Эсин балансировала на самом краю бетонного бордюра. Дождевая вода стекала струями с крыши. Потоки напоминали полупрозрачный занавес… живой, постоянно меняющийся и колышущийся от ветра. Порыв за порывом, крупные брызги намочили волосы и одежду. Больше всего досталось обуви. Тряпичные кеды напитались водой. Ноги в них замерзали и тяжелели, словно на них нацепили кандалы. Терять ей было нечего, но девушка не решалась преодолеть дождевую завесу и подойти ближе. Казалось, что в эпицентре стихии ей не выжить. Шаг и молния испепелит дотла. А объятьях стихии есть место только потусторонним существам - демонам и кровожадным тварям, названия которых не ведомо простым смертным. Сойдер стоял посреди черного потока. Вода неслась со склона мутной рекой. Его ноги по щиколотку находились в воде. Ливень хлестал мужчину по плечам. В свете пылающего костра и небесных отблесков он выглядел одновременно пугающе и завораживающе. Эсин только сейчас поняла почему горничные собрались у окошка на кухне и подсматривали за купающимся сеньором. Он причинил столько боли! За страхом сложно рассмотреть даже внешнюю привлекательность. Но отрицать очевидное пленница тоже не могла… Сойдер был красив. Высокий…загорелый… подтянутый. В его движениях улавливалось что-то хищное. Физический труд заменял регулярные занятие в спортивном зале. Для тех, кто сталкивался с кровожадными наклонностями хозяина, он выглядел прекрасным принцем. Даже конь прилагался. Полный комплект! Горничные томно вздыхали и пускали слюни. Ему готовы были прости многое. Издевательства над какой-то чужачкой вообще не грех. Она ведь заслужила… Сама виновата… Серая мышь... неумеха... бревно в постели. Женская половина все больше оправдывала своего сеньора. Для обеление его «честного» имени нужно было втоптать в грязь пленницу. Она знала самую темную сторону Сойдера. Близко знакома с тяжесть огромных кулаков. Помнила, как мышцы напрягаются перед ударом или пощечиной. Эсин научилась чувствовать и предугадывать, хотя шанс увернуться предоставлялся далеко не всегда. Только поделиться этим знанием ей было не с кем. В шумной усадьбе она оставалась изгоем и ничего не изменить. Зло привлекает и приманивает своим внешним совершенством. Люди покупались на вывеску… особенно, если им еще и платят деньги за молчание и труд. Если бы Эсин встретилась с мучителем при других обстоятельствах, тоже оценила бы картинку… но сейчас уже не могла. Тот факт, что над ней издевается красавец нисколько не облегчало судьбу пленницы.
Она продолжала прожигать дыру в мужской спине. Ожидала ответной реакции на свои слова, как приговора. Он не подлежал обжалованию. Сойдер или заинтересуется своей живой игрушкой или окончательно спишет ее со счетов. Если бы «немилость» означала тихое серое существование на кухне, она бы порадовалась. Год издевательств и плена сильно переменили приоритеты и стремления. От прежней светской львицы и любимицы публики не осталось следа. Эсин хотела быть маленькой и незаметной. Чтобы никто не трогал и не задевал. Затеряться среди десятка других горничных у нее не получалось. Чужачка осталась белой вороной. Слишком смачные сплетни и интимные подробности вились вокруг нее. Слишком много наобещал хозяин своей голодной стае. Марте все-таки удалось промыть ей мозги своими увещеваниями и советами.
«Умная и терпеливая женщина может присмирить буйный нрав мужчины, если будет вести себя правильно» - знать бы еще, как правильно? Что Эсин могла сделать? Единственным желанием было забиться в угол. Не видеть его. Не слышать тяжелого дыхания. Не чувствовать животного страха, который Сойдер в ней вызывал…
«Только сеньор Исмаэль сможет уберечь тебя от нападок и сплетен».
«Не зли его, девочка! Он стал слишком горячим и скорым на расправу».… - можно подумать, что это она сделала мучителя таким? Иногда в словах экономки слышалось осуждение. Она уговаривала и отговаривала Эсин от постоянных пряток в усадьбе. Их «отношения» действительно начинали выглядеть смешными… словно мужчина и вправду искал с ней встречи… Марта считала именно так. Пленница упорно списывала все столкновения на случайности и неудачные дни. Донья Марта должна быть довольна. Пленница сделала шаг на встречу своему кошмару. Не бежала… не отворачивалась... хотя внутри все холодело от ужаса. Она стоила и унижалась перед Сойдером, умоляя о новом насилии, ради избавления от еще более жестоких издевательств. Меньшее зло… было ли оно на самом деле спасительным? Сойдер в любой момент мог изменить свои желания швырнуть ее к ногам своих дружков. Вряд ли спасут от расправы общие книжные интересы с Карлосом. Они читали и обсуждали сюжеты за ужином. Просто убивали время. Дружба закончится, когда прозвучит команда «фас».
- Разве? – мужчина резко обернулся. За долю секунды преодолел разделяющую их реку дождя. Эсин поборола желание отпрыгнуть. Подавила рвущийся из груди вскрик. Вместо этого с губ слетело что-то шелестящее и почти не живое. Она отлично знала о чем просила. Такое не вымарать из памяти. Не вытравить алкоголем и наркотиками... ничем…
Сойдер переменился… Ливень смыл с его лица маску. От мук совести не осталось и намека. Вернулся тот, кто переступал порог клетки каждую ночь… В охрипшем голосе сквозило раздражение и ненависть. В глазах выжигающая кислотой злоба. Девушка почувствовала, как земля уходит из-под ног. Если бы Сойдер не держал ее за талию, Эсин упала в грязь. Хотя она давно перепачкана дерьмом и грязью.
Мучитель не торопился. Ему мало просто отыметь предложенное тело. Он изматывал душу. В красках описывая все, что было раньше и будет всегда… Выплевывал слова прямо в лицо пленнице… Ему доставляло особое удовольствие видеть ее поверженной... бледной... опустившееся донельзя низко. Пророчество Сойдера сбывалось – настал день, когда Эсин сама просила оттрахать ее.. Для полноты своей победы хозяин хотел услышать, чего именно она хочет. Пленница должна повторить все слово в слово, будто клятву? Она не могла. Голос пропал. Тело тряслось будто в лихорадке… но девушка задушила слезы. Выдержала ядовитый взгляд мучителя. Не сорваться помогали воспоминания. Она мысленно окружила себя всеми сплетнями разом. Вслушивалась в эхо голосов. В более красочные подробности, описывающие все, что собираются с ней сделать... когда время придет. Видела звериные оскалы охранников. Чувствовала зловонное дыхание... Запах дешевого табака и крепкого алкоголя. Так пахло под навесом охраны в деревне, куда вечерам сползались женщины по своей воле и по принуждению. Пожелтевшие зубы будут впиваться и в ее грудь. Десятки членов будут разрывать сухую плоть. Она станет кричать от боли непрерывно... пока не обессилит и не перестанет реагировать на насилие. Тогда ее обольют холодной водой. Приведут в чувства и продолжат. Так обещал Карлос, когда наведывался в клетку после неудачного выстрела в хозяина. Нет… Их время не должно прийти! Один насильник лучше множества постоянно меняющихся лиц и членов…
- Да, я хочу, чтобы вы меня оттрахали... чтобы вогнали окаменевший член... – Эсин не узнавала свой голос. Не помнила, что в его угрозе-обещании следовало дальше по тексту. Пленница не стала убеждать Сойдера в искренности своего «желания». Хотя и не лгала... Хотела... Только подоплека и предпосылки к этому «желанию» больше напоминали принуждение и насилие над собой. Сложно делать выбор, когда выбора, по сути, нет. Эсин проследила за взглядом мучителя. Он скользил по тонкому кружеву. Рука следовала за взором, прикасаясь и царапая мокрую кожу. Окоченевшими пальцами девушка расстегнула крючочки на бюстгальтере. Спустила бретельки с плеч и отбросила кружево в сторону. По обнаженному телу стекала вода… как тогда у ручья… но больше ничего общего с той странной ночью не было. Страсть обернулась яростью. Для Эсин она была предвестником издевательств и боли. Помня о том, что Сойдер просил прикоснуться, девушка положила трясущиеся ладошки на его плечи. Понимала, что этого слишком мало. Он жаждал большей «взаимности». Неотрывно смотря мужчине в глаза, она провела пальчиками по груди. Опустила руки ниже. Добралась до его мокрых брюк.  Рывком расстегнула ремень и «молнию». На это ушли все силы. Эсин чувствовала, как возбуждающая плоть рвется наружу. Пульсирует и тереться о пальцы через тонкую бельевую ткань. Такого согласия он хотел или ее предстояло пройти еще восемь кругов адской игры во взаимность?
