[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исмаэль была знаком со смертью с самого детства. Она черной тенью ступала по дому, задерживалась в пролетах лестницы, пряталась в темных углах комнат. И всегда, всегда возвращалась в комнату к Рабии. После смерти сестры, Исмаэль лежал в соседней комнате за стеной и вслушивался в то, как скрипят половицы и тихо закрывается ее дверь. Выглядывая из-под приоткрытой щели, он глупо надеялся увидеть облик сестры. Хранил наивные надежды, что ее смерть окажется лишь сном, что она вот-вот распахнет дверь и выбежит ему навстречу, дразня и называя несносным мальчишкой. Затем опять попросит прикрыть ее от родителей и упорхнет на встречу со своим ухажером. Но дверь навсегда оставалась запертой. Только сквозняк гулял по дому, создавая мифические шорохи и шаги. Никого не было. Ничего. Дом опустел. Там не было радости. Смеха. Жизни. Осталось тяжелое эхо смерти. И даже спустя годы это чувство осталось неизменным.
Сегодня Исмаэля вновь столкнулся со смертью. Та дышала в затылок. Стояла за спиной и как старая знакомая хлопала по плечу, призывая «как дела?» или «давно не виделись». К смерти невозможно привыкнуть. Можно смириться. Закопать человека под землю и навещать на его день рождения раз в год. Можно оплакивать и тосковать. Можно забыть. У смерти есть разные стадии. Зависит от того, насколько дорог был человек. Прошли десятки лет, а Исмаэль так и не мог забыть о своей сестре. Будто это произошло вчера. Сколько времени могло пройти прежде, чем он забудет о девчонке - дочери своего врага? День? Неделя? Она была столь незначима, что Исмаэль сожалел лишь об одном - она умерла не от его руки и так поспешно. Не по его плану.
Когда первый шок прошел, он понял, что смерть играла с ним. Накладывала свои руки на юную девушку и опять отступала. Приближалась. И вновь пряталась. Дразнила. Предостерегала? Исмаэля не боялся смерти. Боялся жизни, где будет не в силах выполнить обещание, данное на могиле сестры. Смерть дала ему еще один шанс, оставляя Эсин в живых. Пока. Шептал шальной ветер, забираясь под рубашку.
Мужчина был одет не по погоде. Продрог до костей, пока ждал возвращение Пако с машиной. Мог уехать, но не стал этого делать. Хотел убедиться, что с девчонкой  все в порядке. Не мог ее доверить здешним охраникам. Они уже напортачили, не догладев то, что творится у них перед носом. С Серхио ему еще предстояло разобраться, но его участь и так была ясна. Исмаэля расхаживал взад-вперед около трейлера. Эсин отнесли обратно в тепло. До появление машины. Если это так можно было сказать. Смотря на хлипкое металлическое строение, мороз полз по коже. Внутри жилища рабочих температура сохранялась почти такой же, как и снаружи. Но, по крайней мере, они были защищены от порывов морозного ветра. В горах были совсем иные законы. Здесь рабочие трудились ради похлебки и крыши над головой. У них не было семьи. У них не было никаких прав. Они вечерами не возвращались домой. Это и был их дом, а эти люди стали друг другу семьей, которые ради большего куска могли вцепиться друг другу в глотку. Охрана следила, чтобы это происходило не слишком часто. Без стычек не обходилось. Но Исмаэль не собирался ничего менять. Пока они несли свои плоды - собирали урожай - он держал их подобно скоту, готовому вот-вот отправить на скотобойнью. С Эсин все было иначе. Он не планировал ее держать здесь вечно. Хотел как следует проучить, а урок получил сам. Едва не убил ту, которая поможет уничтожить его врага. Его проклятая упрямость!
Завидев петляющий по дороге джип, Исмаэль подозвал охранников. Сам вынес наружу девушку и уложил на заднее сидение машины. Она ненадолго приоткрыла глаза. Невидящим взглядом посмотрела на него или сквозь него и опять потеряла сознание. Бледная, почти посиневшая кожа, была такой холодной. Исмаэль задержал взгляд на девушке дольше обычного. Потом отступил. Захлопнул дверь авто. В машину залез Пако и один из охранников. Похлопав по капоту, он дал знак шоферу уезжать. Сам побрел следом за машиной к привязанной у изгороди лошади. Животное било копытом и пыхтело, из ноздрей вырывая белые клубы дыма. - Ну все-все, приятель. Отправляемся домой, - вскочив в седло, он пришпорил лошадь и помчался следом за быстро удаляющейся машиной.

***
В усадьбе поселилось гробовое молчание. Казалось, что следующие дни все ходили на цыпочках, в страхе потревожить покой Эсин. Исмаэля это бесило, но он ничего не мог поделать. Пристроил рядом с ней донью Марту, чтобы она приглядывла за девушкой. Врач, приехавшая из города, качала головой. Ей не нравилось состояние пациентки. Исмаэля категорически был против того, чтобы ее забирали в больницу. Приказал лечить на месте. Нужные деньги и медикаменты он достанет без проблем. Девушка металась в постоянном бреду, бормотал что-то невнятное. Температура была стабильно высокой. В горячих пальцах она сжимала своего оловянного солдатика и продолжала бороться. Молодой организм мог пересилить болезнь. Исмаэля был в этом уверен. Хоть с каждым затяжном днем его уверенность блекла, но он не отступал от своего - в больницу она не поедет. Слишком рискованно. Здесь он мог контролировать ситуацию. В чужих стенах ее драгоценный папочка мог попыталась обхитрить его во второй раз.
Топчась около постели, Исмаэль регурлярно заходил к девчонке. Проверял, как она и не пришла ли в себя. Каждый день повторялось одно и тоже. Доктор качала головой, Марта кудахтала о несправедливости судьбы над таким молодым созданием. Он предпочитал пропускать лишние фразы мимо ушей. Ждал результатов. Давил на доктора. Уходил ни с чем, чтобы на следующиц день прийти опять.
Исмаэля начинал терять терпение. Опять.
Чтобы отвлечься, занимался делами. Решил вопрос с Серхио. Выставил того за дверь. Парень приносил слишком много неприятностей. Дважды. Другие вылетали уже после первого промаха. Исмаэль дал ему второй шанс, а он испоганил все. Сам виноват. Его люди проследили, чтобы он покинул деревню и не доставлял лишних проблем. Также он послал пару набежных ребят во Францию следить за Эвжденом и телохранителем. Они каждый день присылали фотоотчет. Пока ничего любопытного. Враг не вызывал подозрения. Но Исмаэль все равно предпочитал быть начеку. Если бы он захотел, ни Эвджена, ни его шофера-телохранителя уже не было бы в живых. Но как раньше Исмаэль придерживался плана. Смерть - слишком легкое избавление после того, что та сволочь сделала с его сестрой. От одной подобной мысли, кровь вскипала в жилах.
Он продолжал ждать.
***
Тихо приоткрыв дверь, Исмаэль сунул голову в проем двери и переступил порог. В комнате был приглушен свет ночника. Шторы задернуты. Марта собирала израсходованные медикаменты в поднос и собиралась уходить. Обернулась на шум.
- Как идут дела? - он спрашивал об Эсин.
- Без изменений, - Марта уныло качала головой.
Она слишком тяжело пережила смерть Рабии. Исмаэля не хотел сваливать на нее девчонку, но других вариантов не было.
- Сеньор Сойдер, посидите с девочкой, я пока схожу брошу грязное белье в стирку, - только она могла ему приказывать и ничего за это не получать. Также как и Артуро, она была почти частью семьи. Хоть почему почти. Она и была его семьей.
- Да что с ней станет, если останется одна ненадолго, - не было у него ни времени, ни желания оставаться с девчонкой один на один. Если она сдохнет в его присутствии, то вернется после смерти и будет преследовать в кошмарах как главного виновника всех ее бед.
- Исмаэль! Прояви хоть немного сочувствия! Посиди с девочкой! - Марта настойчиво указала на рядом стоящее кресло, схватила грязное белье под руку, во второй умудрилась удержать поднос и вышла за дверь, недовольно цокая языком. Мужчина поежился от взгляда женщины, но все-таки сделал шаг ближе к креслу. В Марте было нечто такое, отчего не хотелось ее ослушаться. Даже будучи взрослым мужчиной, Исмаэль не хотел расстраивать пожилую женщину.
Присев, он откинулся на спинку кресла. Уставился в потолок. Затем медленно перевел взгляд на завлаенную подушками поставь и покрытый испариной лоб девушки. Бледность спала. Вместо этого пришел неотступающий жар. Сегодня она была более спокойной. Не металась на подушках и не бормотала несуразные небылицы. Он прислушался к размереному дыханию. Уже прогресс. Раньше она дышала поверхностно и часто. Чтобы не скучать в одиночестве, Исмаэль достал из нагрудного кармана телефон. Подключился к домашнему компьютеру и стал просматривать документы. Марта все не возвращалась, так чего попусту тратить время.
