притворится, что все хорошо. Переложить на врачей ответственность за содеянные злодеяние. Заплатить за то, чтобы поломанную игрушку починили. Отделаться дежурно-заезженной фразой, что она слишком молода и еще будут дети. Он сейчас серьезно?!  Эсин не молода. Она давно мертва. Тело продолжает функционировать, но ее уже нет. – Вы… вы… правда думаете, что после всего, что я смогу быть с … - договорить не хватало сил. Она скорее перегрызет себе вены, чем разделит постель с мужчиной… То, что называют близостью и делают ради удовольствие для Эсин наполнено кровью и болью… Даже чтобы зачать ребенка… Она не сможет провести еще хотя бы одну ночь… Лицо девушки исказилось рвущейся наружу болью. – Меня никто не спросит… верно? Еще четыре с половиной года… вы… или ваши дружки… - девушка вспомнила перелет в Мексику. К шлюхам отношение было куда лучше, чем к ней. Потные липкие руки скользили по бедрам. Пальцы вонзались в глубину сухой истерзанной плоти. Удары ремня... Смех… Боль... Приборы истошно завопили. Топот ног по коридору. Над ней склонилась доктор Родригес.
- Что произошло? – женщина удержала за предплечья, мотающуюся в постели пациентку.
- Мой ад – это не конец света… не конец... – слезы лились по щекам… Боль вырвалась наружу стоном отчаянья и нестерпимой муки.
- Тихо-тихо, девочка… - теплая рука опустилась на лоб Эсин. Убрала в сторону влажные пряди. – Сейчас все пройдет… - игла вонзилась в кожу. Приборы стали затихать. – Вы свободны, я сама здесь разберусь, - с персоналом доктор Родригес всегда была подчеркнуто строга. Две безмолвные тени испарились из палаты раньше, чем лекарство стало действовать, утягивая Эсин в омут фальшивой лекарственной безмятежности. Кто-то поправил съехавшее на бок одеяло. В дальнем углу гудел кондиционер. С груди убрали непомерный груз. Девушка отключилась. На какое-то время в палате воцарилось молчание, но доктор не торопилась уходить, стабилизировав состояние больной.
- Синьор Сойдер, позвольте объяснить то, что другие никогда не решаться сказать вам в лицо, - не дожидаясь одобрения женщина продолжила. Набралась смелости и торопилась высказать все наболевшее, пока инстинкт самосохранение не сработает и не заставит заткнуть совесть. – Мы достаточно давно знакомы, что дает право называть вещи своими именами. Мои коллеги в один голос твердят, что поставят вашу… жену на ноги. Они не лукавят. Делается все возможное, чтобы Эсин выжила и не осталась инвалидом.  Но большинство не знает полной картины, - женщина вытащила медицинскую карточку из кармашка, приделанного к изножью кровати. – Если опираться на официальную версию… Падение с высоты собственного роста. Внутренне кровотечение… Выкидыш. Даже это звучит трагично. Я знаю о чем говорю. У меня было три выкидыша. Пережить это тяжело. Со мной рядом были родители и любящий муж… и все равно боль потери отняла несколько лет жизни. С Эсин все… хуже… Мы оба знаем, что это лишь вершина айсберга, - отложив карточку, доктор извлекла из кармана халата планшет. Нажав на пару кнопок, женщина открыла записи. – Девять переломов разной степени заживления… травма легкого, воспаление почек… физическое и эмоциональное истощение, сотрясения мозга, трещина челюсти, многочисленные разрывы вагинальные... анальные… Она жертва насилия. Полностью оправится от такого невозможно. Не ждите, что по волшебству медицинской феи Эсин исцелится. Я стараюсь врачевать телесные раны. А потом? Следуя протоколу, пациента передают психологам. Так положено, чтобы оправдаться в собственных глазах. Сделано все возможное. Мы берем нового пациента и стараемся не оглядываться на тех, кому якобы помогли. Правила заведены не зря. Если отслеживать дальнейшую судьбу