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (12.07.2020 14:12:45)

Я не верю тебе… не верю… - Сойдер выплевывал слова ей в лицо. Он продолжал злиться, скрепя зубами и играя желваками. Сердце девушки пропустило удар за ударом, казалось оно не выдержит жестоко испытание и наконец-то разорвется на части. Перестанет функционировать и Эсин поглотит вечная тьма. Раньше она любила жизнь. Строила планы… надеялась… спешила. Существует теория, что в каждом человека заложена определенная программа. Одним отмеряно восемьдесят лет… вторым – чуть больше двадцати. Никто доподлинно не мог подтвердить или опровергнуть гипотезу. Пройдя через ад, Эсин начинала в эту теорию. Она планировала долгую счастливую жизнь. У нее было все, но на каком-то подсознательном уровне девушка подгоняла жизненный ритм под отпущенный судьбой срок. Она с радостью хватаются за любимое дело… Пробовала что-то новое… Находилась в постоянном движении и поиске. За свои двадцать лет, Эсин объездила всю Европу. Выиграла несколько престижных конкурсов. Была соучредителем фондов для детей сирот и больных онкологическими заболеваниями. В отличии от своих подруг, не относилась к благотворительности формально. Вкладывала не только средства, но частичку души. Отец всегда пытался закручивать ей гайки. Под благовидным воспитательным предлогом старательно перекрывал кислород всем начинанием дочери. Оставил только музыку, в которой Эсин была талантлива и могла прославить фамилию Эвджен. Тогда она не понимала мотивов бизнесмена. По детской наивности принимала заботу за чистую монету, а Илкер просто боялся утратить над ней контроль. Тогда бы власть тоже помахала ему ручкой. Глотком настоящей свободы были каникулы в поместье тетушки.  Она брала уроки гончарного мастерства. Поучаствовала в археологических раскопках. Успела так много, а по факту – ничего.
Прошлой осенью Эсин умерла Она ходила, дышала, говорила… но жила ли теперь? Сама не понимала, зачем хватается за никчемное существование зверушки? Выхода не находилось. Физическое тело еще функционировало, но здоровье ухудшалось с каждым испытанием. Сойдер разорвал ее на части. Самые лакомые куски сожрал сразу, а теперь отщипывал крохи, потешаясь над поверженной жертвой, пока она пыталась избежать самой ужасной участи. Она не попадет в руки одуревших от безнаказанности мужиков, который месяцами пускали слюни за спиной. По сравнению с такой перспективой, смерть была предпочтительней.  Лучше перегрызет себе вены зубами. Пленница несколько раз была на пороге смерти, а умирать все равно страшно. Заглядывая на ту сторону, она не видела ни яркого света или, описанных очевидцами, длинных туннелей. По ту сторону ее не ждали усопшие близки. Ничего там не было… пустота... Когда Эсин умрет окончательно, то тоже станет пустотой.
Не верю… - звучало обвиняюще, будто Сойдер переложил на плечи девушки вину за все, что произойдет в дальнейшем. Она не смогла убедить. Теперь поплатиться за оплошность остатками гордости и жизни. Она перестала быть привлекательной для мучителя… поэтому отправится в деревенский бордель или будет седеть на цепи под навесом во дворе усадьбы, чтобы каждый желающий имел доступ к телу. Такую версию ее будущего озвучивал Карлос. Он много чего говорил. Был красноречивее даже своего хозяина. Вряд ли мужчина выдумал это самостоятельно.. Все здесь происходило с подачи Сойдера. В пьяном угаре он проявлял творческий подход в издевательствах. Он и поделился планами с дружками, во время очередной совместной попойки. Они донесли до зверушки волю сеньора. Нет! Смерть определенно нравилась Эсин все больше и больше…
Не верю… - эхо не затыкалось. Шипело где-то над головой и шелестело по покосившейся крыше. Ветер подхватывал слова мужчины, разнося неутешительный приговор по округе. На утро каждый куст и дерево будет знать, что пленница проиграла. Она недостаточно унижена. Слишком неубедительно просили. Нужно было ползать на коленях и целовать его ноги. Этой ночью Сойдер решил закрыть все «вопросы» на ее счет. Не смотря на месяцы издевательств и изощренных пыток оставался целый список того, что мучитель так и не смог от нее добиться. Пленница никогда сама не просила о его «ласке». Забираясь в клетку, он частенько приказывал зверушки приветствовать и умолять. Чтобы уберечь ребенка она стала более покладистой. Поднималась на четвереньки, но лишних слов так и не проронила. То, что не смогла тогда… произнесла сейчас. Вложила в «просьбу» всю искренность, на которую способна загнанная в угол жертва. Мало? Сойдеру этого не хватило... но галочку в списке неисполненных желаний он точно поставил.  Продолжил идти дальше по списку. Что следующее? Слизывание грязи с его ботинок? Опуститься на колени и открыть рот, принимая его член? Сойдер пробовал… однажды…и чуть не лишился своей великой ценности. Больше не рисковал. Тогда… но сейчас она сама просила… Это ведь тоже форма секса… и насилия… Эсин передернуло. Она не сможет... Ее стошнит... Это так отвратительно... Сразу вспомнилась блондинка из самолета. Она сосала член Сойдера с показным удовольствием и упоением. В это время он держал Эсин за волосы. Заставлял смотреть и учиться… Она ломала себя уже тем, что прикасалась к его обнаженному торсу и решилась расстегнуть брюки. Только мучитель не оценил жеста. Сгребая в охапку, он зажал подрагивающие пальцы между их телами. Не позволял отдернуть руки или продолжить начатое. Дергая ее за волосы, Сойдер потребовал от девушки произнести в слух его имя.  Ход его мыслей и желаний сильно удивил и сбивал с толку. Они уже обсуждали эту тему. Мужчина знал ее позицию. В прошлый раз отреагировал на тираду Эсин совсем равнодушно. Брякнул «называй, как хочешь» и свернул разговор. Сегодня он пустил в ход другие меры убеждения. Подкрепил приказ поцелуем. У Эсин не было опыта и сравнивать она могла только с тем, чем «одаривал» ее мучитель. Поцелуй показался ей жадным, словно мужчина намеревался осушить ее до дна. Он не причинял боли, но объятья становились все теснее и лишали кислорода. Эсин не изменила своей прежней позиции. Ей не хотелось называть мучителя по имени. Отстраненнее сеньор Сойдер вполне устраивало, но она подчинилась. – Исмаэль, - едва различимый шепот ударил в его влажные губы. Небо не рухнуло на землю. Его имя оказалось горьковатым на вкус и по-испански тягучим. – Исмаэль, пожалуйста, - вышло громче, но голос дрожал.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Прикосновения губ вернули себе прежнюю настойчивость и почти дерзость. Ему понравилось, что пленница покорилась. Перешагнула в очередной раз через себя. Нарушила данное обещание, не называть насильника по имени. Он знал, как Эсин относится к «фамильярности» между ними. Знал, потому что сам вытащил на поверхность негодующую реакцию. Прошлая просьба была встречена в штыки. Она не сдержалась и выпалила ему все, что думала. Сойдер запомнил. При первом же удобном случае использовал против своей зверушки. Опять победил. Доказал Эсин и себе, что она дешевка. Легко меняет свои взгляды и отказывается от своих слов. Она продалась за мнимую защиту. Просила о насилии над собой. Унижалась... умоляла... почти в ногах валялась, а он продолжал играть в благородство. Каждым словом подчеркивая, как низко пала поленница... лишившись остатков гордости. В какой-то момент Эсин решила, что у нее получилось! Все унижения и старания не пройдут зря. Сойдер позарился на то, что имел сотни раз… Захочет не просто легкого секса, а именно ее! Вспомнил, как удобно иметь рядом зверушку и в ближайшее время не пожелает делить ее с другими. Его руки ползли по обнаженной женской груди. Дразнили и ласкали. В его штанах было тесно. Он был не удовлетворен, но вместо того, чтобы продолжить, убрал ладошки девушки себе на полечи. Продолжал нести какой-то бессмысленный бред. Эсин не могла уловить сути... не верила в искренность его трепа. Сойдер хотел познакомится при других обстоятельствах?! Какая жестокая ложь. Он! Только он вынашивал план их «знакомства» на протяжении долгих лет! Он все расписал по пунктам. На каждое ее действие заранее было припасено противодействие. Чем отчаянье Эвджен сопротивлялась, тем больше жестокости обращала в свою сторону. Она видела ярость и наслаждение в глазах мучителя. Он получал желаемое. Он воплощал задуманное! Он упивался властью над слабой и беззащитной девчонкой. Что изменилось с тех незапамятных времен? Он узрел Бога? Понял, что был неправ? Вранье... гнилое и отвратительное, как и его нутро, скрытое за красивой оболочкой.
Хотелось кричать, дабы заглушить слова Сойдера! Она еще не познала настоящего мужчину!? Нет уж. спасибо! Эсин достаточно хлебнула «близости» и «любви». Пыталась всеми правдами и неправдами защититься от поисков оных в будущем. Мучителю плевать на ее страхи! Он решил обличить свои гнусные намеренья в нечто возвышенное. Отдавая пленницу на поругание своим шакалам, он просто подарит девушке возможность познать настоящих мужчин и получить недостающую любовь. Финал этого фееричного бреда Эсин не смогла воспринять. «Прости» подвело жирную черту под попытками уберечься от большей беды и задержаться на этом свете чуточку подольше. В голове тикал таймер обратного отсчета. Осталось десять дней. Десять дней почти жизни… без издевательств и побоев. Десять дней до смерти. По крайней мере Эсин поняла ради чего, собственно, терпела сцепив зубы. Она должна была дотянуть до вступления в права наследования. Подписать эти чертовы бумаги. Составить завещание, чтобы двумя росчерками пера отобрать у отца и Сойдера вожделенные ими акции. Будь проклята компания и грызня вокруг миллионов. Скоро придет конец всему. Эсин поставит точку! Та самая Эсин, которая была разменной монетой и орудием мести. Теперь она станет вершительницей «великих судеб». Ответ лежал на поверхности. Просто он очень сильно пугал, и затравленная зверушка старалась его не замечать. Однако стоило убрать лишнюю переменную – собственное дальнейшее существование в этом земном аду и все становилось на свои места. Задачка сошлась с ответом.
