Все, к чему он прикасался, погибало. Даже водоем стал «смертельной ямой» для девушки. Она испугалась больше, чем думал Исмаэль. Захлебнувшись водой, воскресли какие-то внутренние страхи, о которых она ему не расскажет. Он вновь для нее стал демоном с двумя головами, утягивающим на дно ручья, цепляясь стальной хваткой и не отпуская на волю. Даже вне пределах четырех стен, Эсин оставалось его пленницей. Куда бы она ни шла, куда бы она ни убегала, память и незабытые ощущения боли и насилия все равно вернут ее в клетку голой и босой... без шанса на свободу... рядом со свои палачом. И все его слова, попытки не приближаться или, наоборот, сделать шаг к примирению ни к чему не приведут. Жертва никогда не прощает своего насильника. Они остаются по разные стороны баррикад. Временное примирение не было тем решение, на которое согласится Эсин. На что она вообще могла согласиться, при учете, что это предложение исходит от него? Да ни на что! Исмаэль не мог ей ничего дать и свабоду тоже не мог обещать, пока она была ему нужна.
Он поморщился и хотел уже отступить, но слишком уж девушка тряслась на противоположном берегу ручья. Раз не хотела купаться, логичней всего было бы вылезти на сушу. Чего она там хотела найти, стоя и клацая от холода зубами? К ней не выпрыгнет золотая рыбка, которое исполнит заветное желание - избавиться от него. Причина была совсем в другом. Ее накрыла своего рода паника. Что-то пугающее было в воде или в нем. Исмаэль не мог понять, так как не видел лица девушки. Только ее опущенные плечи продолжали слишком сильно дрожать.
- Тогда вылезай. Что ты там застыла? - вода была достаточно холодная, а стоя без движения и не попадая зуб на зуб, девушка могла подхватить простуду или того хуже. Иммунитет у нее был совсем скверный. Исмаэль в этом винил себя. Ведь это он заставлял ее днями и ночами лежать голой в клетке. Из еды была какая-то похлебка и вода, дабы сломить ее нрав и упрямство. Кто же знал, что все закончится так плачевно? Впрочем, чего он хотел дождаться? Благодарностей и преданных заглядываный в глаза после того, что с ней сотворил. Полнейшая чушь! Нужно было вытащить ее из этой воды.
- Ты в порядке? - может все дело в ее упрямстве. Она готова была замерзнуть, но наружу не вылезет. Хоть внутренне чутье подсказывало, что дело совсем не в этом. Перебирая ногами, мужчина сделал пару шагов ей навстречу. Постоянно уносящий в сторону поток ручья сбивал его шаг. Вода пыталась его оттеснить обратно на берег, но он упрямо проделал пусть к Эсин. Видя, что девушка так и не двигается, Исмаэль добрался до нее по воде и прежде, чем она была готова вцепиться ему в глотку или завизжать от ужаса, он взял ее на руки и перенес через ручей на сушу. Ходу было всего пару шагов, но и те казались Эсин непреодолимы собственными силами. Он вылез вместе с девушкой из воды и поставил ее на берег рядом с поваленным деревом. Убрал в сторону ее мокрые волосы. Прижался ладонями к прохладным щекам, заглядывая в глаза. Затем огляделся в поисках их одежды.
- На, вытрись, - не найдя ничего более практичного, он накинул на ее плечи свою рубашку. Не заставлять же ее лезть мокрой в платье. Так она действительно заболеет прежде, чем доберется до дома. Донья Марта всполошился и опять устроит ему нагоняй. Эта женщина была самым настоящим исчадием ада, если она злилась или кто-то устраивал бардак на ее кухне. Насчет второго Исмаэль ничего не мог сказать, а вот насчет первого - в последнее время, он возглавлял ее список, кому нужно было намылить шею. Они часто расходились во мнениях, но, по большей части, донья Марта держала при себе свои мысли. Не лезла в дела усадьбы. Работала во благо его семьи долгие годы, чтобы знать, куда можно, а куда нельзя совать свой нос. С появлением Эсин в его доме, в нее будто бес всклился. Она защищала эту девочку как собственную дочь, которой у нее никогда не было. Внезапный проснувшийся материнский инстинкт или все намного прозаичней - она не соглашалась с такой вопиющей несправедливость по отношению к невинной девочке. Увы, причитаниями уже ничего не исправишь. Он сделал все, чтобы изуродовать тело и душу Эсин. Теперь перед ним остались лишь последствия.
Он накинул рубашку на плечи Эсин поплотнее. Ткань прилипла к ее мокрой коже. Исмаэль застегнул среднюю пуговицу, чтобы та не соскользнула на землю. Не в силах игнорировать свою природу, его взгляд пробежался по округлым формам ее бедер и вверх по груди. Мокрая рубашка прилипла к розовым соскам, почти ничего не скрывая. Он сделал порывистый вдох. Медленно отступил, наклоняясь и натягивая на себя штаны. Нужно было отвести Эсин обратно в дом и засунуть под горячий душ. Последнее, явно без его участия. Исмаэль видел, как она сжалась под его пристальным взглядом и это вряд ли было от холода. По крайней мере, не только от него. Он пугал ее даже тем, что слишком громко дышит.