жертв сексуального насилия, то мы не сможем выполнять свою работу… Скорая смерть была бы для многих куда гуманнее, чем такая жизнь. Некоторые совершают попытку суицида сразу после выписки… Одна женщин из десяти остается в психиатрическом отделении до скончания века. Те, кто выбирается из больничных стен ищут свой наркоз для памяти. В ход идут антидепрессанты, наркотики и алкоголь. Реабилитация помогает далеко не всем. Большая часть остаются социально изолированными. Не вступает в интимные отношения... Не заводит или теряют семьи. После надругательства распадаются восемь из десяти браков. Лишь двадцать процентов возвращаются к нормальной жизни… Это неутешительная статистика в отношении жертв единичных случаев насилия. Девочки, которым удалось вырваться из сексуального рабства находятся в еще худшем состоянии... особенно те, кто не знал мужчин до… Я не пытаюсь выдавить из вас слезу. Не надеюсь, что вы проникнетесь моими словами и перестанете делать то… что делаете. Ее тело всего лишь развлечение. Вы, как избалованный мальчишка считаете, что все можно купить, но никакие деньги не исцелят эту несчастную девочку! За нее некому заступиться… Хотя бы я буду напоминать о вашей вине и не позволю полностью переложить ответственность на чужие плечи, - она развернулась и зашагала к двери. Грязные тайны хозяина города тяготили ее сердце.  Доктор увязала в них, как в болоте... Она не могла спасти Эсин… и себя не могла спасти... В этом городе все были прокляты, каждый за свои грехи. Женщина знала свои проступки наперечет… но в чем была виновата бледная исхудавшая до костей пленница?  Знал только Сойдер… Плевать на мотивы синьора... Никто не заслуживает подобной участи.
- Ваша жена придет в себя через час. Можете дождаться, если хотите. Я бы с удовольствием запретила вам переступать порог палаты… но не уверенна, что так будет лучше для нее… Быть ненужной никому… даже своему мучителю, – женщина устало пожала плечами… - Решайте сами, синьор Сойдер… Только не говорите ей, что все будет хорошо… это жестоко даже для вас, - приглушенный хлопок закрывающейся двери поставил точку в монологе доктора Родригес. В палате повисла тяжелая тишина.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (15.12.2019 17:43:47)

Лекарственный дурман рассеялся слишком быстро. Боль вернулась задолго до пробуждения. Вовсе никуда не уходило. Медикаменты приносили несколько жалких минут отключки. Время спасительного сна с каждым уколом сокращалась. Тело успело привыкнуть или доктор Родригис боялась синдрома отмены и понижала дозу. Видела в глазах пациентки мольбу. Один укол с «неправильно» рассчитанным сочетанием препаратов и все будет кончено. Эсин станет свободной. Доктор знала, что спасать девушку бессмысленно. Впереди ее ждет клетка, побои, насилие и травмы. Все закончится новым визитом в больницу. Порочная веревочка не могла виться вечно. Она истечет кровью. Удар окажется слишком сильным и зверушку не успеют откачать. Насилие приведет к закономерному финалу.  Ни к чему оттягивать неизбежное. Один укол мог облегчить участь приговоренной на годы сексуального рабства и унижения. В какой-то момент Эсин показалось, что женщина готова выполнить ее безмолвную просьбу. Эвтаназия – не убийство, а милосердие. Однако доктор не смогла переступить размытую черту. Сердце пленницы продолжало биться, не понимая за что так жестоко наказано. Визит к отцу не объяснил ненависть Сойдера, но хотя бы указал верное направление. Илкер крепко насолил ее мучителю. Теперь неведомый конфликт улажен? Превращая ее в ничто, мужчина получил материальную компенсацию в виде наследства и аморальное удовлетворения от регулярных истязаний. Ее жизнью рассчитались по