Сойдер поцеловал ее в лоб, как покойника и усадил у тлеющего костра. Девушка уставилась на стену дождя. Грозу утянуло на восток. Раскаты грома превратились в эхо, но ливень не думал затихать. Холодные порывы ветра забирались под промокшие брюки и царапали обнаженную кожу. На плечах у пленницы было наброшено одеяло, но она не шелохнулась, чтобы завернуться в него посильнее. Сеньор какое-то время продолжил возиться рядом. Заново развел огонь. Придвинул к ней сверток с недоеденными бутербродами. Есть не хотелось. Эсин равнодушно посмотрела в их сторону и опять «увлеклась» созерцанием дождя. По полу полз ночной холод. Трепещущее пламя отгоняло его, но ноги в мокрых кедах все равно окоченели. Девушка старалась не стучать зубами. Не шевелилась и почти не дышала.  Ночь только набирала силы, отрезая их от внешнего мира надежным занавесом ливня. Это будет долгая ночь без покоя и сна. Нужно было многое обдумать, но мысли не шли. Эсин ощущала себя жалкой… униженной и отвергнутой… Последнее чувство было ей не знакомо...Оно какое-то неправильное и неуместное. Опасное… ранящее… заставляющее втянуть голову в плечи еще сильнее и сдерживать тихие слезы.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (21.07.2020 17:42:17)

Эсин любила дождь, но сейчас он казался врагом, сыгравшим на руку Сойдеру. Ливень заточил их в полуразрушенной сторожке. У строения не хватало стены и покосила крыша, а убежать отсюда девушка все равно не могла. Для тюрьмы не обязательно наличие решеток и пудовых замков. Даже бескрайние просторы полей и виноградников могут быть клеткой. Сегодня они играли с Сойдером в свободу. Только поводок у зверушки был очень коротким. Стоило сделать шаг в сторону и невидимый ошейник сдавливал горло. Клеймо на плече начинало жечь, будто помимо раскаленной стали в кожу впечаталось темное заклятье. Оно активировалось вне стен усадьбы. Не давало девушке держаться вдали от своего мучителя. Метка начинала сверкать, привлекая ненужное внимание. Каждый рабочий и прохожий знал, что она – зверушка хозяина. На пленницу все пялились без тени смущения. Раньше Эсин спокойно переносила пристальные взгляды посторонних. Смотрят и смотрят…Зачем еще зевакам глаза? Раньше она была уверенной в себе, подающей надежды скрипачкой и завидной невестой. Ничего не осталось от той Эсин. Она шарахалась собственной тени. Любое внимание воспринималось слишком болезненно. Ей еще предстояло возвращение в усадьбу. Растрепанная, помятая… мокрая… У сплетников появятся новый повод почесать языки о ее имя. Донья Марта станет причитать и пичкать ее настойками из трав. Бланка одарит взглядом полным зависти и ненависти. Глупая девчонка считает, что хозяин будет ее мужем. С ней Сойдер должен проводить ночи и прогуливаться верхом. Можно подумать Эсин стала бы возражать против обмена местами с родственницей экономки. Пусть бы наслаждались друг другом и оставили пленницу в покое.  Эта дура не знала, чего так страстно желала. Считала, что с ней история Эстин никогда не повториться. Она была свидетелем деяний сеньора. Помогала доктору Родригес штопать разорванное тело зверушки, но ничего в не дрогнуло внутри. Бланка брызгала ядом. Считала, что Эсин заслужила подобное обхождение. С настоящей женщиной (то есть с ней) хозяин не стал бы обращаться, как со скотом. В последнее время Сойдер изменил тактику поведения. Мужчина стал общаться со своей «женой». После болезни не разрешал работать, что еще сильнее обозлило влюбленную идиотку. Узнав, что они не вернулись домой, Бланка точно проведет бессонную ночку. Эвджен не должно быть никакого дела до выскочки, но она раздражала и мутила воду. Делала мелкие пакости. Подпитывала сплетни и настаивала других горничных против Эсин. Только уважение к донье Марте сдерживало пленницу. Она не могла совладать с многим происходящим, но поставить на место наглую девчонку способна даже в таком жалком положении. Бланке повезло, что ливень не прекращался. Эсин споткнулась о мысль о зловредной горничной и ухватилась за нее, как за спасательный круг. Лучше направить праведный гнев на того, кто его заслуживал, чем барахтаться в дерьме неутешительных мыслей, которые тянулись щупальцами со стороны Сойдера. Мужчина продолжал пугать ее до чертиков. Сейчас даже больше, чем обычно. Они сидели каждый в своем углу. Мысли пленницы становились все мрачнее. Хорошо, что Сойдер не мог их прочитать. Иначе вернул бы круглосуточный контроль над зверушкой. Опять приставил бы охранников, которые сопровождали девушку даже в ванную комнату.  Она была в ужасном эмоциональном состоянии, но мысли о суициде, которых так опасался хозяин, Эсин тогда не посещали. Сегодня они снизошли, как озарение. Сойдер ее отверг и другого выхода не оставалось. Марта была права. Пока сеньор в ней заинтересован, как в сексуальном объекте, пленница находилась в относительной безопасности. Женщина говорила, что это единственный козырь, а Эсин не сумела его разыграть. После подписания доверенности она вновь станет не нужна. В Париже о ней забудут на долгий год. Еще один адский круг Эвджен не выдержит. Каждый из них хуже и страшнее предыдущего. Ей не дадут сдохнуть. Будут реанимировать до посинения. Калечить и вновь засовывать в больничную палату и так по кругу… до бесконечности...  Нет уж! Она не вернется в горы и не станет подстилкой для рабочих. Никогда!
Девушка не заметила, что начала стучать зубами.  Мокрая одежда напиталась холодом. Пламя костра горело ярко, но не могло пробиться сквозь толстую ткань напитавшихся влагой ткани. Сойдеру на удивление было не все равно. Хотя, чего удивляться. Пребывание ее в отдельной палате клиники влетало сеньору в копеечку. Экономнее стянуть с пленницы мокрые штаны, чем опять тратить время и деньги на лечение. Времени как раз не оставалось. Эсин задрожала еще сильнее, чувствуя горячие ладошки на своих щиколотках, но сопротивляться не стала. Поднялась и стащила брюки вниз. Об остальном позаботился мужчина. Разбросал мокрую одежду по торчащим доскам и пенькам. Единственной сухой вещью была его рубашка. Сеньор скинул ее прежде, чем ступил под дождевые струи. Не хватало части пуговиц, но закутывая Эсин в мягкую ткань он старательно застегнул оставшиеся. Длинные рукава скрыли посиневшие от холода пальцы. Рубашка какое-то время валялась на полу, но все равно сохранила тепло и терпкий запах. Он взял Эсин в плен. Впитывался через влажную кожу. Забивался в нос и наполнял легкие. Девушка предпочла бы и дальше трястись в мокрой одежде, но не становиться вновь пленницей Сойдера. Пускай он даже не подозревал о произведенном эффекте. Древесные нотки парфюма напрочь въелись в воротник. Аромат оседал на зацелованных губах и напоминал о том, о чем помнить и думать нельзя. В довершении всего, мужчина притянул ее к себе, закутывая голые ноги одеялом. Эсин оказалась прижата к груди Сойдера. Жар пламени щекотал щеку, но его дыхание было горячее. Тягостное молчание нарушал только барабанящий по крыше дождь. Эсин надеялась, что мужчине вскоре надоест и он ее отпустит. Но Сойдер продолжал прижимать ее к груди всю ночь. Временами он тянулся в сторону и подбрасывал в огонь поленья. Прошлый день вымотал пленницу физически и эмоциональна. Спина болела от долгого пребывания в седле. Воспалились растертые ладошки. Мысли превратились в хаотичные и разреженные фрагменты. Она смертельно устала, но так и не смогла уснуть.
Горизонт стал понемногу сереть и Сойдер все-таки ослабил хватку.  Дождь превратился в мелкую морось. Первые робкие лучики осушили его полностью. Погода быстро сменилась. Со стороны перевела потянуло холодным ветром. Серая туча сожрало пробудившееся солнце. Небо затянуло сплошной облачностью. Никакого просвета. День обещал быть пасмурным. Мужчина во сне перевернулся на бок, освобождая Эсин из своих объятий. Пленница потихоньку встала. Укрыла Сойдера одеялом, продлевая ее сон теплом и подобием уюта. Подкинула в костер оставшиеся поленья. Полночь нетерпеливо фыркала у противоположной стены. Поилки были наполнены дождевой водой, но животные хотели есть. Эсин отнесла лошадям несколько охапок ароматного сена. Проверила свою одежду. Майка просохла. Брюки были еще влажными, а кеды оставались совсем тяжелыми и мокрыми. Эсин придвинула их ближе к костру, не особо надеясь на результат. Старалась не шуметь и не будить хозяина, она насобирала щепок и веточек, чтобы продлить жизнь костру. Едва расцвело. Земля не протряхла. Ехать они пока не могли, иначе она бы стала топать, как слон.. лишь бы поскорее спрятаться от Сойдера в многочисленных комнатах и коридорах усадьбы. Слишком много общения с мучителем за последние сутки. Они никогда столько времени не проводили вдвоем. Пленница села на ступеньку. Натянула рубашку на голые коленки. Глаза жгло от усталости и вчерашних слез. Ветер трепал спутанные локоны. Чтобы чем-то себя занять, девушка стала выбирать сухие травинки из волос. Смотрела на колышущиеся ветви миндальных деревьев. Новый день не принес облегчения и радости. Просто еще один день, который приближал Эсин к смерти.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (24.07.2020 01:13:29)

Девушка сидела почти неподвижно. Подставила лицо прохладному ветру. Он не мог подхватить и утянуть прочь все страхи и печали. Уже никто нее не спасет. Все равно было чуточку легче. Ночь оставила новые душевные раны, но внесла конкретику и ясность. За пару часов наедине с собой, Эсин смирилась с мрачным исходом. Другого финала у этой дерьмовой истории быть не могло. За спиной недовольно фыркнула Полночь, будто вступая в диалог с несостоявшейся хозяйкой. Эсин обернулась. Приложила палец к губам, призывая животное к тишине. Прикрыла ладонью лицо. Солнцу все-таки удалось пробиться сквозь плотное полотно туч. Вначале проделало несколько прорех в сером покрывале. Они стали расширяться. Армия лучей в золотистых доспехах перешла в активное наступление. Сотни тоненьких полос и бликов дробили свиней. Отбелили тучи до бела. Вдоль горизонта поплыли огромные зефирные облака. Издали они напоминали караван, бредущий по горному хребту. Красиво. В ее положении любоваться рассветами было огромной роскошью. Пленница месяцами не видела солнца. Не хотела упускать возможность и портить умиротворяющую красоту кислой миной Сойдера. Она знала наперед, что сеньор проснется в плохом настроении.