Исмаэль так увлекся изучением страниц, что не услышал шерохи совсем рядом. Поднял голову, когда девушка застонала и зашевелилась. Их глаза встретились. Уголок его губ пополз вверх. Мужчина спрятал телефон обратно в карман и подался вперед, облокачиваясь локтями о колени. - Очнулась? - негоже ей безвылазно валяться в постели. - Уже неплохо, - его не удивило то, как поспешно девушка пыталась отползти от него по возможности дальше. Только силенок еще не хватало. - Не дергайся попусту, а то опять отключишься, - Исмаэль посмотрел в сторону двери. Марта все не шла, и что прикажете ему делать с этой девчонкой? - Как себя чувствуешь? - он повернулся обратно к Эсин, будто ему действительно было дело до ее самочувствия.

Отредактировано Benjamin Archer (04.06.2019 23:25:55)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

В комнате царила полутьма. Тени нависали над кроватью, где лежала девушка. Они будто тянулись к ней, пытаясь утянуть обратно в забвение и лихорадочный бред. От самого Исмаэля на данный момент исходила еще большая тьма.  Его мысли были далеки от этого места. Он смотрел на Эсин, а видел отражение своей сестры. В том далеком прошлом, когда ей требовалась помощь, никто не пришел ей на подмогу, не отнес в постель, не вызвал врача, не залечил раны. Почему же он должен делать это для девушки, отец которой убил его сестру? Она еще здесь и продолжает дышать лишь ради его мести. Его взгляд медленно скользил по ее лицу, опускаясь к обнаженным хрупким плечам. Бледная кожа больше не была столь бледной, когда он нашел девчонку почти замерзшей в холодном трейлере. Где-то в глубине души Исмаэль был рад, что она не померла. Это бы испортило все его планы. Пришлось бы подбираться ктврагу с другой стороны. Слишком долгий процесс. Он и так ждал долго, очень долго.
Повернув голову на бок, Исмаэль изучал девушку. Темные волосы разметались по плечам, делая ее кожу еще более блеклой. Хоть надо признать, недели проведенные на виноградниках под палящим солнцем пошли ей на пользу. Она перестала казаться человеком, который годами не видел солнца. Наверное, сидела в заперти со своей скрипкой круглосуточно. Что за бред! Исмаэль не понимал людей, которые добровольно затачивали себя в тюрьму из четырех стен. Хоть какая ему разница. Эсин могла делать все, что пожелает. Но только не в его доме. Здесь все жили по его правилам. Слушали и подчинялись, а если что-то не устраивало, могли выметаться. Он никого не держал насильно. Никого. Кроме Эсин. Чертога девчонка пыталась свести его с ума своим непослушанием и упрямством. Только он был еще упрямей. Цель того стоило. Видеть корчащееся от боли лицо Илкера Эвджена было особым удовольствием. Знать, что его руки не дотягиваются до Лагуардии, вызывали широкую ухмылку на губах. Возможность сделать это еще раз, еще больше задеть заносчивого убийцу, вызывала приятную дрожь в кончиках пальцев.
Девушка играла с ним в гляделки. Не открывала взгляда. Испытывала. Пыталась доказать, что не боится его. Что же, это заслуживало похвалы. Но Исмаэль продолжал молчать, испытывая ее тишиной и размеренным дыханием совсем рядом. Его темные глаза сосредоточенно изучали каждую ее реакцию. Надо признать, ее черезмерная храбрость удивляла. Никогда не знавшая физического труда и изнурительной работы, она быстро приспособилась к работе на виноградниках, выучила испанский язык, завела союзницу в роли Ниты, а теперь, кажется, и Марта была на ее стороне. Чертова женская солидарность! Ему нужно было быть начеку. Эсин не была слабачкой и с этим нужно считаться.
- Не стоит считать мои деньги, - его рот скривился в усмешке. Он подался вперед. Старое кресло заскрипело еще сильнее. Раньше в этой комнате размещали гостей. У его родителей было много друзей и родственников. Они съезжались на праздники и торжества. В последний раз эту комнату занимала тетушка его матери, когда приезжала на похороны Рабии. Исмаэль всеми силами пытался забыть тот день, как один из самых страшных кошмаров. Не мог. Не смел. Пока сестра не отомщена, он не имел право это делать. Что же до старых вещей, ими был полон почти весь дом. Матушка слишком бережно относилась к вещам и не разрешала ничего выкидывать. Часть этого хлама, что она называла мебелью, до сих пор хранилась на чердаке и собирала пыль. Хоть по правде говоря, Исмаэлю было все равно, такие вещи его окружали. Их можно было заменить. С людьми такое невозможно.
- Ты изменишь свое мнение, - его речь становилась растянута, когда в мыслях было нечто зловещее. Девушка думала, что у нее нет слабых мест. Исмаэль хотел показать ей оборотную сторону медали. У нее была своя ахиллесова пята. В людях, которые ее окружали. У каждого они были. Даже у него. Хоть он и выстроил надежную стену вокруг себя и своих родных, пытаясь защитить, шанс, что ее пробьют, оставался все равно. - Позволь, я тебе что-то покажу... - мужчина полез в нагрудный карман пиджака, заново доставая мобильный телефон. Дисплей вспыхнул. Наводя на иконку с фотографиями, на экране высветилось фото Илкера Эвджена, который в сопровождении доверенного лица покидал стены больницы. Вид у него был потрепанный и болезненный. Исмаэль повернул телефон в сторону девушки, чтобы она могла как следует рассмотреть фотографию. - Кажется, твой папочка слегка потерял форму, - он опять забрал телефон. Пролистал немного, находя фотографию, которая была сделана на могиле. Эсин лежала полуживая, поверх двух замерзших рабочих. В руке был зажат солдатик. Картинка даже его пробирала до дрожи. Кто-то из охранников успел сделать парочку снимком прежде чем, взяться за лопату. - Если я ему пошлю это, не мудрено, что он угодит в больницу во второй раз. Возможно, теперь с летальным исходом. Возраст все-таки не тот уже, сама понимаешь, - мужчина прищурил свой взгляд. - Хочешь рискнуть и проверить, что будет? - Исмаэль бросал девушке вызов. Но на этом не собирался останавливаться. У него был еще один человек, которым дорожила мадмуазель Эвджен. Постоянного ухажера у нее не было. Как выяснила слежка ранее. Оставался еще охранник, который постоянно следовал по ее пятам и также исполнял роль телохранителя. Именно он был замешан в попытке ее побега. Выбор Исмаэль пал на него. А папаша ему еще нужен в живых. Если увидав фотографии, он скончается раньше срока, дальнейшая месть будет бессмысленна без главного злодея этой истории. - Смотри, здесь еще есть кто-то, кому ты не безразлична, - он ткнул в экран пальцем и показалась фотография охранника, который выбирался из машины и спешильк детской площадке. Исмаэль переключил следующий снимок. Там Оден раскачивал свою племянницу на качелях. На следующем снимке они шли, взявшись за руки и смеясь. - Они выглядят такими счастливыми, - констатировал Исмаэль, в следующий миг разрушая и эту надежду Эсин. - Знаешь, дети рабочих часто помогают им на виноградниках. Так, как ты пока что не можешь работать по состоянию здоровья, она может стать отличной заменой. Отправим в горы. Будет согревать ночами мужиков. А чуть освоится... сможет занять место Мэри. Мои ребята любят молоденьких, если ты успела заметить, - он вспомнил о Серхио, который не мог удержать свой член в штанах, за что и поплатился потерей работы. Сама перспектива подпустить ребенка к сброду вызывала тошнота, но Исмаэль не показал своим видом, что он чувствует на самом деле. - Как тебе такая перспектива? - Исмаэль изобразил на лице искусственную улыбку. - Пожалуй, я займусь этим прямо сейчас, - пряча телефон обратно в карман, Исмаэль хлопнул ладонями по коленям, будто принимая окончательное решение, и начал подниматься с кресла.

Отредактировано Benjamin Archer (07.06.2019 15:12:40)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исмаэль смотрел на девушку и не чувствовал ничего кроме всепоглощающей ненависти к ее отцу. Теперь, когда он увидел Илкера Эвджена вблизи, эти глаза... глаза врага отражались в глазах ее дочери. Он смотрел и будто вновь переносился в то время, когда зашел к ублюдку в кабинет. Эвджен смотрела на него как на маленькую незначительную сошку, которую можно раздавить ботинком и даже не поморщиться. Его бесили такие люди. Властные. Падкие на деньги. Алчные. Способные переступить через свою семью ради удачной сделки. Пойти на убийство. Исмаэль не отрицал, что тоже был жесток, особенно по отношению к Эсин, но убивать было слишком даже для него. Он мог запугать, мог причинить вред, омарать руки кровью, чтобы поставить на место рабочих. Мог, потому что хотел. Хотел выглядеть в глазах девушки мразью и ублюдком. Тогда она будет ненавидеть его также сильно, не полезет в душу, не захочет узнать истинной причины его ненависти. И тогда его ненависть к ней будет обоснована. Он всегда будет помнить, что нужно ненавидеть в ответ, а не смотреть на нее и жалеть невинную девочку, которая попалась под его горячую руку. Просто родилась не в то время, не в том месте. Не в той семье убийц.