[AVA]https://i.ibb.co/yh0Xnd1/64b4ea5981b4.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Женские слезы обескураживали и выбивали почву из-под ног. В последний раз только мать так громко плакала, когда узнала о смерти родной дочери. Стенания сотрясали стены усадьбы целыми днями и ночами. Никто не знал, как успокоить горем убитую женщину. Отец пытался держаться, но каждый раз, когда проходил рядом с дверью дочери, его нервы сдавали тоже. Он чувствовал свою вину за, то что долгое время пытался держать дистанцию и не допускал мысли вернуть заблудщую дочь домой. Исмаэль тоже горевал. По-своему. После похорон стало чуточку легче. Умершие находили покой, а их родные вместе с ними. Только продолжить жить как и прежде никто уже не мог. Жизненный ритм изменился. Над домом навис черный полог траура и печали. Каждую ночь Исмаэль слышал, как плачет мать, а из кабинета доносилась громкая ругань отца. Их семья и бизнес рассыпались как карточный домик. Жить в подобном аду было невыносимо тяжело. Изо дня в день, из года в год видеть, как несломимый дух его отца рушился, его подкосила болезнь, а мать не слезала с успокоительных. Это становилось зависимостью, но никто не обращал на это внимание, пока она держала себя в руках и больше не рыдала в захлеб. Об Исмаэле в основном заботилась донья Марта. Подрастая, он уже не нуждался ни в чей заботе. Пришлось взять все в свои руки. Бизнес семьи и заботу о родителях. Больно было видеть, как они превращаются в блеклые тени. Горе и возраст никого не жалели. Один опрометчивый проступок врага погубил так много жизней. Разве у Исмаэля не было права искать справедливость, разве не было права злиться и желать мести? Никто не понимал его подобного стремления, потому что никто никогда не будет на его месте. Они не жили его жизнью, они не теряли сестру насильственной смертью, они не видели, как от родителей оставалась лишь жалкая оболочка. В нем было столько злости и ненависти, что хватит на весь мир!
Он должен был злиться и на Эсин. В ней текла кровь Эвженов. Хоть она и не знала того, что совершил ее отец, она тоже была его врагом. Исмаэль должен ненавидеть и ее тоже... Но стоя сейчас так близко, вслушиваясь в ее сбивчивые объяснения, он не мог найти причин из-за чего ее возненавидеть. Это она должна его ненавидеть. За изуродованное тело и искалеченное сердце, за отнятые мечты и жизнь, за свободу, которую не получит в ближайшие пять лет, если все пойдет по плану. Было так много причин. Но сейчас она стояла здесь. Совсем одинокая. Дрожа от страха и холода. Смотрела на него огромными глазницами, в которых было столько боли и потерь. Ее пальцы дрожали, когда она прижала руку к груди, в попытках удержать рвущиеся наружу рыдания. Девушка покачнулась. Исмаэлю показалось, что она вот-вот упадет. Он выставил вперед руку, почти ухватил за край рубашки, но Эсин была проворней. Ее холодная ладонь впечатались в его руку, сжала так сильно, что казалось, если она не будет держаться, то ее опять утянет под воду. Впервые она прикоснулась к нему. Было это в порыве отчаянья или просто случайно? Он не знал. Не стал разбираться в причинах. Как и в том, что это прикосновение было ему приятным. Чувствовал, как ее холодная ладошка согревается под жаром его кожи. Не отнимал руки. Хотел продлить это прикосновение подольше. Только горькие рыдания были так невыносимы. Она плакала из-за испуга, который принесли воспоминания. Воспоминания, которые он ей «подарил». Если еще несколько минут назад он смел думать, что у нее какая-то фобия воды или травма детства, связанная с подобным водоемом, то все сомнения улетучились, стоило Эсин начать говорить. Все дело в могиле. Проклятой могиле, куда он ее запихнул! Воспоминания об этом высколохнули память. Воскресили все те ощущения, боль и сожаление. Тогда он действительно думал, что девушка мертва. Он опоздал. Засунул ее в такую среду обитания, где она не выжила. Замерзла до смерти. Он стал убийцей, отбирая жизнь невинной девочки. Он стал убийцей уже давно, когда лишил ее невинности и убил в ней желание бороться за жизнь и свободу.
Дурак! Какой же он дурак! Если бы он не потянул девушку под воду, ничего бы не случилось. Уж лучше пусть она огрызается и кричит, чем плачет. С криками и обвинениями он справится. Со слезами... он не знал, что делать и как их остановить. Что сказать, чтобы успокоить? Нужны ли были ей именно его слова? Тот, кто причинил самую ужасающую боль, не мог сожалеть и каяться. Но он сожалел. Так сильно сожалел, не зная, что сказать и как исправить неисправимое. Исмаэль сделал шаг навстречу, оказываясь совсем рядом с Эсин. Руки сами потянулись к ней, обнимая и прижимая к своей груди. Он держал ее крепко, не позволяя упасть или вырваться, если бы у нее появилось такое желание. Хрупкое тело сотрясалось в рыданиях, дрожа как осиновый лист на ветру. Мужчина сделал порывистый вдох. Сердце так громко стучало в его груди, перебивая громкие стуки девичьего сердца.