Лучше бы ошибаться, но... нет. В сторожке послышались шорохи и возня. Мужчина выглянут наружу через пару минут. Вид у него был взъерошенный и хмурый. Умывшись дождевой водой, он промычал что-то нечленораздельное. Толи послал в пешее эротическое путешествии… толи доброго утра пожелал. Эсин не сочла нужным отвечать на приветствие. Молча наблюдала за передвижения Сойдера. Он перебрал ее одежду. Потом отбросил в сторону. Кеды зачем-то спрятал в сумку. Девушке перемялась с ноги на ногу. Ей не привыкать ходить босой, но ассоциации были ужасные. Сеньор специально лишал обуви и белья, чтобы унизить. Провести ее сквозь глазеющую толпу в лохмотьях... дрожащую... промокшую… Вспомнилось, как она спускалась по трапу самолета под проливным апрельским дождем. Услужливого стюарда, который семенил за хозяином с большим зонтом в руках. Она шла следом без зонта и теплой одежды. Выглядела нищей оборванкой. Ноги перепачканы грязью. Губы посинели, а изо рта идет пар. Обсуживающий персонал смотрел на нее, как на мусор. Родной отец встретил презрением и ненавистью. Эсин поежилась от воспоминаний. Торопливо потянулась к джинсам, пока он не передумал и не спрятал еще и одежду. Забрав майку и штаны, она положила вместо них рубашку хозяина. Пока Сойдер седлал лошадей, она быстро переоделась. К облегчению Эсин, мужчина ничего не сказал. Вообще не обращал на нее никакого внимания, словно в сторожке кроме него никого и не было. Сборы прошли в гнетущем молчании. Пленница тоже не обронила ни слова. Не о чем было говорить.
Эсин подошла ближе и заметила, что седло на Полночи закреплено слабо. Ремни затянуты так, чтобы конструкция не свалилась при транспортировке и не стесняла движений лошади. Ехать верхом точно не получится. Ничего хорошего это не предвещало. В духе Сойдера было проучить ее за испорченную ночь... не достаточную «искренность» в мольбах зверушки и собственную неудовлетворенность. Он мог заставить ее бежать вслед за лошадью... Ведь мог! Делал вещи куда омерзительнее и страшнее. Пленница привыкла ждать от хозяина только жестокости. В голову не пришло, что они могут поехать вдвоем верхом на Зефире. Хотя вчера сеньор провернул подобный трюк. Сойдер усадил ее в седло. Сам устроился за спиной девушки. Небрежным жестом обхватил за талию и притянул к себе. Эсин не чувствовала, что дышит. Мысли вновь спутались в узелковое нечитабельное нечто. От прежней мрачной отрешенности не осталось и следа. Когда Сойдер прикасался, не калеча и не раня, то его присутствие нарушало гравитацию на ее планете и меняло полюса. Эсин боялась этого мужчину и совершенно не понимала. К тому же она слишком устала, чтобы искать новые толкования его поступкам. Обычно мрачный вид сеньора был знамением новых издевательств. Он веселел только вдоволь наигравшись в палача. Уединенная сторожка подходила для этой цели. Миндаль еще пару недель провисит на ветках. Вряд ли кто-то приедет сюда раньше. Но Сойдер вез их домой. Накрыл ее плечи шалью, будто пытаясь дать мнимое чувство защищенности. Эсин стала немного ориентироваться на местности. Ровно на столько, дабы осознать, что сеньор выбрал более длинную пустынную дорогу. Через деревню и виноградники было бы ближе… но в это время все рабочие вышли на сбор урожая. Эсин пришлось бы пройти испытанием повышенным вниманием. Здесь им почти никто не встретился. Редкие всадники притормаживали, приветствую хозяина. Сойдер кивал в ответ, проезжая мимо. Вряд ли пекся о душевном спокойствии своей пленницы. Был не настроен на светские беседы с подчиненными и соседями.
Ворота усадьбы распахнулись и Эсин испытала странное чувство дежа вю. На крыльце топталась донья Марта и Пако. Похожая встреча произошла, когда Сойдер ее отпустил, а потом приволок обратно. Ничем хорошим та ночь не закончилась. Пако тогда запретили приходить. Зефир остановился у ступеней. Парень бросился к ним. Стал засыпать вопросами. Ничему его жизнь не учит. Сойдер терпеть не мог, когда кто-то хорошо относился к его зверушке. Он сделал все, чтобы Эсин чувствовала себя изгоем и третьим сортом. Перемирие ничего не меняло. Достигнув поставленной цели, щелкнет пальцами и вернет все в прежнее русло. Станет опять поощрять сплетни и жестокие издевки…Здесь все плясали под дудку Сойдера. Только донья Марта гнула свою линию, продолжая заботиться о пленнице. На боевую женщину не действовали запреты и угрозы. С этим «злом» хозяину пришлось смириться. Поведение Пако совсем другое дело. Его тотчас поставили на место. Он понял свою оплошность, но было уже поздно. Сминая в руках шляпу, он стал буксовать на каждом слове. Высокий и широкоплечий, он будто сдулся. Сутулился и опустил голову. На прощание пообещал вернуться, но Эсин была убеждена, что не скоро его увидит. Пако умел выживать и беречь свою шкуру. Держался подальше от неприятностей. Сколько раз она нуждалась в помощи? Сколько лишений и бед пришлось пережить? Когда-то она ждала помощи. Потом поняла, что их дружба заканчивалась там, где начинались интересы сеньора.  Сегодня его хваленый инстинкт самосохранения дал сбой. Сегодня все вели себя странно. Сойдер не позволил другим помогать девушке. Сделал все сам. Вместо того, чтобы просто поставить на землю внес ее на крыльцо и там уже поставил на коврик. С чего такая забота? Кроме экономки и подглядывающих в окошко горничных никто не мог оценить его порыва. Донью марту не обманешь. Племянница экономки будет беситься, но скорее удавится, чем пустит слух о трепетном отношении Сойдера к молодой жене. Она была главной сплетницей в усадьбе, но к информации относилась весьма выборочно. Отметала все, что могло возвысить или обелить Эсин в глазах других. Плевать. Сегодня Эвджен не до малолетней выскочки. Она смертельно устала. Недосып порождал странные образы. На секунду показалось, что мучителю действительно не наплевать на нее. После ливня дорожка была усеяна хвойными иголками, мусором и мелкими острыми камнями. Пораниться ничего не стоило. Хватило несколько шагов. Бредовая мысль чиркнула отсыревшей спичкой и погасла. Сойдер одинаковым тоном раздал распоряжения своей прислуге. Экономке приказал накормить Эсин, а конюху, расседлать и вымыть лошадей. В его мире ничего не поменялось. Это в далекой полуразрушенной сторожке девушка должна была звать его по имени и перестала быть зверушкой… а здесь. Эсин отводилось место наравне с Полночью. Хотя к лошадям сеньор относился намного лучше.
Под аккомпанемент причитаний доньи Марты, девушка поднялась в свою комнату. Первым делом проверила миски котов. Потом пошла в душ. Вымыла голову и переоделась в домашнее платье. Экономка принесла поднос с едой. Эсин не ела со вчерашнего дня, но аппетита не прибавилось. Понимая, что от настойчивой опеки Марты не избавится, она стала вяло пережевывать лепешку. Несколько минут женщина суетилась, расстилая постель и убирая игрушки четвероногих питомцев. Потом любопытство взяло верх. Ей надоело дожидаться, когда Эсин насытиться и будет готова отвечать на вопросы. Пленница не отличалась болтливостью. Из нее приходилось все клещами вытаскивать.
- Где вы были? Что произошло? – тяжело опустившись на мягкий пуф, женщина вытерла лицо передником.
- Под дождь попали. Спрятались в какой-то развалюхе. Дождь закончился… мы вернулись, - без особого энтузиазма ответила Эсин.
- И все? Дождь закончился часа в четыре утра, – Марта не унималась
- И все… - вдаваться в детали не хотелось. В сухом остатке ничего не было и не изменилось… Но цепкий взгляд продолжал сканировать. Ответ Марту не устроил.
- У тебя засосы на шее и плече, - обличающие «вину» доказательства нечем замазать и скрыть. У Эсин не было декоративной косметики, тональных средств и пудр. Она заметила синяки, но не понимала, откуда они появились. Сойдер не причинял ей боли. Не вонзал клыки в кожу. Он только целовал. Разве от поцелуев могут остаться синяки?