неведомым долгам, а отцу было жалко лишь акции и испорченную антикварную мебель. Так зачем ей продолжать существовать? Чтобы дышать и помнить, как предают родные люди? Чтобы закрывая глаза возвращаться в самые жуткие места на планете? Раз за разом переживать многочисленные дни и ночи надругательств? Лететь в никуда на самолете вместе с тремя ублюдками… возвращаться в клетку… быть изнасилованной на балконе на виду у всех желающих. Зачем? Зачем? Зачем?! В тот раз Эсин повезло... рабочие не подняли голов, но в следующий все будет только хуже и хуже… Сойдер обещал ей ад… а он слов на ветер не бросает…
Горло сдавило спазмом. Боль знала, что бежать девушке некуда. Потирала руки и терпеливо ждала. Оставалась рядом. Поселилась в груди. Свила в разбитом сердце уютное гнездышко и никуда не собиралась улетать. Девушка не пыталась ее прогнать. Боялась остаться совсем одна, а мучительные воспоминания напоминали о ребенке. Он оставался жить в отголоске призрачного сердцебиения и единственной увиденной картинки на мониторе. Ее малютка успела так мало... по крайней мере у них было первое УЗИ. Слабое утешение... другого не осталось. Ничего не осталось… Рука инстинктивно продолжала тянуться к животу, защищая пустоту…Кожей чувствуя постороннее присутствие, она с трудом открыла тяжелые веки. Сойдер нависал над кроватью поправляя съехавшее набок одеяло. Странно-неуместное проявление заботы вгоняло девушку в ступор. В палате бессмысленно играть на публику. Никто не оценит старания. Эсин смотрела на него, как на пришельца из космоса. Изменчивое поведение похитителя пугало до дрожи, но сил реагировать не оставалось. Сейчас она не могла даже боятся. Устало уронила голову обратно на подушку. Тихо застонала от неприятной волны, прокатившейся от затылка по позвоночнику. Больше ничего не нарушило тягостного молчания. ***Сойдер преследовал в кошмарных снах и наяву. Приходил каждый день. Минула неделя. Заканчивалась вторая, а мучителю все не надоедало тратить время на визиты вежливости. Мужчина не угрожал, не смеялся в лицо, стараясь задеть за больное. Уговаривал поесть и не торопил с выпиской… Только Эсин не верила в добрые намеренья синьора. Никогда ему не поверит и не простит! Приступ раскаянья у садиста не стоит и ломаного гроша для его жертвы. Прогонять его девушка боялась. Молчала... Молчала… Молчала… Он продолжал приходил. Хотел напугать? Зря старался… Эсин и без этого была на гране. Нервный срыв случился, когда пленница впервые услышала «синьора Сойдер». Не сразу осознала, что медсестра обращается к ней, протягивая вечернюю порцию таблеток. Синьора Сойдер? Ее будто ударили наотмашь. Девушка отшатнулась. Отползла подальше от ничего не понимающей сестры и сидящего на стуле мучителя. Откуда они узнали об унизительном бракосочетании? Теперь все знают? Все видели фотографии? Косились на «обручальное» кольцо на ее пальце?  Эсин и под пытками не призналась в случившемся. Грязное и мерзкое действо не делало ее синьорой. Не на секунду не забывая, как все происходило, она готова была под землю провалиться лишь бы не слышать издевательского обращения к себе. Она не синьора Сойдер. Зверушка в клетке не может быть женой. Но и Сойдеру не выгодно, чтобы про позорный брак знали окружающие. Так будет сложнее от не избавится, когда зверушка издохнет под пытками. Наличие жены налагает ответственность… Он не мог рассказать всем… а значит посчитает, что утечка произошла с ее стороны. Эсин могла заявить о своем так называем статусе, чтобы отомстить или приподняться в глазах других. Новость могла пустить пыль в глаза людям. Быть на словах законной женой лучше, чем шлюхой синьора Сойдера. Только она ничего этого не делала! Кто поверит?
- Я ничего никому не говорила, - Эсин схватилась за голову, зарываясь пальцами в волосы. – Я никому не говорила, что мы женаты… никому… Не знаю, как они узнали… Я не виновата… Я этого не делала… - казалось, что Сойдер сейчас озвереет и вобьет ее по шею в пол. Девушка уже чувствовала, как огромные кулачища лупят ее в лицу. Кровь стекает из разбитой губы в рот и хрустят сломанные кости... – Я никому не говорила… - ударов не последовало… Спасли прибежавшие на шум медики. Ее привычно успокоили лекарствами. Спустя пару уколов и нескольких бесконечных минут, Эсин обмякла. Паника растворилась в океане безразличия к своей участи. Одно состояние почти естественно сменяло другое. Чудовищная гармония выглядела дико даже для самой пленницы. Девушка закуталась в одеяло не смотря на духоту.  Недолго осталось ощущать мнимую защищенность, которую давало подобие одежды. Больничная сорочка из полубумажной ткани колола кожу, но после месяцев, проведенных нагишом, прямоугольник с дыркой посередине казался Эсин самым изысканным нарядом. Только от болезненных мыслей одежда не могла защитить. Действие лекарств небезграничное. Боль вырывалась рыданием. Слезы не спрашивали разрешения, катились по щекам почти непрерывно, но легче не становилось. В лучшем случае было никак. В редкие часы отупения, доктор Родригес стала вталкивать в пациентку больничную еду. Девушка не ощущала вкуса, но пила бульоны и жевала резиновые лепешки. Хотела, чтобы все отстали и перестали тыкать иголками, выжигая вены лекарствами... Не помогало. Капельниц и уколов меньше не становилось.
До самого дня выписки, ее пичкали таблетками. Утром доктор принесла еще кучу рецептов на месяц вперед. Неужели женщина полагала, что хозяин продолжит лечить свою зверушку? Ей ли не знать... Доктор Родригес видела и знала почти все… Как и в прошлый раз она пришла проводить пациентку. Путаясь в собственных ногах, Эсин встала с постели, еще до прихода Сойдера. Медсестра услужливо сообщила, что машина синьора подъехала на парковку.
- Держись, девочка. Прости, что не могу больше ничего сделать… - доктор обняла Эсиг за плечи. – прости… - девушка все понимала. У Родригес были свои тайны и причины бояться Сойдера. Никто в этом городе не поступит наперекор всемогущему хозяину. Пленница тоже устала барахтаться и сопротивляться неизбежному. Комкая подол больничной сорочки, она не знала, что делать дальше. – Оставь себе, - доктор прочитала ее мысли. Видимо тоже не была уверенна, что на это раз ее не проведут по коридору голышом.
- Спасибо, - с трудом проглотив комок слез, Эсин нашла себе силы обнять женщину в ответ. Еще одного позора она не выдержит. Доктор, как могла минимизировала ущерб. Не станет же он сдирать с нее кусок спасительной ткани на глазах десятка свидетелей.
Дверь в палату не успела захлопнуться после ухода медсестры, а в проеме появился Сойдер. Эсин не подняла глаз. Изучала его ботинки.
- Доктора Родригес, срочно вызывают во вторую травму, - сердце пленницы оборвалось. Женщина тихо выругала, повертела севший пейджер на своем поясе. – Доктор Родригес срочно подойдите... – не замолкал селектор.
- Прости… Все рецепты и рекомендации я оставила на тумбочке,– женщина махнула рукой на стопку бумаг. – Мне пора, - когда в больнице говорили срочно, не оставалось времени на разговоры. Доктор Родригес исчезла, оставляя ее наедине с самым ужасным из мужчин. Оттягивать неизбежное не было смысла. Эсин сняла одноразовых тапочек. Ступила босыми ногами на холодный каменный пол. Сделала несколько неуверенных шагов по направлению к двери. Она должна была держаться, но как в прошлый раз гордо расправить плечи не было сил. Хотелось сжаться в комок. Накрыть голову руками и просочиться сквозь толпу невидимкой.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (17.12.2019 15:07:26)

Наедине с Сойдером ей хотелось биться в истерике, плакать и кричать. Их тет-а-тет всегда заканчивался насилием. В больнице мужчина вел себя деликатно и даже… заботливо, если к садисту применимо это человеческое определение.  Просочившаяся информация об их браке, связала ему руки. Синьор был таким же показушником и позером, как ее отец. Главное, чтобы внешне все выглядело пристойно, а что в реальности творится за дверьми благопристойного дома никого не касается. Неужели его не передергивало от соболезнований о потери ребенка? Должно быть тяжело скорбеть, когда тебе радостно от чужой потери. Он притащил ее в родительский дом, чтобы разыграть беременность, как козырь. Брюхатая дочь, от которого отказался муж - страшный сон Илкера Эвджена… Пойдут слухи, что нагуляла не пойми от кого.  Отец всегда был ловким. Извернулся в лучших циничных традициях. Первым уличил Эсин в аморальном поведении и беспорядочных связях. Воспользовался удобным случаем и избавился от «проблемы». Утечка о браке тоже могла пойти от Илкера. В статье не было указания на фамилию новоиспеченного зятя… но кто знает, что еще опубликовали за время ее болезни? Она уничтожена во всех смыслах: морально, социально и физически. Но какое дело до людской молвы? Через час Сойдер вернет зверушку обратно в клетку. От очередной расправы ее отделала лишь дорога до усадьбы. Эсин затравленно озиралась по сторонам. Стены палаты вдруг начали давит.  Большие внутренние окна были открыты. Охрана деликатно отвернулась, когда вошёл хозяин. Получили команду не смотреть на происходящее внутри? Девушка нервно сглотну, пятясь назад. Ее выписали… Формально она здорова, пусть и едва держится на ногах. Раньше Сойдера не останавливала кровь и слабость жертвы. Медицинские документы на столике, как очередной смертный приговор. Бумаги притягивали ее взгляд. Потратившись на врачевания изуродованного тела, Сойдер укрепился права на так называемую жену. Избавился от нежеланного ребенка... Довел до белого каления Илкера Эвджена. Хотел смешать ее с дерьмом и преуспел в этом как никто другой…Но заходил в палату всегда мрачнее туч, которые сейчас нависали над старинным городком. Хмурое настроение мучителя пугало до икоты. Сойдер выглядел хреново... не на много лучше ее самой. Раньше Эсин как-то не замечала его покрасневших глаз и тесных кругов под глазами. Она вообще старалась не смотреть мучителю в лицо. Сейчас это вышло случайно, на короткую долю секунды. Она вновь потупила взгляд сжимая пальцы на тонкой сорочке.
Девушка стиснула зубы, чтобы не застонать в голос. Лекарственное одурманивание сошло и эмоции вернули яркие рубиново-алые краски. Ее мучения только начинались. Пять лет слишком долгих срок… в ее случае он сродни с вечностью. Умереть вместе со своим малышом ей не дали. У рабов нет выбора! Эсин предстояло выйти за порог. Еще раз пройти коридорами больницы, как тропой позора… Она не сможет. Ноги подкашивались. Холод вписался в стопы. Поднимался вверх по ногам. Добирался до позвоночника. В ней не осталось и капли прежней силы и выносливости. Надо идти, но ноги приросли к камню.
Сойдер прошел в глубь палаты. Наблюдая за его действиями, девушка все равно не могла уловить сути. Большой бумажный пакет мелькал в этих стенах каждый день. Синьор утруждал себя доставкой домашней еды для жены-пленницы. Даже про одноразовые приборы не забывал. Издевался? Испытывал? Ожидал, что она нарушит правила для зверушки? Девушка хорошо усвоила уроки после того, как тяжелые ботинки несколько раз потоптались по пальцам. Домашним животным ложки и вилки не положены.  Сойдер впадал в ярость даже, когда девушка черпала ладошкой воду из миски. Нужно было наклонятся и лакать языком, как кошка. Ради ребенка Эсин смирилась с более жестокими и унизительными «правилами». Малыша больше нет, а наука осталась. Сейчас эти свертки казались еще неуместнее, чем обычно. Решил напоследок? Последняя трапеза перед восшествием на эшафот. Рядом с бумажными свертками поменьше лег прозрачный пакет с обувью. Женские эспадрильи бежевого цвета мало походили на закуску. Девушка плотнее сжала губы, не двигаясь с места даже после приказа переодеться. Вот так просто? Захотел лишь одежды, белья... обуви... Захотел разрешил еще немного побыть подобием человека? Только зверушке одежда не положена. Рваная тряпка, чтобы прикрыть наготу и никаких излишеств. Она помнила правила и не хотела накликать на себя гнев хозяина…Когда она перестала сопротивляться боли стало меньше.  Один шаг вперед… два назад. Эсин покачала головой. Сойдер собрал документы и отошел в другую сторону палаты. Деликатно отвернулся к окну давая девушке иллюзию выбора. После возвращения в усадьбу ей предстояло узнать, что крылось за щедростью Сойдера, но и ослушаться его девушка боялась. Он не раз давал понять, что вполне может протащить ее голой через всю больницу. Споткнувшись о больничные тапки, девушка вернулась к койке. Трясущимися руками развернула пакет поменьше. Не снимая сорочки надела трусики. Разорвала упаковку с платьем. Светлое платье в мелкий цветочек понравилось бы прежней Эсин. Той, кто осталась после месяцев плена уже никогда не станет нежной невинной девочкой, прыгающей через лужи, подхватывая в охапку легкие газовые юбки. От прикосновения к тонкой мягкой ткани на глаза навернулись слезы. Зачем Сойдер это делает? Рабам нужно показывать волю, чтобы они не забывали, чего лишены? Не отрывая бирки, девушка натянула платье через голову. Тихонько шмыгнув носом, бросила на пол эспадрильи. Обувь оказалась великовата. Платье тоже болталось в талии, но этому Эсин была только рада. Ей хотелось нацепить на себя побольше одежды… бесформенной… мешковатой, чтобы скрыть фигуру, шрамы и все тело.
Одетая и обутая она выглядела пристойно, но выйти из палаты все равно не могла. Не помнила, как очутилась за порогом. Втянув голову в плечи, Эсин сосредоточилась на каждом шаге. Сойдер взял на себя роль поводыря. Удерживал за плечи, подталкивая в нужно направлении. Без него бы Эсин рухнула и разбила бы нос еще в отделении. Люди расступались. Пропускали их... Шушукались за спиной... Здоровались в лицо. Духота улицы смешалась с не менее удушающей толпой. Горожане преграждали им путь, желая поприветствовать синьора... и поближе поглазеть на его жену. На открытой местности ее вдруг накрыл приступ клаустрофобии. Пленница стала смотреть поверх голов. В первые заметила, что один из входов в больницу ведет на центральную площадь. Возле собора гуляли парочки туристов. Им не было дела до суеты жителей крохотного городка. Эсин уцепилась за фигуру одного из них. Безобидный типично туристический прикид. Джинсовые удаленные шорты за колено, цветастая рубашка и профессиональный фотоаппарат. Мужчина тоже смотрел прямо на нее. Сверкнул белоснежной улыбкой и объективом. Эсин задохнулась от неожиданности и побелела от страха. В каком-то непонятном порыве девушка спряталась за широкую спину Сойдера. Никогда не думала, что станет искать защиты у насильника, но она узнала «туриста». Не могла ошибиться!  Двуногое существо итальянского происхождение было еще той мразью и приехало оно не ради достопримечательностей… Винченсо Марино прибыл по ее душу… Он не побрезгует растоптать то, что от нее осталось.
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Эсин стало дурно от белозубой улыбки итальянца. Его появление нельзя списать на дурацкое совпадение. Беспринципный урод гордо именовал себя частным сыщиком. Он палец о палец не ударит, если за это ему предварительно не заплатят. Действовал грязными и сверхаморальными методами, но всегда исполнял полученный заказ. Если у девушки когда-то и были сомнения в том, что отец является основным работодателем Винченсо Марино, то после недавних событий картинки разрозненного пазла сложились воедино. Принято считать, что родительская любовь слепа. Отчасти верное утверждение… хотя и применимо ни ко всем. Илкер продал ее за тридцать серебряников. Она же успела полюбить ребенка, зачатого в насилии и боли. Ребенок… В груди кольнуло. Эсин зажмурилась. Старалась не думать об этом. Поздно... да и Сойдер вряд ли позволил бы ей сохранить беременность. Она готовила себя к трагической развязке, но боль потери от этого ничуть не уменьшалась. В клетке у нее будет много времени оплакать малыша. Если она перестанет есть, то скоро зачахнет и последует за ним. Только им не суждено встретится. Если и есть что-то после смерти, то им судьба оказаться в разных местах. Хватит! Сейчас речь не об этом. Впору «поговорить» о дочерней любви, которая десятки раз искала оправдания поступкам отца. Верила в нелепые объяснения. Хотела видеть в алчном и трусливом человеке что-то хорошее... достойное подражания. Любовь зашоривала сознание. Теперь ее глаза открыты. За прозрение пришлось заплатить слишком дорогую цену, чтобы верить в совпадения. Детектив приехал по ее душу или получил заказ на Сойдера. При любом раскладе она в проигрыше. Не велика разница быть объектом или способом достижения цели. Последним своим громким делом, Марино разрушил крепкую семью. Настроит детей против отца. Сломал карьеру и жизнь хорошему человеку, обвинив его в педофилии. Отыскал потерпевшего, которого якобы растлевали много лет назад. В прессе поднялась волна, снесшая все на своем пути. Смешала грешное с праведным. Никто не заметил за мутью и грязью истинные мотивы задуманного. Отец в прошлом был дружен с месье Ришаром (несчастным обвиняемым). Потом их пути в бизнесе стали расходиться. Каждый пытался реализовать свои амбиции. Равноправного партнерства в конгломерате не выходило.  Они не стали продлевать контракты. Вроде бы разошли мирно, но вскоре стали сталкиваться лбами и соперничать в различных тендерах. Бизнес отца давно не ограничивался только виноделием. Он цеплялся зубами все, что приносило прибыль.  Тогда Эсин казалось, что он умел разграничивать работу и личную жизнь. Семейство Ришаров приезжала в гости на уик-энд. Отец плавал со «старым другом» на яхте. Ничего не предвещало беды. Обвинения грянули, как гром среди ясного неба. От извращенца отвернулись все. Появились те, кто якобы видел и догадывался... история вспыхнула, как лесной пожар. Даже его жена поверила. Подала на развод. В сеть просочились вполне невинные фото, как Ришар гулял в парке со своим внуком. На одном снимке он держал мальчонку за плечики, на втором - трогал за колено. Эсине показалось, что его подловили, в момент потряхивания ребенку брюк. Она знала дядю Француа всю свою сознательную жизнь.  Но на волне всеобщей истерии фото стали маслом в огонь. Акции его компании рухнули. Он проиграл судьбоносный тендер, который мог бы приумножить годовую прибыль втрое. Контракт достался Илкеру. Чудовищно было предположить, что все затевалось ради этого. Никто и не подумал, кроме Эсин. По официальной версии парнишка, которого растлевав Ришар устал жить с кошмарами прошлого и захотел справедливости. Для расследования он нанял частного детектива, чтобы тот собрал доказательства и отыскал других пострадавших от действий педофила. Если все было так, то почему за оплатой своих услуг он заявился к Эвджену?  Девушка стала случайным свидетелем тайной встречи под покровом ночи. Загостившись у отца, она осталась до утра. В его особняке всегда плохо спала. Спустилась вниз. Услышала приглушенные голоса. Войти в кабинет не решилась. Отец часто засиживался допоздна... Только визитеров обычно не принимал во внеурочное время. Она набрала стакан воды и собиралась исчезнуть незамеченной. Дверь из кабинета открылась. Итальянец застыл в проеме, похлопывая по ладони толстой пачкой денег. Заметив дочь хозяина, он широко улыбнулся. Отсалютовал и прошмыгнул к черному ходу.  Эсин накрыло чувство дежавю. Ночь. Человек в черном. Рукопожатия с отцом. Этот жест и улыбка… Все это было… давно… много лет назад. Вот почему лицо Марино ей казалось знакомым. Увидев его «впервые» по телевизору, она решила, что детектив просто часто мелькает в репортажах. Но нет... она видела его рядом с отцом в похожих обстоятельствах, когда была совсем ребенком. Голос его тоже казался знакомым. Но память выдала совпадение только, когда детектив отсалютовал ей на прощание. Находясь в полном смятении, она бросила к отцу. Не могла поверить, что у него общие дела с этим негодяем, оболгавшим его друга. К слову, Илкер без особого энтузиазма, но поддерживал Ришара. «Не верил» в его виновность. Тогда отец дал ей вполне логичное объяснение. Он встретился с представителем потерпевшей стороны, чтобы замять дело. Большего ей знать не стоит. Нечего вмешиваться во взрослые дела. Через месяц с Ришара были сняты все обвинения. Потерпевший отказался от своих слов и сбежал в теплые страны. Это косвенно подтверждало версию отца. Илкер остался в белом, но сомнения грызли Эсин. Она продолжала копаться в детских воспоминаниях. Прошло два года. Ришар как-то собрал свою жизнь из осколков. Их семьи больше не общались. Дядя Француа запретил детям звонить и приглашать Эсин к себе. Девушка была дружна с его младшей дочерью. Тереза долго мялась прежде, чем сообщить, что они больше не смогут даже перезваниваться. Почему? Он тоже подозревал Эвджена. Выпив лишнего, он подловил девушку на благотворительном приеме. Прямо в лицо заявил, что Илкер двуличное меркантильное чудовище. За все сломанные жизни он будет гореть в аду и утянет туда и Эсин. Пророчество Ришара сбывалось. Она очутилась в чистилище раньше отца. Ее мучитель тоже ненавидел Эвдженов лютой ненавистью. Илкер собственноручно затолкал ее на раскаленную сковороду и убил нерожденного внука.
Девушка задрожала не смотря на жару. Запретила себе вспоминать! Не сейчас! Иначе она начнет рвать на себе волосы прямо здесь, на радость зевакам и детективу с камерой… Он приехал поохотится на горячие снимки. У Сойдера просто звериная чуйка... Он знал или догадывался, что, обезопасив себя, Эвджен перейдет к активным действиям. Поэтому и принес ей сегодня полный комплект одежды. Конечно, внешнее благополучие важнее всего. После ее прошлого феерического прохода босиком в ободранном платье слухи точно поползли по городу. Винни хотел подловить подобный момент? Зачем ему? Сойдер говорил, что преподносил отцу снимки в качестве подарков. У Илкера собралось столько унижающего компромата, что можно взорвать интернет. У входа в больницу их встречал только Марино и никаких папарацци. Значит подобного пока не случилось. Ключевое слово «пока». Пленницу обложили со всех сторон. Она не искала защиты у мужа-мучителя. Шмыгнула за его спину, как за единственное высокое «сооружение» на открытой местности. Девушка не хотела ничего ему говорить. Она очутилась между двух чудовищ. Неужели придется выбирать сторону? Сойдер причинил ей столько боли! Даже не прикасаясь, он продолжал насиловать ее во снах и воспоминаниях, от которых не было спасения. Но боялась она больше Марино! Не логичный детский страх… не то, чтобы беспочвенный… скорее не подкрепленный фактами и открытыми действиями детектива. - Винни Марино… Детектив... Он работает на Илкера… - открытого подтверждения этому вряд ли найдется. Вспоминая пачки денег, отец платил ему наличными за грязную работу. Ей было плевать поверит Сойдер своей зверушке или нет! Девушке просто необходимо было выплеснуть хотя бы эту тайну наружу. Хранить в себе столько тьмы и боли … она больше была не способна. По смотрев через плечо мужчины, Эсин больше не нашла в толпе белозубого оскала. Винни исчез… но пленница чувствовала его взгляд...
[AVA]https://d.radikal.ru/d22/1910/65/42061114f603.png[/AVA]
[SGN] [/SGN]
[NIC] Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (20.12.2019 21:21:28)