- Тебе не придется туда возвращаться, - Исмаэль поднял руку, гладя девушку по длинным и мокрым прядям волос. Он успел забыть, какие длинные ее волосы и как приятны на ощупь. Бархатистый шелк щекотал кончики его пальец. - По крайней мере, в ближайшие шестьдесят или семьдесят лет так точно, - он пытался шутить, но не слишком удачно. Лучше ему было вообще заткнуться. - Поплачь... - его шепот раздался у самого уха Эсин. Говорят, что слезы освобождают. Становится легче. Не похоже, чтобы так происходило с ней. Ее рыдания были такими проникновенными, затрагивая и его сердце тоже. Он чувствовал ее боль и ее страхи. Чувствовал то, что не должен чувствовать. Держал ее в обьтиях и не хотел отпускать. Не потому что она все еще продолжала так горько плакать. Потому что это пробуждало нечто незнакомое в его черствой душе. Он чувствовал себя ближе к Эсин, воспринимал ее боль отчетливей и становился чуточку... человечней. Быть человеком было намного труднее, чем безжалостной тварью. Он мог чувствовать также сильно, и это... пугало до чертиков.

[AVA]https://i.ibb.co/yh0Xnd1/64b4ea5981b4.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исчез шум ручья и гуляющий на макушках деревьев ветер. Он слышал только прерывистое дыхание девушки и ее горькие рыдания. В них было столько боли и отчаянья, что Исмаэлю захотелось забрать эту боль себе. Невыносимо знать, что за столь юный возраст ей довелось пережить. По его вине. В этом не было ни чей другой вины. Даже нельзя было обвинить проклятого Эвджена, потому что он не имел отношение к похищению. Да, он отрекся от своей дочери, но это было меньшее из зол. Было даже лучше, что Эсин будет держаться подальше от отца и его жестоких методов, как «любить» дочь. Это не оправдывало самого Исмаэля. Не делало лучше в глазах девушки. Он сделал всю основную работу, смешивая личность Эсин с грязью. Навряд ли она найдет в себе хоть когда-нибудь силы, чтобы простить его. Насилие не прощают. Насильника не прощают. Больше чем прощение он хотел, чтобы у нее получилось забыть. Забыть и жить дальше. Без боли, без оглядываний назад, без шараханья от других мужчин. Чтобы она смогла полюбить достойного мужчину и обзавестись семьей. Чтобы этот человек стоял горой за Эсин и не давал в обиду. Чтобы она чувствовала себя как за каменной стеной. Любила и жила. Была свободна... и позабыла, кто такой Исмаэль Сойдер.
Такой сценарий он припас для девушки в своих идеальных мечтах. Увы, ничего не происходит по щелчку пальцев. Они там, где есть сейчас. Впрочем, это не самое худшее, что могло произойти. Наверное, это тот редкий случай, когда они не кричат друг на друга или девушка не шарахается от него в темном углу, а, напротив, тянется и обнимает в ответ, боясь, что он отпустит и позволит ей упасть. Он не позволял. Не хотел отпускать. Прижимал к своей груди, так отчетливо слыша, как громко стучит ее взволнованное сердце. Каждый удар отбивался на его груди, впитывая в себя что-то давно забытое, но знакомое чувство необходимости. Быть кому-то нужным, даже если это всего лишь плечо, где выплакаться, для него было в новинку. Всем остальным от него нужны были лишь деньги и крыша над головой. Они искали материальных благ. Эсин искала утешение у того, кто и причинил ей всю эту боль. Как бы парадоксально это не звучало. Исмаэль не хотел, чтобы она отстранялась. Они могли бы остаться здесь, скрыты от чужих глаз, и быть просто мужчиной и женщиной, без навещанных ярлыков и каких-либо правил. Здесь ему не нужно было бы ее ненавидеть и вспоминать, что, так или иначе, она по-прежнему остается дочерью его врага. Дочерью убйицы его сестры. Помогая ей, он предает свою сестру и данное ей обещание. Помогая ей... он ведь не делает ничего плохого? Просто держит девушку в своих объятиях. Разве в этом есть что-то дурное? Быть человеком, уметь сострадать и пытаться утешить. Это гораздо сложнее, чем быть чудовищем. Чудовище чувствует лишь ярость и желание причинять боль. Человека одолевают смятения и иная боль, запретные желания и шквал незнакомых эмоций, которые бьются в глубине груди, разыскивая выход наружу.
Все было так запутанно между ними. С одной стороны, Исмаэль не мог себе позволить тянуться к девушке, с другой, ему так этого хотелось, что от боли сводило зубы. Так давно ему не хватало человеческого тепла. Сбитого дыхания на своем плече. Трепещущих ресниц на коже, когда девушка открывала и закрывала глаза, пытаясь унять слезы. Поток, казалось, был неиссякаем. Она все плакала и плакала. Так пронзительно и горько. Исмаэль гладил ее по голове. Что-то неразборчивое шептал ей на ухо, раскачивая из стороны в сторону как маленького ребенка. Но она давно уже не была ребенком. Об этом так красноречиво говорил его взгляд, которым мужчина на нее смотрел и на приковывающее взгляд изгибы ее стройного тела. Впервые он смотрел на нее не как на жертву, а как на женщину, которой хотел обладать. Эти мысли пугали похлеще того, что творилось в его почерневшем от мести сердце. Он не мог ее желать. Не мог ее хотеть. Эти желания были запретны и недопустимы. Только он ничего не смог с собой поделать. Мысли проникали в голову, не давая покоя и не позволяя оттолкнуть Эсин. Если он проявит слабость... в этот единственный раз... что с того? Разве плохо чего-то делать? Разве плохо хотеть жить, а не оглядываться лишь на прошлое? Разве плохо...