- Я упала с лошади... – глупость слетела с ее языка. Эсин понимала, что следы на шее не имеют никакого отношения к ее приключению. Хотела переключить внимание доньи Марты. В доказательство своих слов, пленница приподняла подол платья, демонстрируя огромный кровоподтек на бедре. Женщина ахнула.  Пролезла в комод. Постепенно в комнате образовалась личная аптечная полка со всем необходимым. Так проще, чем каждый раз бегать на кухню. Женщина приложила какую-то мазь и зафиксировала ее марлевой повязкой. Пленница с большей охотой рассказала про вертолет… падение и поиски Полночи. Приключения увлекли донью Марту… но не отвлекли… Выудив все подробности, она вернулась к незавершенной теме.
- Ты можешь мне ничего не говорить… но знай, что я на твоей стороне. Правильно, что послушалась совета. Сеньор вернулся сам не свой. Смотрит на тебя так... Ух! Глаза прям горят… Пако под горячую руку попал…
- Не выдумывайте, – устало вздохнула Эсин.
- Я не выдумываю. Сеньор Исмаэль не плохой человеку. Не знаю, что между вами случилось и почему он так поступал, но хозяин переменился… будто от кошмара очнулся. Очень переживал, когда ты в больницу попала. Не спал почти. Он сам пока не осознает, но ты ему не безразлична. Правильно делаешь, что ему уступаешь. Не сопротивляйся… Раз уж стали мужем и женой… значит судьба такая. Потерпи... Хуже уже не будет… Вода камень точит.
- Вам легко говорить, - Эсин не знала, как остановить этот поток умных советов. В голове не укладывалось, что женщина, которая была свидетелем всего ужаса, творящегося в стенах усадьбы, могла такое говорить.
- Не легко, девочка. Поверь. Я  всю жизнь думала, что буду последним человеком на планете, кто попытается оправдывать насильника. – Эсин только покачала головой. Она устала от громких фраз. - Когда-то я была на твоем месте...
- Вы? – дон Артуро казался очень достойным человеком. Неужели он тоже?
- Нет… - прозвучал ответ на невысказанный вопрос. - Моего мужа можно причислять к святым, - невесело рассмеялась донья марта. – Это было до него. Мне только исполнилось восемнадцать. Я была наивной и влюбленной. Мой избранник казался благородным рыцарем в сверкающих доспехах. Родители одобряли наш союз. Парень был из хорошей семьи. Много земли и скота. Испания годами выживала исключительно за счет сельского хозяйства. Времена тогда были смутными. Подумать только... это было еще при режиме Франко, - Эвджен плохо знала историю Испании. Уроки Пако не добрались пока и до девятнадцатого века. Но она не стала вклиниваться в повествование, чтобы не уводить воспоминание экономки в противоположное русло. – Так вот... за два месяца до свадьбы из столицы вернулся Херман - сын нашего губернатора. Парнем он был красивым, но гнилым внутри… Он положил глаз на меня. Отказа и объяснений не принял. Не послушался даже родного отца, который приказал ему угомониться. Однажды он с дружками перехватил меня по дороге с рынка. Мы ходили за покупками с приемной сестрой. Отец Луисы, так ее звали, был другом моей семьи. После его смерти ее родителей, отец приютил сироту. Как видишь мои родители не малодушные люди. Могли сострадать и совершать благородные поступки. Это не помешало им откреститься от родной дочери… Но обо всем по порядку. Херман привез нас на мельницу. Здание на отшибе досталось в наследство одному из его дружков. Пару лет мельница стояла без дела и стала отличной тюрьмой. Там он не тратил время на уговоры. Заперся со мной в комнате и… сделал, что хотел... Только я и после этого отказалась выходить за него замуж. Наивная была… верила в любовь своего суженого. Была убеждена, что он поймет и примет меня даже такую... порченную... Ведь я не виновата ни в чем... как и ты… На мои гневные слова и проклятья Херман расхохотался. Заботливо накинул на плечи одеяло и подвел к окну. Распахнул ставни, и я увидела Луизу. Она лежала на земле. Разорванная одежда прилипла к окровавленному телу лохмотьями. Рядом на траве стояла корзина с едой. Валялись пустые бутылки. Компания пьяных ублюдков устроила себе пикник… выпивали... закусывала... смеялась… развлекались. По очереди подходили к Луизе. Приводили ее в чувства, поливая водой из ведра... а потом насиловали... опять и опять… Херман заставил меня на это смотреть... Он тоже был пьян... Одной рукой сжимал горлышко бутылки, а второй продолжал щупать меня... Его возбуждала сцена насилия. Я поняла, что живой нас не отпустят. Не знаю откуда тогда взялись силы. Я сцепила зубы и сделала вид, что покоряюсь его воле. Он уволок меня обратно в кровать. Это была самая ужасная ночь в моей жизнь… На рассвете они уснули. Я с трудом могла шевелиться, но сдвинула в сторону храпящую тушу. Оделась и спустилась вниз. В комке, почерневшем от грязи и крови, я с трудом узнала сестру. Я тормошила Дуизу за плечо. Звала шепотом, рискуя быть пойманной. Отказывалась признавать, что она не дышит. Живую или мертвую я не могла ее там оставить! Пришлось. Я нарвала травы. Накрыла ею тело и убежала. Я побоялась выйти на дорогу. Там легко можно было догнать и перехватить. В город я побрела по полям, придерживаясь русла реки. Это была большая ошибка. Домой я добралась только к вечеру следующего дня.  Естественно, что мой мучитель протрезвел раньше. Поняли, что натворил и замели следы. Тело Луизы нашли в реке… В те времена с гор стекал бурный поток. Было много острых камней и порогов, что якобы объясняло ее обезображенный вид. Официальная версия гласила, что мы пошли купаться и утонули. Я рассказала родителям, что случилось на самом деле… Мне так нужна была поддержка. Мир рушился. Луиза была мертва, а родные люди посоветовали мне молчать и забыть. Официальная версия их устраивала больше. Но я не смогла просто притвориться, что ничего не было. Вопреки уговорам материя все-таки рассказала правду своему жениху. Он тотчас же расторг помолвку. По городу поползли слухи. Меня сделали виноватой... Отец решил отослать меня к дальним родственнице на другой конец страны, но та отказалась меня приютить. Родители перестали со мной разговаривать. На работу меня никто не брал. Я стала прокаженной, а по моему обидчику эта история никак не ударила. Меня называли лгуньей, ведьмой… потаскухой… Херман же скоропалительно женился. Закатил пышное торжество в день, когда должна была состояться моя свадьба… Даже не приближаясь, он нашел способ плюнуть мне в душу. Это стало последней каплей. Я поднялась на мост. Собиралась утопиться и прекратить мучения… Но судьба сжалилась надо мной… Мимо проезжал сеньор Сойдер – дедушка Исмаэля. Он заметил меня. Усадил к себе в машину. Я особо не сопротивлялась. Было уже как-то все равно, куда и зачем. Сеньор привез меня в усадьбу. Семья Сойдер только-только купила дом и землю. Эти стены пустовали долгое время. В округе этих чужаков считали безумцами. Никто не верил, что усадьба вновь будет процветать. Хозяйка выслушала и обняла меня. Мы вместе поплакали. Меня не прогнали. Предложили тарелку похлебки. Выделили угол. В следующем году будет сорок пять лет, как я служу в их доме. Две твои жизни… дочка… Одна из них ушла на то, чтобы вновь побороть ужасы одной ужасной ночи. Потом я поняла, что беременна. Избавляться от ребенка было уже поздно… Еще одного позора я бы не вынесла… Боялась, что Сойдеры мне укажут на дверь. Вместо этого их управляющий Артуро… предложил на мне жениться. Между нами не было никаких чувств. Я вообще его не знала. Он просто пришел на помощь. Сделал из меня честную женщину. Я была против. Не хотела ломать жизнь хорошему человеку… но поддалась на уговоры… Представляешь, он меня уговаривал. Мы поженились. Я родила девочку. Она умерла во младенчестве. Отпала необходимость фиктивного брака. Но Артуро не дал мне развода. Несколько лет мы просто жили… работали... знакомились… узнавали друг друга. Он не требовал от меня исполнения супружеского долга, но был самым лучшим другом и мужем на свете… Любовь зарождалась постепенно… Теперь у нас сыновья и крепкая семья, - женщина промокнула выступившие слезы.
Эсин сидела, как громом пораженная. Долго не знала, что ответить.. Молчание затянулось.
- Мне жаль, что вам пришлось пережить такой ужас… но…
- Это было давно… - оборвала ее донья Марта. – Ты хочешь спросить какая мораль для тебя в моей истории?
- Да. Если опираться на вашу судьбу, то мне нужно выходить замуж за Пако… - неудачно пошутила пленница..
- Ну, это крайний вариант... – на полном серьезе изрекла Марта. – Он парень не плохой… и уже твой со всеми потрохами...
- Донья Марта! – Эсин вспыхнула, качая головой. – Не говорите глупостей…
- Какой ты еще ребенок! Не замечаешь очевидного. Ладно, речь не об этом. У тебя уже есть муж. Он сотворил ужасное. Такому нет оправдания… но я знаю, что сеньор Исмаэль не имеет ничего общего с Херманом. Мне иногда кажется, что это я принесла насилие в дом Сойдеров… - совсем помрачнела экономка.
- О чем вы?
- Нет-нет… на тебе и так лица нет. Хватит на сегодня страшных историй. Просто продумай над моими словами. Я знаю о чем говорю. Сейчас тебе трудно принять это, но раз вам жить вместе несколько лет… дай ему шанс покается… Он еще попросит у тебя прощения.