Печальная улыбка коснулась губ мужчины. Он какое-то время изучал девушку, потом сел обратно в кресло. Разговор еще не был закончен. Его воодушевил тот ужас, который отразился на лице Эсин. Значит ее еще можно было чем-то задеть и найти слабые места в броне. Семья - это то, чего бы никогда не коснулся Исмаэль. Но семейство Эвджен первые переступили черту. Он лишь возвращает должок. Око за око. Его месть будет долгой и болезненной.
- Легко рассуждать об этом, когда все достается на блюдечке с золотой каемочкой. Нам, простым смертным, приходится зарабатывать деньги, а не жить под крылом у богатого папочки, - с издевкой отозвался Исмаэль. Злость, которая была адресована Илкеру Эвджену, он вымещал на его дочери. - Мне не нужны твои деньги, - его лицо оставалось непроницаемым. Будь он даже нищим, без крыши над головой, никогда бы не принял ни единого цента из кармана врага. Все, что он заработал, было собственным трудом, а не коварством и обманом. Здесь работал его дед, его отец, теперь работал он. Эта традиция продолжалась их поколение в поколение. Более того, Исмаэль нравилось то, что он делал. Наверное, это у него уже в крови. Виноделие процветало в их краях, но не каждому было дано удержать на плаву винный бизнес. Надо отдать должное его отцу. Именно он научил Исмаэль всему, что знал сам. Без этих знаний и возможности видеть, как работает его отец, он бы свалился после первых трудностей. Времена были всякие. Но они держались. Враг ударил по самому больному - отобрал дочь и сестру. Это сломило отца и мать. Подкосило их бизнес. Первые годы после смерти Рабии были тяжелые и очень хмурые. Дом погрузился в траур. Отец пустил бизнес на самотек. Мать была не в силах его поддержать, сама едва пыталась выжить. Исмаэль был еще мал, чтобы к его мнению прислушивались. Потребовалось много лет, чтобы продолжить жить или хотя бы выживать. Многие покинули их в момент кризиса. Всем нужны были деньги, которых когда-то у семейства Сойдер стало нехвптать. Из надежных людей остался лишь дон Артуро с семьей. Десять лет спустя они вновь держались на плаву. Крыша над головой и еда на столе была - что еще нужно?
Но возвращаясь к деньгам. Смысл был в том, чтобы разорить Эвджена, а не завладеть его деньгами. Эмин неверно истолковала причину своего похищения, но что еще она могла подкмать..Бонатый папочка, завидная невеста. Теперь Исмаэль наверняка знал, что это самое слабое место врага. Он трясся над своим состоянием. Тянул на себя каждый потерянный процент. Из-за чего он схлопотал сердечный приступ - из-за похищение дочери или возможность потерять жирный кусок своих денег? Об этом следовало подумать прежде, чем он сделает следущий шаг.
Видя полные ужаса глаза напротив, в какой-то момент мужчина почувствовал приступ острой тошноты. Ему было противно то, что он делал с этой девушкой. Она была также невинна как и его сестра. Враг не прскупился на издевательства и муку, почему должен он? Все эти байки о том, что он не такой как Илкер Эвджен, утонули в ворохе его мыслей. Здесь и сейчас он был таким же. Когда насиловал ее на конюшне - он был таким же. Полосая спину Эрни плетью и ставя клеймо на плече Эсин - он был таким же. Может, даже хуже. Исмаэль не искал оправдание своим поступкам. Нет. Он жаждал справедливости любым путем. Даже если для этого придется опуститься на уровень своего врага. Тогда наконец-то его сестра сможет спать спокойно и перестанет являться ему во снах. Он хотя бы надеялся на это. Жил этой целью долгие годы и остановиться на полпути не имел права.
- Нет, я в здравом уме, - голос Исмаэля звучал слишком спокойно, так что он вполне сейчас мог походить на сумасшедшего. Сумасшедшего, наделенного единственной целью - отомстить.Тогда станет легче. Тогда он опять сможет жить. Тогда... что же он будет делать тогда? Уже сейчас было слишком трудно общаться с родителями, особенно смотреть им в глаза и лгать, что ничего не происходит. Но пусть лучше они думают так, нежели узнают, чью дочь поселилась под его крышей. Его отец тоже мог не вынести этой правды. Это была война Исмаэля. Право отомстить за запятнанную честь сестры. Невзирая ни на что. Даже на жалость, которая мелькала в его мыслях, когда он смотрел на эту девочку и видел призрака Рабии. Он не хотел быть таким жестоким с ней. Но он не мог быть другим.
- Беда в том, что я не хочу, чтобы ты работала. Это была временная забава. Она мне наскучила... Я хочу ее, - он ткнул пальцем в сторону своей груди, где лежал телефон с теми злосчастным фотографиями. Попытки девушки сесть на кровати не увинчалась успехом. Исмаэль наклонился ближе, будто впитывая в себя каждую ее слезу и боль, которая отражались на ее лице. Представлял, что также мучиться и страдать будет его враг. Это доставляло свою садистическую радость и удовольствие. - Я дам тебе право выбора. Подпиши договор. Тогда я не стану трогать ее, - он взирал на девушку сверху вниз, нависая над ней. - Твоя жизнь за жизнь ребенка. Что ты выберешь? - больно будет все равно. Только кому - Эсин или ее близким? Исмаэль дал ей право на мнимый выбор. При любом раскладе она останется в проигрыше. Но если он успел изучить дочь своего врага, близкие - это те, кого она не даст в обиду. В чем-то они были похожи. Нет, он не станет сравнивать ее и себя! У них никогда не будет ничего общего с этой девушкой. Только огромная бездна ненависти между ним и его врагом.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Жить ради мести непросто. Потому что ничего другого не осталось. Ничто не доставляло радости, ни работа, ни общение с друзьями, случайные связи с женщинами лишь ради физической нужды. Его утомляли постоянные кошмары и кровавые картины из прошлого. По сути, он этого ничего не видел в реальности. Не видел, как мучают его сестру, не видел крови на ее теле и многочисленные увечия и раны, не видел полные боли глаза. Ее привезли в деревянной коробке. Выставили на всеобщее обозрение в церкви, куда приходили друзья, знакомые и чужаки для того, чтобы просто поглазеть. Говорили умные речи. Все соболезновали. Но по настоящему скорбили только самые близкие. Остальным было не дано понять их боли, если они не теряли в насильственной смерти кого-то родного. Невзирая на это, Рабия приходила к нему в кошмарах - изуродованная, одинокая, молящая о свободе. Исмаэль надеялся, что после того, как виновник будет наказан, ей станет легче. Она отправится на покой, оставляя его мысли и сны в покое. Но, кажется, он так погряз в дерьме, что выбраться наружу уже невозможно. Обвинял невинную девочку в своих бедах. Издевался над ней потому, что мог и хотел. Это не было необходимостью. Ему просто нужна была ее подпись на клочке бумаги и тогда он сможет заявить Илкеру Эвджену, что владеет частью его доли. Но ему хотелось большего. Чтобы враг лишился не только денег, но и дочери. Запятнанная честь семьи тяжелым грузом ляжет на плечи Эвджена. Он не примет ее обратно. Не только семья Исмаэля будет разрушена, но и семья его врага. От откроет истинное лицо ублюдка, покажет дорогой доченьке, какой мразью на самом деле является ее папочка. Сорвет розовые очки с ее глаз и выставит их грешки на всеобщее обозрение. Плевать какой ценой. Он пойдет на это даже ценой собственной жизни.
Девушка вновь зашевелилась на кровати. Смотрела на него полными ужаса глазами. Он испытывал от этого необъяснимое удовольствие, пусть раньше не был так жесток. Времена меняются. Люди становятся черствыми. Этот недуг не обошел его стороной. По отношению к своему врагу Исмаэль не мог поступить иначе. По отношению к ней? Тоже нет. Они были одной крови. Носили одну фамилию Эвджен. Эсин просто не повезло. Но Исмаэль не будет тем, кто ее спасет. Он станет ее погибелью.