Исмаэля закрыл глаза, сильнее прижимая к себе хрупкое тело девушки. Сделал глубокий вдох, пытаясь собрать мысли в кучу, но вдознул лишь запах ее волос. Они пахли шампунем и речной водой. Ее тело уже не так сильно сотрясалось от дрожи. Вместе со слезами уходило напряжение. Ее плечи расслабились. Мокрая щека прижалась к его груди, а руки не цеплялись, а обнимали в ответ. Рыдание постепенно утихали. Только шмыганье носом доказывало то, что потоки слез еще не иссякли. Они постояли, прижавшись друг к другу, еще и еще чуть-чуть. Секунды растягивались в минуты, но никто из них не решался первым разомкнуть объятия. Совсем не хотелось этого делать. Отпускать и возвращаться домой тоже не хотелось. Из горла мужчины сорвался тихий смешок. Он оценил шутку девушки. Но про себя подумал, что не допустит, чтобы с ней что-то случилось. Проделки его отца выйдут самому Эвджену боком. Он не даст Эсин в обиду. Он сам втянул ее во все это дерьмо, сам и вытащит наружу. Было ли это своего рода обещание? Да, было. Но ей лучше об этом не знать.
- Тебе она идет куда лучше, чем мне, - он шептал девушке на ухо, кутаясь в обволакивающем аромате ее кожи. До сих пор не открывал глаза, пытаясь отдалиться от настоящего и забыть, какая пропасть стоит между ними. - Ничего ты не испортила... мы ведь до сих пор гуляем... Лучше я еще разок попытаюсь тебя утопить, чем буду просиживать штаны с теми напыщенными идиотами, - Исмаэль чуть приподнял уголки губ. Руки поползли по спине Эсин, облаченной в его рубашку. Тонкая ткань не скрывала жара ее кожи. Пальцы очертили изгибы талии и плечь. Поднимая голову и заглядывая в заплаканные глаза девыщки, он обхватил ладонями ее щеки. К ним вернулся былой румянец и тепло. Кожа больше не выглядела мертвецки бледной и Эсин тоже не выглядела так, что готова в любой момент свалиться в обморок. Этот румянец ей даже очень шел. Исмаэль залюбовался ею, вытирая большими пальцами невысохшие слезы на щеках девушки. Гладил бархатистую кожу кончиками пальцев, неосознанно добираясь до губ. Очертив контур припухлых уст, он замер. Замерло даже его дыхание и взволнованно бьющееся сердце. Прежде чем он осознал, что собирается делать, его голова наклонилась и губы прижались к губам Эсин.

[AVA]https://i.ibb.co/yh0Xnd1/64b4ea5981b4.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Время застыло на ее губах. На эти долгие мгновения он забыл, кто такой и кто такая она. Осмеливаясь представить, что они встретились именно здесь и сейчас и что за спиной не было бесконечного насилия и смертей, ненависти и желания мести. Он целовал ее так, как целовал бы любимую женщину. Если бы она была. Если бы он позволил своему черствому сердцу полюбить кого-то и впустить глубоко в душу. Полюбить... Что это значило? Исмаэль давно забыл значение этого слова. Душа покрылась толстой коркой ненависти и с каждым годом становилась все прочнее и прочнее. Любовь, давно забытая, осталась в прошлом, где он хотел стать совсем другим человеком, где его семья все еще жила бы под одной крышей, где сестра была бы жива, где о существовании Эсин он мог и не подозревать. Наверное, это единственное, о чем сожалел бы Исмаэль. Она была нужна ему здесь и сейчас, она будет нужна ему завтра. Он еще не до конца разобрался в истинных причинах - почему. Ради мести ли это или что-то иное кроется под этим «нужна»? Ради мести или он сейчас ее целует? Это ни коем образом не приблизит его к Эвджену. В этом поцелуем не было скрытых смыслов. Только необдуманное проснувшееся желание - хочу.
Исмаэль так давно не чувствовал себя живым, а рядом с Эсин живительный эликсир начинал пульсировать в жилах. Он мог прикасаться, чувствовать тепло ее бархатистой кожи, согревающейся под его большими ладонями. Она казалась такой маленькой и хрупкой. Ее лицо идеально умещалось к его руках, а губы будто были созданы для того, чтобы ее целовать. Припухлые уста дрожали, когда он впервые их коснулся. Вскрик сорвался с губ Эсин, когда он прижался к ним в поцелуе, но на удивление мужчины она не оттолкнула и не отстранилась. Позволяла себя целовать. Позволяла познавать ее вкус. Позволяла прикасаться и чувствовать искорки жизни на обжигающей коже. Надорванное дыхание вырвалось изо рта Исмаэля, когда он почувствовал ее вкус. Губы обожгло нарастающим жаром. Из легких выбился воздух, когда он осторожно высунул язык и коснулся им губ Эсин. Они были сладкими на вкус с примесью речной воды, но Исмаэль мог поклясться, что никогда не чувствовал ничего подобного. Этот вкус впитался в кожу, слился с его дыханием. Он глубоко вдохнул его в легкие, чувствуя то пьянящее ощущение, которое проникало в него. Толкнувшись языком, мужчина сперва осторожно, затем более настойчиво проник в рот девушки. Провел по небу кончиком языка. Отступил. Позволил ей и себе сделать необходимый вдох. Затем толкнулся в рот еще раз, сталкиваясь с жаром ее языка. Покружил, посасывая и втягивая язык Эсин себе в рот. Губы сомкнулись на обжигающей плоти. Он целовал ее с жаром и рвением мальчишки, который впервые вкушает девичьи губы. Так неистого и страстно. Так неправильно и запретно, но так необходимо.