- Он уже просил…
- Вот видишь…
- Это ничего не меняет…
- Я знаю, дочка… знаю… У этого ужаса должна быть причина… Он не сказал, за что так жестоко обошелся с тобой?
- Он мстит моему отцу… - Эсин не планировала делиться этой информацией… но не смогла смолчать в ответ на откровенность доньи Марты.  - Я не знаю причины…Он только сказал, что ждал десять лет…
- Десять лет? - вид у женщины стал еще более хмурый, но, если она о чем-то и догадалась… то развивать тему не стала. Попросила не рассказывать никому ее историю. Кроме дона Артура, в усадьбе никто не знал эту печальную историю. Марта ушла готовить обед.
Груз мрачной тайны лег девушке на плечи. Голова гудела рассерженным ульем. Уснуть она так и не смогла. Проворочалась на подоконнике до вечера. Наверное осталась там бы до утра... если бы не нагрянул Пако. Пришлось умыться и спуститься вниз. Парень поджидал ее в холе. Выглядел встревоженными и уставшим.
- Ты в порядке? – взгляд зацепился за синяк на шее. Эсин мысленно отругала себе. Забыла повязать косынку.
- Все, как всегда… - обсуждать с Пако случившееся прошлой ночью она точно не будет. Для урока испанского настроения не было. Мозг не усвоит информацию. Они сошлись на прогулке возле дома и рисовании. Пако не терпелось обновить подаренные блокноты.
Вечер встретил их прохладой. Эсин даже немного проснулась от ходьбы и непринужденного разговора. Но усталость никуда не делась. Накапливалась и требовало примостить пятую точку на что-то удобное. Пако усадил ее на широкую скамью. Укутал в свой пиджак. Разложил блокноты и карандаши. Предложил Эсин нарисовать простенький пейзаж. Девушка сосредоточенно выводила линию гор. Парень следил внимательно за каждым штрихом. Наклонился к ней, опаляя дыханием висок.
- Ну, Пако, свет загораживаешь, - девушка шутливо толкнула его в грудь. Засунула карандаш за ухо и достала из коробки более мягкий.
- Ты такая смешная и похожа на трубочиста... – молодой человек провел пальцем по виску, демонстрируя черный угольный след… Отодвигаться он не думал... наоборот наклонился еще ниже. Потянулся в нагрудный карман за платком. Из разреза рубашки выскользнула золотая цепочка с крестом. Рядом с подвеской мелькнуло что-то знакомое. Эсин протянула руку. На ладошку легло тоненькое золотое колечко – ее колечко.
- Откуда у тебя это?! – пленница пораженно смотрела на украшение из прошлой жизни. – Нийя должна была сдать его в ломбард.
- Ммм понимаешь… я и был тем самым ломбардом, - он что покраснел? Эсин никогда не видела даже тени румянца на смуглой коже друга. Сейчас парень казался спелее помидора.
- Зачем? – Эсин отпустила цепочку. Колечко опустилось обратно в разрез расстегнутой рубашки.
- Хотел оставить на память…о тебе… - теперь девушка почувствовала, что начинает краснеть. Нет! Это слишком! Чушь и бред! У Пако нет повода сохранять ее памятные вещи, если только Марта не права. Стоп! Эсин хотела уснуть и проснуться в дне... где она не знала о страшном прошлом экономки… не ездила на прогулку с Сойдером и не подозревала Пако в амурной привязанности. Это все дурной сон! А если нет… то ей придется признать, что и другие слова доньи Марты могут иметь смысл… Девушка втянула в легкие побольше воздуха. Собиралась сказать Пако, как все это опасно и неуместно. но хлопок боковой двери нарушил ее планы. На аллею вышел Сойдер. Вид у него был пасмурнее хмурого неба. Сеньор свернул на боковую дорожку и направился к ним.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (02.08.2020 22:27:03)

Одно потрясение следовало за другим. Бессонная ночь сменилась тревожным днем, наполненным мрачными тайнами чужого прошлого. Вечер принес прохладу, но не облегчение. Эсин едва смогла уложить в голове историю доньи Марты. В мире слишком много дерьма. Хорошо, что женщина все преодолела и по-своему стала счастливой. Теперь пленница знала, что ее чувства действительно понимают и пропускают сквозь себя. Должно стать легче? Отнюдь… Сердце ныло лишь сильнее. Боль можно делить на десятки понимающих людей. От этого она не станет меньше. Пленница надеялась, что прогулка поможет развеяться. Пако всегда поднимал настроение своими история и уроками по чистописанию. Не сегодня. Лучше бы ей вовсе не выходить из комнаты. Эсин обожглась о крохотною ювелирное украшение, болтающееся на шее у парня. Пальцы горели. Прикосновение к частичке своего прошлого содрала тонкую корку с незаживающей раны. Случайность приоткрыла завесу еще одной тайны. Донья Марта не выдумывал и не пыталась поднять самооценку пленницы за счет несуществующей привязанности надзирателя. Проклятье! Безопасные и безобидные версии закончились. Эсин могла сколько угодно противиться реальности. Информация, как заноза впивалась в сознание. Чем настойчивее девушка пыталась ее достать, тем глубже она заседала в мыслях. Эсин мотала головой, отказываясь воспринимать происходящее. Пако выкупил и хранил ее кольцо… на память. Он не мог быть влюбиться! Только не в такую Эсин… Не в зверушку хозяина… Только не так!  Это… противоестественно! Молодой человек был свидетелем ее кошмара. Удерживал ее за плечо, когда Сойдер ставил дьявольскую метку. Пако был одним из них... О каких чувствах может идти речь? Звучало дико. Донья Марта открыла ларец Пандоры. Беды начинали вылетать из него одна за другой.  Эсин трусливо предпочитала оставаться в неведенье. Если женщина права в одном, то и в остальном тоже?
Не было времени думать и анализировать. Что-то из последних событий запустило цепную реакцию, которую уже казалось не остановить. Смертоносный шквал несся на девушку. Говорят, что разрушительные ураганы никогда не повторяются. Для этого им дают разные имена. Если стихия переходит определенную черту, то это имя вычеркивают из списка… уничтожая и не оставляя шансов вновь нанести вред людям. В мире Эсин данное правило не действовало. У урагана всегда оставалось одно и тоже имя – Исмаэль Сойдер. Никто и ничто не могло запретить мужчине разрушать. Эсин постоянно оказывалась на его пути… Сеньор сам выбирал направление и дорогу. Он мог просто пройти мимо. Не заметить... Заняться своими делами. Сойдер всегда проезжал стороной. Девушка часто видела его во время вечерних прогулок. Макушка сеньора сворачивал на другие аллеи. Никогда не приближалась. Хозяин делал вид что зверушки нет. Сегодня все не так… Сойдер направлялся прямо к ним. Почти бежал. Взъерошенный... Разъяренный...Опасный… В свете фонарей сверкнули налившиеся кровью глаза. Минуту назад еще было светло. Эсин делала наброски гор...  Его появление сожрало последние солнечные лучи.  Фонари жалобно потрескивали над скамейкой.  Огромную фигуру подсвечивала рубиновая аура злости. Сойдер смотрел прямо на нее. Не моргая и ничего не говоря, схватил пленницу за предплечье. Сдернул со скамейки и поволок в дом. Пако даже пикнуть не успел. Никто не преградил ему путь. Девушка спотыкалась и путалась в длинной юбке, но Сойдера это не волновало. Он втащил добычу в дом. Припозднившаяся прислуга пряталась по углам. Эсин заметила пару фигур за занавесками. Любопытство всегда конфликтовало с инстинктом сохранения. Под приглушенные вздохи, ее втолкнули в кабинет и швырнули в кресло. Ключ повернулся в замочной скважине. Щелкнул, будто затвор... Следом прозвучал выстрел вопроса. Эсин в ужасе взирала на своего мучителя. Не понимала, что послужила причиной происходящего? Что она сделала не так? В чем на этот раз виновата? Она ведь всегда виновата… даже в том, что совершали другие… Нужно ли искать причину? 
Сойдер ударил по стене, выводя ее из оцепенения.  Эсин должна что-то ответить… иначе кулак нацелится ей в глаз. Девушка втянула голову в плечи. На автомате поставила ноги на носочки, притягивая коленки ближе к животу. Руки прижаты к груди. Она была готова в любой момент сгруппироваться, дабы минимизировать ущерб от сильных ударов. По спине полз холодок. Нужно что-то сказать! Сойдер ненавидел, когда зверушка не отвечала на поставленный вопрос. Только она не знала ответа. Губы слиплись. Во рту пересохло. Страх сжал горло и легкие.
Думай, Эсин! Что я делала до появления Сойдера в парке? Рассматривала кольцо. Нет… этого он не мог видеть в окно. Цепочка была в руках всего минуту. Раньше… Что я делала раньше? Рисовала… Дело в этом?
- Я рисовала, - дрожащий голос выдавал ее состояние. Девушка сильнее вжимаясь в кресло. Сойдер резко обернулся. На нее смотрели совершенно непроницаемые черные глаза. Глаза демона, убивающего ее сотнями разных способов. Глаза Ифрита лишившего невинности и надежд на будущее. – Это было всего один раз… Не знала, что мне запрещено, - в контракте был указан запрет на игру на скрипке. Разве Сойдер когда-нибудь останавливался на написанном. Мужчина придерживался брачного договора только в тех частях, которые доставляли ему удовольствие. На остальное он чхать хотел. Обещал лишить всего, что могло доставить радость дочери врага... а тут какое-то занятие пришлось зверушке по вкусу. Пусть не дело всей ее жизни, но связано с искусством. – Больше этого не повториться… - Эсин спрятала руки за спину. Наказанием за подобный проступок должна была стать сломанная рука…  Девушка опустила взгляд на ботинки Сойдера. Пальцы были слишком тесно знакомы с тяжелыми подошвами.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (04.08.2020 10:37:42)

Кабинет стал огромной мышеловкой.  Приманка выставлена на полке в углу. Эсин знала, что когда-нибудь ее поймают на горячем и накажут. Пленница тайком приходила в гости к своей скрипке. Знала, что опасно… Марта прикрывала ее шпионские вылазки, но доброжелателей в усадьбе лишком много. Кто-то из горничных мог заметить и сболтнуть Бланке… Влюбленная идиотка сразу же доложит Сойдера. Глупо было подставляться. Односторонний диалог со старинным инструментом не стоит сломанных пальцев и позорного столба… Эсин понимала, но ничего не могла с собой поделать. В этой скрипке была ее душа. Изуродованные пальцы помнили прикосновения к струнам и деке. Эсин продолжала мысленно играть. Прокручивала в голове все известные ей партии. Только на сцену больше не выходила… даже во сне. В несбыточных местах переносилась в безопасное место - свою комнату. Становилась напротив окна. Играла, не глядя в ноты. Любовалась ухоженным садом. Распускающимися почками или опадающей листвой. Музыка лилась из открытого окна. В соседнем особняке жила пожилая пара аристократов. Они часто слушали репетиции Эсин и награждали девушку аплодисментам. У нее больше нет комнаты. Дом продали или скоро пустят с молотка, а скрипка стала заложником ее мучителя. Сойдер выставил ее среди других трофеев. Место скрипки на сцене… под светом софитов. Она должна звучать и радовать людей. Пускай с другой достойной хозяйкой. Пленнице остались только грустные мечты.
Эсин тряслась в кресле, но старалась не смотреть в сторону скрипки. Боялась выдать свой интерес. Она вообще не должна знать, что лежит в этой комнате. Кабинет был святая святых для сеньора. Он никого постороннего сюда не пускал. Доверял только донье Марте и ее сыновьям. Все-таки ее визиты к скрипке оставались в тайной. Хозяин о них не знал. Девушка всего раз наведывалась сюда после выписки из больницы. Не выпадало безопасного и удобного случая. Из-за дождей Сойдер стал слишком много времени проводить в усадьбе. Что же случилось? Они утром расстались на крыльце и больше не виделись. Какая муха укусила сеньора?  Он продолжал орать и метаться по кабинету, но не смотрел в сторону полки с инструментом. Не пытался проверить ее реакцию. Не стремился уличить и ткнуть носом, как паршивого котенка. Поразительно! Эвджен еще могла анализировать и пыталась разобраться в ситуации. Она настолько привыкла бояться, что страх научился соседствовать с более-менее нормальным мыслительным процессом. Еще один удар кулака в стену оборвал тонкие нити мыслей. Выхода и объяснения не находилось. Рисование его не волновало. Горло сковывало спазмом. Она держалась из последних сил. Не давала выхода эмоциям и слезам. Мышцы окаменели. Эсин застыла статуей, только глаза продолжали неотрывно следить за передвижениями Сойдера.
Не понимает? Надо же… у них нашлось что-то общее! Эсин тоже ничего не понимала! Неведенье подпитывало страх. Рядом с Сойдером она всегда чувствовала себя в ловушке. Сегодня еще больше, чем обычно. Пленница никогда не видела его таким… Издеваясь и причиняя боль, мужчина оставался холодным и брезгливо-безразличным. Он переступал порог клетки, как хозяин. Злился только на ее сопротивление… Стены и мебель при этом не страдали. Гнев обрушивался на голову пленницы. От былой холодности не осталось и следа. Сейчас Сойдер сам походил на загнанного в угол зверя. Одним взмахом руки он смел на пол документы и канцелярские принадлежности. Пресс-папье тяжело спланировало и приземлилось у кресла. Эсин спрятала босые ноги под подолом платья. Сандалии остались на аллее. Падение с лошади не прошло бесследно. Нога болела и немного отекла. Визуально не заметно, но в обуви находиться не удобно. Ленточки впивались в кожу. Перед рисованием она расстегнула сандалии и поставила ноги поверх обуви. Сойдер был слишком взбешен, чтобы обратить внимание на подобную мелочь... Почему рядом с ним Эсин всегда оставалась босой? Может это какой-то знак? Если так, то его девушка тоже не понимала!
- Вы сами приставили Пако ко мне… - неуверенно и слишком тихо напомнила Эсин. Мужчина навис над ней, требуя ответов на свою беспричинную… ревность?! Как не старалась пленница, но другого слова подобрать не смогла.  – Больше никто со мной не общается, - еще одно простое объяснения постоянному присутствию Пако в ее жизни. Хотя парень не появлялся около месяца. Был в отпуске и вернулся только вчера. Когда успел так надоесть хозяину? – Он не сделал ничего плохого… -она что оправдывается? В чем и перед кем? Недавно Пако проводил каждую ночь в ее комнате. Ходил по пятам… Не оставлял даже., когда девушка принимала душ. Деликатно смотрел в окно, но был в одной комнатке с Эсин. Сойдера это нисколечко не волновало. Сеньор наигрался со зверушкой и спихнул ее на охранников. Так что изменилось за этот чертов день?! – Вы разрешили нам гулять вместе и даже показали место у пруда… - пальцы Сойдера прижались к ее подбородку. Эсин смотрела прямо в глаза мужчине. Видела в глубине черной бездны свою погибель. – Пако стер след угольного карандаша…и все.. - дрожащими пальцами Эсин прикоснулась к своем виску. На подушечках осталась слабая черная полоса. Вряд ли это убедит Сойдера. Он пропустил пряди ее волос сквозь пальцы и взял девушку за горло. Наверное, не стоило ему говорить даже о таком невинном жесте, но солгать Эсин не могла. Он точно наблюдал и неверно истолковал. Правильно? Не правильно? Какая разница? Сойдер не тот человек, кто станет ревновать. Он сам делился телом девушки с пьяными дружками... Он выставлял ее напоказ…Все дело в том, что Пако сблизился с ней без дозволения и санкции. Кто-то тронул вещь хозяина и поэтому он бесился? В этом Эсин не могла оправдаться… Она больше не могла произнести и слова. Ловила воздух дрожащими губами, глотая непролитые слезы.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (05.08.2020 01:44:15)

Тяжелое дыхание Сойдера било девушку по щекам. Его ноздри раздувались, как у разъяренного быка во время корриды.  Почему в роли красной тряпки всегда должна быть она? Чем так согрешила? Эсин до конца не понимала сути претензий хозяина. Какая-то злая насмешка судьбы. В один момент она выводила линию гор на чистом листе блокнота, а в другой - сидит в запертом кабинете и оправдывается перед мучителем. Зачем? Слова оттянут неизбежное или сильнее разозлят. Только молчать пленница не могла. Остатки гордости требовали ответить на обвинения. Неужели Сойдер на полном серьезе считал возможными ее отношения с другим мужчиной? Эсин думала о сексе с ужасом и содроганием в сердце. В ее фантазиях не было Пако или кого другого. Не было фантазий. Зверушка давно распрощалась с мечтами. Остались лишь кошмары. Ее сознании зашорилось болью и страхом. До сегодняшнего дня пленница не замечала амурного интереса Пако. Верила, что не в его вкусе. Так было безопаснее и правильнее. Эсин нуждалась в друге… но никак не в любовнике. Подозрения Сойдера - еще один плевок в душу. Она должна быть конченной шлюхой, чтобы после несколько месяцев клетки и насилия добровольно сблизиться с кем-то.
Пытаясь спасти себя, Эсин навредила еще сильнее. Вчерашние мольбы аукнулись ей обвинениями в измене. Пленница умоляла сеньора воспользоваться ее телом. Сцена вышла унизительная. Ее отвергли и Сойдер счел свою зверушку совсем испорченной и легкодоступной. Но разве о падшую женщину стоит марать руки? Вряд ли… Сеньор всегда относился к ней с чувством брезгливости. Насиловал, не снимая одежды. Тщательно вытирал руки, отшвырнув в сторону. Иногда мыл окровавленные пальцы в миске с питьевой водой. Живая игрушка так и не смогла пересилить себя и сделать оттуда хотя бы глоток. Сутками могла умчаться от жажды, пока донье Марте не позволялось принести ей свежей воды и кусок черствой лепешки.  Но что, если худшие времена еще впереди? Сегодняшний день пугал Эсин своими сюрпризами. С самому утра все шло наперекосяк. Теперь еще и Сойдер возомнил себя Отелло. Длинные мозолистые пальцы продолжали сжимать ее горло. Он почти не причинял боли. По сравнению с прошлым, когда от удушья глаза лезли на лоб, а из носу текли тонкие струйки крови, его касания можно было счесть лаской. Но этот взгляд! На нее смотрели глаза демона. Сойдер готов был ее разорвать. С каждым хриплым вдохом он сжимал пальцы чуточку сильнее. Растягивал удовольствие. Любовался, как к ужасу прибавляется боль. Синяки на шее ей уже обеспеченны. Что дальше? Эсин не хотела знать ответ. Помнила, что хозяин мог превратить ее в отбивную.
- Нет, сеньор. Я не жду от вас жалости, - губы шевелились с трудом. Эсин дышала будто через тоненькую соломинку. На вторую часть вопроса пленница предпочла не отвечать. Она всеми правдами и не правдами избегала общества мучителя… Только он всегда настегал… В его доме девушка не чувствовала себя в безопасности. – И не ищу союзников для побега, - она не на столько глупа, чтобы так подставляться. Как бы хорошо к ней не относилась донья Марта и Пако… против воли сеньора они не пойдут, а она не станет подставлять людей под жестокую расправу. – Мне хватило одного раза, - память о той ночи ее жива. Напоминание горит клеймом на плече. Когда Сойдер прикасается оно оживает. Пульсирует… и нестерпимо жжет кожу. 
Ее слова падали в пустоту или выворачивались на изнанку. Эсин стоило прикусить язык, чтобы не накликать еще большей беды. Она не привыкла бояться еще за кого-то кроме себя. Здесь она всегда оставалась одна. Пако приходил и уходил. Он был частью этого мира… ее лучшей частью. Без поддержки парня она давно бы умом тронулась. Он действительно был хорошим человеком. Интуиция подсказывала, что дальнейшие попытки обелить друга усугубят гнев сеньора. Она прикусила язык. Отшатнулась и сгруппировалась, когда Сойдер отдернул руку. Его движения были слишком резкими. Девушка не могла предугадать, что этот психопат сделает дальше. Ожидала удара, а Сойдер метнулся к окну. Распахнул шторы. Они вздулись, как наполненные ветром паруса. За окном никого не было. Скамейка опустела. Проклятье! Отсюда открывался отличный обзор на парк. Сеньор заподозрил Пако в подглядывании, потому что сам занимался подобными вещами! На воре и шапка горит. Чертовщина какая-то. О чем Эсин еще не подозревала? Пугающие открытия продолжали сыпаться на нее, как из рога изобилия.
- Нет! Мы не были у пруда! – с горечью и обидой выкрикнула пленница. Сойдер сам не понимал в чем обвинял. Похоже, ему было все равно... лишь бы еще разок назвать ее шлюхой и смешать с дерьмом. Они физически не могли побывать у пруда с Пако.  Ее не выпускали дальше парка. После покушения в больнице вообще глаз не спускали. Пако был в отпуске. Улетел в другую страну.  Эсин вообще не планировала его туда вести. Девушка не могла объяснить свое нежелание показывать тайное место другим. В той ночи с Сойдером было что-то неправильное и особенное… То, как он успокаивал и обнимал... как кутал в свою рубашку… как смотрел. Дура! Какая же она дура! Одним рывком Эсин поставили на ноги. Мужчина перехватил ее руку и до хруста сжал перепачканные пальцы. - Пако не пытался залезть мне под юбку. Никогда! С вашей легкой руки, в усадьбе много желающих оказаться у меня между ног... но Пако не из их числа. Только он относился ко мне с уважением… - остальные продолжали за глаза называть хозяйской подстилкой и дыркой для члена…Эсин подавилась соленым комком. С глаз брызнули предательские слезы. В ушах зазвенело. Рука мужчины сжала ее затылок. С кончиков его пальцев срывалась нервная вибрация и такое напряжение, что волосы становились дыбом. Он угрожал убить Пако. Пленница поверила в реальность пугающих обещаний. Она вновь осталась одна в этом ненавистном месте. Крики хозяина слышны на всю усадьбу. От нее теперь вообще все будут шарахаться, как от чумы, чтобы не вызвать гнев Сойдера. О чем Эсин вообще печалиться? Она заперта наедине со своим худшим кошмаров. Мужчина продолжает выкрикивать ей в лицо вещи, которые зверушке не дано постичь. Парализованный страхом мозг с трудом воспринимал информацию. Ты моя… я не хочу тебя ни с кем делить... Не хочу отпускать... Ты мне нужна… Разве такое могло произойти в реальности? Мойдер не мог произнести ничего из услышанного. Он не мог желать ту, которую превратил в ничто…
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (06.08.2020 01:26:44)

Не собираюсь тебя ни с кем делить…
Зловеще-насмешливое эхо продолжало звучать в голове. За эту фразу Эсин готова была ухватиться, как за спасительную соломинку… Она могла продлить ее ужасную, но все-таки жизнь. Если бы в этих словах была хотя бы сотая доля правды. Желания и намеренья Сойдера слишком переменчивы. Сейчас он кричит «моя», а завтра сочтет забавным повторить свой развеселый мальчишник. Прошло пару минут, а пленница уже засомневалась, что странные признания слетели с языка сеньора. Она просто сходит с ума. Сознание защищалось. Ставило блоки на информацию. В голове все спуталось. Сцепилось в какую-то бесформенную массу. Вчерашняя прогулка. Ночевка в сторожке. История доньи Марты… Кольцо... Теперь еще эти обвинения. Если бы она не знала про сувенир на шее Пако, то могла бы с чистой совестью доказывать непричастность парня и нелепость обвинений в его сторону. Впрочем, какая разница? Из-за какой-то дурацкой привязанности он все равно не станет рисковать головой. Пако десятки раз доказывал, что умеет выживать и приспосабливаться. Стоило над головой Эсин сгуститься тучам, как он растворялся в закате. Вот и теперь скамейка в парке опустела. Пако и след простыл. Она осталась одна перед взбесившимся тирана. Ей нужно было подумать о себе, а не пытаться выгородить других. Защититься все равно не получится. Чтобы пленница не говорила, в глазах Сойдера она все равно оставалась зверушкой-потаскушкой… Он считал ее способной на измену! После всех издевательств... клетки и насилия?! Он продолжал думать, что Эсин захочет быть с мужчиной. Ляжет в постель с первым встречным по доброй воле. Это. Плевок в душу лишил ее способности защититься хотя бы ментально. Иногда у нее получалось абстрагироваться и не реагировать даже на удары. Не сегодня. Она испугана и полностью беззащитна перед ним. От недосыпа и ужаса начинало двоиться в глазах.  Девушка была слаба и не могла противостоять натиску взбесившегося сеньора. Сойдер перемещался слишком быстро… Швырял вещи. Бил кулаками в стену. Тряс ее, как тряпичную куклу. Эсин моргала медленней, чем он менял свое местоположение в комнате. Его действия будто наслаивались друг на дружку. Бежали наперегонки и сталкивались. Вот он швырнув пленницу в кресло, добавляя синяков на травмированном бедре. Схватил за горло. Руки переместились на затылок. Ее рывком подняли на ноги, а Эсин до сих пор чувствовала пальцы на шее. Ядовитые фразы летели ей в лицо. От них невозможно было увернуться. Сойдер держал крепко. Позаботился о том, чтобы пленница смотрела прямо ему в глаза. Она лучше других знала во что выливается ярость хозяина. Знала и боялась… Только увы помочь себе и уберечься никак не могла. Опять без вины виноватая. Ничего не делала. Не давала поводов для ревности. Не представляла, что подобное чувство может зародится в черном сердце мучителя. В ее наивном представлении ревность шла рука об руку с любовью. Разве может она взрасти на почве ненависти и презрения? Сойдер ее за человека не считал, а тут такие страсти. Эсин очнулась посреди какого-то злого розыгрыша и театр абсурда набирал обороты.
- Какая разница, чего я хочу? – севший голос был тише его сопящего дыхания Сойдера. Девушка с трудом выдавила из себя сей риторический вопрос. Нужно было что-то ответить. Молчание с ее стороны могло разозлить еще сильнее. Когда зверушку спрашивают – она отвечает. Пленница никогда не забудет жестокие правила существования в клетке. Ее желания ничего не значат. Ее слова упадут в пустоту. Ее слезы не вызовут жалости и не принесут облегчения. Сойдер продолжал метать в нее вопросы. Каждый был с подвохом. На них не было правильных ответов.
– Нет. Не нравится, но сбежать из вашей тюрьмы мне не под силам, - Эсин предпочла правду витиеватой лжи. Язык не поворачивался сказать, что ей нравится рабское положение и тотальное презрение. Если бы она могла, то давно бы сбежала, но Сойдер превратил усадьбу в какой-то стратегический объект с кучей охраны. Все следили за всеми. Девушке даже стали мерещится камеры наблюдения на деревьях. Хотя раньше их там не было. В таких условиях у любого разыграется паранойя. В одиночку ей не улизнуть даже в дальний парк…Союзников пленница не вербовала. Не хотела никому судьбы Эрни. Не верила никому. Все предадут… чтобы уберечь хозяина от обвинений заложницы… дабы выслужиться или просто так.
– Я предпочла бы находиться подальше от всех вас вместе взятых, - за такие слова она могла дорого заплатить. Сойдер бесновался и словно искал повод, чтобы впиться зубами и разорвать. Он все равно найдет причину искалечить. Не найдет, так придумает. Эсин ускорила неизбежное. Пусть бьет... Девушка закрыла глаза. Не могла больше выносить это яростный взгляд. Он и так снился ночами. Слезы текли по щекам. Она ненавидела себя за слабость, но ничего поделать не могла. Плакала беззвучно... как умела… как научил он.  Не стала больше ничего доказывать. Не пыталась разжалобить. Стояла неподвижно и ждала развязки. Скандал должен был подойти к кульминации. Злость всегда заканчивалась побоями. Она была готова ко всему… но только не к тому, что сделал этот псих. Сойдер обнял ее и прижал к себе. Слишком порывисто и крепко... слишком отчаянно… слишком по-настоящему… Эсин почувствовала, как земля ушла из-под ног. Комната стала раскачиваться, будто, в довершении ко всему, Сойдер решил закружить ее в вальсе.
[icon]https://b.radikal.ru/b23/2005/d4/09c8d066ccd5.jpg[/icon][sign][/sign][nick]Esin Evcen[/nick]

Отредактировано Maria Betancourt (07.08.2020 02:23:04)