- Понимай это так, - его глаза холодно смотрели на пленницу. Здесь она познала только боль и насилие, поэтому не могла судить о нем с хорошей стороны. Для девушки Исмаэль был самым страшным кошмаром. Он хотел им быть. Чтобы она видела его во снах. Переживала боль и изнасилование каждый раз, когда засыпает. Чтобы чувствовала, как земля забивается в глотку, лежа в могиле с двумя трупами. Чтобы чувствовала на плече его метку, которая вспыхалва бы в огне от одной мысли о нем. Жестоко. Безжалостно. Плевать! Враг поступал востократ хуже. - То, что мне нужно, тебе не понравится, - губы мужчины скривились в безликой ухмылке. Он не собирался рассказывать девушке ничего лишнего о причинах ее похищения. Она была ему нужна. Исмаэль не пытался улучшить ее участь, продолжая испытывать ее молчанием и неизвестностью. А это гораздо хуже всякой правды. Неопределенность и незнание того, что принесет завтрашний день. Сейчас ситуация была в его пользу и он пользовался этим, испепеляя девушку ненавистным взглядом.
- Возможно, но ты еще не видела и долю того безумия, что я могу причинить тебе, - за годы, что он прожил в ожидании этой мести, можно было стать не только безумным, но и потерять часть себя. Всего себя. Для Исмаэля не было ничего святого кроме его семьи. Чужие люди и их страдания его не особо беспокоили. Рабочие были исключением. Он выслушивал их просьбы и нужды, чтобы они трудились как следует и не отлынивали. Пытался создать для них более-менее хорошие условия обитания, но и держал в яжовых руковицах. В горах были свои правила. Те люди были ради получить тарелку похлебки. Исмаэль не считал нужным баловать их излишней роскошью. Иногда присылал старую одежду и выцветшие на солнце одеяла. Еду им доставляли регулярно. В остальном, люди и забота о чужаках оставались за пределами его усадьбы. Врагов он предпочитал держать близко к себе. Кто-то держал на него обиду за увольнение и распускал сплетни, кого-то не приняли на работу из-за физическо слабости и теперь они считали Сойдера самой гнусной тварью. Кому-то было завидно. Все были со своими заскоками. На это тоже было плевать. Его главный враг был под его крышей. Пусть лишь в лице его дочери.
По щекам Эсин текли слезы. Он смотрел на это и хотел почувствовать хоть что-то. Но не мог. Ничего, кроме всепоглощающей злобы на ублюдка - ее отца. Даже жалости не осталось. Только желание причинить боль. Чем больше ее боли, тем больше будет страдать Илкер Эвджен. Он истязал его сестру, Исмаэль отыграется на его дочери. Теперь ублюдок почувствует себя в роли жертвы, как бывает, когда родные люди страдают, а нет возможности ничего сделать, чтобы их спасти. Для этого ему нужна была только подпись девушки.
Глаза мужчины заблестели опасным блеском. Эсин почти плюнула ему в лицо те слова, которые он от нее ждал. Она подпишет договор. Исмаэль знал, что иначе не может быть. Она слишком правильная, слишком привязана к отцу и телохранителю. После смерти матери он единственный, кто оставался рядом, за исключением горе-охранника. Он помнил эти детали из отчетов. Ему должно быть стыдно шантажировать девушку самими близкими людьми. Но не было.
- Умница. Видишь, мы можем договориться, если ты перестаешь выпускать шипы в мою сторону, - губы Исмаэлья сложились в своего рода улыбку. Он подался вперед, протягивая руку и ухватываясь за край мятой простыни, за которой как за спасательный круг держалась девушка. - Что ты прячешься? Думаешь, я что-то там не видел, - облизывая ухмыляющийся рот, он встал с кресла и подошел вплотную к кровати. Дернул простынь, вырывая конец из слабых пальцев Эсин и откинул в сторону. - Пока Марта не вернулась, мы можем неплохо повеселиться. Я даже не стану приносить камеру, - его искусственный смех отразился от стен комнаты. Ухватив девушку за лодыжку, Исмаэль потянул ее на себя. Затем вонзил ногти во вторую ногу и раскрыл трепыхающиеся бедра, дергая тело девушки в свою сторону. - Пусть этот маленький секрет останется между нами, - он был не прочь отыметь ее еще раз. В первый раз все ощущения были смазанными страхами и ужасом происходящего. Сейчас Эсин прочувствует всю мощь его ненависти в более извращенной форме.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Насилие порождает насилие. Для Исмаэля это был не пустой звук. Насильственной смертью умерла его сестра. Он никогда этого не забудет. И отплатит врагу тем же. Не убьет. Но изведет до такой степени, что он сам взмолит о смерти. Использует для этого его дочь. Хрупкая девушка не сможет противостоять ему, может только не запустить подушку ему в голову. Это неравенство и его власть пьянили. Он не думал о последствиях. Не думал о том, что будет потом. Не думал, что она возненавидит его еще больше. Ему была нужна эта ненависть, чтобы оправдать свою. Ему нужен ее гнев в глазах, чтобы после не чувствовать себя последней мразью. Ему нужна эта месть. Ради нее все начиналось. Ею и закончится. Останется лишь один победитель. Если это так можно называть. Месть - не была победой. Месть была ради справедливости. Исмаэль не верил в божью кару. Не верил, что грешники платят за свои грехи. Им все сходит с рук, если есть власть и деньги. Ему тоже это сходит с рук. Держа рядом с собой надежных людей, они стоят горой за своего сеньора. Знают, кто их кормит и поит. Даже если им что-то не понравится, они будут молчать и держать язык за зубами. Слишком дорожат своим местом. А те, кто осмеливались идти против своего хозяина, давно топчат землю за пределами усадьбы.
Они смотрели также, как и эта девушка. С презрением, отвращением и страхом за свою судьбу. Различие между ними было то, что они могли выбирать, что делать. Исмаэль никого насильно не держит. Эсин же этой свободы выбора не было. Ее силой увезли из родного дома, опорочили, изнасиловали и бросили умирать, а после выдернули из лап смерти, чтобы повторить мучения. В мыслях Исмаэля не было ничего святого. Он спрятал жалость и сострадание глубоко внутри себя. Глазницы стали черными, непроглядными. Опасный блеск мерцал в самой сердцевине, призывая делать больно. Еще больнее. Чтобы девушке было также больно, как и ему. Чтобы она не могла спать, дышать, жить. Чтобы прислушивалась к каждому шороху, в страхе вновь увидеть его на пороге.
Исмаэль испепелял ее взглядом. Пальцы цеплялись за лодыжки, удерживая девушку на месте. Он наслаждался каждой секундой своей мести. Перед камерой все было иначе. Нужно было контролировать каждое движение и слово. Все было заранее спланировано. В голове, еще до того, как все произошло, он проигрывал ту сцену опять и опять. Здесь и сейчас его руки были развязаны. Он не готовился. Действовал спонтанно, но осознанно наводя ужас на Эсин. Медлил. Пока только держал ее. Взирал сверху вниз, пожирая похотливым взглядом. Последний недели были слишком насыщены делами, чтобы думать о плотских утехах. Так бы он съездил в город, засел в баре, нашел какую-нибудь легкомысленную девицу на ночь, а после затолкнул бы ей в глотку побольше денег, чтобы она больше не искала с ним встречи. Они бы перепихнулись в ближайшей уборной. На утро Исмаэль забыл бы ее имя или даже не стал бы спрашивать. Теперь необходимость в этом отпадала.  У него была собственная зверушка - почти жена. Жена - как дико это звучало. Мать и отец будут в шоке, когда узнают, что из сын женился тайком от них. Когда-нибудь они поймут. Возможно. Следующим шагом было дать сигнал его адвокатам. Девчонка подпишет договор и у него не останется никаких препятствий, чтобы приступить ко второму этапу уничтожения Илкера Эвджена. Печальная участь его доченьки, увы, останется неизменной. Она останется здесь, под опекой Исмаэля, в его руках, ради его мести.
- Я уже давно проклят, зверушка, - он окрестил ее «зверушкой», чтобы еще больше позлить и уменьшить ее значимость в стенах этого дома. Она была никем и останется никем. Для него. В его глазах. Росла лишь ненависть, необоснованная, но нужная. Он не мог позволить себе чувствовать что-то еще, хоть из-за этого внутренне состояние было совсем отвратное.
Затолкав эти чувства обратно, наружу вылезла похоть. Исмаэль оскалил белые зубы. Хватка его рук усилилась. Пальцы вонзились в обнаженную плоть девушки. Он потянулся к ней. Ее толчок был слабым. Мужчина позволил себя оттолкнуть. Руки соскользнули с девичьих ног. Ему хотелось поиграть. Подразнить. Испытать. - Мы все заплатим. Рано или поздно кара настигнет каждого из нас, - у каждого из них были свои грехи, но сейчас Исмаэль говорил о себе и о Илкере Эвджене. Эсин в этом была отведена лишь малая доля, но он был уверен, что и она не без греха. Абсолютно правильных людей не бывает. Они все погрязли в порочных действиях, мыслях, по крайней мере, фантазиях. Тот, кто по воскресеньям вымаливает грехи в церкови, на следующий день вновь поддается искушению, трахает чью-то жену, грабит или убивает. Люди любят надевать маски. Примеряя их столько, что забыли свое истинное лицо. Только дети оставались по наивности невинны и непорочны.
После временной паузы, Исмаэль стал наступать с новой силой. Навис над кроватью девушки. Потянул руки. Облизал губы, будто смакую ее вкус на своих устах. Его пальцы впились в бедра Эсин. Он дернул ее ноги, протискивая между них свое колено и  раскрывая обнаженную плоть шире. Глаза мужчины блуждали по голой коже. На губах застыла фальшивая улыбка. Притянув девушку к самому краю кровати, он увидел в ее руке зажатую фигурку солдатика. - Ты уже не маленькая девочка, чтобы играть с игрушками. Дай сюда, - Исмаэль потянулся, вырывая из зажатой ладошки металлическую игрушку. Спрятал в карман. После придумает, как заставит ее умолять о возвращении этой безделушки. - Если будешь хорошей зверушкой, я верну тебе твою побрякушку, - но это явно случится не сегодня. Сегодня у него было не то настроение. Сегодня он хотел боли и унижений.
Дернув простынь из рук девушки, Исмаэль обнажил все ее тело. Его ничуть не смущали кровоподтеки под ребрами и внушительные синяки. В конце концов, она была жива и готова выполнять все его нужды. Его взгляд задержался на груди. Аккуратные округлые холмики манили его. Глаза вспыхнули. Он протянул руку к ширинке, расстегивая штаны и выпуская наружу налитый кровью член. Эти неравноправные игры забавляли его и возбуждали. На миг Исмаэль уловил себя на мысли, что ему это слишком нравится, но тут же тряхнул головой. Прижав Эсин к матрасу, он придавил ее тело собой и вжался пульсирующим членом в ее бедра. Сухая плоть не была готова к его вторжению. Его это не беспокоило. Не сейчас. Сейчас он хотел оттрахать свою зверушку. Жестко. Властно. Как любил. Обхватив девушку за упругие полушария грудей, он толкнулся глубже, полностью овладевая ее узкой и неподдатливой плотью.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Все, что осталось в его глазах, это была похоть и чернота. Он смотрел на девушку, а будто не видел ее. Только огромные наполненные болью глазницы не позволяли отвести взгляда, прожигая насквозь. Исмаэль пытался отключить лишние эмоции. Не чувствовать ничего, кроме злости, которая наполняла сердце. Чем больше он злился, тем сильнее возбуждался. Адреналин бежал по венам. Сдавленно дыша, он вонзил раскаленный член в глубину девичьего естества. Сухая плоть поддалась с трудом. Девушка нарочно сжимала мышцы, делая себе еще больнее. Он усилил напор. Эсин пыталась кричать, сопротивляться, но из горла вырывались лишь сдавленные хрипы вперемешку с удушающим кашлем. Она еще полностью не восстановила силы, чтобы противостоять его напору. Трепыхалась, пыталась вырваться и оттолкнуть его, но силенок не хватало. Бессмысленные попытка лишь выбивали их сил, что доставляло Исмаэлю особый кайф. Он наслаждался происходящим. Бессилием девушки. Этот день был лишь начало ее мучений. Пять лет. Долгие пять лет он сможет мстить и издеваться над дочерью своего врага. Пять лет это ничто за то, что та мразь убила его сестру. Возможно, в конечном итоге такая же участь постигнет и Эсин. Исмаэль переступит через свои принципы, честь и веру. Станет такой же мразью и убьет безвинное существо лишь для того, чтобы справедливость восторжествовала. Каждый гад, кто омарал руки кровью, заслуживает самой удачной участи. Он тоже. За то, что делает, за то, что еще сделает. За то, что эти мысли живут в его голове.
Исмаэль раньше не был таким. Раньше и жизнь была совсем другой. У них была крепкая семья. Мать, отец, он и сестра. Их семью ставили в пример другим. У них был широкий круг друзей и знакомых. Жесткий, но оправданный контроль отца не позволял даже помышлять о том, чтобы кому-то причинить вред, избить, похитить или изнасиловать. Исмаэлю пришлось рано повзрослеть. Когда здоровье отца подорвалось, он взял правление виноградников в свои руки. Делал, как умел и как хотел. Больше не было руки, которая управляет им и контролировала. Не было сестры, которая словно колокольчик проносились по округе, даруя радость и улыбку. Он больше не был тем наивным мальчиком. Когда-то приходилось поступать жестко, невзирая на угрызения совести. Быть справедливым и не очень. Быть хозяином. Никто не погладит по головке за мягкосердечность. С годами кожа Исмаэля стала толстой, а сердце черствым на некоторые вещи и людей. Особую проблему приносили люди. Он никогда не забывал имени убийцы своей сестры. Ради этой мести он был готов опуститься на самое дно.
Девушка смотрела на него таким испепеляющим взглядом, считая последней мразью. На ее щеках еще не высохли остатки пролитых слез. Если бы взгляд мог убивать, то он бы давно кормил земляных червей наряду с двумя окочурившимися рабочими в горах. Благо у него еще было время для жизни и для того, чтобы отравить жизнь ей. Исмаэль сжал ладонями ее обнаженную грудь. Пальцы впились в молочную кожу, полосая красными отметинами. Его глаза горели. Кожа пылала. Он двинул бедрами, овладевая сухим и узким влагалищем. Подался вперед, вжимая девушку в матрас. Исмаэль увидел, как в тусклом свете ночника блеснули заостренные ногти. Дернув годовой, но не успев отстраниться, он почувствовал, как пленница раздирает его кожу в кровь. В нос ударил знакомый запах крови. В это движение было вложена вся ее ненависть. Мужчина зарычал и ухватил девушку за руку прежде, чем ее пальцы угодили ему в глаза. Он схватил вторую ее руку, зажал над головой. В его глазах искрилась ответная злоба. - Сука! - Исмаэль ухватил ее за горло, лишая доступа к кислороду. Одна рука сжимала оба ее запястья над девичьей головой, вторая - горло. Член был глубоко в израненной плоти. Он подался назад. Возбужденная плоть выскользнула наружу. Ухватив Эсин за волосы, он перевернул ее на живот и ткнул лицом в мятую простынь. Невзирая на сломанные ребра и еще незажившие раны, Исмаэль намотал темные волосы на кулак и вжал хрупкое тело в матрас. Навалился сверху. Раздвинул шире ее ноги. Вздыбленный член угодил между ягодиц. Потирался о огоденную расщелину. Возбуждался еще сильнее. Исполосанное лицо пылало болью. Он возбуждался от боли, чувствуя, что не только щека вспыхает огнем. Все его тело горело от желания кончить. - Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, - схватив смятую подушку, Исмаэль толкнул ее девушке под живот, прополнимая корпус под нужным углом. Ее трепыхания и сопротивление было бессмысленно. Для надежности он завел руки Эсин за спину и связал простыней. Остался доволен результатом. Толкнувшись толстой головкой члена, он овладел ею сзади. Задвигался мощьно и резко, без промедления, наращивая тема, выплелывая ругательства и ловя от этого свое особое удовольствие. Вскоре узкая дырочка наполнилась кровью. Исмаэль видел, как на его члена собирается все больше и больше сгустков алой крови. Он двигался беспощадно, видел, как со щеки капают капли крови и орошают ягодицы и спину Эсин. Исмаэль с рвением вдыхал смесь этих запахов и довольно урчал себе под нос. Затем резко остановился, так и не кончив в нее. Ему нужно было подумать о защите. Поговорить об этом в следующий визит доктора. Каждый раз носить с собой презервативы не вариант.
Его член выскользнул из кровоточащего лона. Возбужденный и пульсирующий он жаждал продолжения. Подтянув девушку к самому краю кровати, он ухватил ладонями ягодицы и раздвинул их в сторону. Уткнулся толстой плотью в девственную дырочку попки и вошел внутрь одним резким толчком. Ее попка была еще уже. Мышцы обвили его член словно стальной кулак. Он задвигался, наращивая тема и разрывая все внутри тугой попки. Кровь служила ему дополнительной смазкой. После пары жестких толчков потекла еще обильней. Пульсирующий член глубже вошел в ее задницу. Исмаэль зарычал, но уже не от злости, а от удовольствия. Его зверушка оказалось удачной партией и скрасит ему унылые вечера в деревни. Исмаэль задвигал бедрами быстрее, резче. Наполняя ее собой. Пронзая горячим членом. Затем вжал девушку в перепачканные простыни и замер, излив в нее поток своей спермы. - В следующий раз я вновь оттрахаю твою попку, пока не научишься слушаться, - он прохрипел девушке прямо в ухо. Отпустил копну спутанных волос, вырывая длинные волосинки. Те устремились вниз по обнаженной спине и затерялись где-то в простынях. Исмаэль отстранился. Развязал ее руки и прижал простынь к паху, чтобы обтереть себя от девичьей крови. Скользнул тканью по щеке. Отбросил ее обратно на кровать. Простые попала Эсин на спину, но не прикрыла ее ягодицы.. Застегивая ширинку, он слышал, что в коридоре звучат приближающиеся шаги. Возвращалась Марта. Она двигалась медленно. Судя по звукам несла чистое постельное белье или корзину. - Прикройся, если не хочешь, чтобы Марта увидела твою голую задницу, - мужчина пошлепал девушку по обнаженной попке. Изгибы у нее были весьма привлекательные. Он был не прочь еще раз ее трахнуть по возвращению. - Жди здесь, я принесу договор, - направляясь к выходу, добавил Исмаэль. Потом, возможно, они продолжат. Ему хотелось как следует закрепить подписанный договор.

Отредактировано Benjamin Archer (17.06.2019 15:55:02)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исмаэль пулей вылетел за дверь. Злость не отпускала. Он злился на себя, на Эсин, на проклятого Илкера Эвджена, который поломал жизнь его сестре, а теперь продолжает ломать его собственную. Или это сам Исмаэль делает. Один черт! Он злился и выхода этой злости не находилось. Он пролетел по коридору, едва не сбив Марту с ног и устремляясь в сторону лестнице. Позади послышались ругательства женщины, но он даже не обернулся и не извинился. С появлением этой девушки в доме все шло кувырком. Проклятые Эвджены! Его жизнь усложнилась с того момента, когда он впервые услышал эту фамилию. Но придет время... скоро придет время, когда ублюдок поплатится за все. Больше не тронет ни одну невинную девочку, не запрет, не оставит умирать. Исмаэль сжал руки в кулаки. Пнул дверь своего кабинета ногой. Та с грохотом отлетела к стене. Он переступил порог и направился к рабочему столу. Сделал глубокий вдох. Попытался успокоиться. Внутри груди все клокотало от гнева и эмоций, которые шквалом навалились на него. Насилие было то, что ненавидел Исмаэль. В любом проявлении. А теперь сам оказался той же мразью, которую пытается уничтожить. Что это? Почему? Еще больше его пугало то, что во время изнасилования, он ловил от этого кайф. Господи, ему нравилось то, что он делал! Ему не хотелось быть таким, но он не мог остановиться. Не хотел. Был так зол и так возбужден, и не хотел, чтобы эти внутренние ощущения заканчивались. От воспоминаний об этом член вновь вставал колом. Мужчина чертыхнулся. Никто в нем не вызывал столь сильные эмоции. Никто, кроме Эсин Эвджен. Проклятье! Он сгреб лежащие на столе документы. Те ворохом упали, разлетаясь по полу. Он присел на корточки и среди груды бумаги отыскал нужный ему договор. Взял в охапку. Отыскал ручку и повернулся к двери. Нельзя было девчонку оставлять подолгу одну. Даже если рядом крутилась Марта. Ей нужна была постоянная охрана, а не хлипкая старуха, которая симпатизировала пленнице. Хоть дом его охранялся со всех сторон, Исмаэлю нужна была дополнительная страховка. Однажды она уже попыталась сбежать. Почему не сделать это во второй раз?
Тяжелыми шагами мужчина стал подниматься на второй этаж. Его поступь была ловкой, шаги утопали на ворсистом ковре, лежащем в полу. Взгляд был нацелен на закрытую дверь в конце коридора. Он слышал тихий голос за стеной. Это Марта что-то тихо бормотала. Не дай Бог помогала девчонке. Проклятая женщина, всегда совала нос не в свои дела! Исмаэль приблизился к двери и толкнул плечом. Та отворилась. Он тихо прикрыл за собой дверь и обвел взглядом тусклую комнату. Девушка лежала колачиком на кровати. Укрытия. Он был уверен, что и обмытая. Чистенькая. Это не подобает зверушке. Затем мужчина перевел взгляд на Марту. Женщина стояла около кровати, потом подошла ближе, заслоняя девчонку своими пышными формами. В ее глазах стоял ужас и слезы. Она смотрела и будто проклинала Исмаэль.
- Уйди отсюда, - он приказал, пытаясь обойти Марту.
- Сеньор Исмаэль, побойтесь Бога, что же это вы делайте... она еще совсем девочка... как когда-то была Раб... - она махнула дрожащей рукой в сторону девушки и закрыла рот фартуком, подавляя непроизвольные всхлипы.
- Молчи! - мужчина перебил ее, не позволяя закончить. Никто не смел упомянуть ее сестру. Особенно рядом со зверушкой. - Это не твое дело. Уйди, говорю, - он отмахнулся от женщины и встал рядом с кроватью. Хрупкое тельце под простынью содрогалось от рыданий. Исмаэль потянулся к тонкой материи, намереваясь сорвать ее с девичьего тела. Марта ухватила его за локоть. - Если ваш отец узнает, то... - женщина не теряла попыток образумить его. Ах Марта, если бы ты знала, что в этой схватке тебе на победить. Это моя битва. Моя война. Моя месть. Любыми методами и любыми жертвами. Даже если узнает отце. Даже если весь мир встанет против меня. Месть свершится так или иначе. Она уже вершится в этот самый момент.
- Он не узнает! - редко отдернув руку, он с гневом в глазах уставился на служанку. - Он не унает, если ты будешь держать язык за зубами, - схватив с пола корзину с грязным бельем, Исмаэль затолкнул его женщине в руки и спровадил до двери. - Не забывайся, донья Марта, и помни благодаря кому ты еще здесь работаешь! Отправляйся на кухню, а к девчонке на приближайся до моих распоряжений! - он захлопнул дверь прямо перед ее носом. Грудь так вздымалась и опускалась, а сердце вырывалось из груди, что ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Исмаэль обернулся в сторону кровати. В пару размашистых шагов он оказался около девушки. В глазах пылал огонь. Мужчина заставил себя взять в руки. Потянув в сторону простыню, он обнажил лицо Эсин. На него смотрели заплаканные и красные глаза. Он заглянул под простынь. Как и предполагалось, Марта обмыла промежность девчонки, но свежая кровь продолжала алыми бусинами капать на белоснежную простынь. Его лицо не выражало никаких эмоций. Исмаэль отпустил простынь. Открыл договор на нужной странице. Положил документы перед девушкой. Поверх упала ручка в позолоченной гровировке.
- Держи, - его голос хрипел от перевозбуждения. Он был всего лишь в шаге от достигнутого. От мести. Когда подпись будет на бумагах, у него развяжутся руки. Останется лишь оформить все юридические аспекты и зверушка будет считаться его женой, а у него будут все права управлять ее капиталом и частью бизнеса Илкера Эвджена. Ему не только выпадет шанс вновь увидеть выражение лица проклятого убийцы, но может, он возьмет с собой и его драгоценную дочурку. Пусть оба посмотрят друг на друга. Она на предателя, он на тень, которая осталась от прежней подающей надежды скрипачки. С такими обморожененными и мозолистыми пальцами у нее нет ни единого шанса играть опять. Исмаэль сделает все, чтобы этого не произошло. Отберет каждую ее страсть и увлечение. Как оловянного солдатика, который теперь лежал в его кармане. - Подписывай, - он приказал, понимая, что у девушки нет иного выбора. Она подпишет, если не хочет, чтобы пострадала ее семья. Но и тогда у нее не будет гарантии, что они останутся в безопасности. Для ее и блага ее семьи зверушке лучше не злить Исмаэля. А гневе он становится неконтролируем и тогда в нем рождается желание причинять боль. Боль подразумевает насилие. Ему нравилось насилие. Насилие возбуждало. Этого заслужил его враг. Не только это. Даже больше. Как Илкер Эвджен поступил с его сестрой, так он поступит с его дочерью. Спустя годы прошлое возвращается и бьет под дых.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

С уходом Марты в комнате повисло гробовое молчание. Только переминающиеся ботинки Исмаэля около кровати издавали скрип старых половиц. Его дыхание вырывалось из грудной клетки тяжелыми вздохами. Он щурил глаза, рассматривая облик девушки. Ее хрупкое дрожащее тело трепыхалась под тонкой простынью. Глаза красные от слез. На щеках невысохшие слезинки. Грудь покрыта кровоподтеками и синяками. Ее руки дрожали, протягиваясь к ручке. Должно ли ему быть жалко ее? Исмаэль смотрел на нее. Внимательно смотрел. И не чувствовал ничего, кроме злости и ненависти. Это уничтожающее чувство поглощало. Он ненавидел ее отца. Должен был ненавидеть и ее. Сквозь нее его руки доберутся до убийцы. Схватят. Сомкнуться на горле лишая кислорода. Руки Исмаэля непроизвольно сжались в кулаки. Он едва не потянулся к девушке, накладывая пальцы на ее тонкую шею. Хватило бы пару сильных нажатий, чтобы переломить. Убить? Мог ли он стать убийцей ради мести? Стоя перед кроватью, взирая на несчастную пленницу, Исмаэль знал - он мог. Это пугало. Доводило до ужаса. Сердце так отчаянно рвалось из груди. Но он остался стоять. Хрустя костяшками. Проклиная тот день, когда пути его сестры и Илкера Эвджена пересеклись.