- Гораздо лучше... - эхом отозвался мужчина, так и не размыкая их губ. Он шептал что-то неразборчивое. Из глубин горла срывались стоны. Ладони сильнее вжались в девичьи щеки, а после скользнули ниже. По плечам и спине, обвивая стройную талию и прижимая еще мокрое от воды тело к своей груди. Хотелось почувствовать ее ближе. Еще ближе. Он не понимал, что делал. Его действия не подчинялись разуму. Голова кружилась. Дыхания не хватало, но Исмаэль не отпускал девушку. Ладони скользнули по ее обнаженным бедрам, собирая на кончиках пальцев следы оставшейся воды. Он обнимал Эсин еще крепче. Боялся отпустить. Боялся, что вернется реальность и воспоминания о том, о чем вспоминать было нельзя. По крайней мере, нельзя и не хотелось сейчас, пока он целовал ее. Здесь вдали ото всех они могли притвориться незнакомцами, которых не объединяет кровавое прошлое. Здесь они были просто они. Без всяких правил и навешанных ярлыков. Хотелось продлить это мгновение как можно дольше, но даже замеревшее время продолжило свой привычный бег, невзирая на все уловки мужчины остановить его.
Исмаэль чуть остаранился. Теперь губы прижались к щеке Эсин. Он порывисто и часто дышал, пытаясь собраться с мыслями. Опалял жаром дыхания девичью щеку. Не хотел выпускать девушку из своих объятий. Пальцы по-прежнему прижимались к ее обнаженной коже. Ползли по комканному краю рубашки. Это давно забытое чувство близости что-то воскресило в душе мужчины. - Нам пора возвращаться... - с сожалением он прошептал. Возвращаться не только в  дом, но и в реальный мир. Его руки еще задержались на изгибах девичьего тела. Пытаясь запомнить каждое прикосновение, каждое ощущение, каждую округлость ее форм. То, что помнить не стоило. То, что было под запретом. Он провел руками по длинной волне спадающих волосам, путаясь в них пальцами. Вдыхая дурманящий запах ее кожи. Смотрел почти не отрываясь в глаза Эсин. Тонул в глубине этого взгляда, напоминая себе, что это ничего не значит... это не должно ничего значить. А не значило ли уже? Она под запретом, как и ее тело, ее губы, этот взгляд. Он высунул язык, облизывая губы, еще хранящие вкус поцелуя. - Я помогу тебе одеться, - в этом случае как бы нужно было наоборот, что-то надеть, а он потянулся к пуговице на рубашке, которая была застегнута чуть выше обнаженной груди, и расстегнул. Полы рубашки разошлись, обнажая перед ним округлые груди и розовые соски. Исмаэль порывисто втянул в себя воздух, берясь за края рубашки и спуская тонкую ткань с плечь Эсин. Она осталась полностью обнаженной перед ним. В глазах мужчины запылало желание. Жаром затопило груди. Из легких разом выкачали весь воздух. Господи, дай ему больше выдержки!
[AVA]https://i.ibb.co/yh0Xnd1/64b4ea5981b4.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исмаэль застыл на месте, позабыв, что хотел сделать. Взгляд задержался на обнаженных формах девушки. Серебристая луна освещала изгибы молочной кожи. Взгляд прошелся по тонкой шее и ложбинки между грудью, опустился к плоскому животу и треугольнику темных завитков волос на лобке. Он не должен был так смотреть, но ничего не мог с собой поделать. Его будто магнитом тянуло к Эсин. Благо он не касался ее, иначе едва ли смог бы удержаться от искушения поцеловать девушку еще раз. И не только в губы. Обласкать каждый сантиметр тела на лоне природы, где они были в дали от чужих глаз. Какая чертовщина с ним творилась! Исмаэль пытался собрать оставшиеся крупицы разума вместе. Ему нежно было потянуться к стволу дерева, взят там лежащее платье и надеть на нее, достать ее обувь и повязать шаль. Может тогда она перестанет так притягивать его внимание и уймет запретные желания.
Но мужчина так и не шевельнулся. Стоял совсем рядом, комкая в руках рубашку. Не нужно было даже подаваться вперед, чтобы почувствовать запах Эсин. Этот аромат невольно попадал ему в ноздри, будоража и воскрешая забытые воспоминания о том, как быть человеком, как любить, как завоевывать женщину, а не сличать ее только лишь шлюхой и дыркой для траха. Она тоже не спешила отстраняться, даже не убегала, а в глазах... в глазах исчез былой страх или ему только показалось? Игра тьмы и света. Ему хотелось верить в иное. В то, что он тоже может быть кем-то больше, ем насильником и вызывать не только отвращение и ужас. Увы, долго довольствоваться этим ее взглядом Эсин не позволила. Щеки вспыхнули, она опустила глаза, совершая некие манипуляции со своим волосами. Кажется, они стали еще длинее с тех пор, когда видел ее в последний раз одной подобной ночью, когда едва не отпустил.
Исмаэль напрочь забыл об одежде. Вода потекла по обнаженному телу девушки. Блестящие капли заструилась по ложбинке, скатываясь ниже по животу и исчезая между ее ног. Эсин перекинула волосы на другую сторону. Водопадом они рассыпались по ее телу. Не контролируя своих рук и действий, Исмаэль прикоснулся к обнаженной коже. Начал с тонкой шее, проводя кончиками пальцев по пульсирующей жилке. Опустился ниже, отведя копну волос в сторону, прошелся по лобжинке и округлостям полной груди. Соски твердые и заостренные призывно торчали, но только ли от холода они стали такими. Тело Эсин откликалось на его прикосновения. Его пальцы застыли на животе. Скомкав в кулаке рубашку, Исмаэль поднес ткань к ее телу и обтер сначала шею. Тем же путем скользнул по ложбинке и груди. Рубашка не скрыла того жара, который источало тело девушки. Исмаэль опустил руку ниже, касаясь живота и промежности. Осторожно собрал каждую каплю и опустился на колени. Ткань коснулась девичьих бедер и стройных ног. Он вытер каждый сантиметр ее тела. Под благим намереньем мог прикасаться к ней, если бы не выдающий его взгляд и выпирающая ширинка. Благо он успел натянуть на себя штаны. Представляя, как бы испугалась Эсин, увидев его возбужденный член во всеготовности. Это никогда не предвещало для нее ничего хорошего. Близость равнялась болью. И прежде чем она заметила бы выпирающий бугор и на штанах, Исмаэль обошел вокруг нее, вставая за спиной. Обтер рубашкой и ладонями ее спину. Опустился к пояснице и ягодицам. Обнаженная грудь мужчины прижалась к ее спине. Исмаэль почувствовал, как жар выжигает невидимую дыру в его груди, но не отстранился. Напротив, хотел чувствовать эти прикосновения и близость ее тела как можно дольше.
Рубашка упала к ногам девушки, когда он потянулся к ее платью. Тонкая ткань казалась еще тонше рубашки. Эта тряпочка едва ли могла скрыть хоть что-то. Исмаэль чувствовал на пальцах приятную на ощупь материю. Платье хранило запах девушки. Он вновь обошел вокруг нее, встав лицом к лицу. Скомкав платье до выреза шеи, Исмаэль просунул туда голову Эсин. Ей пришлось приподнять руки, чтобы сунуть в рукава. Ткань длинной волной опустилась вдоль ее стройного тела. Незастнегнутым остался лишь лиф платья. Мужчина осторожно потянул за шнурки, пытаясь их завязать, но для себя делая лишь хуже. Платье облепило девичью грудь как вторая кожа, демонстрируя налитые полушария и выпирающие наружу соски. Он тихо выругался. Пришлось завязать несколько узелков прежде, чем платье стало держаться на груди Эсин. Костяшки пальцев постоянно касались твердых сосков.
Потом он опять отошел. Вернулся с ее обувью. Присев на корточки, потянулся к руке девушки и положил себе на плечо. Поднял одну ее ногу и надел балетку. Затем надел вторую. Она почти была готова. Исмаэль выпрямился и потянулся к ее талии, обвивая поясом тонкий стан. Потянул за концы так сильно, что их тела соприкоснулись. Грудь девушки впечаталась в его грудь. Макушка Эсин угодила в его подбородок. Он опалил жарким дыханием копну влажных волос. Что он собственно делал? Она сама в силах была одеться. Исмаэль не понимал, отчасти и не хотел понимать плана своих действий. Собственно, и не было никакого плана. Он сделал порывистый вдох, тут же сожалея об этом. Запах девушки окутал его как плотное одеяло. Он потянулся к ее шали и протянул часть одежды Эсин. - Держи, - какой-то чужой и незнакомый ему голос сказал об этом. Она была одета, а его желание никуда не делось. Лишь интенсивней в глазах вспыхнули искры.
Между борьбой с самим собой, Исмаэль натягул на плечи рубашку, всецело пропитанную запахом девушки и на белой ткани оставшимися разводами мокрой травы. От ее запаха нигде не было спасения. Он был на губах, на рубашке и, казалось, что проник даже под его кожу. - Пойдем, тебе не помешает принять горячий душ, - а мне холодный, - но последнего он не сказал в слух. Ухватив Эсин за руку, он повел ее прочь от затерянного места. За спиной продолжал журчать ручей, призывая вернуться. Исмаэль на миг оглянулся. Ему привиделась обнаженная девушка по пояс в воде с длинными черными волосами. На этот раз это была не его сестра, а Эсин. Воспоминания смешались, путая его сознание. Покачав головой, мужчина прогнал видение и нырнул в кусты, чтобы проложить им путь к усадьбе.

[AVA]https://i.ibb.co/yh0Xnd1/64b4ea5981b4.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Выбравшись из-за кустов время вернуло свой привычный бег. Ветер задул сильнее, небо над горизонтом стало гораздо темнее. Серебристый свет луны потускнел, а на пороге стоящая усадьбы отпугивала своим гроздным видом. Исмаэль пару раз оглядывался назад, будто не веря собственной памяти, что еще совсем недавно они были у ручья и он прикасался к Эсин так, как прикасался бы к любимой женщине. Разве такое могло произойти? Но чем больше Исмаэль вглядывался в остающуюся за спиной пустоту, тем больше ему хотелось повернуть назад и остаться там, у ручья, с ней. Быть просто Исмаэлем. Чувствовать то, что он чувствовал, когда целовал девушку. Жить. Дышать. Не те короткие мгновения позабыть о прошлом. Разве нельзя быть только человеком? Без прошлого и мести. Быть тем, кто не вызывает ужаса и гнева. Быть... собой.
Он шел рядом с Эсин. Мельком на нее поглядывал, наблюдая, как она кутается в длинную шаль, а ветер разметает пряди волос на ее лице. Искал повод задержать ее. Может просто не отпускать ее руки и отвести обратно к ручью. Или продлить тропинку нескончаемо долгой, чтобы они не так быстро дошли до дома. Но впереди уже мелькали ворота и охранники поспешно открывали перед ними тяжелые ставни. Кивали готовой, а Исмаэль кивал им в ответ. Движения были машинальными. Взгляд по-прежнему был прикован к девушке. Блуждал по ее раскрасневшимися щекам и припухлым устам. Он пытался найти в ее облике ответ, почему его так сильно тянет к ней. Но ответа не находилось. Они молчали всю дорогу. Может оно и к лучшему. Он не знал, что ей сказать, как объяснить смысл своих поступков и надо ли было что-то говорить. Его рубашка всецело пропахла ее запахом. Как будто он по-прежнему держал ее в своих объятиях, а ее стройное тело тесно прижимались к его телу. Как под действием гипноза Исмаэль переступил порог дома. Кажется, даже открыл перед Эсин дверь и пропустил вперед. Запоздало вспомнил в себе повадки джентльмена. Стены этого дома навечно запомнили долгие ночи насилия и боли. Только сегодня не хотелось об этом помнить. На одну ночь можно было притвориться тем, кем он уже не являлся. Мужчина рядом с женщиной. Женщиной, которая была дочерью его врага. Почему все долго быть так сложно и запутанно? Почему они не могли встретиться при других обстоятельствах? Почему в ее жилах должна была течь кровь Эвджена? Эсин была не виновата, но лишь фамилия делала ее для него такой далекой. Недоступной. Запретной. Он запрещал себе думать о ней... как о женщине, но стоило взгляду наткнуться на стройные изгибы или задержать глаза на ее глазах, как вся его выдержка и убеждения, что это неправильно, летели к чертям.
Запретный плод так сладок. Может оттого, его так тянуло к ней? Оттого он удерживал ее запястье в своей руке как можно дольше. Даже когда длинные заросли остались позади, он держал ее за руку. Боялся, если отпустит, то она исчезнет как мираж. С ним уже такое было. Он видел то, что не происходило. Это не случалось уже давно, но в память врезалось основательно. Когда не мог заснуть ночами, он бродил по дому, слыша странные звуки и завывания. Это было объяснимо тем, что дом старый, что скрипят половицы, что в щели забирается разгульный ветер и будоражит фантазии домочадцев. В одну такую ночь, а может их было и несколько, он видел фигуру, облаченную в белое. Она скользила по коридору, почти не касаясь пола. Увела его далеко вглубь комнат и... растворилась у дверей, которые вели в покои Рабии. Вот и сейчас Эсин казалась почти нереальной. Плодом его фантазий. Исмаэль держал ее руку, чувствуя тепло ее кожи, шерох осторожных шагов на траве, и понимал, что она настоящая. Настоящая здесь и на поляне была настоящая. Их поцелуй ему не привиделся, хоть и был чем-то запретным.
Невзирая на все это, на запреты и мотивы его прежних поступков, Исмаэль не спешил уходить. Проводив девушку до двери ее комнаты, он мялся на пороге. Засунув руки в карманы брюк, раскачивался на пятках и смотрел ей в глаза. Этот ее взгляд завораживал его. Ноги будто врастали в пол и оказывались шевелиться. Взгляд прошелся снизу вверх, от пят до макушкеи ее волос, задерживаясь на слишком стянутом лифе и начавших розоветь щек. Он так отчетливо помнил нежность ее кожи, как вода струилась вниз по телу, а его пальцы перебирали длинные шелковистые пряди волос.
- Спасибо, что составила компанию, - его взгляд красноречиво говорил о чем-то совсем другом. Рот приоткрылся. Исмаэль облизал губы. На устах выступила улыбка. - Уже поздно и ты, должно быть, устала... - день был длинный для них обоих, но он по-прежнему оттягивал неизбежное прощание. Не хотел уходить. Не хотел возвращаться в пустоту комнаты. Те пару дней, что Эсин провела в его постели, приходя в себя после вспышки температуры, наполнили стены его комнаты чем-то живым и значимым. Ее запахом и немногословными фразами, которые разбили тишину. А теперь там все такая же пустота, как и было до нее. - Прежде, чем ляжешь, не забудь принять горячий душ, - он не простит себе, если девушка заболеет после его нелепой попытки пошутить. Ведь он совсем не намеревался ее топить или каким-то образом применять силу. Все получилось... как получилось. Исмаэль сделал шаг, все еще загораживая девушке путь. Взялся за дверную ручку ее двери и приоткрыл. Не давал слишком много пространства. Переступая порог, Эсин придется соприкоснуться с его телом... или так и остаться в коридоре, чему Исмаэль тоже был не прочь, оставаясь с нею рядом.

[AVA]https://i.ibb.co/yh0Xnd1/64b4ea5981b4.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Исмаэль еще долгое время топтался на пороге, вдыхая шлейф аромата, который девушка оставила за собой. Прошептав в ответ «спокойной ночи», он прислушался к наступившей в доме тишине. Когда умолкли их голоса, на втором этаже стало слишком тихо. Прислуга давно отправилась к себе, гости спали в другом крыле дома, даже котята за дверью, почуяв присутствие хозяйки, перестали мяукать. Исмаэль медленно пошел к себе в комнату. Тихо прикрыл дверь и лег в постель. Прямо в одежде, всецело пропахшей Эсин. Заложив руки за голову, он вглядывался в темный потолок и думал о всей той каше, которую заварил. Перед глазами всплывали образы обнаженной девушки. Даже спустя время он чувствовал, как губы и кончики пальцев выжигает от прикосновений к ней, как будто он все еще прикасался и был там, у ручья. Если бы он не остановился тогда, смогла бы Эсин его отвергнуть. Есть вопросы, которые лучше не спрашивать, если не хочешь знать ответа.
Провалявшись с открытыми глазами почти всю ночь, с самого утра Исмаэль направился «ублажать» гостей. Они не спешили возвращаться домой, чем изрядно его бесили. Все свое красноречие он растерял где-то вчера за обеденным столом и во время прогулки по окрестностям. Ему хотелось вернуться к работе, а не изображать гостеприимного хозяина. Все-таки общение по телефону и видео куда удобней, нежели живое общение. Всегда можно было нажать кнопку и «отключить» собеседника. Здесь же приходилось изображать широкие улыбки и притворяться, как ему нравится общество своих партнеров. Если бы кто-то из них утонул во время заплыва, Исмаэль не очень-то и переживал бы. Наверное, к счастью, что они умели хорошо плавать.
С наступлением нового дня не прибавилось ясности. Он чувствовал тревогу и вообще было непонятно, что делать с Эсин. Их отношения... если это можно было назвать отношениями... были слишком запутанными и сложными. Между ними всегда стоял и будет стоять Эвджен и месть, которая ослепляла, стоило ему подумать о своей бедной сестре. Прогулка и ручей не входили в планы Сойдера. Все произошло спонтанно и неожиданно. Он не прислушивался к разуму, а послушал сердце и вот что получилось. Теперь он никак не мог выкинуть образ девушки из головы и их вчерашнее купание. Наваждение какое-то! Холодная вода должна была его остудить, а произошло в точности наоборот. Работа в основном всегда помогала отвлечься и забыть, а сейчас Исмаэль не мог ею заняться, потому что гости не спешили уезжать. Некоторым даже пришлась по вкусу тихая деревенская жизнь, что они стали изъявлять желание наведаться в гости еще раз. Только этого ему как будто не хватало. Он был гостеприимным хозяином, никогда никого не гнал за порог без особой необходимости, его люди всегда могли прийти к нему за советом или помощью. Другое дело - напыщенные богатеи. Между ними и Исмаэлем всегда будет проведена жирная черта, сколько бы раз он и не пытался влиться в их коллектив. Деревенский парень не ровня городским жителям. Они это знали, он это знал, но продолжали носить привычные для них маски.
Когда гости наконец засобиралась домой, Исмаэль с облегчением вздохнул. Еще некоторое время ушло на то, чтобы доставить их в аэропорт и распрощаться с каждым. Гости получили по своей бутылке вина, которая еще не поступала в продажу. В самолете их ждал стол с закусками. В общем, им не придется скучать все время перелета. В когда птичка взлетела в воздух, Исмаэль почувствовал, что вновь может дышать. Рванув со всей скорости обратно в усадьбу, что под колесами образовалась знатная туча пыли, он вылез из костюма и вновь почувствовал себя человеком. Уже готов был отправиться на поля, как на небе сгустились тучи и хлынул дождь. Чертыхнувшись, он все же решил остаться дома. Сперва перебрал в кабинете все документы и спрятал в сейф. Когда и эта работа закончилась, он явился на кухню, удостовериться, как чувствует себя донья Марта. Женщина отнекивалась на уговоры Исмаэля отдохнуть еще пару дней. Готовка для нее была лучшим отдыхом. Ей надоело выслушивать утомительные доводы, и она выпроводила его тряпкой прочь из кухни, дабы не мешал. На пороге кухни он столкнулся с Эсин и вместо привычного молчание его угораздило заговорить с ней. Он даже улыбнулся ей напоследок. Какая-то чертовщина с ним явно творилась. Вплоть до самого вечера они с девушкой почти регулярно сталкивались в коридорах. На них стала коситься даже маячащая в углах прислуга. Все было так дико странно, но его будто магнитом тянуло к девушке. Он не мог пройти мимо, чтобы не задержать ее на пороге и не обмолвиться хотя бы словом. Так длилось до самой ночи, пока дом не затих и отправился спать. Вернувшись к себе, Исмаэль долго время не мог заснуть. Мерил шагами комнату, борясь с желанием пройти несколько метров и постучать в соседнюю дверь Эсин. И что он ей скажет? