Le Souvenir avec le Crйpuscule
Rougeoie et tremble а l’ardent horizon
De l’Espйrance en flamme qui recule
Et s’agrandit ainsi qu’une cloison
Mystйrieuse oщ mainte floraison
— Dahlia, lys, tulipe et renoncule —
S’йlance autour d’un treillis, et circule
Parmi la maladive exhalaison
De parfums lourds et chauds, dont le poison
— Dahlia, lys, tulipe et renoncule —
Noyant mes sens, mon вme et ma raison,
Mкle, dans une immense pвmoison,
Le Souvenir avec le Crйpuscule.
Paul VERLAINE

1 сентября, 2018 год. Париж
Первый день осени подходил к концу. На город опускались слезливые сумерки. Накрапывал долгожданный дождь, разбавляющий надоедливую духоту. Мокрые тротуары блестели в свете автомобильных фар. Прохожие спрятались под разноцветными зонтами. Один за одним зажигались огни. Ожил дремлющий холл Парижской консерватории. На улицу потянулась живая цепочка студентов и преподавателей, шумно обсуждая итоге не отпускного лета. Закончился «разбор полетов». О его результатах, в отношении каждого отдельного индивидуума, можно было судить по поведению и походке. Неудачники понуро брели прочь, почесывая затылок. Баловни судьбы сбились в стайку на ступеньках Альма-матер. Заразительно смеялись и не торопились расходиться. Хвастались успехами. Делились планами. Прощались до октября, предвкушая несколько недель свободы. Первой шумную компанию покинула невысокая шатенка в легком платье персикового цвета. Перебросив через плечо лямку скрипичного футляра, она поторопилась на парковку. Щелкнув брелоком сигнализации, она обернулась и еще раз помахала рукой. Стряхнула капли с локонов и нырнула в салон автомобиля. Через минуту, на проезжую часть вырулил BMW X1 белого цвета. Моргнул на прощания правым поворотом и влился в нескончаемый поток машин.
Мадмуазель Эвджен поморщила носик, выбирая оптимальный маршрут. Она не сильно доверяла навигаторам.  «Консультировалась» с техническими помощниками - выслушивала печальные сводки о пробках и авариях, но не всегда соглашалась с предложениями заумной железяки. Час пик давно минул. Девушка не страдала топографическим кретинизмом и решила обойтись без суфлеров. Стыдно быть парижанкой в третьем поколении и плохо знать город. Технологии расслабили и разбаловали человечество. Лет десять назад люди прекрасно обходились без электронных поводырей. Чем она хуже?  Разве ее мозг не в состоянии запомнить названия улиц? Легко. При желании Эсин могла запечатлеть в памяти карту всех округов Парижа и нарисовать ее от руки. Кто на что учился! О, она училась! Много и усердно. После смерти матери ее воспитанием занималась тетка. Будучи дипломированным педагогом, та оттачивала профессиональное мастерство на племяннице. С малых лет тренировала зрительную, фотографическую и слуховую память. Использовала все возможные методики: таблицы Шульте, «римская комната», чтение вслух, зубрежка стихов, нот и партитур. Самым странным упражнение было подслушивание разговоров прислуги и прохожих на улице. Далее следовало обязательное воспроизведение полученной информации на бумаге. Наука пошла на пользу. Мало кто из знакомых музыкантов мог похвастаться знанием наизусть всего гастрольного репертуара. Солистка на сцене выглядит эффектнее без пюпитра с ворохом нот. Эсин сполна оценила теткину науку после первого конкурса исполнителей академической музыки. Видела, как растеряно другие девочки бегают глазами по нотам, а члены жюри снимают за это баллы. Она тоже было юна и неопытна. Малость не выдержала темп, но получила вторую премию. Педагоги ее хвалили. Отец, наоборот, высказал недовольство. «Дочь Илкера Эвджена не может быть второй». Она запомнила и больше не проигрывала.
Отец был строг, но единственную дочь любил безмерно. Его строгость была соизмерила только с щедростью по отношению Эсин. У нее было все, чего могло пожелать девичье сердце: одежда от лучших парижских кутюрье, украшения, автомобили. За последний пункт пришлось побороться. Отец не поощрял желание водить.  Его можно понять. Жена погибла в автомобильной аварии. Превысила скорость на горной трассе. Не справилась с управлением и улетела в пропасть. Ужасная смерть. Это случилось шестнадцать лет назад, но до сих пор приходилось выслушивать соболезнования от новых и старых знакомых. Эсин вежливо благодарила за участие. Могла грустно вздохнуть к месту, но истинными чувствами не делилась ни с кем. Трудно оплакивать того, кого совсем не помнишь. При всем совершенствовании памяти, она не могла развернуть время вспять и насобирать побольше кусочков не складываемой мозаики. Мама ассоциировалась с элегантностью и утонченностью. Девушка не помнила, чтобы Эмель Эвджен читала сказки перед сном или поправляла одеяло. Самым ярким воспоминанием было отражении матери в огромном зеркале. Женщина собиралась на очередной прием. Заканчивала последние приготовления. Застегивала серьгу на ухе. Крупные изумруды идеально подходили к зеленому платью. Верхняя газовая юбка поднималась при каждом движении, окутывая облаком стройную фигуру. Тонкое запястье обвивала золотая змейка браслета. Эмель наклонилась. Поправила хвостик на голове дочери. Легонько щелкнула ее по носу, подмигнула и улыбнулась. Вот и все. Остальную информацию Эсин черпала из рассказов тетки, старых фотоальбомов и немногочисленного оцифрованного видео. Повзрослев, она узнала, что брак родителей был заключен по расчету. Благодаря ему объединились солидные капиталы и две самые уважаемые семьи турецкой диаспоры во Франции. Большой любви не наблюдалось, но отец всегда говорил о покойной супруге с уважением. В доме висели ее портреты. Их семья не идеальна. Мир не идеален…
О чем вообще она толкует? Ах, да! Уроки вождения… Так вот… девушку почти всегда сопровождал опытный водитель-телохранитель. Оден работал на ее семью более двадцати лет. Был «нянькой» сколько Эсин себя помнила. Он редко перечил работодателю, но в вопросе обучения вождению стал на сторону подопечной. Считал, что умении будет не лишним. Тетку тоже не пришлось долго перетягивать на свою сторону. Она все делала наперекор свояку.  Тетя Мерием и отец никогда не ладили. Все попытки примерить их заканчивались неудачей. Пришлось приспосабливаться и лавировать между двух упрямцем, как между молотом и наковальней. Илкер дал добро на автомобиль назло свояченице. Тетка уверяла, что скорее она отрубит себе руку, чем «этот упрямый осел» купит машину. Племяннице было обещано транспортное средство ко дню рождения. Отец сработал на опережение - преподнес дочери ключи, а Мерием маленький туристический топорик – подарочек с намеком. Да… скучать не приходилось. Хорошо, что они редко совпадали географически. Тетка вот уже восемь лет жила и работала в Турции. Получив приглашение преподавать в Анатолийском университете она, не раздумывая, переехала в Эскишехир. К тому времени, племянница была определена в частную школу при консерватории. Илкер красноречиво дал понять, что в помощи добровольной гувернантки не нуждается. Тетка часто приезжала в Париж читать лекции. В восемнадцать лет Эсин подучила дедов дом во владение. «Казарменное положение» частной школы осталось в прошлом. Теперь она жила отдельно от строго родителя. Тетя Мерием часто останавливалась у нее, не боясь нарваться на очередной скандал. Теперь была очередь девушки нанести ответный визит. В кармане скрипичного футляра лежал билет на самолет с завтрашней датой вылета. Только вчера вернувшись из Женевы, она уже планировала отъезд.  После насыщенного лета с конкурсами и гастролями, она надеялась отдохнуть от суеты у тетки под крылышком. К тому же… давно пора познакомится с загадочным Сайжи беем, про которого тетка все уши прожужжала.
Коротая время в воспоминаниях и размышлениях, девушка добралась из пункта «К» (консерватория) в пункт «М» (Монмартр). Стоило бы ехать прямиком домой. Она обещала Одену, что не станет нигде задерживаться (хотя держала пальцы крестиком). Водитель был в отпуске. Гостил у сестры в другом городе. Возвращаться в Париж на один день было нецелесообразным. Она сама прекрасно справлялась. Ничего дурного не случится, если немного погуляет. Никто и не узнает. Прислуга не в курсе о ее краткосрочном визите домой. Припарковавшись, девушка закинула за спину скрипичный футляр. Не рискнула оставлять дорогостоящий инструмент без присмотра. Дождь закончился, но Эсин прихватила зонт-трость.
Улица Абревуар мирно дремала в полумраке. Старинная мостовая накалилась на дневном солнцепеке. После дождя брусчатка укрылась густым одеялом пара, придавая застывшему во времени месту, загадочности и мистицизма.  Столетние особняки все так же важничали, набрасывая на плечи зеленые шали плюща. Редкие фонари, кивали прохожим коваными шляпками. Эсин избегала бойких туристических мест. Предпочитала любоваться на Эйфелеву башню из окна родительской квартиры, а изучать убранство Фонтенбло во время благотворительных балов, устраиваемых мэром. Монмартр был маленькой слабостью, не одобренной отцом. Ее не прельщали богемные тусовки, которыми так славился квартал. Девушку манила улица Абревуар и виноградники. В такое время суток они, как правило, пустовали. Вслушиваясь в эхо собственных шагов, мадмуазель Эвджен брела по тротуару. В голове крутился любимый стих Поля Верлена:
«…Виясь вокруг решетки вырезной… Подобием таинственной вуали, и душным ядом, сладостным вначале… тюльпан, вербена, лилия, левкой…» Левкой…
Долгая прогулка заканчивалась на пересечении улиц де Соль и Сен-Винсен. Облагороженная аллея разделяла, растущую ступенями, виноградную лозу. Удивительно. В последний раз она наведывалась сюда в начале июля, а левкой вот так же пестрел разноцветными красками, одурманивая сладким ароматом. Будто и не было полутора месяц, конкурса и изнурительных благотворительных гастролей. Здесь время останавливалось. Девушка, как наяву могла представить прадеда, прогуливающегося по этим тропинкам. Именно здесь ему пришла идея вложиться в виноградники на юге страны. Здесь зарождалась империя Демир-Эвджен. Когда-то прадед снимал комнату в крайнем доме у дороги. В окнах и сейчас горит свет. Давно это было… Прадед перебрался во Францию в начале тридцатых годов. Из ценностей у него была красавица жена, скрипка и несколько украшений. Родину он покинул еще в 1924 году, после издания рокового закона № 431. Дед служил учителем в семье Абдул-Меджида. Новое правительство не настаивало на высылке свиты и слуг. Он сам принял такое решение, коим гордился до конца своих дней. Если верить семейному преданию, то старинную скрипку Гваданини ему подарил последний халиф османской империи. Вознаградил верного слугу за годы преданной службы. Такой версии придерживаются родственники по материнской линии. Отец настаивает, что инструмент был приобретен после второй мировой... уже разбогатевшим прадедом... Эта версия тоже имела право на существование. В общем и целом, она не шла в разрез с первой и основной. На несколько лет семейная реликвия была утрачена. Во время оккупации Парижа скрипку экспортировали немцы на «военные нужды». Уже по окончанию войны прадед нашел ее в Лейпциге, у скрипача Эдгара Вольгандта. После выкупил обратно за кругленькую сумму.
Девушка покачала головой. Она редко придавалась ностальгия, но сегодня ее накрыло какое-то воспоминательное цунами. К чему бы это? К дождю? Воспоминания стали спасением от досады и злости. Всему виной старая перечница мадам Рандо. Хотя, какая мадам? Разменяв седьмой десяток, она так и осталась в девицах. Эсин единственная, в этом году, кто достойно представил консерваторию на двух конкурсах, но педагог вечно недовольна. Отличная техника, мягкие руки, но эмоций, видите ли, не хватило. Нет чувственности… Молодая… Неоперившаяся… Читай между строк, что первую премию получила только потому, что остальные были еще хуже. У, грымза! А ничего, что в прошлом году никому первую не присудили... потому что достойных не нашли! Много она знает про эмоции и чувства? Днюет и ночует на кафедре... Все! Баста! Эсин будет выше этого. Победителей не судят, а неудачники пусть наслаждаются замечаниями в ее адрес, еже ли больше нечему радоваться. Дурные мысли пусть развеется по холму Монмартра, а ей пора возвращаться.
Сорок минут спустя…
Переступая порог дома, девушка довольно улыбалась. Вдохнула запах свежей выпечки. Не смогла проехать мимо пекарни. Решила побаловать себе вредным, но очень вкусным ужином. Холодильник все равно пуст и отключен. На ходу сбрасывая балетки, она прошла на кухню. По босым ногам пробежала змейка сквозняка. Странно…Она точно помнила, как отключила сигнализацию. Никаких предупреждающих огоньков на пульте не горело. Эсин поставила пакет на край стола и отправилась на поиски незапертого окна. Долго искать не пришлось. Дверь из кабинета на террасу оказалась распахнута настежь. Затылком ощутив присутствие кого-то постороннего, Эсин попятилась назад, попутно набирая номер полиции, но нажать «вызов» уже было не суждено. Отделившаяся от тьмы фигура, закрыла ей рот полотенцем раньше, чем девушка успела пискнуть. Тошнотворный запах проник в легкие. Голова закружилась. Последнее, что она слышала был глухой стук падающего смартфона…
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (20.09.2021 22:53:52)

Холодно. Что это за шум? Двигатели самолета. Не огромного лайнера, а небольшого легкого самолета. Эсин знала отличия. Отец был помешан на авиации и ее научил некоторым тонкостям. Но почему она в самолете?
- Ella se desperto…
Что происходит? Кто эти люди? О чем они говорят?
- No se preocupe…
Какой это язык? Испанский?
Девушка попыталась открыть слипшиеся веки, но к лицу прижали тряпку, пропитанную сладковато-тошнотворной жидкостью. Такое уже происходило… Она приехала домой после собрания в консерватории… Мозг едва ухватился за тонкую ниточку, но клубок воспоминаний распутать было не суждено. Сознание распалось на пиксели. Какое-то время Эсин еще слышала монотонное жужжание мотора, а потом исчезло и оно.
- Te digo que no quiero matarla… mas tarde… en seguida…
О чем они говорят? Хотя бы одно знакомое слово… Голова сейчас взорвется. В затылке будто дыру просверлили. Девушка попыталась пошевелиться и тут же пожалела о своей опрометчивости.
- Не дергайся, - сказали на ломаном английском. Специально для нее? Знали, что она владеет языком? Откуда? Происходящее не кошмар. Не одна огромная ошибка. Ее похитили и куда-то везут. На губах ощущался привкус дорожной пыли. Растрепанные волосы облепили лицо.  Она лежала на старом кожаном сидении. Глубокие задубевшие трещины впивались в щеку. Обнаженное плечо царапал не по-осеннему горячий поток воздуха. Окно в салоне было открыто. Они ехали по ухабистой дороге с множеством изгибов и поворотов. За рулем сидел любитель быстрой езды. Скорость казалась запредельной для такой плохой дороги. Эсин слышала, как мелкие камешки выстреливают из-под колес.  Наивная попытка сориентироваться вылилась в подсчете многочисленных поворотов. Бесполезно. Скудной информации хватило для осознания пугающей правды. Она давно не в Париже… и скорее всего даже не во Франции. Последнее под большим вопросом. Похитители могли быть выходцами из Латинской Америки или путали следы, специально выбирая язык общения. Запудривали девушки мозг, дабы она поверила, что находится далеко от дома. Ее могли возить кругами. Перелет тоже фикция? А если ее действительно запихнули бандеролью в багажный отсек самолета и отправили в неизвестном направлении? Сколько в мире испаноговорящих стран и народов? Десятки… сотни, если считать различные диалекты… Слишком много переменных. Первой в голову пришла Мексика. Стереотипы сыграли свою роль. Новостные ленты часто пестрят заголовками о наркокартеле Синалоа и его криминальных подвигах с убийствами и похищениями. Жуть. Только французская скрипачка тут каким боком? Маловероятно. Небольшой самолет не способен произвести трансконтинентальный перелет. Да и к чему такие сложности? Ничего нельзя знать наверняка.
Эсин потерялась во времени и пространстве. Не все так плохо. Для одурманенного и полузаторможенного человека, она прилично соображала. Паники пока не было. Сказывался шок или воздействие препаратов. Игнорируя нарастающую головную боль, девушка попыталась вспомнить наставления телохранителя. Оден с детства учил ее поведению в экстремальных ситуациях. В конце всегда приговаривал, что подобного никогда не случится, но знать полезно. Так, что там было? Похищения чаще всего случаются по дороге домой или учебу (работу). Захват происходит, когда машина останавливается у искусственно созданного препятствия. Если она видит нечто подобное, то не должна поддаваться панике и бежать. Нужно упасть между сидениями и доверится профессионализму охраны. Оден всегда ее защитит даже ценой своей жизни. Бывали времена, когда ее сопровождал целый эскорт. У отца случались трудности в бизнесе. Он не посвящал дочь в тонкости. Присутствие рядом шакофоподобных человекообразных говорило само за себя. Все плохо. Но сейчас ничего не предвещало беды. Трения с конкурентами давно в прошлом. Каждый занял свою нишу. Она уже несколько лет не вспоминала о неусыпном контроле и охране. Оден не в счет. Он почти член семьи. Отец оставил его в водителях из уважения к прежним заслугам и сединам. Так. Стоп! К чему она вспомнила о самом распространенной ситуации для похищения? Поздно метаться. Ее уже увезли из дома. Дом ключевое слово. Оден рассказывал, что похищения из жилища более сложные. Они свидетельствую о продуманности плана и серьезности намерений. Обнадеживающе, ничего не скажешь. У ее похитителей серьезные намеренья и ошибка в объекте исключена. Ее ждали. Не заманивали. Не перехватили во время прогулки, надеясь на скорый результат. Проявили терпение и умение взламывать системы сигнализации. Плюс в их распоряжении был самолет. Конкретные ребята. Вреда ей не причинили. Не били тяжелыми предметами по голове. Усыпили. Похищение с целью выкупа. Дочь Илкера Эвджена дорого стоит. С отца можно струсить несколько миллионов евро. Шакалы и стервятники падкие до чужих денег и легкую добычу. Она крупно влипла! Впереди многодневный плен. Отец не сможет вывести из оборота крупную сумму. Он выкупит Эсин. Обязательно. Главное сохранять спокойствие. Не провоцировать похитителей, но и не выказывать слабости. Запастись терпением. Быть готовой к лишениям, психологическому и физическому воздействию. Ее будут пугать. Могут ударить, для усмирения и устрашения. Покажут, что они хозяева ситуации. Сердце оборвалось. Во рту появился привкус желчи. Анализировать случившееся было легче, чем попытаться заглянуть в «хрустальный шар» будущего. Липкие щупальца поползли по позвоночнику, обвивая лианами страха все нервные окончания. Эсин задергалась, игнорируя собственный запрет на движения. Похитители выругались и притормозили авто. Один из них перелез на заднее сидении.  По салону вновь распространился знакомый притоно-муторвый запах. Тряпку опять прижимали к ее лицу несколько бесконечных минут, пока бездонная мгла не уволокла девушку в свои сети.
Каждое новое пробуждение от принудительного сна становилось тяжелее предыдущего. Тело онемело и не слушалось. Кости превратились в мягкое желе. Мышцы болтались расслабленными ниточками под кожей. Сердце наоборот бешено колотилось в груди, будто предчувствуя новую беду. Первыми вернулись звуки. Эсин слышала обрывки все той же испанской речи. Стук дверей. Лязг засовов. Земля под ней наконец-то перестала вибрировать и трястись. Все затихло. Она осталась одна. Горло болело, как от продолжительного надрывного крика. Язык казался распухшим и мешал дышать. Глаза все так же не открывались. При попытки оторвать голову от жесткой опоры зазвенело в ушах. Эсин обессилено рухнула обратно. Мозг израсходовал все ресурсы на прошлую попытку анализа. Мысли были пугающе пусты и отрешены от реальности. Ей дали какой-то наркотик? Время остановилось. Девушку никто не «тревожил». Дали возможность прийти в себя? Ждали чего-то? Кого-то?
В горле постепенно спадал отек. Вернулось обоняние. В помещении пахло сеном и навозом. Конюшня. Чудеса дедукции! Мозг потихоньку начал отходить от затяжного наркоза. В последний раз похитители переборщили с дозой усыпляющего средства. Наверное, они тоже поняли, что перестарались. Даже не пытались связать пленницу. Все равно странно. Проще справится с беспомощной жертвой, чем ждать пока она очухается и начнет брыкаться и вырываться.
Спустя вечность вновь послышались голоса. Приглушенные. Далекие… Откуда-то извне… Щелкнул засов на двери. В конюшню вошел человек. Шаги неторопливые. Спокойные даже расслабленные. Разве такой должна быть поступь похитителя, подбирающегося к жертве? Внутри похолодело. Захотелось сгруппироваться и отползти подальше, но тело игнорировало приказы разума. Незнакомец подошел ближе. Наклонился. Схватил ее за волосы. Бесцеремонно, но без особого нажима. Желтоватый свет просочился сквозь закрытые веки. Стало больно глазам. Девушка поморщилась. Рвано втянула воздух. Ее похлопали по щеке. Позвали по имени. Больше она ничего не разобрала их сказанного мужчиной. Не дожидаясь реакции незнакомец отпустил спутанные пряди, но уходить не торопился. Знал, что она пришла в себя. Выжидал. Эсин заставила себя разлепить веки, щурясь от ярких бликов и ощущения тысячи песчинок в глазах. Взгляд сфокусировался. Она увидела носки ботинок для верховой езды и краги из хорошо выделанной кожи. Дочь бизнесмена знала в этом толк.  Похититель много времени проводит в седле. Куда она попала? В прошлое столетие? Роль «попаданки» в дешевом любовном романе Эсин как-то не прельщала. Девушка приподнялась на локтях. Неуверенно пошатнулась. Незнакомец сидел рядом с ней на корточках и совсем не шевелился. Она нерешительно подняла взгляд. Ожидала наткнуться на черную шапочку с прорезями для глаз или карнавальную маску, но похититель не собирался шифроваться. Плохо! Хреново! Выживаемость заложников, знающих террористов в лицо, резко приближается к нолю. Эсин зажмурилась. Поздно. Она кожей ощутила ухмылку мужчины, но открыв глаза наткнулась на непроницаемое выражение. Похититель изучал ее с холодным любопытством, словно она диковинная зверушка в зоопарке.
- Кто вы? Что вам нужно? – Эсин избрала английский, для попытки общения. Интернациональный, шайтан его побери. Подручные этого синьора выказали некоторое знание языка. В арсенале девушки был родной французский и турецкий… еще немного арабский и немецкий. Испанский она не знала от слова вообще.
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:25:07)

Она хотела проснуться. Открыть глаза и очутиться в своей постели. Сбросить остатки липкого кошмара. Подняться. Сунуть ноги в тапочки, и не умываясь, с сбежать по лестнице вниз. Залететь ураганом на кухню, чтобы поскорее поделится «пережитым» ужасом с экономкой. Увидеть посеребренную сединой макушку волос, склонившуюся над кофеваркой и вскарабкаться на высокий табурет у окна. В детстве она любила «путаться под ногами» у прислуги. Часто получала выговор от строгой мадам Пети. Потом женщина смягчалась. Угощала чем-то вкусненьким и занимала девочку готовкой, превращая банальный омлет в настоящее шоу. Время прошло. Эсин повзрослела. Экономка сетовала на занятость юной хозяйки. Вторжения в святая святых дома стали редким явлением. Сейчас девушка отдала бы все на свете, чтобы встреть еще одно утро с чашкой кофе на табурете, который больше не казался таким уж высоким. Мадам Пети успокаивала и поддерживала. Обязательно нашла бы объяснение кошмарным снам и развеяла их прах по ветру. Странно осознавать, что в экстремальной ситуации девушка, в первую очередь, вспомнила не родителей, а водителя и экономку. Эсин любила отца. Он был одинаково щедр и строг, но постоянная занятость превратила его в подобие богочеловека. Она так ценила редкие моменты вместе, что боялась чем-то расстроить или разозлить. Оставляла мелкие девичьи проблемы за порогом его кабинета. Эсин бы в голову не пришло ворваться к нему и взобраться на колени, тараторя о дурацком сновидении. Прислуга была ее семьей. Когда Эсин унаследовала дом деда, экономка перебралась туда вместе с ней. Не доверила «свою принцессу» никому другому.  Забраковала предложенный агентством персонал. Сама нашла горничную и садовника. От услуг повара оскорбленно отказалась. Ах, мадам Пети. Она вполне соответствовала своей фамилии. Миниатюрная женщина с правильными чертами лица, которые не портила частая сетка возрастных морщинок. Для своих шестидесяти лет, она была слишком неугомонной. Находилась в постоянном движении. Рядом с ней было стыдно сидеть и ничего не делать. Она заражала окружающих своим энтузиазмом и мнила себя великим оракулом и толкователем снов. На этом поприще они сошлись с теткой. На протяжении добрые тридцать лет неплохо общались и дружили. Дом, милый дом! Жаль, что происходящее с мадмуазель Эвджен не кошмарный сон. Шансы проснуться таяли с каждой минутой, проведенной в обществе странного незнакомца.
В голове вновь всплыла дурацкая памятка о том, как вести себя заложнику. Толку от нее чуть. Жертва похищения должна сохранять спокойствие и веру в спасение? Эсин пыталась не паниковать. Побочное действие препарата еще не прошло. Она оставалась заторможенной и не до конца вернула контроль над собственным телом. Скудный запас сил уходил на попытку сохранить вертикальное положение. Но как не паниковать, когда над тобой нависает незнакомый ковбой, не пытающийся скрывать лица? Если верить все той же инструкции, похитители прячутся за масками - это увеличивает шансы на выживаемость для заложника. «Не нужно истереть, кидаться на захватчиков и пытаться сорвать с них маски. Такие действия спровоцируют ответную агрессию. Угроза быть опознанным и привлеченным к уголовной ответственности может толкнуть злоумышленников на крайние меры, которые изначально не планировались». Если бы ситуация развивалась по написанному! Ее похитителю инструкции были до сиреневой звезды. Он не боялся разоблачения. Значило ли это, что «крайние меры» входят в его план? Девушку передернуло. Пытаясь сохранить самообладание и не свихнуться в ожидании ответа, она мельком изучила обстановку своей тюрьмы. Пробежалась взглядом по ничем не примечательной конюшне: поилки, кормушки, загородки для лошадей и небольшой сеновал. Внимание привлекли тонкие стены.
Добротная крыша, но между досками на стенах пробивался свет. Помещение точно летнее - в мороз животные здесь не выживут. Может здесь мягкий климат и лето круглый год? Куда я попала? Так! Стоп! Не паниковать!
В антураж конюшни дикого запада не вписывался дешевый, но новый матрас, на котором лежала пленница. На нем не потрудились срезать бирку, описывающую тип наполнителя и максимально допустимый вес. Все надписи на испанском. Вместо ценника оборванная нитка-леска. В какой валюте оплачивали сей предмет роскоши не понятно. К разгадке тайны своего местонахождения мадмуазель Эвджен не приблизилась. Вторая странность, за которую зацепился острый глаз Эсин был штатив для видеокамеры. Сложенную треногу аккуратно прислонили к дверному косяку. Аппаратуру явно принесли намеренно. В душе похолодело. Видеосъемка вписывалась в сценарий похищения. Ей должны были всунуть свежую газет и заставить наговорить отцу послание. Требование о выкупе с подтверждением того, что, на момент выхода свежей прессы, дочь находилась в полном здравии... или не полном. Оден говорил, что заложника могут поколотить в порядке превентивных мер… чтобы на фото-видео он имел жалкий вид. Дополнительное воздействие на психику родственников ускоряет уплату выкупа. Камера – первая вещь, вписывающаяся в концепцию дурацкой брошюры... Так почему от ее присутствия на заднем плане у девушки холодело внутри?
Похититель все же удостоил ее резким ответом. Продолжал говорить на языке, который Эсин не знала. О недовольстве злоумышленника, она догадывалась по интонации. Девушка набрала в легкие побольше воздуха и посмотрела в упор на ковбоя. Поздно прятать голову в песок, на подобие страуса, и претворятся, что не видела его лица и не сможет опознать. Это не сработает и не спасет. Терять нечего. Лучше уж смотреть в лицо опасности.
Не провоцировать, но и не выдавать животного страха. Не быть жертвой. Сохранять спокойствие.
Она могла мысленно выкрикивать эти постулаты сотню тысяч раз, но скрестив взгляды с похитителем, девушка отшатнулась. В глубине сузившихся зрачков ее поджидала какая-то мрачная решимость и злость. На нее? За что? Она видит мужчину впервые. Предположение о том, что все это чудовищная ошибка, разбилось о звуки собственного имени и кривоватую ухмылку. Ковбой протянул руку и перехватил прядь ее волос. Бесцеремонно вторгся в личное Эсин, словно имел на это полное право. Дернул, а потом почти осторожно пропустил длинные волосы сквозь пальцы.  Стало дурно от этого жеста. Эсин проследила за взглядом ковбоя, застывшем на ее ногах и кровь отхлынула от лица. Прежде, чем она смогла отреагировать на угрозу, огромная ладонь опустилась на ее бедро. Девушка задрожала от накатывающей волны ужаса. Жест с явным сексуальным подтекстом, но в глазах напротив не было ни вожделения, ни желания. Не смотря на небогатый опять общения с противоположным полом, она не была полной дурой. Видела, как мужчины оценивающе раздевают глазами. Мерзкие желания написаны на похотливых лицах и проскальзывают порно-диафильмом в маслянистых глазках. Кровь так же резко ударила в голову. В ушах зазвенело. Из всего произнесенного похитителем она разобрала единственное слово «отец». То, что ее похитили ради денег Илкера Эвджена даже ежику понятно, но зачем распускать руки? Тактика запугивания юной девушки?
- Я вас не понимаю, - перестав упражняться в английском, Эсин заговорила на своем родном языке. Договорится им все равно не суждено. Похититель намерено игнорировал ее слова и не желал понимания добычи. Девушка говорила только потому, что нужно было что-то делать… как отвлечь этого психа. Еще ей жизненно необходимо сбросить огромную руку с бедра.  Не смотря на духоту пальцы мужчины казались ледяными. Тонкое платье не защищало от могильного холода, источающего его смуглой кожей.  Хотелось поскорее откинуть руку, как противного таракана, но Эсин собрала волю в кулак. Осторожно сдвинула ее на матрас и отползла подальше от мужчины. Прижала коленки к груди. Накрывая их подолом платья и натягивая материю до самых щиколоток.
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:25:02)

На секунду показалось, что в глазах похитителя мелькнуло сожаление. Девушка ухватилась за обманчивую эмоцию, как за последний шанс. Он не хочет причинять ей вреда! Ведь не хочет? Зачем ему лишние проблемы? Похищать дочь очень богатого человека, со связями и множеством влиятельных друзей - опасная авантюра. На такое решаются профессионалы, поставившие похищения на поток или обезбашенно-отчаявшиеся личности, которым нечего терять.
Профи облегчили бы кошелек ее отца, но для девушки стали самым благоприятным вариантом. Оден говорил, что современные пираты избегают лишней крови. У них есть своеобразная репутация, гарантирующая возвращение человека живым и здоровым. Похищают, как правило, любовниц и внебрачных детей – самые уязвимые звенья в цепочке тайной жизни богатых людей. Эсин не подходила под типаж жертв этих «пиратов». Хотя время похищения было выбрано удачно, с точки зрения злодеев, но ее исчезновение не пройдет незамеченным. Тетка поднимет волну в прессе, если уже не подняла. Профессионалы не любят шума.
Поразительно, как она много знала о похищении людей! Иной раз лучше оставаться невеждой и жить одной надеждой. Не пришлось бы отметать версию о профессиональных киднепперах. Она стала анализировать дальше, чтобы окончательно не свихнуться во время затяжной мхатовской паузы. Ковбой так же не смахивал на наркомана со стажем.  Да и обколыши скорее ударят кирпичом по голове, ради денег на дозу, а не станут планировать сложную многоходовку.
Телохранитель упоминал о наркозависимых похитителях в связи одним прецедентом. В семье у знакомых брат похитил младшую сестру. Собрал компашну из таких же дружков-наркоманов и затащили девочку в подвал загородного дома. Все из-за нехватки карманных денег на первоклассную дурь. Жесть.  В семействе Эвджен тоже водилась паршивая отца. Сын троюродного дядюшки сидел на коксе. Отец ограничил их общение, как только узнал. Впрочем, Эсин не сильно расстроилась, а вечно обдолбанный придурок и вовсе не заметил. Версию про наркоманов в топку. Что остается?
Загнанные в угол обстоятельствами? Мимо.  По логике у доведенных до отчаянья должны дрожать руки, а лицо искажено терзаниями и сомнениями. Эсин доводилось видеть отчаявшихся людей. Пять лет назад сын дальнего родственника, по материнской линии, серьезно заболел. Нужны были большие деньги на лечение. В память девушки врезалась душераздирающая картина валяющихся в ногах родителей. Они умоляли Илкера дать в займы. Женщина, заламывающая руки и обливающаяся слезами, смотрела на богатого родственника глазами полными надежды. Отец больного мальчика обещал до конца своих дней бесплатно работать на благодетеля. Эсин была уверена, что они получат жизненно необходимую помощь. Он равнодушия в глазах собственного отца, ее словно током шибануло. Она была шокирована. Илкер протянул родственникам визитку благотворительного фонда, в который делал ежегодные пожертвования. Сказал, что больше ничем помочь не может и пожелал здоровья семье. Девочка попыталась вмешаться.  Неприятие его позиции дочерью-подростком вызвало гнев. Он менторским тоном объяснил девочке, что все убогих и нуждающихся не обогреть. Уступишь одному просителю и тут же подтянутся другие. Хотят денег – пусть заработают, а не ходят клянчат подачку. В тот день пал личный Олимп мадмуазель Эвджен, а единственное божество было сдернуто на грешную землю. Просители ушли молча, не проклиная и не повторяя просьбы, но взгляды чернели от ненависти. Когда мужчина надевал плащ, Эсин заметила за поясом резную ручку кинжала. Тогда она никому не сказала об увиденном. Созналась Одену где-то через полгода… как раз во время очередной лекции о террористах и заложниках. Телохранитель отругал. В красках расписал возможные развития событий от гибели ее отца, до кинжала у горла самой Эсин и требования выдать всю наличность из сейфа. Жизнь одного ребенка в обмен на жизнь другого. Тогда все обошлось, а сейчас? Наука Одена ей не пригодилась. Девушка понятия не имела с чем столкнулась! Ее похититель вел себя спокойно. Вошел в сарай по-хозяйски. Не отвлекается на посторонние шумы с улицы, словно был уверен в том, что им не помешают и никто не войдет без приказа. Движения были четко выверены. От любого признака эмоций не осталось и следа.
Может все-таки профессионал? Какой-нибудь мексиканский картель. Лицо не прячет, потому что уже в международном розыске. Одним похищением больше - одним меньше. У себя на Родине боятся нечего. Совсем не успокаивает! У него ведь нет причины меня ненавидеть!  Мы не знакомы. Желание заработать денег, не делает его полным ублюдком. Так! Притормози! Ты пять минут в заложниках, а уже подхватила стокгольмский синдром?
Последние пять минут они провели в какой-то статичной картинке. Девушка не решалась первой пошевелится, а когда похититель встал и пошел к камере, она еще сильнее вжалась в стену. Осознание того, что не будет никакой утренней газеты и прочитанной по бумажке речи, пришло до того, как мужчина покончил с установкой аппаратуры. Объектив камеры был нацелен на девушку. Загорелся красный огонек. Запись пошла. Ковбой неторопливо вошел в кадр. Вот так как был… без маски… без предварительный инструкций для пленницы. Эсин старалась на него не смотреть. Взгляд был прикован к двери. Слишком далеко! Даже если отвлечь бугая, ей не добежать.  Лекарство еще не выветрилось. Тело, как не родное. Она свалится без посторонней помощи. Но нельзя же просто сидеть покорно и ждать! Чего? Побоев? Лучше бы так. Недавние взгляды и прикосновения похитителя говорили о намереньях куда страшнее и отвратительнее. Он расстегнул ремень. Пряжка ударилась о пуговицу, звякая металлом о металл. Перетянула внимание девушки на себя. Она хотела бы отвернуться, но не могла. Ремень сложился по полам. Зловеще щелкнул, будто палач передернул затвор пистолета перед ее расстрелом. Эсин нащупала шляпку упирающегося в бок гвоздя.  Доски одряхлели и рассыпались в труху. Длинный гвоздь с трудом, но поддался. Ломая ногти, она вытащила заостренный предмет и зажала в кулачке.
- Нет! – вырвалось раньше, чем она прикусила язык. Девушка выкрикнула самое банальное, что могла «сказать» жертва своему… насильнику. Она даже мысленно боялась дать четкое определение тому, что с ней собирались сделать... Надругаться под видеозапись…Больной ублюдок! Он с самого начала все распланировал. Потешался и издевался над ней, делая вид, что не понимает английского. Все он понимал и явно был зациклен на Илкере Эвджене. Неужели собирался отослать запись ее отцу?! Только не это! – Не подходи ко мне! – втискиваясь в стену, выкрикнула Эсин. Ее протесты остались незамеченные. Мужчина наклонился и рванул на ней платье. Подол разошелся до самого пояса. Ужас подстегнул к активному сопротивлению. Она торопливо соединила две половинки материи вместе. Прикрыла наготу. Вытащив из-за спины добытое оружие, Эсин нацелилась в сторону похитителя. Не собиралась сдаваться без боя. Борьба заведомо неравная, но может повезет проделать в нем пару ржавых дырок, и этот урод потом сдохнет от столбняка.
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:24:56)

Взяла оружие – стреляй! Хочешь ударить – бей! Не угрожай, не тряси пистолетом или булыжником перед лицом противника. Не жди, что он испугается и изменит свои намеренья. Женщина изначально в проигрыше. Она априори слабее самого дохлого мужчины. Ты маленькая и хрупкая... Не провоцируй. Если ситуация накаляется, но есть шанс сбежать – беги и не оглядывайся. Спрячься. Пережди. Забейся в нору и не высовывай, как можно дольше. Пусть устанут искать. Тогда и только тогда выходи за подмогой. Если дела совсем плохи…  никакие советы не помогут. Если решилась драться, то бейся до конца. Но тебе не придется выбирать между пассивной ролью жертвы и достойной борьбой за свою жизнь. Рядом всегда буду я. Я смогу защитить нашу маленькую принцессу.
Образ Одена замелькал в памяти кадрами старой кинохроники и тут же исчез, меняясь на ухмыляющуюся рожу похитителя. Она слишком поздно вспомнила наставления телохранителя. Не воспользовалась моментом. Не смогла нанести удар. Эсин не умела нападать и защищаться. Никогда не дралась. Даже в детве за ней не водилось подобных грешков. Одинокий порыв обучится азам самообороны был пресечен на корню. Ее воспитывали, как леди. Махать руками, кричать, устраивать истерики – это моветон. Всегда соответствовать ситуации сложнее, чем кажется. Все плевать на твое плохое настроение, простуду, зубную боль. Если отец решил показаться со своей кровиночкой в обществе, то она должна блистать. Сохранять горделивую осанку породистой кобылы, чтобы все жеребцы в помещении пускали слюни. Отцу доставляло какое-то садистское удовольствие дразнить своих дружков толстосумов, но близко к лакомому кусочку не подпускать. Он не торопился выдать единственную дочь замуж, к радости самой девушки. Больше всего она боялась, что отец разыграет ее «руку и сердце», как козырь в выгодной финансовой сделке. Так было между семьями родителей. Это не сделало их счастливыми.  Наверное, Илкер не хотел повторения истории. Горький опыт и любовь к дочери победила извечную тягу приумножать богатства. Несколько выгодных партий получили от ворот поворот. После последнего неудачного сватовства год назад, между Эсин и отцом состоялся серьезный разговор. Илкер даже налил дочери бокал вина, чего раньше за ним не водилось. Изъяснялся долго и витиевато. Родителям всегда трудно вести беседы на тему пестиков и тычинок. Смысл сводился к тому, что она из маленькой девочки превращается в красивую женщину, к чему он оказался не готов. Слишком быстро растут дети... В мире слишком много соблазнов и корыстных людей. Она единственная наследница империи. Всегда найдутся проходимцы, которые сочтут юную глупышку легкой добычей. Поэтому издревле родители сами подбирали партию своим отпрыскам. Только они не в средневековье живут. Эсин серьезная и рассудительная молодая леди. Он доверяет дочери и не станет ее ни к чему принуждать. В итоге они заключили соглашение о том, что мадмуазель не заводить романтических отношений до двадцати одного года, а строгий родитель не препятствует ее развитию, как музыканта. Казалось наивным требовать не влюбляться у восемнадцатилетней девицы, но договоренность была обоюдовыгодной. Молодая музыканта получила свободу действий и творчества. Отец больше не препятствовал ее гастролям и поездкам на конкуры. Эсин с легкостью перенесла отсутствие того, чего не успела вкусить сполна. Она пережила юношескую влюбленность. Волнительную и, как полагается, с печальным концом-расставанием. Это случилось еще до «пакта о ненападении» с отцом. Избранником был парнишка из балетных. Он отвечал семнадцатилетней Эсин взаимностью. Они даже пару раз поцеловались за кулисами. Потом его ангажировала на два сезона труппа веского балета. Он улетел, не обещая вернуться. Девушка не сочла его предателем. Выбирая между чуФствами и карьерой, она тоже предпочла бы второе. После договора с отцом, Эсин блокировала и пресекала всякое сближение с противоположным полом. Разумно рассудила, что лучше не допускать привязанностей, чем потом мучится и бороться с ними. В ней сочеталось несочетаемое. Кто-то сказал, что творческие люди обязаны быть романтиками. Мадмуазель Эвджен не видела себя без музыки, но романтической мечтательницей не считалась. Одного таланта мало. Мастерство достигалось титаническим трудом. На остальные девичьи глупости у нее будет время.
Вся жизнь была впереди… была… Что ждет ее теперь? Унижение... Позор... При всей своей светскости и показном прогрессивном мышлении, Илкер Эвджен оставался в душе архаиком. Дочь воспитывал в европейском духе, но не забывал про турецкие корни. Все слишком намешано и сложно. Одно Эсин знала наверняка – отец не поймет и не простит ее за позор семьи. Не простит… потому что она виновата… Должна была вызвать телохранителя в город, а не проявлять понимание и человечность. Будь рядом Оден ничего бы не случилось. Он шкурой чуял опасность. Проверил бы дом. Понял, что что-то не так еще до того, как девушка переступила порог гостиной. Она сама чувствовала себя соучастницей похищения, что уж говорить об отце? Эсин даже не воспользовалась шансон ранить похотливого ублюдка. Заколоть его ржавым гвоздем не вышло бы… но она могла прицепится мужчине в глаз. Пометить! Сделать его внешне таким же уродом, как он был и изнутри. Потому что нормальный человек не станет насиловать женщин и снимать это на видео. Она имела полное право ударить, но не смогла… оказалась слабачкой... Свидетелем этому стал равнодушный красный огонек камеры. Если запись попадет в руки отцу, а Эсин почему не сомневалась, что она обязательно дойдет до Илкера, он увидит, что его дочь не сражалась! Отдала свое тело незнакомцу почти без боя. Пускай она не смогла ударить другого, но гвоздь можно было вонзить себе в шею. Силенок бы хватило. Смерть предпочесть позору? Красивый жест… в духе средневековой романтики и представлении о чести и бесчестии. Она об этом даже не подумала. Почему? Слишком любила жизнь?
Поздно что-то решать. Сильная рука перехватила ее запястье. Лапа похитителя давила стальными тисками. Девушка боролась пока могла, но обескровленная конечность быстро немела. Пальцы разжимались. Она вцепилась свободной рукой в тыльную сторону ладони насильника. Царапала. Пыталась ослабить хватку. Он будто не замечал жалких потуг жертвы. Ухмылялся и открыто издевался. Двигался к задуманной цели. Одним движением полностью разорвал легкое платье. Девушка барахталась и брыкалась. Из-за этого тонкая ткань быстро сбилась за спиной. Эсин больше не могла прикрыть наготу. Тонкое кружево бюстгальтера и трусиков не защищало от похотливого взгляда. Мужчина облизнулся в предвкушении. Временами оборачивался лицом к объективу, обращаясь к неведомому зрителю. Ее похититель был безумен! Шел на гнусное преступление и фиксировал это на цифровом носителе, оставляя неопровержимую улику злодеяния.  Слова мольбы так и застряли в горле девушки. Опускаться до скулежа? Она и так унижена и беспомощна. Мольба не пробьет похитителя. Наоборот, он будто жаждал заснять на пленку, как она будет голосить и рыдать, но не получая желаемого схватил за горло, устанавливая полный контроль над выбивающейся из сил добычей. Эсин продолжала царапаться, пока пальцы совсем не потеряли чувствительность. Гвоздь упал на пол с оглушительным грохотом. Боковым зрением она видела, как в воздух поднялись сухие травинки. Покружив немного, они похоронили под собой ржавое оружие.
- Подонок и трус, - с отвращением выкрикнула девушка. Только трус нападает на слабого. Только подонок берет женщину силой. При сочетании «чудесных» качеств морального урода вход идут угрозы связать, словно это может заставить жертву притихнуть и смирится. Попытки девушки отползти закончились ничем. Безумный ковбой притянул ее обратно, подминая под себя. Эсин пыталась сжать коленки вместе, но огромные руки по-хозяйски легли на ее бедра. Раздвинув ее ноги, мужчина навалился сверху. Ощутив через ткань брюк его эрекцию Эсин накрыла волна паники. Она мотала головой из стороны в сторону, не перенимания, отрицая происходящее. К горлу подступил ком слез и желчи, но Эсин запретила себе плакать. Неторопливо и методично мужчина подчинял добычу себе. Одной рукой пригвоздил запястья девушки к матрасу. Противные горячие щупальца пальцев забрались под трусики. Последняя защита ее невинности оказалась смята в кулаке.
- Нет.. нет.. нет.. – одними губами шептала она… не для него.. для себя… Эсин проигрывала, но прекращала бороться. Спокойно-издевательский тон насильника и слова о славном времяпрепровождении ударили пощечиной. Отрезвили. Вывили из состояния панического ужаса.  Пронзив мужчину полным ненависти и призрения взглядом, она плюнула подонку в лицо, адресуя плевок вместо ответа.
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:24:50)

Ничего в мире не происходит просто так? На все есть своя причина? Правда? Кто ей объяснить причину случившегося? За какие грехи она вынуждена бороться с насильником, отказываясь признать уже засчитанное поражение? Что это за безумие? Кармическое возмездие за еще не совершенное преступление? Так наказание не должно бежать впереди злодеяния. Это не справедливо! Не честно! Она не заслужила надругательства над телом и душой! Но это, с позволения сказать, человек обращался с ней, как с уличной девкой, которой уже уплатили за услуги. Смотрел так, словно она последняя тварь и заслуживает худущей участи. Если бы Эсин объяснили причину, она смогла бы покорно снести уготованное? Вряд ли... Но ей не дали шанса что-то изменить. Не зачитывали обвинительных заключений... Не предоставили последнего слова... сразу привели приговор в исполнение.
Все вокруг были убеждены, что мадмуазель Эвджен родилась под счастливой звездой. Некоторые, так называемые друзья и родственники, не скрывали раздражения от того, что какая-то соплячка имела все, что пожелает. Единственная наследница огромного состояния. Бог наградил красотой и талантом. Отец любил и по-своему баловал. Ей не приходилось бороться за место под солнцем. Предки заранее позаботились об островке под палящим светилом. Она была вольна в выборе профессии. Могла вовсе не учится, а прожигать жизнь, как многие молодые особы ее круга. Эсин часто ловила на себе завистливые взгляды. Со стороны представительниц прекрасного пола, они нередко перерастали в ненависть. Девушка привыкла жить с этим неизбежным злом. Старалась не читать ядовитые комментарии под статьями в интернете. Она не была любимицей таблоидов. Не ввязывалась в неприятности. Не устраивала пьяные дебоши. Не оголялась на публике и не крутила романы с футболистами. Перечень того, чего она не делала можно долго продолжать. Ее жизнь скучна и безынтересна для стороннего наблюдателя. Пусть так и остается! Ее интернет активность была минимальной. Девушка не регистрировалась на сайтах знакомств, а в соцсетях мелькала крайне редко. В списке контактов были только те люди, которых она знала в реале, но с которыми не могла увидится в связи с географическим несовпадением. Она считала интернет удобной вещью, облегчающей жизнь, но не собиралась жить в сети. Ей на обычные дела часто не хватало времени.
Положение ее семьи давало привилегии, но и налагало большую ответственность. Сплетники и завистники не задумывались об этом. В связи со смертью матери ей с малых лет пришлось стать для отца «плюс один» на светских раутах и балах. Вместо того, чтобы выкроить время на нормальные детские игры, приходилось с серьезным видом сидеть на стуле рядом с родителем на взрослом мероприятии. Выслушивать лживые комплименты и сюсюканья сквозь зубы. В такие моменты она жалела, что отец не решился на повторную женитьбу, тогда бы львиная часть представительских обязанностей перешла в новой мадам Эвджен. У отца было много любовниц. Не редко он содержал по несколько женщин разом – современная мини версия гарема. Но на людях он с ними никогда не показывался. Те, кто пытались качать права получали быструю отставку. Кто-то был с ним ради денег… кто-то искренне любил… Первые вызывали презрения, вторые жалость. По началу отец пытался оградить Эсин от лишней информации, но она быстро повзрослела. Скрываться ото всех и в собственном доме казалось полным кошмаром. Ее учеба в школе интернате развязала отцу руки. Приезжая на выходные Эсин обнаруживала следы присутствия посторонних женщин. Была раза унаследовать дом матери и вовсе съехать от отца. Они любили друг друга и не мешали друг другу жить. Встречались на обязательных к посещению мероприятиях. После которых в СМИ и появлялись заголовки: «Наследница винной империи поддержала сбор средств для фонда по борьбе со СПИДом», «Оттоманская принцесса заявила о желании поучаствовать в благотворительном концерте… организовать бесплатную образовательную программу для детей из малоимущих семей…». Она не делала ничего плохого. Не пинала лежачих. Не высмеивала калек и убогих. Не учила других жить. Все равно находились те, кто называли ее лицемеркой, а помощь и фонды показухой.
Как-то давно… по своей юности и глупости она согласилась дать интервью вполне уважаемой газете. Пыталась объяснить миру, что она не такая… и ждет трамвая. Журналисты выкрутили на изнанку каждое слово... Многие фразы вырвали из контекста... Высосали сенсацию из пальца. Ее назвали взбалмошным подростком-миллионером, который не знает реалий жизни обычных людей. Дочитывая статью до выводов, складывалось впечатление, что Эсин высокомерная, надменная и избалованная до отвращения. Неужели она и вправду была такой, какой представляли ее газетные щелкоперы? Поговорить об этом девочка могла только с тетей. Мерием была женщиной честной и прямой. Отец едко замечал, что из-за неумения проявлять гибкость ее так и не взяли замуж. Звучало двусмысленно... да и было таковым, по сути. В отношении родственницы Илкер часто опускался до скабрезностей. Это не мешало дружеским отношениям с Эсин. В определенный период, она заменила девочке мать. Благодаря влиянию тети, племянница и не стала заносчивой гордячкой, не видящей дальше своего носа. Женщина посадила ее рядом с собой. Налила чашку чая и честно призналась, что в детстве с Эсин было трудно. Илкер вложил в дочь не самые лучшие задатки. Властный и себялюбивый, он взращивал те же сомнительные достоинства в единственном чаде. Делил людей на первый и второй сорт. Мнил себя выше и лучше других. Если бы разговор этот состоялся до того случая с просителями- родственниками, Эсин бы восприняла слова тетки в штыки. Но она уже поняла и приняла недостатки отца. Слепой любовь прозрела, но осталась любовью к единственному родителю. Тетка поведала, как было трудно смягчить негативное влияние, не заставляя Эсин постоянно находится меж двух огней. Мерием боялась, что переходный возраст пустит все старания под откос, но, Хвала Всевышнему, племянницу минула чаша сея. Она выросла в прекрасную молодую леди. Немного тепличную, но не оторванную от реальности. Тетка сказала, что гордиться тем, как племянница научилась противостоять отцу. Эсин сочла это за успокоение. Она никогда не вступала в открытую конфронтацию с главой семейства… Оказалось, что этого и не нужно. Проявление характера и умении настоять на своем выражалось не в истериках и топанье ножкой. Еще она сказала, что мать и дед Эсин оказались прозорливы и дальновидны, а она до последнего сомневалась в правильности принятого решения. Тетка говорила загадками. На просьбы пояснить небрежно отмахнулась... мол не бери в голову… «пустое». Память клещам вцепилось в эту реплику, но расспрашивать девушка не решилась. Они договорились, что с интервью покончено. Выволочка от отца лишь укрепила решимость оставить для СМИ лишь заезженные протокольные комментарии. Никаких личных встреч вне культурно-массовых мероприятий. Казалось бы, проблема исчерпана, но с той поры девушку преследовало ощущение, что окружающие только и ждут, когда она оступится, чтобы тыкать пальцем и сплясать на ее костях. Теперь у злопыхателей будет весомый повод... Слабо верилось, что разъяренный моральный урод снимает сцену насилия для личного архива. Даже сквозь панику и нарастающий ужас, Эсин замечала, что он заставляет ее «играть» на камеру. Заранее выбрал место... Угадать с таким ракурсом трудно, если самому не лечь на место будущей жертвы и не прицелится объективом. Камера снимала как бы сбоку. Насильник не перекрывал обзор, но хватало немного поднять ему голову вверх, и мужчина выпадал из поля зрения следящей красной точки.  Ее обнаженное тело... и искаженное лицо почти всегда наведу.
Разум из последних сил цеплялся за тонкости и детали, чтобы не думать о неизбежном. Плевок в лицо похитителю дал секундную передышку, но не отползти не закрыться она не смогла. Мужчина легко справлялся одной левой. Вторую руку использовал в качестве живых тисков.  Его пальцы казались неестественно длинными. Захватывали оба запястья Эсин. Пригвоздили к матрасу, не позволяя лишний раз дернуться. Ублюдок берег свою смазливую морду. Будь ее руки свободны, девушка исполосовала все в кровь. Оставила бы такие глубокие шрамы, какие только смогла. Но он лишил жертву любой возможности защищаться. Мастерски, с садистским удовольствием, он распластал стройное тело под собой. Ни на секунду не дрогнул и не усомнился. Четко знал, чего хотел и, как этого добиться. Юная скрипачка была не первой жертвой? Для ее похитителя насилие над женщинами была чем-то обыденным. Так казалось ей... От подобных мыслей становилось еще страшнее.
Ответка за плевок не заставила себя долго ждать. Насильник размахнулся и влепил ей пощечину. Раскаленная ладонь болью прожгла щеку. От удара зубы оставили ранки на внутренний стороне губ. Рот стал наполняться кровь. В уголке глаз выступили слезы. Ее никто и никогда не бил. Эсин обещала себе не рыдать, но тело отреагировало на боль, игнорируя приказы растоптанной гордости. Удар выдернул из реальности, но ее мучитель жаждал получить от момента всю боль и страдания оскверненной девушки. Что-то горячее…напряженное… омерзительно подрагивающее вжалось ей в бедро. Обнаженная кожа прилипла к такой же голой плоти. Эсин затошнило от отвращения. Она тщетно пыталась свести ноги и от пихнуть навалившуюся сверху тушу. Он лишь усилил хватку на запястьях. Готов сломать их, как тонкие былинки. Она так берегла свои руки. Для скрипачки любая травма могла стать фатальной. Она не каталась на лыжах и избегала экстрима. Руки были ее гордостью... продолжением инструмента… Чувствительные пальцы скользили по струнам. Эсин воспринимала вибрацию и музыку кожей, а теперь какой незнакомый подонок оставлял синяки и готов был оторвать. О чем вообще она думает? О руках? Ее жизнь заканчивалась здесь и сейчас... так бесславно... так глупо. Насильник облизывал губы. Приподнялся и тут же навалился всем тело, вонзаясь в ее девственную плоть.
Она не здесь! Она не хотела быть здесь! Девушка внутренне сжалась, делая себе лишь хуже. Мужчина двигался неумолимо и грубо. Хотел, чтобы ей было больно. Она прочла это в сощуренном взгляде. Тело сопротивлялось из последних сил. Насильник пыхтел и сопел… подавляя последние трепыхания жертвы. А потом боли стало так много, что она вырвалась с отчаянным душераздирающим криком. Отражалась от стен и возвращалась к девушке. Боль не затихала после первого резкого вторжения, а нарастала с каждым жестоким… садистским движением насильника. Эсин будто разрывали надвое, а потом сшивали без наркоза, чтобы при повторном толчке опять распороть по живому. В какой-то момент боли стало так много, что она парализовала девушку. Хотелось зажмурится... не видеть.... спрятаться в темноте от происходящего… Нет! Она заставила себя смотреть в лицо насильнику. Наверное, так не поступают жертвы... но она смотрела! Запоминала каждую черту его лица... каждую морщину... каждую оспину. Эсин смотрела прямо в глаза ублюдку. Проклиная его взглядом за эту болью…. за этот черный день…  Моргала лишь для того, чтобы избавится от пелены слез... и продолжала смотреть. Молила судьбу лишь об одном, чтобы настал тот день, когда ее унижение и боль вернуться к мучителю бумерангом. То, чем он так наслаждается и упивается сейчас станет ночным кошмаром, а ее глаза будут наказанием. Девушка понимала, что такого никогда не случиться. Ее лицо сольется в десятками других несчастных побывавших в его руках и, возможно, в этой самой конюшне… Но ей нужно было во что-то верить, когда надежды ни на что не осталось.
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:24:44)

Кошмар не имел конца. Насильник продолжал двигаться. Жестоко и остервенело вгрызался в стройное тело. Огромный… горячий… омерзительный… Боль все нарастала. Девственная плоть превратилась в кровавое месиво, а он все не останавливался. Двигался. Отступал, чтобы вонзится еще глубже. Наносил еще одну рану, а потом еще… еще… еще… Приумножал муку жертвы. Эсин охрипла и оглохла от собственного крика. Сорвала голос и теперь сдавлено всхлипывала при каждом атакующем толчке. Продолжала смотреть в лицо обидчику, но уже не видела ничего, кроме расплывчатых очертаний, окруженных алой демонической аурой. Грязно-кровавое свечение раскачивалось и разрасталось. Было предвестником конца? Она больше не выдержит издевательства и унижения. Замужние подруги часто жаловались на то, что любовные утехи с благоверными заканчиваются слишком быстро.  Шутили про их «скорострельность». Говорили прочие пошлости. Девушка старалась пропускать все мимо ушей. Она привыкла делать выводы на собственном опыте, но никогда не представляла, что он будет таким! Лежа под тяжелой пыхтящей и потеющей тушей, Эсин не представляла, как можно хотеть продлить это подольше? Эта боль... Этот омерзительный чавкающе-мокрый звук соединенных насильно тел и победная дрожь похитителя. Он рухнул на девушку, лишая возможности дышать. Акт надругательства был завершен и закреплен.  Насильник забрал ее девственность, и осквернил своим семенем, а девушка даже не знала имени обидчика.  Вряд ли ее участь была менее унизительна и не так болезненна, если бы похититель соизволил представится, прежде чем раздвинуть ей ноги. Все равно, Эсин хотя бы знала, кого проклинать! У ее кошмара не было имени. Только лицо, перекошенное яростью и злостью… Лицо, которое при других обстоятельствах она сочла бы красивым и никогда бы не подумала, что его обладатель способен опустится до насилия. Пугая нравоучительными страшилками, тетка часто любила повторять, что истинное порождение зла всегда внешне выглядит притягательно. Безучастно наблюдая за тем, как мужчина   отстраняется и вытирается от крови ее разорванным платьем, Эсин дала насильнику подходящее имя – Ифрит – в «честь» огненных злых духов. Ее личный демон, забравший девушку в ад за неведомые грехи. Неужели теперь это ее судьба? Терпеть издевательства и сносить унижения изо дня в день?
«В следующий раз…» - звучало, как проклятье. Насильник не собирался ее отпускать. Никакого требования выкупа не будет, иначе это стало бы самой… нелепой попыткой. За целых и невредимых заложников платят больше. Ее отец так трясется над честью фамилии, что скорее отречется от нее… или заплатит, чтобы замять произошедшее. Может на это расчет? Для этого сделана запись ее позора? Похитители решили играть ва-банк. Шантаж увеличит куш? Но что будет после с опороченной дочерью? Эсин не сможет смотреть в глаза близким. Жаль, что ее любовь к отцу давно перестала быть слепой. Сейчас не хватало детско-наивной веры, что ее обязательно спасут и заберут домой. Девушка лежала не шевелясь. Боль и ужас привели к полному параличу. Сквозь пелену слез, она долго смотрела в след ушедшему похитителю. Тренога камеры прислонилась металлическим «плечом» к дверному косяку. Наблюдала. Выжидала. Прибывала в постоянной готовности. Живое существо – одноглазым свидетелем ее унижения и боли. Ифрит специально оставил камеру на виду, чтобы жертва ни на секунду не усомнилась в его возвращении. Ждала. Дрожала. Боялась. Она ведь должна бояться? Чего? Худшее и в худшем варианте уже случилось. Быть может именно сейчас ее отец открывает электронное письмо с прикрепленной записью или, мегабайт за мегабайтом, информация утекает в сеть. Сотни извращенцев буду заниматься самоудовлетворением любуясь на ее обнаженное истерзанное тело, а крики боли только приумножат удовольствие. Так чего теперь ей бояться?!
Прошла вечность прежде, чем Эсин смогла пошевелится. Приподнявшись на локтях, с трудом отползла дальше в угол и привалилась к стене. Насильник давно ушел, но девушка продолжала чувствовать его в себе. Отравленное семя кололо шипами. Скручивалось в комок колючей проволоки. Разрасталось и продолжало ранить. Пленница боялась опустить глаза и осмотреть свое тело. Низ живота и бедра были испачканы засохшей кровью. Ошметки платья висели на предплечьях. Нетронутое кружево бюстгальтера, красиво обрамляющее грудь, выглядело злой насмешкой. Поруганное тело казалось чужим. Оно не слушалось, будто по ошибке приставленное к голове. Фиолетово-синие запястья болели. Пальцы не сгибались. Девушка с трудом стащила с себя разорванное платье. Прикрыла наготу этой тряпкой с бурыми пятнами. Размазала тыльной стороной ладони слезы и сильно пожалела о неосторожном жесте. Рука у насильника была тяжелая. Щека припухла и пульсировала. Эсин не привыкла жалеть себя, но кто сейчас осудит за слезы? Непрерывные струйки текли, перерастая в немое рыдания. Пленница боялась привлечь к себе внимание. Казалось, что если ее услышат, то Ифрит вернется и все повторится вновь. 
***Солнце село. Конюшня наполнилась зловещими тенями и скрипучими звуками. Призраки бывших узников бродили вдоль стены гремя невидимыми цепями? Слуховые галлюцинации походили на первые признаки сумасшествия. Плевать. Она согласна погрязнуть в безумии лишь бы не думать… забыть… исчезнуть из этого места… пусть и в своей выдуманной реальности. Не судьба. Оказалось, что «шумный дух» часть кошмарной реальности. Под дверью появилась полоска тусклого желтого света. Пугающий звук действительно исходил от цепи, накрученной на дверь, поверх которой был навешен амбарный замок. Странно... она совсем не помнила, как ее запирали. Игнорируя боль, девушка сгруппировалась, подтягивая колени к груди. Накрылась лохмотьями от шеи до щиколоток. Дверь распахнулась. Эсин втянула голову в плечи. В конюшню вошли тяжелые рабочие ботинки. Не поднимая глаз, она поняла… нет… почувствовала, что это не Ифрит. Незнакомец неторопливо приблизился и присел на корточки. Девушка не шевелилась и дышать старалась тише, будто это спасет от ночного визитера.
-  Hola bebe.. – в прокуренном голосе слышалась насмешка. Пришлось посмотреть в лицо «гостю», чтобы ненароком не испортить его благосклонного настроения. Фонарь остался стоять у входа. Светил визитеру в спину. Глаза болели от пролитых слез. Неяркое освещение резануло ножом. Эсин тут же зажмурилась. Мужчина истолковал ее реакцию по-своему и довольно расхохотался. Бросил на матрас большую бутылку воды и бумажный пакет. Освободив руки, тут же потянулся к пленнице. Подцепил пальмами подбородок и повернул ее к источнику света. Поцокал языком и тут же отпустил. Вытер о матрас влажные от слез пальцы… повторяя жест ее насильника. Эсин накрыл панический ужас.  Она ведь знала, что Ифрит здесь не один. Слышала голоса. Ее похищали минимум двое… Значит… Нет! Откуда-то взялись силы. Вернулась способность шевелится. Повторяя утреннюю ошибку, она забилась в угол, а гость все веселился, бормоча что-то на своем языке. Сквозь открытую дверь ворвался ветер и звуки окружающего мира. Донесся топот и фырканье лошадей. Наездник спешился.
- Sergio, date prisa! El dueсo esta esperando, - не понятно, что приехавший сказал этому Серхио, но визитера аж перекосило. Мужчина резко выпрямился. Развернулся на каблуках и вышел из конюшни. Послышалось уже знакомое позвякивание цепи. Сейчас оно казалось спасительным чудом. Девушка уткнулась носом в колени и разрыдалась уже в голос.
Как же быстро может изменится восприятие ситуации! Пять долбанных минут и убежденность, что все самое плохое с ней уже случилось ушла водой в песок… вылилась слезами... оставив после себя выезженную пустыню надежды и бескрайнее отчаянье. Ее насильник был первым… но он не один… что с ней сделает Серхио и тот второй… а может есть и третий? От подобных мыслей Эсин затошнило. Пустой желудок сжался в бесплодных спазмах. Она потянулась к бутылке с водой. Сделала несколько жадных глотков. Закашлялась. Нужно что-то делать! Бежать! Не важно куда... главное отсюда! Но как далеко она доберется голая и окровавленная? Словно в ответ на ее мольбу взгляд зацепился за бумажный сверток. Минутное сомнение и рука потянулась к пакету. Девушка вытряхнула содержимое на чистую часть матраса и непонимающе уставилась на прозрачные упаковки поменьше. Серхио принес ей новую одежду?! С чего такая щедрость? Мозг отказывался обрабатывать информацию и делать выводы. Минуя мыслительный процесс, он отдавал приказы, требуя беспрекословного подчинения. Девушка умыла лицо и разгладила всклокоченные волосы. Действовала на автопилоте. Очнулась только когда бутылка на половину опустела, а тело уже так не ужасало засохшими разводами. Она стала чище визуально, но ощущение грязи и мерзости никуда не исчезло. В качестве мочалки Эсин использовала разорванные трусики. Прежде, чем намочить кружевной лоскуток, оторвала эластичный кант и собрала им волосы в хвост.  Откуда только взялись «навыки выживания»? Она никогда не сталкивалась с насилием. Ее не били и не унижали. Самой экстремальной ситуацией был пожар у тетки в поместье. Эсин наравне с рабочими таскала ведра и помогала спасать домашнюю утварь. Еще вспомнилось сорокавосьмичасовое ожидание в аэропорту Гетеборга. Снегопад и сильный ветер парализовал авиасообщение. Группа конкурсантов-музыкантов была вынуждена выжидать и «выживать в нечеловеческих условиях», вместе с тысячами других пассажиров. Когда это случилось? В прошлом году? Кажется, прошла целая вечность. Уходящий день расколол ее мир на двое. По эту сторону время текло и воспринималось совсем иначе. Мысли о прошлом ранили. Заталкивая их поглубже в мешок памяти, девушка перебрала содержимое пакетов. В первом было простое спортивное белье: топ-борцовка и шорты. Во втором лежало платье-рубашка с коротким рукавом. Девушка торопливо надела белье. Топ натянула прямо поверх своего бюстгальтера. Не расстегивая пуговиц, нырнула в неопределенного размера платье. Огромный бесформенный мешок был наглухо застегнут, но едва удерживался на худеньких плечах. Грубые швы неприятно скребли по коже. Не время привередничать. Удивительно, что ее вообще решили приодеть. Эсин повертела в руках оторванные бирки. Глаза давно привыкли к полумраку. Она стала искать информацию, которая помогла бы определится географически. Облом. Ценники старательно соскоблили. На их местах остались липкие островки клейкой основы и «фирменные надписи» на английском. Страна производитель Китай. Ее «обновки» можно стирать и гладить. Белье их хлопка. Платье – 100% полиэстер. Ценная информация. Похитители пытались свести ее с ума. Зачем было тратить время сдирая ценники, а оставлять бирки? Не проще оторвать к чертям и не запариваться? По крайней мере Эсин знала, что до нее эта одежда не принадлежала другой несчастной невольнице. Завернувшись в новое платье ей стало чуточку… комфортней. Хотя похитители вряд ли преследовали именно эту цель.
Манипуляции с одеждой отняли слишком много сил. Девушка по стеночке вскарабкалась на ноги. Мышцы отозвались протестной болью. Коленки дрожали. Эсин собиралась отыскать пролом в стене или прогнившие доски, которые можно выдавить ногами и выбраться наружу. Зря потратила драгоценную энергию. Кое-где доски пошатывались, но выбить их, не создавая шума, невозможно. Шуметь крайне нежелательно. Выяснилось, что она вовсе не осталась в одиночестве. Наткнувшись на широкую щель, девушка выглянула на улицу. Чуть поодаль горел костер и маячили две фигуры. Не на пикник же они прикатили. Место выбрали на пригорке с хорошим углом обзора. Можно попытать счастья у противоположной стены, но так, как назло, стену недавно ремонтировали. Доски были сколочены на совесть. Тюремщики знали об этом, поэтому особо и не парились. Эсин понуро побрела обратно к своему окровавленному ложе. Забралась на противоположный чистый край матраса. Темнота на скрыла следы ее унижения.  Чернеющие пятна приковывали взгляд. Возвращали на часы назад. Боль… красный огонек камеры… огромные мужские руки… вес его тела… Девушка зажмурилась и замотала головой. Запретила себе видеть и думать. Забросало пятна пакетами от одежды, сверху накрыла чистой стороной разорванного платья. Ополоснула водой руки. Приложила влажную ладошку к разбитой щеке. Собственная беспомощность угнетала. Она должна хоть что-то сделать! Новый день принесет новые испытания. Насильник обещал вернуться… На этот раз она не станет раздумывать, прежде чем нанести превентивный удар. Шаря по полу, Эсин наощупь отыскала закатившийся гвоздь. Сжав оружие в кулак, она стала затачивать ржавый конец об металлический уголок в стене. У нее было занятие, цель и решимость. Следующий, кто сунется - очень сильно об этом пожалеет.
***Лязганье цепи вывело из состояние липкой полудремы. Эсин на секунду закрыла глаза, а открыв обнаружила, что помещение залито ярким светом. Усталость и стресс отключили мозг, но тело совсем не отдохнуло. Ломило и болело сильнее, чем накануне. Дверь открылась. Пленница торопливо спрятала заточенный гвоздь в складках платья. Пальчики продолжали крепко сжимать расплющенную шляпку. Сердце забарабанило по вискам, приводя организм в состояние боевой готовности. В конюшню вошел Серхио. При свете дня девушка смогла его рассмотреть. Смуглый. Коренастый. Неопрятный. Черные круглые глаза и торчащие уши, в купе с похабной ухмылочкой, наталкивали на сравнение со смеющейся гиеной. Мадмуазель Эвджен застыла, как соляной столб, только глаза неотрывно следили за передвижениями визитера. В этот раз он поскупился на приветствие. Подошел молча и тяжело дыша. Бросил на пол очередной пакет и бутылку воды. Под мышкой у тюремщика остались торчать канцелярские папки. Обтерев о брюки потные ладони, он водрузил документы на матрас. Осторожно и как-то церемонно положил рядом шариковую ручку. Все с той же приклеено-неискренней улыбкой от уха до уха, подтолкнул ее девушке. Миссия выполнена, но оставлять пленницу в одиночестве не торопились. Серхио выпрямился… Быстрым движением расстегнул брюки, спуская их до колен вместе с нижним бельем. Кроткие пальцы обхватили член, «красуясь» и демонстрируя возбуждение. В память въелась эта омерзительная картина. Ритмичные движения и грязь под ногтями. Он наступал - Эсин вжималась в стену. Какая-то сила удержала от преждевременной атаки. Включились животные защитные инстинкты. У нее один шанс на миллион. Если не верно выбрать момент, то девушка будет повержена… опять. Молчание и показное смирение воодушевили Серхио. Его рожа сверкала, как медный таз. Предвкушение легкой победы притупило внимание. Он стал на колени, хватая добычу за лодыжку. Внутри все вопило и противилось этому, но Эсин позволила насильнику подтянуть себя ближе. Вторая рука мужчины легла ей на живот, комкая платье. Он пыхтел и сосредоточенно сопел, пытаясь забраться к ней под подол.
Сейчас! В воздухе блеснул заостренный металл. Вложив в удар всю боль и ненависть, Эсин вогнал гвоздь в тыльную сторону его ладони. Послышался тихий хруст. Мужик взревел и отшатнулся, открываясь для контрольного удара в пах. Маленькая ножка угодила точно в цель. Серхио перешел на фальцет. На ближайшее время желание насильничать у него точно отпадет… Что будет потом? Эсин не хотела даже думать. На шум прибежали еще два ковбоя. В глазах потемнело от страха. Девушка накрыла голову руками, ожидая нового нападения, а ситуация вывернулась на изнанку. Мстить за товарища никто не собирался. Серхио пришел в себя и бросился в сторону строптивицы, сжимая здоровую руку в кулак. Гвоздь так и остался торчать из ладони насильника-неудачника. Только поддержки от друзей он не добился. Серхио преградили путь и прямо так, со спущенными штанами, оттеснили к выходу. Дверь с грохотом захлопнулась.
Эсин трясло и мутило. Горло сжала невидимая рука. Легкие разрывало от нехватки кислорода. Она была на гране обморока. Пальцы впивались в волосы. Стены пришли в движение. Паника не успела улечься, а проклятая дверь опять открылась. Один из ковбоев-спасителей осторожно приблизился. Остановился на почтительном расстоянии, буравя тяжелым взглядом.
- Ты в порядке? – сложно сказать, что больше привлекло внимание - нелепость задаваемого вопроса или турецкая речь. Скачки с языка на язык сводили с ума. Девушка опустила руки, скрестив их на груди. Молча посмотрела на сердобольного похитителя. – Отвечай, - зубы клацнули. Терпение на исходе. Мужчина был уверен, что она понимает! Как много они знали о заложнице? Эсин закивала китайским болванчиком, что не очень убедило ковбоя. – Он тобой воспользовался? – заминка на подбор слов. Попытка смягчить вопрос? Пленница отрицательно помотала головой. Какая ему разница? С чего такое беспокойство?  А ведь мужчина реально волновался! Мышца на щеке нервно дергалась. Они все сумасшедшие! – Язык проглотила? – не унимался ковбой, наклоняясь к ней ближе.
- Нет-нет… он ничего не сделал! Клянусь! – она тоже сошла с ума, раз оправдывается перед незнакомцем. Отчаянный вопль не убедил, а подтвердил подозрения. Мужчина потянулся к подолу ее платья. Эсин вцепилась в его руку ногтями.
– Успокойся. Ты не в моем вкусе… - он поморщился от боли, но не отступил. Согнул вторую руку в локте. Орудуя ею, как щитом придавил пленницу к стене. Бесцеремонно задрал юбку. Убедился, что белье цело и невредимо и тут же опустил платье обратно. Осторожно накрыл ноги до коленок. – Вот видишь… Я… не собираюсь… тебя… насиловать. Поняла? – выжидающий взгляд, но хватка на груди не ослабла.
- Поняла, - Эсин перестала брыкаться, но до конца не поверила добрые намеренья неожиданного заступника. 
- Хорошо, - мужчина отодвинулся, изучая кровоточащие царапины на смуглой коже. – Повезло, что у тебя был только один гвоздь, - беззлобно с толикой уважения хмыкнул он. Заложница растерянно передернула плечами. Оценила шутку, но выдавить ответную улыбку не смогла. – Перестань трястись, - ковбой достал из кармана плоскую флягу. Открутил крышку и протянул девушке. – Выпей, сразу легче станет, - запах крепкого алкоголя усилил тошноту.
- Я не пью спиртное, - голос превратился в мышиный писк.
- Я разрешаю. Пей, - во взгляде мужчины мелькнуло нечто похожее на жалость. Резьба узкого горлышка прижалась к разбитым губам. Сопротивление бесполезно. Эсин сделала глоток. Рот и горло, как кипятком ошпарило. Жидкий огонь медленно сполз к желудку. Девушка зашлась в приступе кашля.
- Поешь, - дождавшись, когда она успокоится, ковбой подтолкнул ближе пакет. – Потом тебя ждет задание, - внимание переключилось на съехавшие на пол папки. – К завтрашнему утру документы должны быть подписаны, - прежде чем исчезнуть без дальнейших объяснений, «самаритянин» оттряхнул от сена авторучку и всунул ее девушке.
***Прошел час, а мадмуазель Эвджен до сих пор не решилась заглянуть в папки. К еде она тоже не притронулась. Не нужно обладать даром ясновиденья, чтобы с уверенностью сказать - содержание документов ей не понравятся. За последние три дня было достаточно потрясений. Нового удара судьбы Эсин точно не выдержит, а тянуть бессмысленно. Бумага не истлеет, а пластик и вовсе не разлагается. В документах скрыта не только угроза, но и должны содержаться ответы на вопросы. Похищение... насилие... видеосъемка - весь этот бред должен иметь хоть какое-то объяснение! Набрав в легкие побольше воздуха, она схватила верхнюю папку и резко открыла ее на первой странице. Прочитав верхнюю строчку, Эсин так и зависла с открытым ртом...
Брачный договор? Серьезно!
Подавив приступ истеричного смеха, пленница заставила себя читать, перепрыгивая через формально-типовую шапку и переходя к сути:
Куэрнавака, штат Морелос, Мексика?!
Договор заключается между синьором Исмаэлем Сойдер…Так на самом деле зовут моего злого духа? Ведь это он… он… - от воспоминаний и обиды на глазах вновь выступили слезы. Эсин отругала себя.  Она должна прочесть... Должна понять ради чего с ней поступили так жестоко?
Исмаэль… Будьте вы прокляты, синьор Сойдер.. 1980 года рождения!
Уроженец испанского города Лагуардия... Мексиканское гражданство получил десять лет назад... с тех самых пор и по сей проклятый день является резидентом сего развивающего государства….
Он изъявляет желание вступить в брак с … гражданкой Франции… не резидент...
В соответствии с тем-то и тем-то…
С соблюдением всех установленных норм…
Необходимые документы для заключения брака смотреть в «приложениях 1-8».
Торопливо перелистывая страницы, Эсин заглянула в конец папки. «Приложения 1-8» содержали заявление о вступлении в брак, ксерокопии паспортов мадмуазель Эвджен и синьора Сойдер. С фотографии на не смотрел Эфрит – ублюдок и насильник! Девушка закрыла глаза, смахивая ресницами затуманивающую пелену слез. Молилась всем известным Богам, чтобы происходящее оказалось дурным сном, но пробуждение никак не наступало. Она прошлась дальше по списку… Ее и его свидетельство о рождении. Похитители не теряли времени даром. Вскрыли сейф в доме и забрали нужные документы. Каждая новая бумажка била пощечиной по сердцу и нервам. Если долго и методично ударять по одному месту, то оно потеряет чувствительность... не на всегда... на время… Что-то подобное случилось с девушкой. Внутри щелкнуло, переводя сознание в режим пониженной восприимчивости и проводимости. Слезы высохли. Эсин продолжила переворачивать страницы. Последней частью, вышеупомянутых приложений, состояла и ксерокопий каких-то бумажек на испанском… но с ее именем.   Одна рукописная с закорючками подписей и печатью. В круглом оттиске изображался змей, овивающий посох – определенно что-то медицинское. Вторая в виде напечатанной таблицы… Вверху значилось ее имя, возраст… вес… рост… группа крови… Человек, который хоть раз сдавал анализы, без труда распознаете типовой бланк результатов лаборатории. Выходило, что она проверилась в Мехико на СПИД и гепатит С… Ради такого нужного дела заложница махнула в будущее…
15-е сентября! СМИ не сильно привирают, рассказывая о коррупции в Мексике.
Приложения на этом не заканчивались, но Эсин решила вернуться к тексту договора и просматривать документы по мере их упоминания в тексте. Зачем она вообще читала это подобие юридического документа? Ведь подписывать не собиралась даже под дулом пистолете. Выйти замуж за похитителя и насильника? Запись их «первой брачной ночи» должна стать ключевым аргументом? Видео сняли, чтобы шантажировать ее? Девушка потерла воспаленные глаза. Склонилась над бумагами, вычленяя из протокольно-типовых формулировок неприглядную суть.
Предмет договора… бла-бла… В введенье и управление супруга переходит 30% акций компании «DE-vin»… откуда такие цифры?
Пришлось опять лезть в конец папки, отыскивая поясняющие приложения. Открыв нужную страницу, Эсин выронила папку и прикрыла рот дрожащей рукой. Нотариально заверенные копии завещаний ее матери и дедушек. Откуда? Как они попали в руки похитителей? Отец хранил самое ценное в банковской ячейке. Доступ туда имел Илкер его проходимец адвокат. Эсин никогда не держала в руках «последнюю волю» умерших родственников. Была слишком мала, когда их не стало. На оглашение завещания ребенка никто не позвал. Зачем лишние психологические травмы? Отец был ее опекуном и законным представителем. Все хлопоты и заботы легли на его плечи. Когда Эсин подросла, родитель объяснил, что ей причиталась небольшая часть акций, которая перейдет девушке после достижения двадцати одного года. Она была далека от финансовых вопросов, акций и совета директоров, в который должна была войти с совершеннолетием. У многих знакомых ее круга были доли в семейном бизнесе. Некоторые играли в больших начальников в шикарных кабинетах. Другие находили надежных управленцем. Передавили им бразды правления, а сами прожигали жизнь. Перед Эсин не стояла проблема выбора. Отец давно заслужил репутацию акулы в мутной воде бизнеса. Девушка не собиралась ничего менять в их жизненном укладе не через год... ни через пять. Ей хватало трастового фонда. К тому же талант и образования начинали окупаться. Она выиграла несколько престижных премий, который выражали не только в признании, но и денежном эквиваленте. Еще в восемнадцать, мадмуазель открыла отдельный счет, не подконтрольный отцу. Они отлично уживались. Отец не лез в ее песочницу. Она не пыталась изображать бизнес леди.  И вот... ее хрустальный мирок разбивался уже дважды за два дня. Перед носом лежали документы, изобличающие ложь, оберегаемую и поддерживаемую годами. Мысли путались. Информация осела в голове только после третьего прочтения. Эсин никогда не смотрела на историю своей семьи сквозь призму цифр и денежных знаков. Все когда-то случается впервые. Перед ней лежали три официальных документа. В них сквозило недоверие, опасение и даже ненависть. Двадцать два года назад два старых друга решили навечно объединить под одной семейной крышей общее детище. Сделали это по старинке – поженив детей, не слишком считаясь с их мнением. Брак по расчету между родителями не был новостью. Однако отец умолчал о таком важном нюансе, что союз двух «любящих сердец» не был равным. Деду по материнской линии принадлежало больше контрольного пакета акций – 56% Отцовскому семейству, на момент свадьбы, всего 30%. Изначально активы делились поровну. Сухая статистика подсчетов умалчивает о том, как и почему изменился баланс сил и в управление растущей компании вошли посторонние люди. Эсин это подавалось под соусом международного финансового кризиса и необходимости удержаться на плаву. Но, если верить написанному... в кризисе было только семейство Эвджен. Демиров он благополучно обошел краями.
Она перечитывала документы вновь и вновь. Голова пухла от этой чехарды с переходом акций. Эсин так увлеклась, что на время отключилась от обстоятельств, при которых завещания умерших родственников попали ей в руки.
Деду Демир принадлежало 56%. Он умер, когда мне и года не было. 40% акций он поделил поровну между мамой и тетей Мерием. 11% завещал новорождённое внучке, то есть мне. 5% отдал господину Саат - адвокату и верному другу. Старик Саат не на долго пережил друга-клиента и его проценты перешли сыну. «Любимому» зятю дед завещал коллекцию ретро автомобилей. Только мне кажется, что это звучит, как издевка? И так… На момент, когда мне исполнился год мать и тетка вошли в совет директоров компании. Эмель управляла своими 20% и моими 11%... Решала вопросы наравне с дедом Демиром… а отец был вообще без права голоса. Я правильно все понимаю? В голове не укладывается. Сколько себя помню он буквально жил в кабинете главы компании… а занял он кресло руководителя даже не после смерти собственного отца. Дедушка Эвджен разделил свои акции в равных долях между сыном, невесткой и внучкой. Отец получил акции, но не власть – 10% и совместное управление долей дочери… Представляю, какой удар был нанесен его самолюбию! Что вообще творилось в моей семье? Теперь я понимаю почему тетя сбежала на историческую родину подальше от этой грызни. 
Эсин устало опустилась на матрас, сворачиваясь клубочком. Запас прочности окончательно иссяк после прочтения завещания матери. Бумага все стерпит, но цинизм каждой строчки не стерли года. Эмель оставила 25% акций, все движимое и недвижимое имущество единственной дочери. Длинный перечень картин, драгоценностей и предметов антиквариата прилагался. Сестре она завещала 5% и турецкое поместье. «Любимому» мужу – ни-че-го. Но Илкер является законным опекуном дочери. Поэтому мог управлять от ее имени суммарно 46% компании! Его скудная десяточка процентов дополняет и формирует контрольный пакет. Его голос самый решающий. Он приумножил капитал компании, но через год должен отдать львиную долю того, над чем трудился годами. Теперь Илкер вовсе мог потерять все. В завещании матери были внесены несколько весомых пунктов-оговорок.  В случае смерти Эсин (до достижения двадцати одного года) акции и имущество переходят тетке. Если же девушка выйдет замуж до совершеннолетия, то управление акциями переходит ее супругу, но чтобы претендовать на их половину при разводе потенциальный избранник дочери должен прожить с ней в болезни и здравии не менее пяти лет. Вот такая арифметика…
Девушка резко подскочила и стала лихорадочно перелистывать договор…
Тридцать!! Почему Ифрит не требует всего «причитающегося? С чего такая щедрость? Если похищение затевалось ради многомиллионного куша, то почему не вся сумма? Не логичный бред! Нужно быть совсем отбитым, чтобы провернуть подобное! Похитить наследницу. Силком затащить под венец, а потом жить с ней в браке годами, в надежде на отсроченную прибыль. Стоп! А кто сказал, что Ифрит и компания собираются ждать? В завещании матери были указания на случай моей смерти (в браке)… Компания будет обязана провести расследования… и муженек получит миллионы, если будет доказана его непричастность. Предусмотрительно... но вряд ли защитит меня. Кто мешает отправить молодоженов в свадебное путешествие и сломать мне шею на горнолыжном трамплине? Несчастный случай... и никакой отсроченной выгоды… Я не заложник, а жертвенная овца на алтаре алчности…
Читать дальше не было смысла, но она продолжила скользить взглядом по оставшимся пунктам брачного договора. На этом «сюрпризы» не закончились. Уровень абсурда продолжал нарастать…
После вступления в брак супруга оставляет творческую деятельность…Полностью посвящает себя семье и домашнему хозяйству…  Супруг обязуется выплачивать ей денежную компенсацию в размере 50 песо в час?! Это сколько? Полтора… два евро? Прислуга в моем доме получает в пять раза больше…
За каждую совместно проведенную ночь супруг будет выплачивать супруге по 2000 песо.. Интересно дешевые шлюхи намного дороже стоят?  В случае отказа супруга от исполнения финансовых обязательств… жена имеет право обратиться в суд… Маразм…- мозг отказывался воспринимать и анализировать. Осталось два пункта бреда. «Счастливый» брак не предусматривал рождения детей. Супруг не планирует плодится и размножаться. Хоть в чем-то они единодушны. Производить на свет детей от морального урода – последнее дело. Но и здесь не обошлось без издевательских оговорок в ее сторону…
В случае наступления нежелательной беременности, супруг обязуется оплатить медицинские расходы, связанные с абортом. Какое благородство…. Оставить ребенка или нет решает супруга… если она сохраняет беременность, то принимает на себя вся ответственность... расходы… воспитание… Потенциальному ребенку заранее отказано во все.. начиная от признания и фамилии… заканчивая материальной поддержкой… Какая женщина согласиться рожать на таких условия?
Она достаточно хлебнула дерьма из этой папки... Пускай Эсин и в страшном сне себе нее представляла совместного потомства с насильником, но как сильно нужно ненавидеть человека, чтобы унижать каждым предложением, каждой прописанной суммой? В чем вина девушки? За что Ифрит собирается карать ее годами узаконенного рабства? Теперь она сомневалась, что отделается несчастным случаем с летальным исходом. Ее ждет что-то гораздо извращеннее и мучительнее! За что?
Условия прекращения договора не удивили… Вытекающие из завещания и ожидаемые пять лет каторги. Если он решит развестись раньше, то теряет права на акции и прочее имущество жены... Эсин имеет право расторгнуть брак в одностороннем порядке по истечению пятилетнего срока. Прямо по тексту не указывалось, но подразумевалось, что муженек может свалить в любое время... с финансовыми потерями... Какой уважающий себя нотариус подставить свою печать на этой писульке?! В Европе никто не станет мараться… а в Мексике?
Реквизиты… Подписи… Помимо меня еще и отец должен завизировать эту несусветную хрень?! Официально расстаться с дочерью и деньгами… Спорный вопрос, какая потеря будет невосполнимее. Столько лжи... Хотя может он не так уж виновата? Во чтобы превратилось мое детство, зная я обо всем с самого начала? Сколько альфонсов и мошенников выстроили бы вряд, знай они реальную оценочную стоимость моей руки и сердца? Все! больше не могу… не могу думать... не могу надеется… не могу верить… Лучше сразу в петлю, чем это…
Эсин зашвырнула обе экземпляра контракта в противоположный угол. Следом отправилась авторучка. Пускай хоть небо упадет на землю… она не подпишется под собственным приговором.
***
Дверь опять открылась. Девушка разлепила припухшие от слез веки, но не пошевелилась. Продолжала рефлексировать. Солнце пересекло небосвод. Клонилось к горизонту, подпалив алыми лучами стену с противоположной стороны конюшни.  Время в плену текло совсем иначе... или стояло на месте, или резко проваливалось в черную дыру. Вошедший потоптался у порога. Ждал приглашения? Его не последовало. Мужчина помедлил. Ботинки подошли к распластанным на полу папкам. «Гость» присел. Отряхнул документы от сена. Не вставая с корточек, он развернулся к заложнице. Наклонился еще ниже. Сравнялся с ней взглядами. Девушка узнала «доброго самаритянина». Напряжение ушло из тела. По какой-то неведомой причине, она верила в обещание мужчины не трогать и не насиловать. Вроде бы не дура… и с наивностью попрощалась давно. Нужно было кому-то верить... чтобы не сойти с ума.
- Зря ты так, девочка, - вздохнул ковбой. – Все равно подпишешь… Тебе решать по-плохому или по-хорошему…
- Да? И когда будет по-хорошему? – отрешенно поинтересовалась Эсин.
- Боюсь, что это и было по-хорошему, - в голосе не было угрозы. – Ты же видела какие у нас страстные мужчины… - многозначительная пауза. - Пока мне приказано тебя оберегать, но если будешь злить хозяина… он может и передумать… Представляешь, что тогда будет? – Эсин промолчала. Представляла, что с ней может сделать Хозяин и без «помощи зала». Подпись на документах только узаконит регулярные издевательства и избиения. Вряд ли фиксированная оплата за каждую ночь сделает процесс менее омерзительным и насильственным. Выбор у нее невелик…
- Видимо я пропустила пункт, гарантирующий безопасность после подписания договора, - ничего не мешает Ифриту устроит оргию с ее главным участием после «свадьбы».  Было достаточно времени на подумать. Эсин пришла к выводу, что деньги в этой истории не главное. Они скорее приятный бонус. Здесь крылось что-то глубоко личное… что-то страшное… уничтожающее все на своем пути. Ей придется не просто узнать, а прочувствовать все на собственной шкуре… хочет девушка того или нет.
- Поверь, так будет лучше для тебя, - папки опустились на матрас. Она не поверила, но промолчала. – Поешь. Я принес домашние колбаски и фасоль… еще горячее… - мужчина открыл пластиковый контейнер. Подтолкнул еду к носу пленницы. Пахло аппетитно и в желудке громко заурчало.  Эсин с трудом села. Голова кружилась. Тело вечно искало точку опоры. Девушка прижалась плечом к стене и нерешительно потянулась к пище. Мужчина оживился. Со сноровкой фокусника, вытащил из-за пояса бумажный сверток. Дополнил трапезу краюшкой мягкой лепешки. С наигранно задумчивым видом повертел в пальцах салфетку. Внутри нее прятались одноразовые приборы. – Не знаю… безопасно ли давать тебе в руки вилку? – Эсин поняла намек. Горько рассмеялась и тут же разревелась, закрывая лицо ладонями. Мужчина терпеливо выждал пока она успокоится. Потом подал контейнер и приборы. – Я подожду. Тетушка растерзает, если не досчитается одной из своих любимых коробочек, - извиняющая улыбка собрала в уголках глаз морщинки, делая выражение лица добродушным. Человек был таким же тюремщиком и преступником, как и его подельники, а Эсин испытала к нему чувство благодарности. Вряд ли в его обязанности входило таскать заложнице вкусную домашнюю еду. С таких мелочей зарождается пресловутый стокгольмский синдром. Она ела быстро и можно сказать с аппетитом. Самаритянин сидел рядом и рассматривал иссини-черные синяки на ее запястьях. Потом переключился на порванное платье, островком прикрывающее ржавые пятна засохшей крови. Вернулся взглядом к разбитому лицу юной пленницы. Девушка перестала есть, инстинктивно сжимаясь в комок. - Извини, - он заметил реакцию Эсин и отвернулся. – Доедай, - в руках ковбоя появилась монета. Он стал перекидывать ее с пальца на палец. Отличный отвлекающий маневр.
- Как вас зовут? – неожиданно полюбопытствовала пленница, ковыряя вилкой последние кусочки.
- Пако - это сокращенно от Франсиско, - ответил мужчина, продолжая вертеть монетку. – А тебя зовут Эсин, - выказал он свою осведомленность.
- Угу, - кивнула девушка, размышляя, каким образом Франсиско удалось ужать до Пако?
- У твоего имени есть сокращения или… хм.. уменьшительно-ласкательный вариант? – диалог намечался странный, но может ей это и нужно, поговорить на нейтральные темы.
- Я и так короткая, куда сокращать? – пожала плечами пленница. Сокращений у ее имени правда не водилось… здесь Эсин не солгала. Вторую часть вопроса она предпочла проигнорировать. Было у нее что-то вроде домашнего прозвища. С раннего детва все называли юную наследницу принцессой – очень типично… обычно перерастаемо и забываем. Но с легкой руки гувернантки, проработавшей в доме от силы три месяца, Эсин стала Сисси. «В честь одной австрийской императрицы, которая когда-то тоже была маленькой принцессой».  Стремление воспитать в ребенке индивидуальность не спасло женщину.  Ее взгляды на воспитание разошлись с позицией Илкера. Гувернантку уволили, а прозвище приклеилось навсегда. Вначале Эсин нравилось «второе имя». Мультипликационный сериал, основанный на истории жизни принцессы Сисси, стал ее любимым. Взрослея, мадмуазель Эвджен стала интересовать историей. Узнала, что настоящая жизнь Елизаветы Баварской далека от сказки. Она была полная испытаний и потерь. Оборвалась трагично и даже жутко. Эсин никогда не была суеверной, но постаралась дистанцироваться и не проецировать на себя мрачный подтекст детского прозвища. Людей, которым было дозволено ее так называть, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Расширять этот круг она не планировала. Считала слишком личным.
- Ты не короткая, а мелкая, - Эсин молча снесла беззлобный намек на возраст и комплекцию. – Все называют тебя Эсин? Это как-то скучно… не находишь?
- Все называют меня мадмуазель Эвджен, - с ударением на первое слово все-таки огрызнулась пленница, доедая лепешку.
- Все равно скучно… - Пако не унимался. – Надо тебе придумать прозвище, - гениальная мысль, ничего не скажешь… Его детские забавы выглядели цинично на фоне происходящего кошмара. Вряд ли самаритянин хотел ее обидеть или напугать. Он налаживал контакт. Возможно, из жалости или, что более вероятно, по приказу своего хозяина. – У меня, в твои годы, было прозвище «Амор», - не сдержавшись, девушка многозначительно хмыкнула. Она не знала испанского, но некоторые слова не нуждались в пролистывании карманного переводчика. – Но-но, я попрошу! Прозвище не имеет никакого отношения к моим амурным победам. Все намного приземленней. В колледже я играл в футбол. Делал это довольно неплохо, скажу я тебе. Учиться мне довелось в Анатолийском университете. Группа у нас была полный интернационал. Вначале меня называли просто «испанцем». Потом уже стали сравнивать с футболистом Гильермо Амором Мартинесом.  Внешнее сходство и стиль игры. Отсюда и прозвище, - непринужденная болтовня мужчины отвлекала… до поры до времени. Но его связь с местом работы тетки пленницы показалась притянутой за уши, словно нарочито выставленной на показ. Сейчас девушка должна воскликнуть, что ее родственница преподает как раз в этом ВУЗе. Он «удивится». Появится новый повод для беседы и укрепление возникшей симпатии. Только Эсин была убеждена в осведомленности самаритянина в отношении ее семьи. Пленница промолчала. Не хотела упрощать задачу ни Пако, ни его хозяину. За вкусную еду, конечно, спасибо… но друзьями им не быть. Слишком зыбкая почва. – Больше меня так почти никто не называет, кроме пары университетских приятелей, сестры и племянников. Ты тоже можешь называть меня Амором, если разрешишь придумать тебе прозвище.
- Валяйте, - заложница гоняла по пластиковому контейнеру последние фасолины. Она ничего не теряла. Вряд ли их общение продлиться долго. При благоприятном исходе ее все-таки найдут и освободят… Про худший вариант Эсин думала весь прошедший день и повторятся совсем не хотелось. Лучше слушать треп Пако-Амора и стараться игнорировать ненавистные папки с брачным договором.
-Отлично, - воодушевился мужчина, потирая руки. – Ты у нас скрипачка. Хорошо играешь, - поймав на себе вопросительный взгляд он тут же пояснил. – Я был на твоем концерте…
- Следили, – высказала она догадку. Не вопрос... скорее сухая констатация. Нужно было отдать должное подготовке похитителей. Они знали такие вещи, о которых девушка не подозревала. Имели доступ к таким документам, к которым отец допускал очень ограниченный круг доверенных лиц. Кто-то из них - предатель. Он продолжает находится рядом с отцом. Знает о его планах и продолжает докладывать синьору «жениху». Ей нужно выбираться отсюда. Хотя бы передать отцу весточку… предупредить о том, что бизнесмен пригрел змею на груди. Одного желания мало... нужен план и союзник... Какова вероятность, что Пако расщедрится и позволит ей совершить один телефонный звонок?
- Присматривал, - не согласил он с формулировкой пленницы. – Я знаю только одну скрипачку – Ванессу Мэй, - почему-то это ничуть не удивляло. Когда Эсин была маленькой, техно-обработки классических произведений, в исполнении британской скрипачки, звучали из каждого утюга. – Хочешь быть Мэй?
- Не особо, - честно призналась она. Дружеская беседа начинала утомлять. Сколько не прячься, ужас произошедшего никуда не делся. Тело болело. Душа продолжала разрываться на куски. Что хотел от нее этот странный самаритянин? Подписывать договор она не собиралась, хоть как ее не назови.
- Ладно, не настаиваю… Ванесса…кошачье какое-то имя… Какие у тебя кумиры?
- Айла Эрдуран, - понимая, что от нее не отвяжутся Эсин предпочла поскорее покончить с нелепым диалогом. – Турецкая скрипачка. Очень талантливая женщина с богатой творческой биографией. Она была в жюри моего первого конкурса, - пожилая исполнительница произвела неизгладимое впечатление. Во время чествования победителей она много рассказывала о своей жизни. Подрастающее поколение слушало, открыв рот. Эсин восхитила ее преданность скрипке. Сейчас ей уже под восемьдесят, а Айла продолжает преподавать, издавать альбомы…  Наверное, такой жизни Эвджен хотела бы для себя… Хотя знала, что чужую судьбу нельзя примерять, как пальто. Теперь ее собственное будущее весело на волоске… если она подпишет насмешку над юридическим документом, но отречется от всего, над чем трудилась с пеленок.
- Еще варианты будут? – деликатно покашляв, Пако вывел ее из задумчивости. Эсин хотела поскорее от него отделаться, но на ум не приходило ничего подходящего для прозвища... пусть бы называл ее «Мэй» какая к шайтану разница?
– Жинетт Невё…- пожала плечами пленница.
- Дай угадаю… это тоже скрипачка... только родом из Франции? – Эсин утвердительно кивнула. – А она чем отличилась? Вручила тебе приз за лучшее исполнение?
- Хотелось бы, но она погибла в авиакатастрофе. Давно… еще в конце сороковых. Я часто слушаю ее запаси, - зная, как сильно девушке нравится стиль и манера исполнения Жинетт, отец сделал необычный подарок ко дню рождения – купил на аукционе оригинальную запись концерта Невё.  Это было всего десять лет назад, а казалось, что прошла вечность.
- Хм… Жинетт… Нэтт… Годится, - самаритянин радостно просиял. Остался слишком доволен собой, чтобы продолжать игру в вежливость. Мнение Эсин больше никто не интересовался. Странная затея с прозвищем… но девушка слишком устала для поисков двойного дна в развеселой болтовне. С едой и светским трепом покончено. Осталось последнее и самое основное. Пако перевел взгляд на папки. – Подпиши. Сделаешь это сейчас и не придется проводить еще одну ночь на полу конюшни, - мягко, но настойчиво предложил мужчина. Эсин без подсказок знала, где может провести грядущую ночь, поставь она подпись. Формально договор вступает в силу с момента заключения брака. Только синьор Сойдер чхал на формальности с высокой колокольни. 
- Нет, - срок ее категорического отказа истекал меньше, чем через сутки. Завтра к ней уже не пришлют переговорщика и перейдут к варианту «по-плохому». Пако покачал головой. Выругался себе под нос. Его благодушное настояние улетучилось. Мужчина собрал пустые контейнеры и поторопился к выходу.
– Я приду рано утром. Лучше, чтобы все было подписано... – вот и первые угрозы со стороны «доброго самаритянина». Он ушел, а слова надолго повисли в воздухе острым лезвием невидимой гильотины…
***Тишина угнетала. Выжигала все вокруг ссутулившейся фигуры пленницы. Исчезали звуки и запахи. Эсин затягивало в вакуум. Легкие жгло, а тело нестерпимо болело. От безвыходности хотелось выть на луну, которая тусклым медяком повисла над горизонтом. Эсин прислонилось любом к стене. Отыскала щель между досками. Наблюдала, как проступают очертание небесного тела на темнеющем небосводе. Ночь запустила таймер обратного отсчета. Вспомнилось киношное клеше, благодаря которому все страшные повороты сюжета обязательно происходили в полнолуние. Плевать на жанр… все равно над головами героев был прилеплен идеально круглый серебристый диск. В ее кошмаре луна была обычной. Надщербленной, завалившейся на бок и какой-то грязно-желтой. Жаль… хотелось увидеть что-то красивое… пусть даже заезженное полнолуние. Скорее всего это последняя ночь в ее жизни. Мадмуазель Эвджен не собиралась подписывать проклятый контракт. По головке ее точно никто за это не погладит. Но, какой у нее выбор? Соглашаться на брак с насильником? Терпеть его издевательства регулярно на протяжении пяти лет? Молчать и терпеть… В добавок ко всему вручить Ифриту состояние своей семьи? Отец проклянет ее, а деды перевернуться в могилах. Она и так опозорена. Возможно, что запись изнасилования уже кочует по сайтам. Эсин не хотела становиться еще и предательницей своей семьи. Нет. Лучше хреновый конец, чем бесконечная хрень! Мысленная бравада оборвалась, споткнувшись о воспоминания. Как только босс похитителей получит отказ, он перестанет сдерживать своих псов. Сколько их? Насколько длинная очередь желающих полакомиться ее телом? Легкой смерти ей не видать. Что с ней сделают, прежде чем сбросить изуродованный труп в овраг? Эсин поежилась, натягивая на коленки подол колючего платья. Слезы сами брызнули из глаз. Падали на раскрытые листы ненавистного документа. Может все-таки стоит подписать? Тянуть время и ждать…Одна ее подпись не смертельна. Договор вступает в силу только после заключения брака. Должна же быть какая-то церемония? Не в конюшне же их будут расписывать?  Главное выбраться отсюда. Девушка найдет способ дать знать отцу. Ее спасут. Хотелось верить в лучшее, но факты вопили об обратном. В папке лежали справки и анализы, которые она якобы сдавала в день, когда лежала на этом матрасе. Подлог чистой воды, но в Мексика страна своеобразная. Законов ее Эвджен не знала, а о беззаконии ходили легенды. Свадьба может быть такой же фикцией… Одна подпись и капкан захлопнется. Документы, подписанные под принуждением, можно оспорить. Можно… только кто ей позволит добраться до суда? Нет! Нельзя! Она не станет!
Делай, что должен и будь, что будет!
Прежде, чем жалость к себе успела вновь перевесить чашу весов решимости, Эсин разорвала папку, устилая пол листами контракта. Складывая бумажные фигурки птиц, она плакала и улыбалась одновременно. Должно быть заложница сошла с ума. В привычном занятии она нашла… успокоение. Оригами - еще одна тренировка моторики развитие памяти, в тетушкиной методике обучения. Журавлик был первой освоенной фигуркой. Эсин могла сложить его с закрытыми глазами, поэтому темнота ничуть не мешала. Тетушка любила приправлять уроки сказаниями и легендами. С бумажной птицей была связана печальная история одной японской девочки из города Хиросимы. Она пережила атомную бомбардировку, но радиационное облучение не прошло бесследно – она заболела лейкемией. Когда надежды на выздоровление не осталось, девочка услышала легенду, согласно которой, сложив тысячу бумажных журавликов, человек может загадать любое желание, и оно обязательно сбудется. Девочка не успела сложить свою тысячу. Умерла раньше, а оригами-птиц похоронили вместе с ней.
Желанию Эсин тоже не суждено сбыться… но к утру работа была закончена. Каждый листок контракта превратился в безобидную и даже симпатичную птицу. Вряд ли Ифрит поймет и оценит ее посыл...  Мадмуазель Эвджен было все равно. Цепь на двери лязгнула... возможно в последний раз... На пороге возник Пако. Увидев плоды творчества пленницы, он озадачено почесал затылок.
- Это ребячество выйдет тебе боком, – устало и без угрозы уведомил самаритянин.
Ответа не последовало. Эсин только пожала плечами. Сказать было нечего. Стайка из сотни журавликов не исполнит ее заветную мечту быть невредимой и свободной… Покачиваясь, девушка встала на ноги. Расстелила на полу разорванное платье. На засохшие пятна крови опускались белые хрупкие фигурки. Эсин бережно собрала журавликов, а потом завязала их в дорогую изуродованную материю.
- Передайте это своему хозяину, - девушка протянула Пако тряпичный узелок. Поколебавшись, бандит взял сверток из подрагивающих пальцев и молча вышел, запирая за собой дверь. Заложница побрела обратно в свой угол.
***В этот день за ней никто не пришел… и на следующий тоже… и еше через день…
Казалось о существовании пленнице все забыли или Ифрит решил бросить ее умирать медленной мучительной смертью без воды и еды. Только вода у нее еще оставалась, а есть все равно не хотелось… совсем. В пакете валялась пачка крекеров и подтаявшая шоколадка. За дверь топталась охрана. Мучить ее пока никто не решался. Дверь открылась среди ночи, когда Эсин спала, свернувшись калачиком. Двое незнакомых вошли в темное помещение. В несколько шагов преодолели расстояние до матраса. Ничего не говоря, подхватили ее под руки и поволокли к выходу. Не смотря на продолжительный «отдых», девушка чувствовала себя совсем разбитой и ослабшей. Она вяло брыкалась и царапалась, вызывая на лицах бандитов легкое раздражение. Спрашивать «куда» и «зачем» она не стала. Все равно не ответят… Эсин и так знала, что ее тащили к месту казни…
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:24:39)

Двигаться на встречу смерти страшно. Сидеть в трясущейся машине, отсчитывая последние минуты своей жизни, а вокруг кромешная тьма. Неделю назад она была счастливой девушкой. Семья, друзья, планы на будущее. Все исчезло в одночасье. Ее судьбу решил какой-то незнакомец, позарившийся на отцовские миллионы. Глупо и до комичного нелепо. Она родилась принцессой в богатом доме, а умирать придется обесчещенной и униженной среди незнакомцев. Пускай это хотя бы случится быстро. Пуля в лоб и в яму. Ни тебе могильного холмика… ни памяти близких. Для молчаливых головорезов она просто расходный биологический материал. Спишут на форс-мажорные обстоятельства. Завтра в конюшне может появится другая пленница... более сговорчивая, но с таким же капиталом за плечами. Сколько еще в мире богатеньких девочек? Непаханое поле для криминального бизнеса. Схема выглядела отработанной и продуманной. Вряд ли она первая. Может где-то в горах отведен целый погост для несостоявшихся невест? Будет не одиноко лежать в сырой земле. Мысли текли почти отстраненно. Думать о чужих трагичных судьбах легче, чем оплакивать свою. Умерли ли они достойно или валялись в ногах, умоляя своих палачей? Сможет ли она встретить смерть с высоко поднятой головой? Эсин только-только исполнилось двадцать. Вся жизнь впереди… и нет ее. Душа прошла через мясорубку насилия и боли. Состарилась и поседела. Хотелось красивой, долгой и яркой жизни, а вышел забег на короткой дистанции.
Машина резко затормозила. Девушка дернулась. Вся подобралась, втянув голову в плечи. Сидящий рядом бугай, открыл дверь. Перекинул через плечо ружье. Схватил ее за шиворот и вытащил из машины, как блохастого котенка.
- Отпустите. Сама пойду, - но Эсин или не понимали, или не хотели понимать. Волокли по тропинке, не позволяя крепко стать на ноги. Глаза привыкли к темноте. Проявились очертания деревьев вдоль дороги. Бескрайние ряды виноградников и, вопреки «ее ожиданием», огни в окнах. Пленницу привезли не на расстрельный пустырь, а в какое-то поселение. На дворе глубокая ночь и обитатели спали. Лишь небольшая кучка охранников коротала время под навесом, в компании полуголых девиц. Пока мужчины переговаривались, она немного осмотрелась. На веревках сохло постиранное белье. Прямо под открытым небом стояли тяжелые деревянные столы. Пугающе-длинные тени отбрасывали два барака. В них царила кромешная тьма. Только цветочный горшок на подоконнике говорил, что внутри есть жизнь. Картина казалась жутковатой. Немного поодаль сонно застыл островок небольших домиков. На их крылечках горел свет. Эсин заметила пятнистую кошку, растянувшуюся на ступеньке. Ухоженный палисадник с цветущим ковриком лобелии и круглыми шапочками аллиума.  Обитали этого домика любили возится с растениями. Что это за место? Зачем она здесь? Объяснениями никто себя не затруднил. Брезгливо морщась, ее поволокли в один из бараков. Впереди шел охранник. Толкнув ногой дверь, он посветил фонариком на брошенную у стены циновку. Эсин швырнули на нее и на ломанном английском приказали спать. Смерть пока отменялась? Но были ли причины радоваться?
***
Она проворочалась на жесткой подстилке до рассвета. Тело болело. Нервы были на пределе. О каком сне может идти речь? Рядом слышалось сопение, недовольное бормотание и храп. Когда ночная мгла рассеялась, Эсин увидела, что в одной комнате с ней отдыхало по меньшей мере два десятка женщин разных национальностей и возрастов. Спали на чем придется. «Счастливицам» достались кровати. Другие ютился на самодельных тюфяках и прохудившихся сваленных матрасах. Эсин не повезло даже с этим. Место ей выделили на проходе, на коврике. Появление новенькой никого особо не заботило. Охранник поднял ее вместе с остальными и пнул к выходу.
У Ифрита был странный способ разделываться с неугодными пленницами. Вместо пугающей, но логично-понятной могилы, ее отправили на уборку винограда. Видимо у похитителя еще оставались на нее планы. Обещанное Пако решать вопрос «по-плохому» вылилось в изнурительную работу и скотские условия содержания. Эсин находилась на «особом» положении среди сезонных работников. За ней круглосуточно следили. Языковой барьер и неусыпный контроль отбили охоту идти с ней на контакт. Девушка прибывала в полной изоляции, хотя никогда не оставалась наедине с собой. Не смотря на отсутствие общения, она могла наблюдать и анализировать. Очень быстро вникла в реалии этого адского места. В качестве наказания за непослушания ее засунули в барак к самым низшим, в местной иерархии, слоям «населения». В пик сбора урожая рук постоянно не хватало. Брали всех желающих – дешевая рабочая сила. В ее случае и вовсе бесплатная.  В этом бараке они проходили что-то вроде фильтрации. Некоторых выгоняли на второй день. Другие пытались сами улизнуть, прихватив нехитрые пожитки других работников. Охранники ловили их, но возвращать похищенное добро законным владельцам не торопились. Точнее отдавали… но не все… Вычитали небольшой налог за спасения имущества от нечистых на руку соседей по койкам. Эсин заблаговременно спрятала украшения в самое надежное женское место – бюстгальтер. Серьги, кулон с цепочкой и два колечка с драгоценными камнями. Украшение были единственной надеждой на спасение. Она планировала сбежать, подкупив охранника или придумать другой, более реалистичный план. Пока что мадмуазель Эвджен просто пыталась выжить. Работать ее заставляли за двоих, игнорируя нормы трудового законодательства. У местных женщин был свой график. Одни выходили с утра и до полудня, другие после сиесты до первой росы на гроздях винограда. Всем работникам полагался бесплатный обед.  В конце недели очередь выстраивалась за заработной платой. Работники могли свободно перемещаться, меняться сменами, ходить в город. Все... но не она. В первое же утро к Эсин подошел дядька угрожающего вида и комплекции. Оттащив испуганную девушку в сторону, он предупреждающе шикнул:
- Noname… comprende… noname, - и приправлю предупреждение характерным жестом. Провел пальцем по горлу, словно ножом. Она, компренде, как тут не понять. Эсин запретили называть свое имя… Отныне она ноунейм… как какой-то китайский сомнительный бренд. Хотя, ее анкетными данными тут никто не интересовался. Эсин не существовало. Ей не полагалась плата за труд и никакой свободы... Зато была двойная смена и обед... не дающий умереть с голоду. На этом все поощрения заканчивались. Эсин лишили самых элементарных вещей: сменного белья, одежды, мыла… орудия труда. Чтобы аккуратно срезать созревшие гроздья винограда требовался секатор. Охранники долгое время отказывались выдавать острый колюще-режущий предмет. Видимо история с гвоздем стала достоянием местной общественности, и никто не хотел связываться. Ей отвели самую тяжелую работу. Несколько дней к ряду пленнице пришлось таскать корзины с виноградом, весом и размером тяжелее самой девушки. Она работала до кровавых мозолей на ладонях и волдырей на коже. Непривычная к изнурительному физическому труду и палящему солнцу, Эсин быстро обгорела. Кожа покраснела и чесалась. Тело болело, но она даже не помышляла о том, чтобы сдаться и попросить пощады. Перспектива вновь оказаться наедине с Ифритом пугала больше усталости и работы. Она держалась на семейном упрямстве Эвджен, о котором ходили легенды. Эсин мало что переняла от отца. Упорство и сила воли ей досталась именно от него. Да, Эсин привыкла жить, как принцесса… но пойти на сделку с дьяволом ради горячего душа и мягкой постели? Она лучше сдохнет под виноградным кустом, чем позовет охранника и попросит передать хозяину согласие на чертов брак. От нее этого ждали... определенно. Смотрели пристально с издевательской ухмылкой, словно подталкивали к «правильному» решению. Пили холодное запотевшее пиво, демонстрируя его, как в рекламном ролике. Издевались, будто специально приносили домашние обеды прямо в поле, облизывая куриные ножки, пуская между рядов винограда ароматы пряностей и специй. Эсин питалась похлебкой и непонятной кашей. Праздником были дешевые сосиски и сок. Отношение надзирателей должно было деморализовать и лишать воли к борьбе. Туи они просчитались. Эсин злилась и превратила эту злость в топливо. Упрямо переставляла ноги. Работала… работала… работала. Вечерами набирала немного жидкого мыла из бутылочки на общем умывальнике и принимала душ. Как-то стирала плате и надевала на себя мокрое белье. Оно приятно охлаждало обгоревшее тело. Циновка уже не казалась такой твердой, а соседи раздражающими. Пленница так уставала, что засыпала раньше, чем голова прикасалась к полу.
***
В аду случались и хорошие дни. Одной из соседок по бараку до визга понравился кружевной бюстгальтер Эсин. Единственная вещь из прошлой жизни ценилась и оберегалась. Мадмуазель Эвджен надевала его на чистое тело перед сном, пока топ-борцовка просыхал на веревке.  Дизайнерское белье сохранило товарный вид, не смотря на все приключения хозяйки. Расставаться с ним Эсин не планировала, но жестами и уговорами на ломанном английском ей предложили выгодный обмен. Дочь миллионера не представляла, что умеет торговаться. В итоге взаимовыгодного соглашения она получила новое полотенце с ценником-биркой, бутылочку шампуня и рабочие перчатки. Девушки разошлись довольные сделкой. Эсин показалось, что она даже продешевила. Плевать! Теперь она смогла нормально выкупаться. Никогда в жизни она не получала такого удовольствия от водных процедур. Таскать тяжелые корзины в перчатках стало легче. Через пару дней мозоли стали понемногу заживать. Боль из острой переросла тянуще-назойливую.
Со счастливой обладательницей кружевного белья у Эсин сложилось подобие дружбы на расстоянии. Девушку-модницу звали Джерри, как мышонка из знаменитого мультфильма. Родом она была откуда-то из Восточной Европы. На заработки приехала с двумя подругами. Информацию Эсин все так же черпала из наблюдений. Охрана не думала отставать. Люди сторонились общения, словно она была прокаженной. Но это не помешало Джерри подкидывать ей лишний кусок хлеба за обедом, а Эсин вмешаться, когда нахальная испанка, пыталась утащить с веревки сохнущий плед «мышонка».
***
Время шло. Девушка боролась. Батарейки медленно садились. Солнце неумолимо выкатилось из-за горизонта, отсчитывая десятый день каторги. Ее ждала все та же изматывающе-однообразная работа. Эсин волочила за собой корзину, складывая в нее обрезанные гроздья. В голове было пусто. Усталость накапливалась о пленница еле переставляла ноги. Происходящее вокруг мало интересовало. Она безучастно поглядывала на охранников. Вдруг к их участку подъехала группа из трех человек. Кони фыркали, нетерпеливо перебирая копытами. Поднимали в воздух клубы земли и пыли. Порывом ветра ее понесло в сторону работающих женщин. Песчинки заскрипели на зубах. Девушка подняла голову на шум и увидела своего насильника. Ифрит разъезжал на коне в окружении свиты. Ухоженный. Холеный. Красивая внешность. Идеальная стрижка. Надменный взгляд. Люди выбегали к нему на встречу. О чем-то просили… Чуть ли не в пояс кланялись. Со всех сторон доносилось челобитнеческое «синьор Сойдер». Внутри все похолодело. Хотелось броситься, наутек не разбирая дороги. Может ее пристрелят, как зайца и все закончится. Сердце оборвалось в груди, когда мужчина бросил взгляд в ее сторону. Но беда прошла стороной. Синьор посмотрел сквозь… не узнал… не заметил, а может и вовсе забыл о ее существовании. Возможно ли такое везение, что ненужную заложницу скоро отпустят. Просто выкинут на дорогу и разрешат идти на все четыре стороны?  Эсин не обольщалась на этот счет. Она знает их имена и видела лица. Пускай у нее нет никаких доказательств насилия и похищения, но достаточно поднять шум в прессе, чтобы испортить жизнь Ифриту и его подельникам. Она обречена! Чтобы не испытывать судьбу, Эсин попятилась назад. Укрылась за стопками пустых корзин. От страха все холодело внутри. Запретные картинки воспоминаний стали хлестать наотмашь. Впервые за время своих испытаний, девушка не смогла сдержать слез. В двадцати шага чествовали человека, разрушившего жизнь совершенно незнакомой девушке. Синьор Сойдер надругался над ее телом и выбросил на обочину, ожидая, что жертва сама приползет обратно. Скотина! Самонадеянная сволочь! Расхаживал павлином. Купался во всеобщем обожании и уважении. Неужели все эти люди слепцы? Их хозяин лицемер и преступник! Эсин выживет во чтобы то не стало и отправит его за решетку!
***
Вечером ее посетил неожиданный гость. Девушка лежала у стены и не отреагировала на приближающиеся шаги. В людском муравейнике барака было постоянное движение… Разговоры... шаги... ругать... Если не абстрагироваться от происходящего, то можно свихнуться. Усталость помогала отключаться от внешнего мира. Она клевала носом, хотя глаза оставались широко открыты. Кто-то потрепал за плечо. Эсин подскочила и сгруппировавшись влипла в стену. После того, что случилось на конюшне, она не выносила прикосновений… Образовавшийся вокруг вакуум защищал от вторжения в личное пространство. То, что должно было угнетать морально оказывало услугу.
- Эй, тихо! Это я – Пако, - мужчина вскинул руки в капитулирующем жесте. - Извини, не хотел напугать.
- Ппривет, - заикаясь ответила девушка, продолжая влипать в стену.
- Собирай свои вещи и пойдем, - без предисловий распорядился гость. Наткнувшись на опасливо-вопросительный взгляд, он все-таки решил пояснить. – Не бойся. Не съем я тебя. Поживешь теперь в другом месте. Пойдем. Жду тебя на улице, - поднявшись с корточек мужчина ушел.
Эсин не торопилась последовать его примеру. Пако был единственный, кто отнесся к ней по-человечески, но доверять ему пленница не намеренна. «Другое место» могло оказаться дырой похуже рабочего барака. Что с ней там будут делать известно только дьяволу и его приспешникам. Но и выбора особенного не было. Не выйдет по-хорошему – выволокут за шиворот и не дадут собрать нехитрые пожитки. В крайне стесненных обстоятельствах быстро понимаешь истинную ценность простых вещей. Эсин предпочла собраться. Свернула полотенце. Положила в него шампунь, расческу и две резинки для волос, которые выменяла у подружки Джерри на маленькую блестящую заколку. Натуральный обмен здесь в почете. Порой казалось, что злой рок перенес пленницу не только в другую страну и в параллельный мир. Обуваясь, она заметила на себе встревоженный взгляд «мышонка». Помахав девушке на прощание рукой, мадмуазель Эвджен вышла на встречу неизвестности.  Сердце защемило от мысли, что даже в этом проклятом месте остался человек, которому хоть немного не наплевать на ее судьбу.
-Это все твои вещи? – Пако встретил ее мрачным взглядом. Девушка неопределенно пожала плечами. Неделю назад у нее и этого не было. Не ему судить. – Пойдем, - мужчина развернулся и пошел по тропинке, ведущей через небольшое островок деревьев на другую сторону поселка. Они миновали второй барак и обеденную зону. Эсин покосилась на припаркованный у дороги автомобиль, но мужчина прошел мимо него. Пересек зеленую зону, отделяющую жилища сезонных рабочих от «элитной» части рабочего поселка. Девушка молча семенила следом. Поднялась на крыльцо того самого домика с ухоженным палисадником, который привлек ее внимание в ночь приезда на виноградники. На верхней ступеньке их дожидалась чернокожая женщина лет тридцати пяти. Вид у нее был сердитый. Рядом с ней вертелась кудрявая девчушка. Эсин видела эту женщину раньше. Она была за бригадира у местных жительниц. В межсезонье виноградники тоже нуждались в уходе и присмотре. Небольшая группа рабочих жила здесь постоянно. У них был налаженный быт. Детей каждое утро отвозил в школу автобус. В окнах домиков горели голубые экраны телевизоров. Наверняка был интернет и телефон.
- Нэт, познакомся это Ния и ее дочь Амади, - Эсин не сразу поняла, что обращаются к ней. Сонный мозг так обрадовался тому, что переезд в неизвестное место не состоялся, что размяк и превратился в ватный бесполезный наполнитель. Турецкая речь вывела ее из ступора. Вспомнился дурацкий разговор о прозвищах. Пако не так прост, как хотел казаться. Он заранее предусмотрел, что пленнице потребуется псевдоним и позаботился об этом.
- Ния, это Нэт, - переходя на испанский произнес он обратную реплику, завершающую знакомство.
- Я поняла- поняла.. – на французский и совсем без акцента проворчала хозяйка дома. Такой интернационал тут никого не удивлял. На работу съезжался разношерстный народ. Слышно было арабскую, украинскую и румынскую речь. – Проваливай, Пако. Сами разберемся, - она махнула рукой и потащила незваную гостью в дом. – Ди, долго будешь гав ловить? Ты уроки закончила делать? – строго прикрикнув на дочку, она увлекла за порог и ее.
Дверь захлопнулась. Повисло неловкое молчание. Эсин переминалась с ноги на ногу, совершенно не представляя, как себя вести.
— Значит так, Нэт, - женщина первая нарушила звенящую тишину. – Давай сразу проясним ситуацию. Я не в восторге от твоего общества. Уж не знаю за какие грехи тебя к нам сослали... и знать и не хочу! Мне проблемы не нужны. Дочку на ноги поставить нужно. Я у Пако в долгу, поэтому и согласила тебя приютить на время. Дом у меня маленький. Спать будешь на кухне. Диванчик раскладывается в полноценное спальное место. Работать теперь тоже будешь в моей бригаде. И без фокусов.  Сбежать все равно не получится. Можешь пользоваться душем и стиральной машиной. Пако оставил немного денег, но в руки тебе наличные отдавать запрещено. Завтра у нас выходной. Поеду в город. Скажи, что тебе нужно купить и я привезу, - женщина сложила руки на груди и постукивала пальцами изгибу локтя. – Ну, что ты молчишь? Пако сказал, что ты француженка. Ты хоть слово поняла? – Ния начала терять терпения, а девушка не могла заговорить. Боялась разреветься на глазах незнакомого человека. –Прием…Земля вызывает! Ты меня слышишь?
- Да-да, - охрипшим голосом прошептала Эсин и закивала китайским болванчиком. – Все поняла. Я не доставлю вам проблем.
- Надеюсь, - тон стал более мягким. – Так, что тебе нужно купить?
- Не знаю, - девушка пожала плечами. – У меня нет элементарных вещей: сменного белья, средств личной гигиены, одежды, обуви...- она опустила взгляд на свои балетки, исцарапанные корнями и камнями. Недавно Эсин неудачно споткнулась, и подошва отсеялась. – Вряд ли на все это хвати денег Пако. Вот, возьмите, - пленница достала из-за пазухи салфетку, в которую заранее отдельно отложила колечко. – Оно с бриллиантами. Понимаю, что в ломбарде не дадут реальной стоимости, но должно хватить, - последние три дня Эсин мучилась вопросом к кому из охранников обратиться с подобной просьбой. Искала того, кто сдерет меньший процент за услугу и не обманет.
- О таком речи не было, - женщина покосилась на украшение. - Ты точно его не украла?
- Нет! Это мое кольцо, - возмущение девушки было искренне-взрывным. Ей сразу поверили.
- Ладно. Не думаю, что это против правил. Говори что купить, - потянувшись к полочке, женщина взяла блокнот и карандаш. Эсин стала перечислять, стараясь минимизировать список.
- И еще... – долгая пауза. Пленница кусала губы не решаясь озвучить главную покупку, от которой могла зависеть ее дальнейшая судьба. - Купите, пожалуйста, тест на беременность,- произнести эту просьбу вслух оказалось чертовски трудно. Эсин и думать страшилась о таких последствиях изнасилования, но время шло, а красные дни в календаре все не наступали. Она всерьез стала переживать. Не стоило так сразу все сваливать на малознакомую женщину, но когда ей еще предложат помощь? Да и сейчас Эсин находилась в состоянии смятения и растерянности. Немного успокоившись, она замкнуться и продолжит варится в собственных страхах в одиночку. Велика вероятность, что Ния сразу же настучит Пако, Тот передаст возможную новость своему хозяину и ее точно прикопают под ближайшим кустом.. Поздно боятся. Сказанного не воротишь.
- Только этого еще не хватало! Ты беременна?
- Не знаю… надеюсь, что нет, – Эсин поджала губы. Нервы начали сдавать и в голосе послышались первые непролитые слезы.
- Потенциальный отец кто-то из охранников? – деловито поинтересовалась Ния. Эсин отрицательно покачала головой. – Жаль. Хозяин к подобным вещам относится строго. Жениться бы виновника не заставил, но за удовольствие заплатить пришлось. Аборты сейчас дороги.
Эсин передернуло. Перед глазами всплыли страницы договора. Ния только что процитировала один из его пунктов. Мадмуазель Эвджен едва сдержала истерический смешок. Синьор Сойдер и в отношении себя и других придерживался единых правил – благородно избавлялся от неугодного потомства.
- Сколько дней задержки? – похоже, что Нию нисколько не смущала тема их разговора. Эсин же мечтала провалиться сквозь землю. Ну, какая этой женщине разница?
- Какое сегодня число? – обреченный вздох. Сама виновата, не стоило вообще начинать. Можно было подождать. Не так много времени прошло… Вдруг обойдется. Пускай обойдется!
- Двадцать шестое сентября, - Нии надоело стоять в дверях. Она потащила незваную гостью на кухню и усадила на диван.
- Завтра будет две недели, - голос сорвался. В состоянии болезненного транса она где-то потеряла целых четыре дня. Старалась следить за временем, но просчиталась. Четыре дня! Не один… не два! Четыре!
- Прилично…Раньше такого не было? – этому допросу не будет конца.
- Нет, - Эсин предпочла умолчать, что прежде и с мужчиной  она никогда не была.
- Ладно, разберемся, - примирительно констатировала Ния. – Иди купайся. И выбрось это платье. Оно и в тряпки не годится. Полотенце в стирку. Сейчас дам тебе чистое и новую сорочку, - спорить не было не сил не желание. Эсин поднялась и понуро побрела исполнять указания.
- Извините, вы сказали, что завтра выходной… - обернувшись в дверях, промямлила она
- Да, и что?
- И у меня тоже… выходной?
- И у тебя, а что тебя так удивляет?
- Просто… у меня еще не было выходных...
- Теперь будут!
***
Какое блаженство спать на мягкой кровати! Укрываться одеялом и ворочаться во сне, не опасаясь набить очередной синяк. Никто ее поднимал пинком под ребра. Не выгонял на работу. Эсин проспала до обеда и чувствовала себя отдохнувшей. Вернулась Ния с покупками. Привезла три симпатичных платья, джинсы, несколько футболок, кеды, мокасины, белье и даже мягкий плед. В довесок ко всему гостье-пленнице выделила полку в холодильнике и заполнили ее продуктами. Хозяйка сказала, что от продажи кольца еще остались деньги, но отдать их она не может. Оставит у себя и будет пополнять запасы по мере необходимости.
Вечером опять заглянул Пако, принес корзину домашней выпечки. Извинялся, что не приехал раньше и не помог. Странно было слышать виноватые речи взрослого малознакомого мужчины, будто он мог что-то изменить и пойти против приказов своего хозяина. Девушка не исключала, что послабление режима именно его инициатива и синьор Сойдер его по головке не погладит. Хотя... кто знает этих преступников. Ссылка заложницы на виноградники сама по себе нонсенс. Какой в этом смысл? Допустим, ее хотели сломать физически и морально, делая более сговорчивой. В какой-то момент Эсин была на гране. Но у нее больше никто и ничего не требовал. Держали в каком-то странном подобии тюрьмы, словно не знали, что делать дальше. Раньше не было ни времени, ни сил на подумать. Кутаясь на крылечке в плед и наблюдая за играющими детьми, Эсин пришла к выводу, что в идеальном, на первый взгляд, плане Ифрита образовалась огромная прореха. Сердце подсказывало, что необходимо узнать в чем заключался прокол? Неучтенный элемент мог стать ключом к спасению. Спрашивать в лоб у Пако она пока не решилась. Нужно подождать удобного случая. В немного отдохнувший мозг вернулась мысль о побеге. Неусыпный контроль, отсутствие денег, документов и хоть каких-то знаний местности оптимизма не внушали. Ее поймают и довольно быстро. Спастись пленница не спасется, а свое положение ухудшит в разы. Нужны союзники. С этим будут огромные проблемы. Но должен же найтись выход? Черная полоса затянулась и никакого просвета впереди.
***
Прошло еще два дня, а Эсин так и не решилась открыть коробочку с тестом. Ния была не в духе. Вернувшись домой на сиесту, принялась ворчала и обзывать девушку трусихой.
- Умела развлекаться, умей и принимать последствия, - интонация и подбоченившаяся поза так напомнила всезнающую тетку, что натянуты нервы сдали.
- Я не развлекалась! Не развлекалась! Я ничего этого не хотела! Моего согласия никто не спрашивал! Я никому не делала зла. Жила, училась, выступала… а он… он! Я даже имени его не знала! – разрыдалась пленница и бросилась наутек в ванную.
- Святая дева, тебя изнасиловали, - не успела она укрыться за дверью, Ния шмыгнула следом. – Тише, девочка. Извини… я не знала… не предполагала… Успокойся. Все будет хорошо, - обняв Эсин за плечи, она прижала трясущееся тело к себе. Стала гладить по голове. Участие произвело противоположный эффект. Слезы еще сильнее брызнули из глаз. Боль и обида нашли выход наружу. Все эти дни Эсин держалась. Запрещала себе думать, жалеть себя и вспоминать. Она должна была быть сильной. Должна продержаться. Но надежда на спасения растаяла. Если родные ее и искали, то понятия не имели в каком направлении вести поиски. Она и сама не сразу узнала, что находится вовсе не в Мексике, а гораздо ближе к дому – в Испании. Эсин не пересекала океан, но кто знал об этом? Похитили запутывали следы. Если отцу в руки попал злополучный контракт, то он тоже сосредоточил свое внимание на далекой стране… Помощь не придет. Она совершенно одна. Опороченная. Беспомощная. Беззащитная. У нее нет будущего. Пускай этот поселок не обнесен колючей проволокой, но он – тюрьма. Сколько еще ей позволят жить? Как скоро ее насильник начнет убирать следы своего преступления? Ее удачно спрятали. Кто станет искать дочь миллионера среди беженок и поденщиц? Хочешь спрятать опавший лист, спрячь его в лесу. Но вечно эта схема работать не будет. Девушка слишком много знает, чтобы просто выбросить у обочины и забыть о ее существовании.
Страх и боль душили за горло. Они больше часа просидели на холодном полу. Плакали и обнимались, словно боялись уйти ко дну в этом океане слез. Когда Амади вернулась домой, соленые потоки уже иссякли. Женщины с красными опухшими глазами перебрались на кухню и старательно изображали беззаботности, чтобы не пугать ребенка. С того самого дня Эсин больше не услышала ни слова упрека. Они не возвращались к болезненной теме, но возможные последствия не хотели отпускать. Пленница все-таки сделала тест… точнее даже два. Первый показал слабый положительный результат и девушку, чуть удар не хватил. Второй был уверенно отрицательным. Ясности не прибавилось. Хорошо, что надежда осталась. Ния запретила паниковать.  Строго-приказной тон действовал на Эсин сдерживаемой плотиной. Решено было повторить процедуру через несколько дней, но слава Богам этого не понадобилось. Ситуация разрешилась сама собой.  Еще никогда Эсин так не радовалась критическим дням Никогда прежде они не были настолько невыносимо болезненными, словно дьявольское семя и вправду пыталось вгрызться в стройное тело, а оно сопротивлялось яду насильника. Стресс смена образа жизни, климата и прочие «радостные» перемены давали о себе знать. Ее сгибало пополам от боли и слабости. Отработав первую половину дня, после обеда девушка просто не смогла подняться с постели. Сквозь пелену усталости и слез, она слышала, как надзиратели пытались вломится в дом и отправить ее обратно к месту каторги. У них не было шансов. Ния стала на пути. Отвоевала.. Настояла. Заступилась, не смотря на обещание не наживать себе проблем.
- Все будет хорошо… - прохладная рука легла на лоб. – Отдохни, девочка… Теперь все будет хорошо…
***
Слова Нии имели краткосрочное пророческое значение. Все действительно наладилось, по меркам местных реалий. Потекли спокойные будни. Похолодало. Жара сменилась комфортным теплом. Осень здесь приходит запоздало. Октябрь радовал сочной зеленью с легкими сполохами желтого и красного. Винограда на ветках оставалось мало. Сезонников перебросили на более поздние сорта. Они уехали второпях, собираясь, как большой цыганский табор. Грузили узелки и пожитки в автобус. Толкались и ругались. Гремели кухонной утварью. Эсин удалось отыскать средь людского муравейника Джерри. Они обнялись. Девушка сунула «мышонку» сверток с едой. Картофельные лепешки и шикарный стейк были еще горячими. Пусть у девчушки будет маленький гастрономический праздник. Ния точно в мелкую стружку ее по шинкует, потому что этот кусок мяса был недельным рационом Эсин. Но вегетарианская диета не пугала пленницу. Сейчас она не голодала, как в первые дни. Тогда лишний ломоть хлеба казался деликатесом и именно Джерри делилась с ней добавкой. Пако регулярно приносил к ужину всякие вкусности. Такие знаки внимая настораживали. Мужчина был вежлив и приветлив, а Эсин продолжала его побаиваться. Знала, если хозяин прикажет убить, то он, не задумываясь выполнит распоряжение. Симпатия вмиг улетучится, когда собственная свобода будет на кону. Ния истолковывала регулярные визиты в романтическом ключе и, похоже, ревновала. Пако ей определенно нравился. Позже Эсин узнала от болтушки Амади, что «мама когда-то дружила с дядей Франциско, но потом он стал дружить еще с одной тетей и мама обиделась». Ясно-понятно. Как там его называли в студенческие годы? Амор… Оправданное прозвище. Тем более нужно держаться с ним настороже.
***
На виноградники теперь выходили ближе к обеду, когда гроздья прогревались до нужной температуры. Эсин хорошо разбиралась в производстве вина и могла с уверенность сказать, что здесь выращивали сырье для дорого напитка. Выборочный сбор. Соблюдение всех ритуалов и требований. Постоянный контроль сахара и технической зрелости. По всему выходило, что девушка угодила в лапы конкурентов по отцовскому бизнесу. Имя Исмаэля Сойдера ей не знакомо, но и от семейного дела ее держали в стороне. Заложница долго гадала, пока не увидела проезжающий по дороге грузовик с логотипом «Рабия». Она вспомнила благотворительный аукцион, на котором за кругленькую сумму продали
запаянная сургучом, коллекционная бутылка из первой партии вина.  Илкер тогда был вне себя от ярости. К «проходимца и дилетантам, мнящим себя великими виноделами» он относился презрительно.  К вышеуказанной категории относились все без исключения конкуренты. Бизнесмена оскорбило, что выставленный им лот не вызвал столь бойкого торга и ушел с молотка за более скромную сумму. Все-таки конкуренты. Их отец должен был проверить в первую очередь. Тогда почему ее до сих пор не нашли? Может они где-то близко… совсем рядом...
- Нэт, очнись, подкидыш, - Ния щелкнула ее перчаткой по носу. Привыкнуть к новому имени девушка не могла. Отзывалась через раз. Игнорировала. Ния давно догадалась, что ее зовут вовсе не Нэт, но тонко чувствовала грань, за которую нельзя пускать любопытство. Стала беззлобно называть Эсин «подкидышем». Так и прилипло.  – Отнеси эту корзину в кузов, а то что-то спину ломит.
Эсин кивнула и подхватив тяжелую ношу поволокла ее к прохлаждающимся в теньке мужчинам. Они ждали, когда кузов наполнится корзинами, чтобы отвести сырье в город. Немного освоившись, пленница стала подмечать детали и особенности уклада в чужой стране. Сильный пол тут сильно не перерабатывался. Управлял техникой. Командовал. Надзирал. Оставлял самую тяжелую и пыльную работу женщинам. Образ жизни напрямую отражался на внешнем виде обитателей виноградников. Мужчины чуть за тридцать заметно склонны к полноте. Многие обзавелись брюшком солидности. Женщины наоборот были загорелые, подтянутые, но все как на подбор с аппетитными формами, и шикарными волосами. У них не было средств на дорогую косметику, но Эсин успела испробовать на себе народные средства, которые увлажняли кожу и делали локоны шелковистыми не хуже шампуня из рекламы. Не удивительно, что мужчины пускали слюни, любуясь на цветник шумных сексуальных красоток. Эсин благодарила высшие силы, что на их фоне выглядела белой вороной. Слишком мелкой… слишком тихой... слишком бледной, не смотря на загар… и слишком плоской… чтобы проходящему мимо мужчине захотелось ущипнуть за выдающуюся часть. Ее не трогали и не замечали. В яркой косынке с двумя длинными косичками мадмуазель Эвджен выглядела подростком. Подкидыш и есть подкидыш. 
Женщины приняли ее в свой коллектив. Новенькая работала не за страх, а за совесть. Не отличалась выносливостью, но и не отлынивала. Эсин понимала, что является слабым звеном и наверстывала упущенное в поселке. Помогала по дому. Шитье и вышивание было ее сильной стороной, спасибо тетушке! Поэтому Эсин с радостью занялась костюмами к празднику осени и вообще возилась с детьми все свободное время.  Малышни в поселке набиралось на хороший класс.  Она делала с ними домашние задания по английскому языку, получая при этом выгоду самообразования. Дети учили один язык, а она другой. Выходило зеркальное обучение от противного, но ей очень помог музыкальный слух и отличная память. Юные испанцы тоже оказались отличными педагогами. Все в поселке посмеивались над ее произношением, но пленница научилась изъясняться и языковой барьер становился все ниже и прозрачнее.
Во время работы женщины часто пели. «Подкидыш» тоже выучила пару-тройку испанских песен. Вот уж не думала, что уроки вокала пригодятся для налаживания коммуникации. Вначале ее заставляли поддержать компанию, но потом Эсин стала петь с удовольствием. С музыкой работа шла легче. Мужчины подыгрывали на гитаре. Ния восхищалась ее голосом. Другим тоже нравилось, как не странно. Вот и сейчас девушка очнулась на последнем куплете. Поняла, что кроме нее никто не поет. Женщины затаив дыхание слушают ее исполнение под тихие переборы струн.
Вынырнув из-за высокого кустарника, она заметила всадников на дороге. Как давно они там стояли, девушка не знала. Пыль под копытами успела осесть. Во главе группы был Ифрит. Слышал ли он ее пение?  Понял, что это она? Синьор хозяйским взглядом осмотрелся вокруг. На пленнице не споткнулся ни на секундочку. Не узнал! От сердца отлегло. Она наклонилась ниже, пряча лицо за уголками яркой косынки.
- Что с тобой? Ты словно призрака увидела…– вездесущая Ния заметила внезапно накатившую бледность и страх в глазах своего «подкидыша».
- Ничего, все в порядке, - промямлила девушка, стараясь уйти от дальнейших расспросов.
- Ой, смотри... это синьор Сойдер. Вот тот по центру. Ему принадлежать виноградники, огромное поместье  и большая часть городка в долине. Красавчик. Ну, дуреха… посмотри… - женщина шикнула и толкнула подопечную локтем в бок.
Эсин заставила себя поднять глаза на проплывающих мимо наездников. Пальцы стали дрожать. Она вцепилась в корзинку до побелевших костяшек. Один вид этого человека пугал и вызывал волну ненависти сравнимую с цунами.
- Да, красавчик, - выдавила через силу, словно последнюю порцию зубной пасты из тюбика.
- Ты чего? На тебе лица нет, девочка. Тише, успокойся. Попей воды, - Эсин перехватила протянутую бутылку с водой. Сделала несколько жадных глотков. – Это… - догадка пронзила Нию острым клинком, но договаривать она не стала. Правильно. Себе дороже…
- Все хорошо. Пойдем работать, - пленница взяла себя в руки. Расправила плечи и потащила очередную корзину к кузову.
- Эй, подкидыш, спой еще, - стал подначивать ее Августо – главный аккомпаниатор здешних виноградников. Даже приближении начальства не заставило его выпустить гитару из рук. 
- Позже, дон Августо. В горле пересохло, - девушка выдавила вежливую улыбку. За спиной послышался топот удаляющихся копыт. Она выдохнула и устало присела на пустую перевернутую корзину.
***
Встреча на виноградниках послужила толчком для измученной психики. Ифрит стал снится каждую ночь. Злобный прищуренный взгляд. Щелкающий ремень в огромных ручищах. Звук рвущейся одежду, боль, кровь и красная следящая точка видеокамеры. Она просыпалась в холодном поту. Кричала и плакала во сне. Джин вырвался из бутылки и отказывался залезать обратно. Октябрь уже был на исходе. Почти три недели агонии. Ния заваривала ей успокаивающие настои. Подпаивала домашним вином. Бестолку. К кошмарам прибавилось ощущение надвигающейся беды. Сердце постоянно замирало и обрывалось в груди. Что-то должно было случится… и случилось. 
Накануне праздника урожая к ней подошел парень из числа новых охранников. Он появился пару недель назад, но раньше никогда не пытался вступить в контакт. Воровато оглянувшись, он убедился., что никто не следит и обратился к Эсин:
- Мадмуазель Эвджен, вы меня не узнаете? Я – Эрни, помните? Я работаю механиком на станции, где обслуживают ваш автомобиль, - Эсин отрицательно покачала головой. – Хорошо, если вы меня не узнали, то они подавно не просчитают. – молодой человек достал из кармана платок. Развернул его и протянул девушке оловянного солдатика. – Оден сказал, что вы поймете и будете мне доверять, - дрожащей рукой пленница взяла игрушку. Конечно, она узнала талисман своего водителя, с которым он никогда не расставался. – Простите, не мог раньше к вам приблизится. Они всех тщательно проверяют. Боялся проколоться. Но теперь медлить нельзя Сегодня-завтра вас заберут отсюда. Ваш отец подписал какие-то документы…
- Договор, - ноги подкосились... Догадка ударила наотмашь
- Да, вроде бы какой-то договор. Пока он был в больнице, и вы в относительной безопасности, я старался втереться в доверие и продумать план побега.
- Отец был в больнице? – Эсин прикрыла рот рукой, чтобы приглушить рвущийся крик.
- Нет времени. У него был инфаркт, но не волнуйтесь сейчас все в порядке. Я сегодня дежурю.  Ждите меня ночью. Возьмите теплые вещи. Придется пересекать горы, а там ударил первый мороз. Я позабочусь о документах, - ответа и согласия он не дождался. На горизонте появились другие охранники. Неожиданный спаситель поторопился ретироваться.
***
День тянулся бесконечно. Эсин пыталась вести себя непринужденно, но говорила невпопад. Чуть не расшибла лоб о дверной косяк. Известия из дома расстраивали и шокировали. Отец видел запись изнасилования. Другого объяснение почему его крепкое еще не старое сердце дало сбой. Вот к чему это странное трудовое заключение. Пока ее опекун был недееспособен ситуация зависла. Ифрит не отказался от своих планов он просто ждал.
Появление Пако ее ничуть не удивило. Мужчина неуверенно помялся на пороге. Положил на полочку две папки документов.
- Подпиши. Бессмысленно упираться. И можешь не упражняться в искусстве оригами. Твой отец наставил автографов на нескольких копиях. Завтра утром… ну, ты поняла…- вздохнув, он виновато потупил взгляд и вышел. Странно, что Пако даже не пытался делать вид, что ему приятна возложенная миссия. Хорошо, что девушка не пошла на поводу у эмоций и не попросила его о помощи. Он мог сотню раз хорошо относиться к пленнице, но оставался предан своему хозяину. Наверное, это заслуживало уважения.
Эсин не собиралась заглядывать в договор. Втихаря перебрала вещи. Отложила все самое теплое, на кресло, накрывая сверху пледом. Вечеров все-таки не выдержала и пролистала проклятый документ. Отец действительно подписал. Ее не обманули. Пробежав глазами по знакомым строчкам, она заметила некоторые изменения. Правда ее печальной участи они не коснулись. Отец больше ратовал за бизнес и недвижимость. Выторговал десять процентов акций и дом матери.  Бумага стерпит все, а сердце? Как быть ее сердцу зная, что родной отец спорил и обсуждал финансовую сторону вопроса, соглашаясь отдать дочь в руки насильника? Да, он надеялся на побег… А если не получится? Разве не он учил просчитывать все варианты, включая неблагоприятные? Заложница засунула детскую обиду куда подальше. Всему свое время. Вначале нужно выбраться отсюда.
В назначенный час, когда обитатели домика видели десятый сон, в окошко кухни тихо постучали. Эсин натянула свитер. Прихватила приготовленные вещи и неслышно вышла на крыльцо. Мысленно попросила прощение у Нии за свой уход по-английски. Надеялась, что у нее не будет проблем.
На улице ее ждал Эрни. Девушка сделала к нему несколько шагов, но из чернеющей тьмы вышло еще несколько теней. Она вскрикнула и попятилась назад.
[AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:24:32)

За мгновения до катастрофы она почти была свободна. Верила в скорое избавление. Эсин дождалась помощи. Месяцы страха и неизвестности в прошлом.  Смирение и показное принятие уготованных испытаний принесло свои плоды… Все не зря.  Ситуация была не стандартная. Она в корне отличалась от похищений, описанных телохранителем, но мадмуазель Эвджен все-таки выполнила инструкции Одена.  Не злила преступников. Подыгрывала им и ждала. Не наделать глупостей было очень трудно. Эсин отгоняла мысли о побеге, который точно бы не удался, а только ухудшил ее положение. Сколько раз рука тянулась к сумочке Нии. В ней хранился запароленный мобильный. Четыре заветные цифры не проблема. Код она подсмотрела уже на третий день пребывания в доме женщины. Она сжимала пальцы в кулак и проходила мимо, чувствую пристальный следящий взгляд. В Испании ей некому звонить, а Нии некому было звонить за рубеж. Ее телефон мог вообще не поддерживать такую функцию. Лишние траты не в характере матери-одиночки. Вызвать полицию? Она, конечно, в отчаянье, но не полная идиотка. У хозяина здешних мест каждый полицейский был куплен-перекуплен. Оставалось только ждать и молится. Эсин не была набожной, но нескладные мольбы, произнесенные ночами в подушку, были услышаны.
Услышаны… только кем? Из темноты вырастали все новые и новые тени. Ифрита окружала вооруженная свита с ружьями и кнутами. Где-то вдалеке слышалось нетерпеливое ржание лошадей. Даже оно казалось зловещи предзнаменованием надвигающейся беды.  Все закономерно. В Богом забытом месте на зов могли слететься только демоны. Порождения ада чуяли свежую кровь. Их глаза сверкали в ночи. Синьор Исмаэль Сойдер был в ярости. Заложница на расстоянии слышала клацанье зубов и хруст пальцев, сжимающихся в огромные кулачища. Он метал молнии из глаз и был готов убить, не сходя с этого места. За что? Ее похитили, изнасиловали, держали в качестве бесплатной рабочей силы. Девушка ни в чем перед ним не виновата! Она – жертва. Ей в пору злится и сыпать проклятьями, а этот мужчина смотрел такими глазами, словно Эсин совершила семь смертных грехов разом.
Выстрел.  Сдавленный стон раненного парня. Карканье проснувшегося воронья. Пленница оцепенела от страха. Не могла пошевелится. Не издала ни звука. Двигаясь с грацией хищной кошки, Ифрит в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние. Схватил Эсин за волосы и стащил со ступенек. Шум разбудил рабочих. В окнах загорелся свет. Выстрел спугнул собак. Лай пронесся эхом по долине, но никто не высунул носа на улицу. Чужие проблемы здесь никого не волновали. Девушку волоком протащили по тропинке. Бросили на колени рядом с неудавшимся спасителем. Эрни стонал, пытаясь зажать кровоточащую рану. Эсин шокировано смотрела на него. Ее психика сопротивлялась, замыкая разум на ключ. Пыталась уберечь от происходящего. Происходящее казалось кошмарным сном. Нужно только проснуться, и демоны исчезнут. Сойдер опять дернул ее за волосы, оставляя в пальцах вырванный клок. Физическая боль тараном пробила дыру в глухой обороне подсознания. Реальность обрушилась камнепадом. Запахи, голоса, звуки, ругань… все стало оглушительно-осязаемым... резало, словно ножом. По спине покатились капельки ледяного пота. Свитер стал душить за горло. Эсин задрожала. Верховный демон отошел от нее, оставляя пленницу в лапах исполнительных ублюдков. Одним из них был Пако. Она не ошиблась в мужчине. Его дружелюбие, как ветром сдуло, стоило хозяину отдать команду «фас». Он крепко сжимал девушку за плечи, не позволяя упасть. Мадмуазель Эвджен пыталась отвернуться, но чьи-то корявые, пропахшие табаком и навозом, пальцы вцепились ей в подбородок. Пленница закрыла глаза, но тут же получила ручкой от хлыста под ребра.
– Смотри, сука, - прошипели на ухо. И она смотрела… Не смела противится. Боялась навредить Эрни еще больше. Ифрит сделал ее виноватой в мучениях парня. Сек его кнутом, сдирая пластами кожу со спины. Ночной воздух наполнился запахом крови и горьким сигаретным дымом. Наблюдая за расправой, ковбои покуривали, словно следили за каким-то развлечением. Сойдер получал от происходящего воистину дьявольское наслаждение. Его щеки раскраснелись. Красивые губы искривлены в злорадной ухмылке. Он упивался властью над беспомощной жертвой. Безумец! Насильник! Садист и убийца… Ему ничего не стоило выстрелить в человека. Эрни точно не оставят в живых. Будут сечь до смерти или потом добьют. Когда закончат с парнем очередь дойдет до нее. Жуткое озарение придало сил. Она стала вырываться, бессмысленно трепыхаясь в руках бандитов. Эрни обмяк и интерес Сойдера к нему моментально угас. Сплюнув в его сторону издевательское замечание, он приказал унести парня. Эсин продолжала смотреть, как двое подхватывают несчастного под локти. Ей не суждено забыть брезгливости на лицах бандитов, словно они тащили кусок дерьма, а не живого искалеченного человека. Это не могло произойти наяву! Столько крови! Она струйками стекала на траву. Спина парня превратилась в месиво. Он повис марионеткой. Носки сапог оставляли на земле глубокие бороздки. В пряжках застряли травинки. Взгляд и память фокусировалась на мелочах, избегая сути происходящего.
Сколько не пытайся «прятаться» ее настигли и вернули обратно. С пособником «преступницы» было покончено. Настал ее черед понести наказание за неведомые грехи. Девушку потащили через рощу к отдельно стоящим зданиям. Как-то отрешенно, она отметила странную «любовь» мучителя к конюшням. Что это? Фетиш?  Псих воссоздавал возбуждающие события прошлого? Она была не сильна в психологии, а жаль. Хотя от мотивов похитителя девушке никакого проку. Исмаэль Сойдер точно знал, что собирается сделать. Не смотря на бушующую ярость выглядел сосредоточенно и уверенно, будто продумывал это заранее. Предвидел, что добыча попытается улизнуть и распланировал каждую секунду наказания. Ненависть пропитала его насквозь. За что? Ей не суждено узнать. Эсин лишили имени, свободы, чести… Неужели он опять собирался подвергнуть ее насилию? От воспоминаний о первой «близости» с мужчиной Эсин затошнило. Она пыталась сгруппироваться. Спрятаться. Не быть здесь. Чья-то нога толкнула в спину. Ее опять поставили на колени. Рядом полыхал костер. Спустя вечность из конюшни вернулся Сойдер. Бросил что-то металлическое в огонь. Непролитые слезы застилали взор. Девушка не сразу рассмотрела судьбоносный предмет. По мере того, как металл стал раскалятся, Эсин отчетливо увидела изогнутую змейкой букву «S» - тавро для скота, которое используют фермеры и табунщики. Она отчаянно замотала головой, отрицая увиденное. Не могла поверить. Не хотела верить! С ней не могли обойтись так жестоко! Даже у безумия и ненависти должен быть предел! Только ее мучитель не знал жалости. Нитки на свитере натянулись и затрещали. Сойдер разорвал на ней одежду, оголяя плечо. Эхо его слов разносилось по долине. Громко. Зловеще. Торжественно. Он объявил Эсин своей собственностью перед всем «честным народом». Девушка обвела присутствующих умоляющим взглядом. Неужели ни у кого здесь не осталось и капли человечности? Прочитанное на лицах мужчин лишь добавило паники. Единицы из них продолжали ухмыляться. У большинства застыло каменно-шокированное выражение. Они следили за действиями своего синьора и казалось волосы на их макушках шевелятся не от ночного ветра, а от ужаса.  Может только казалось. Подсознание интерпретировало увиденные образы по-своему, чтобы хоть как-то защитить. Терпеть унижение и боль легче, если рядом есть кто-то сострадающий. Чтобы не испытывали так называемые представители сильного пола, никто из присутствующих не рискнул идти против воли своего хозяина. Они были такими же вещами в руках Исмаэля Сойдера. Кто знает… может у каждого на плече выжжено похожее рабское клеймо? Раскаленный металл прижался к нежной коже. Эсин вздрогнула всем телом. Сцепила зубы, прокусывая язык чуть ли не на сквозь.  Запретила себе кричать, но адская боль оказалась сильнее запретов поставленной на колени гордости. От собственного вопля зазвенело в ушах. Клеймо сильнее вгрызлось в плоть. Зашипело. В нос ударил отвратительный запах паленого мяса. Боль будто умножили в сотни тысяч раз. Эсин потеряла сознание, но прибывать в спасительном обмороке ей не дали. Огромная лапа отхлестала по щекам, тут же приводя в чувства. Удостоверившись, что пленница жива, к ней быстро потеряли интерес. Безумие не закачивалось. Прощальные слова Ифрита, обращенные к своими подчиненным высверлил еще одно дыру в ее сердце и самообладании. Довольный изверг благодарил все за работу! Говорил почти обыденно, словно начальник отдела заканчивал длинный и муторный день работы в офисе. Девушка не выдержала и разрыдалась. Сердце буэала в висках. Ее тошнило и кружилась голова. Ифрит отдавал распоряжение в отношении нее, но Эсин уже не слышала ничего. Ее колотила дрожь. Спекшиеся губы потрескались, словно огонь клейма осушил ее до дна. Даже поток слез иссяк слишком быстро, чтобы принести хоть какое-то облегчение. Ее перетащили к другому костру поближе к домам и так и бросили прямо на землю. Особо не церемонились. Пнули носком сапога, приказывая не скулить и, как ни в чем небывало уселись за поздний ужин с выпивкой. Эсин лежала, прижавшись щекой к траве и неотрывно смотрела на огонь. Клеймо продолжало пылать на плече. Боль не думала утихать. Нарастала и углублялось в измученное и продрогшее тело.
***
Той ночью Эсин мечтала замерзнуть. Тогда она ничего не знала о холоде. Ее трясло от шока и боли. Настоящий холод настиг позже… высоко в горах, куда ее доставили по приказу синьора Сойдера. Девушка плохо помнила следующее утро и дорогу к новому обиталищу. В душе посилилась зловещая убежденность, что ее провожают в последний путь. Обратно она уже никогда не вернется. Два молчаливых сопровождающих казались помощниками Харона, везущими ее загубленную душу через печально известную реку Стикс. Эсин ничего не спрашивала. Не пыталась с ними заговаривать, онемев от ужаса и обиды. Даже ровно сидеть была не в состоянии. Ее бросили в открытый багажник пикапа, для верности скрутив по рукам и ногам, как барана. Боялись еще одной попытки побега или, что девушка сиганет на полном ходу в овраг, в поисках избавления. Подражая своему хозяину, мужчины обращались с пленницей, как со скотиной. Ей было почти все равно. Бежать не оставалось сил. Эсин была опустошена и морально мертва. Только боль в плече не давала забыть и заставляла дышать.
Случившееся ночью сломило ее окончательно. Двигаясь, как сомнамбула она срывала замерзшие гроздья с посеребренной инеем лозы. Ранние холода превратили зеленые виноградники в царство Снежной Королевы. Но терять прибыль никто не собирался. Любой форс-мажор в бизнесе пытались обратить во благо. Эсин слышала о «ледяном вине». На нем специализировались страны с более холодным климатом, но в Испании случались времена, когда морозы застигали спелые плоды на ветках. Обычно такой урожай собирали промышленным способом, но не во владения синьора-изверга. Особенности ландшафта сводили пользу техники к минимуму. Да и зачем платить за аренду дорогостоящего оборудования, когда есть нелегалы? Это значительно удешевляло производство и удваивало прибыль. Работники «верхних виноградников» были все без документов или в розыске. Знали бы богачи, потягивающие густое терпкое вино, кто собирает сырье для дорого напитка. Маргинальные личности... больше похожие на бездомных, чем на рабочих. Они вкалывали за еду, которую готовила единственная женщина, не считая Эсин. Мэри - худосочная тетка с крысиными бегающими глазами вызывала неприязнь и отторжения. Она жевала табак и материлась. На вид ей было глубоко за сорок, но местные мужчины не брезговали ее обществом. Она никому и не отказывала в ласке. За это ее любили и оберегали. На мороз не выгоняли. Она оставалась в теплом вагончике у плиты. Готовила жуткое варево, называемое похлебкой. Кормила им своих «рыцарей». Прежде, чем там же в вагончике, не стесняясь никого раздвигать ноги и пропуская через себя по несколько любовников за ночь. Здесь творилась какая-то постапокалиптическая идиллия. Остальной мир перестал существовать. Казалось за деревьями больше нет живых. Остались только одичалое племя. Но зарослями и осыпавшимися горками известняка крылось что-то еще… Противозаконное. Поэтому обычных рабочих сюда не допускали. Сойдер промышлял чем-то нелегальным. По извилистой грунтовой дороге иногда проезжали машины, куда-то выше к перевалу и пещерам. Никто из местных туда не ходил. Боялись узнать лишнего.
Эсин тоже не пыталась разгадать тайну. То, что ее похититель сукин сын и преступник ее ничуть не удивляло. Она просто пыталась выжить, но силы были на исходе. Не только моральные, но и физические. Девушку выгоняли на работу с рассветом и не пускали погреться до обеда. Из еды ей полагался только хлеб и вода. После получасового отдыха опять на виноградники. Замерзшие плоды нужно было собрать быстро, пока не вернулась оттепель, а рук не хватало. Изо рта шел пар. К вечеру она переставала ощущать конечности. Одетая не по погоде, Эсин простудилась. Спала она полу у выхода в вагончик. Хотя, здесь все так спали. Но ей досталось самое холодное место... Рабочие старались ее не замечать. Даже среди нелегалов девушка стала прокаженной. Охранники следили пристально, но тоже сталась не приближаться без надобности. Подходили только тогда, когда девушка падала на землю без сил. Пинали и поднимали. Заставляли работать, и она работала. Зачем и сама не знала? Что и кому пыталась доказать? Знала лишь одно, что пощади у насильника никогда не попросит. Готова была сдержать обещание ценою собственной жизни, которая таяла с каждым часом, как оплывающая свеча.
***
Новый день мало чем отличался от предыдущего. Чашка кипятка и на работу. Затекшее тело. Боль в плече. Клеймо воспалилось и продолжало гореть. Эсин часто развязывала веревки на стянутой горловине свитера, подставляя изуродованное плече морозному ветру. Рабочие поначалу косились. Но она слишком устала, чтобы стыдиться рабского клейма. Пусть смотрят. Пленница находилась здесь четвертый или пятый день. Глазеть перестали. С охранниками было сложнее. Они менялись регулярно. Каждый день новые лица. Такова особенность этого места или ее похититель пресекал любую попытку сближения пленницы в кем-то из доверенных лиц? Пако так ни разу не появился, что говорило в пользу второй версии. Охранники следили за девушкой с какой-то опаской, словно она была диковинным зверем и могла напасть в любой момент. Сегодня среди надзирателей мелькнуло знакомое лицо – Серхио! Несостоявшийся насильник хищно оскалился. Тоже ее узнал, но не подошел. К вечеру девушка почти забыла о нем. Только мужчина не забыл унижения. Солнце почти скрылось за горой, погружая виноградники в полумрак. Она едва переставляла ноги, задыхаясь от удушающего кашля. Легкие жгло также сильно, как и незаживающая рана на плече. Эсин падала от усталости и болезни. Серхио подловил ее у двери вагончика и потащил за кучу сваленных поленьев.
- Привет, принцесса! – с издевкой процедил он… - Помнишь меня? По глазам вижу, что помнишь… Ты уже не такая резвая и бойкая, - толкая на землю вяло сопротивляющуюся девушку, он навис над ней мрачной тучей. – По твоей вине меня загнали в подвалы, как крота. Пришлось напроситься сюда, чтобы воздухом подышать… и такой сюрприз. Будь я проклят! Как в жизни все меняется, верно? Сейчас ты уже не будешь против моей компании. Готова отдаться за еду и теплое место в вонючем вагончике работяг. Я прав? Ну, отвечай, когда мужчина спрашивает! – он отвесил Эсин звонкую оплеуху, так и не дождавшись ответа. Она лишь накрыла голову онемевшими руками. Следующий удар был ногой в живот. Она торопливо сгруппировалась, подтягивая коленки к груди, но Серхио оказался ловчее и ткнул носком рабочего ботинка по ребрам. Эсин зашипела от боли. Внутри что- то хрустнуло. – Только я скорее отымею престарелую блядь Мэри, чем стану марать руки об тебя, - Серхио упивался своей ничтожной местью. Схватил девушку за шиворот, стараясь растрясти. Наносить удары по коленкам и рукам было не интересно. Он хотел смотреть жертве в глаза. Он дернул еще раз. Кое-как связанные вместе нитки на горловине свитера не выдержали натиска и разошли, оголяя плечо. Серхио занес руку для очередного удара, но его взгляд упал на клеймо. Мужчина грязно выругался, словно увидел метку дьявола и попятился назад. Клеймо Сойдера сработало, как странный оберег от другого зла. Порадоваться избавлению она не успела. Сознание помутилась. Девушка отключилась и больше не смогла подняться. Ее пытались тормошить. Накормить. Гнали работать, но она не реагировало.  В ту ночь поднялся жар. Болезнь крепко за нее взялась и подталкивала к могильной яме. Эсин бредила вторые сутки.  В недолгие периоды облегчения силилась открыть глаза. Смотрела на свои изуродованные руки. Некогда длинные изящные пальцы были покрыты грязью, синяки и трещинами. Обмороженная кожа шелушилась и облезала. Из лопнувших мозолей сочилась сукровица. Она больше никогда не сможет играть, как прежде. Она больше не встанет на ноги и не выйдет из этого вагончика. Эсин достала из кармана свое маленькое сокровище. Сжала оловянного солдатика в кулачке. Талисман телохранителя поддерживал ее в сложные минуты. Оден давал подержать его по дороге на первый отчетный концерт и первый конкурс… Это стало ритуалом. Теперь безмолвная статуэтка, облаченная в мундир бонапартовских времен, провожала ее в последний путь.
- Слушай, может закинем ее в яму к тем двум алкашам, что околели накануне?.... Земля мерзлая…. Потом еще одну могилу копать… Она все равно не жилец, - девушка понимала через слово, но суть уловила. Ее собирались зарыть живьем вместе с пропойцами, отравившимися техническим спиртом. Какой бесславный конец… Но ведь она еще жива! Девушка попыталась пошевелится. Открыть глаза. Слезы текли по щекам. Умирать было страшно. – Я на себя это не возьму. Докладывай хозяину… пусть он решает, что делать… [AVA]https://b.radikal.ru/b36/1909/94/e9bd935a7c81.png[/AVA]
[SGN][/SGN]
[NIC]Esin Evcen[/NIC]

Отредактировано Maria Betancourt (23.09.2019 14:24:24)