Исмаэль никогда не понимал, почему Рабия позарилась на старика. Может, десять лет назад он и выглядел более призентабельно, по почему старик? У нее не было нехватки в деньгах. То, что не давал отец, она сама выкрала из дома. Драгоценности матери и заначку отца. На кругленькую сумму могла жить, особо не ограничивая себя. Найти молодого и богатого мужчину. Почему старик? Он заставил ее, принудил? Была иная причина? Это белое пятно из прошлого не давало Исмаэлю покоя. Но как бы там ни было Эвджен убил его плоть и кровь, его сестренку, лучик света в их доме. Он сделает еще хуже с его дочерью. Не убьет. Истязает. Замучает. Изнасилует. Заставит чувствовать ту боль, что чувствовала его сестра  Изо дня в день. Из года в год. Она никогда не забудет имени Исмаэля Сойдера. Не посмеет. Он будет приходить к ней в кошмарах, но никто не придет на помощь. Ни отец, ни телохранитель, ни Эрни. Никто. Как никто не пришел на помощь к Рабии. Ублюдок не дал Исмаэлю шанса спасти ее. Он тоже не даст. Этот дом отныне и навек станет ее тюрьмой. Порой мягкая кровать страшнее самой холодной тюремной камеры. Есть люди, которые бывают более жестокими чем наглухо запертые двери дома. Таким человеком для нее станет он - Исмаэль Сойдер. Аминь.
С воодушевлением наблюдая, как девчонка тянется к листу бумаги и ставит свою подпись. На одном, на втором, на следующем листе. Для ее удобства он даже удосужился перевернуть страницы договора. Это единственная уступчивость на что Исмаэль пошел ради нее. Ему было нужно, чтобы документы были в порядке и подпись красовалась на каждом листе, иначе дальше дело не пойдет. С неподдельным удовольствием мужчина наблюдал, как его зверушка подписывала свой приговор ради подобного ублюдка, каким являлся ее отец, чтобы никто его не трогал. Желчь наполнила его рот. Ком тошноты подступил к горлу, понимая, что кто-то может по-настоящему любить этого убийцу. Он не заслужил подобных жертв со стороны его дочери. Вина Эсин была в том, что она слишком любила своего папочку. Вина Исмаэль в том, что он не мог избавиться от жажды мести. В конце концов, они все получат по заслугам, как того и хотела девушка, проклиная его всеми возможными способами.
Когда все бумаги были подписаны, Исмаэль сгреб документы в охапку и отложил в сторону. Сделал шаг вперед. Его ноги уперлись в край кровати. Под ботинком хрустнула переломленная ручка. Он посмотрел надменным взглядом на испорченный предмет и пнул его ногой глубже под кровать. Затем потянулся к девушке. Сорвал с ее тела простынь. Обнаженное тело, свернутое калачиком, лежало посередине кровати. Между бедер застыли разводы стекшейся крови. Ткань пропиталась алым цветом насилия. Это был не конец. Лишь начало того, что Исмаэль хотел ей дать.
- Мы почти муж и жена, нечего прятаться, - протянув руку, он схватил девушку и уложил на спину. Оперся коленями о матрас, встав по обеим сторонам от ее бедер. Мужчина поймал ее руки и завел за голову. Умело обмотав простынь вокруг ее запястий, он зафиксировал руки над изголовьем кровати. Щека по-прежнему пылала от острых ногтей девчонки. Второй попытки выцарапать ему глаза он не даст. - Теперь нам нужно закрепить наши подписи, - Исмаэль смотрел на девушку пылающим взглядом. Рядом с ней это вновь происходило. Он был не в силах контролировать свои эмоции. От этого злился еще сильнее. Не хотел этого чувствовать. Она была дочерью его врага! Та же дрянная кровь, те же гены. Те же глаза! - Впредь я буду приходить к тебе каждый день и ты удосужишься раздвигать ноги передо мной без промедления, - Исмаэль раздвинул девичьи бедра, демонстрируя как это будет происходить. Ему не нужно было ее согласие. Он и так возьмет от нее все, что пожелает. Пальцы вонзились в ее подбородок, он повернул голову девушки в свою сторону. - Не смей отворачиваться! Я хочу видеть твои глаза! - смотря в эти глаза, он не смел забывать причину, почему так жесток. Глаза ублюдка. Глаза убийцы. Сквозь эти огромные заплаканные глазницы от доберется до истинного виновника. И тогда злость уйдет. Да, злость уйдет. Он хотел в это верить. Он должен был верить, чтобы не сойти с ума.
Рванув окаменевшими пальцами молнию на ширинке, Исмаэль высвободил пульсирующий член на волю. Его пальцы вцепились мертвой хваткой в девичьи ноги. Ноздри раздулись, чуя запах крови. Он придвинулся вплотную к ее бедрам и вогнал член в уже истерзанное лоно. Брал все. Брал еще. Остервененно двигался в покрытом трещинами влагалище. Не осознавая того сам, шептал имя сестры и молился. Молил о прошении. О ее или о своем? Их уже не спасти! Рабия мертва. А он... он на пути к саморазрушению и мести, а значит - все ближе к смерти.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Насилие вершилось так естественно, что это до ужаса пугало. С огнем в глазах. С рвением добиться еще больше боли, больше власти над непокорным телом. Почему? Все дело в ненависти? В желании мести? Исмаэль не понимал. Сейчас... он не хотел понимать. Лишь чувствовал животную похоть и вбивал глубже член в растерзанное тело девушки. Кровь текла наружу, пачкала его брюки. Жесткая молния впивалась в нежную обнаженную плоть. Срывала кожу на лобке. Высекала отметины. Еще сильнее. Еще больше. Еще глубже и быстрее. Хлюпающий звук крови возбуждал еще сильнее. Он вдыхал дурманящий запах. Ноздри расширялись, пропуская эту ядовитую смесь внутрь себя. Трахал. Брал. Вминал хрупкое тело в матрас под аккомпонент скрипучих пружин кровати. Не мог остановиться. Не хотел. Делал больно и наслаждался этим. В глазах девушки пылала такая ненавистья такое отвращением. Он хотел этого. Чтобы она его ненавидела, проклинала, считала худшим из мужчин. Тогда его злоба и ненависть к ней могла быть оправдана. А его испорченной логике давно не было смысла. Исмаэль знал лишь то, что подпускать девушку близко к себе нельзя. Невзирая на боль в ее глазах и поток неутихающих слез и всхлипов. Ему ее не жалко. Не должно быть жалко! Она - никто. Она заслужила это за любовь к проклятому убийце - своему отцу. Извращенное понятие кровных уз помогало смириться с тем, что Эсин это заслужила. Всю его ненависть, насилие, боль и унижения.
Его не мучила совесть. Сейчас нет. Им овладела похоть и животное возбуждение. Исмаэль подчинялся инстинктам. Сминал хрупкое тело в своих руках. Пальцы врезались в бедра и подбородок. Он двигался неустанно, резко, порывисто. Темп ускорялся. Матрас прогибался под весом его тела. Он не удосужился снять грязные ботинки, пачкая белоснежные простыни. Плевать! Он был готов смешать девчонку с дерьмом, лишь бы подобраться ближе к Илкеру Эвджену. Исмаэль смотрел ей в глаза, почти не моргая. Впитывал в себя этот взгляд затравленное зверушки. Это не пугало. Совсем не пугало. Он не посмел отвернуться. Если бы отвернулся, проявил слабость. Слабаки не годятся для мести. А слабаком Исмаэль Сойдер никогда не был. Выдержав взгляд девчонки, он продолжал двигаться. Горячая плоть таранила взмокшее от крови лоно. Он был безжалостно грубым и собирался эту грубость продлевать каждый день, каждую ночь... изо дня в день. До тех пор, пока девчонка даже перестанет плакать. Слез не останется. Он высушит их досуха. Как и сердце, которое вырвет из ее груди и сожмет в стальном кулаке. Будет сжимать, пока слабый орган не иссохнет досуха. Они не позволили сердцу его сестры биться, любить, жить. Он не позволит им обрести покой. Семейство Эвдженов поплатится за надменность, всесилие, за преступление, которое так и не было разоблачено, а виновник не осужден. Эвджен не был сужден по закону. Исмаэль станет его судом и тогда ублюдок возжелает, чтобы на самом деле оказаться за решеткой.
Его пальцы сильнее выдались в подбородок девушки, оставляя глубокие борозды коротких ногтей. Он был готов скоро кончить. Ее горячая кровь внутри влагалища опаляла  член. Она была имитацией тех женщин, которые сами добровольно раздвигали для него ноги. Жалкое подобие. Эсин никогда прежде не была с мужчиной. Он сделает так, что она и не посмеет об этом даже мечтать. Близость мужчины будет ей настолько отвратительна, что она выблюет наружу все легкие, нежели подпустит к себе мужика с членом. Не посмеет продолжить род. Этот мир не узреет потомка убийцы и никто больше не пострадает от руки ублюдка.
Он смотрел на нее темным от гнева взглядом. На щеке пылали глубокие порезы. Эта боль придавала ему сил. Исмаэль наклонился так близко к девчонке. Хотел, чтобы она запомнила эти глаза. Близкие. Опасные. Постоянно рядом. Они будут возвращаться к ней каждую ночь. Насиловать и делать больно напротяжении пяти долгих лет. Пять лет это так мало. Пять лет лишь половина жизни, что он прожил без своей Рабии.
В глазах девчонки вспыхнул недобрый огонек. Исмаэль был слишком увлечен траханьем ее тела, чтобы отреагировать вовремя. Она плюнула ему в лицо. Ноздри мужчины расширились. Он с силой сжал скулы, отчего желавки заходили на горле. Из горла вырвалось проклятие. Размазнувшись, он отвесил зверушке знатную пощечину. Ее голова дернулась и отлетела в сторону как у тряпичной поломанной куклы. Затем он вновь ухватил ее за подбородок. На губе расцветал кровоподтек. На время он замедлил толчки. Выхватил конец другой простыни. Сжимая пальцы на челюсти, заставил ее приоткрыть рот, смял ткань в кулаке и затолкал большой кусок в глотку. - Это у вас, у Эвдженов, в крови делать все наперекор? - вопрос был чисто риторический. Девчонка и не могла ответить с забытой во рту простынью. Он вновь ухватил ее за подбородок, возвращая зрительный контакт. Задвигал бедрами еще мощнее, еще жестче. Не щадил ни ее, ни себя.. - Запомни этот день... - он покажет, где ее истинное место, покажет всю силу своей ненависти, - потому что каждый следующий будет еще хуже, - мужчина чувствовал, как член глубоко внутри кровоточащего лона дернулся и запульсировал сильнее. В паху свело спазмами скорого оргазма. Исмаэль отстранился, вытащил член наружу. Толстый ствол поблескивал от сгустков крови, изнывающе подрагивая и орошая струями спермы девичьи бедра и живот. Исмаэль помечал ее собой. Оставлял свой след на ней и в ней. Доказывал, что она не достойна даже того, чтобы заиметь его семя. Первый раз, когда он кончил в нее, был для видеосъемки и для ее любимого папочки. Каждый следующий лишь унижение для его зверушки.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исмаэль никому не желал зла. Жил своей жизнью. У него была семья, любящие родители, сестра, друзья. Он строил планы на будущее, хотел пойти учиться, хотел помогать отцу, хотел найти достойную девушку, жениться на ней, обзавестись семьей. Покидать родные края не входило в его планы. Он любил эти места, любил работать, любил деревенскую тишину и покой, топот копыт по земле и просторные луга и кусты виноградников, простирающиеся до самых гор. Смерть близкого человека изменила все. Изменила их всех. Ничто уже не было как раньше. Он сам не мог стать тем, кем был тогда. Внутри поселилось зло. Смерть пришла в их дом и коснулась каждого из них. У отца отобрала здоровье, у матери надежду, у него - право жить дальше. Исмаэль не мог вспомнить о чем мечтал, чего хотел добиться. Его одолевало лишь одно желание - отомстить. Где-то в глубине души от понимал, что это не вернет ему сестру. Но так жить, как он живет сейчас... это тоже не жизнь. Нацелившись на отомщение, мужчина не видел ничего вокруг. Его замучили воспоминания и кошмары, каждый уголок дома напоминал о Рабии. Он до сих пор слышал ее голос и заливающийся смех. Эта боль потери засела так глубоко. Исмаэль чувствовал себя виноватым в том, что не уберег сестру, не отговорил от побега. Последнее, что она от него слышала - крики и ругань. Он не открыл ей дверь. Она закрыла свою - навсегда. Уехала, больше не возвращаясь. Уехала, искать новую жизнь, а нашла смерть.
Исмаэль закрыл глаза, пытаясь отгородиться от прошлого. Открыл и увидел, как сжимает подбородок Эсин. Ее лицо стало мертвецки бледным. Раскрытые губ, между которых было затолкана простынь, посинели. Ее глаза закатилась. Он смотрел на девчонку и видел свою сестру. Такой же ублюдок измывался над ней. Ублюдок убил его сестру. Он убьет его дочь. Раньше ему казалось, что он не способен на такое. Сейчас и здесь - он был готов это сделать. Позволить ей умереть. Плевать на все! Быть может, тогда боль уйдет. Он сможет дышать свободно. Он сможет жить? Готов ли Исмаэль был дать ей такое скоро избавление? Нет! Нет! Нет! Убийца не убил его сестру так быстро. Он ее измучил, искалечил, оставил умирать. Мучения длились месяцами, а девчонка у него еще слишком малый срок, чтобы позволить ей так легко избавится от пленения.
Исмаэль ухватил кляп из простыни и вытянул изо рта девчонки, позволяя ей дышать. Удерживая за плечи, встряхнул как тряпичную куклу. - Очнись, черт бы тебя побрал! - ее голова трепыхалась в разные стороны, но глаза остались закрыты. На щеке расцветал синяк. По распоротой губе стекались капли крови. Грудь слабо вздымалась и опускалась. На коже новые синяки накладывались на старые. Багровые линии - деяния его рук. Что-то знакомое, давно забытое сжалось в груди. Он почему что не хотел, чтобы девчонка умирала. Эта причина крылась куда глубже, чем простая банальная месть. Исмаэль поморщился. Глаза оставались темными и бесстрастными. Он не хотел ничего чувствовать. Не мог чувствовать, особенно по отношению к этой девчонке. Она - дочь врага. А значит и его враг. Каламбур мыслей и чувств бурлил в раскалывающейся от боли голове.
Эсин никак не реагировала на его попытки привести ее в чувства. Исмаэль мог проклинать лишь себя. Не стоило так давить. Она еще не пришла в себя после болезни. Ее дыхание было поверхностным и слабым. И что он должен был делать с ней? Проклятье! Сползая с постели, он заправил член в штаны. Разводы крови виднелись на штанах и рубашке. Скривившись от подобной картины, мужчина опять склонился над девчонкой. Приложил ухо к ее груди. Сердце билось очень слабо. Он развязал ее руки. На запястье едва прошупывался пульс. - Проклятье! - ему крайне не нравилось состояние девчонки. - Артуро! - он завопил на весь дом. Зная старика, он шнырял где-то рядом, готовый в любой момент прийти на зов хозяина. Исмаэль метнулся к выходу. Распахнул тяжелую дверь. Он не мог позволить девушке умереть. Не сейчас! - Врача! Зови врача! Немедленно! - когда слуга появился в конце коридора, Исмаэль приказал ему, смотря на старика безумным и чужим взглядом. Не позволил тому приблизиться, вытянув вперед руку с открытой ладонью. На пальцах засохла кровь девчонки. Черт! Он поступил взгляд и спрятал руку за спину. - И Марта... пусть придет Марта, - добавил он напоследок, возвращаясь обратно в комнату и смотря на бледное лицо своей пленницы. Он не знал, что ему с ней делать. Как спасти и как избавить от себя. Она была ему нужна. Исмаэль не отдаст ее даже смерти. Приближаясь к кровати, он схватил простынь, смял в кулаке и прижал к ее промежности, пытаясь остановить кровь.
Когда в дверь постучали, мужчина обернулся. На пришедшего смотрели те же самые его дикие глаза. На пороге стояла Марта. Комкала в ладонях фартук. Неуверенно смотрела на своего сеньора, будто не узнавая его больше. Исмаэль и сам себя не узнавал, но винить в этом кого-то кроме себя сейчас не мог. Он схватил еще одну простынь, набросил на обнаженное тело девушки и отошел в сторону, уступая место Марте. - Помоги ей... сделай что-нибудь, - его голос был полон отчаянья. - Она должна жить! - затем стал резок. Марта с опаской приблизилась к кровати. Заглянула под простынь. Ахнула. Затем ее взгляд изменился. Сосредоточился. Она подошла к девчонке, ощупывая ее тело и зовя на помощь других служанок. Командовала нести полотенца, горячую воду. Он понятие не имел, зачем это. Чтобы омыть? Остановить кровь? Лишь бы жила. Исмаэль попятился назад. Боль, отчаянье, злость. Все навалилось разом. Он уперся спиной в стену, но не ушел. Стоял и смотрел. Стоял и проклинал себя. Стоял и молил, чтобы девчонку не настигла судьба его сестры. Ведь он хотел проучить своего врага, а не ее. Она была лишь орудием в его руках. Связующей ниточкой между ним и Илкером Эвжденом. Если она умрет, то все потеряет свой смысл.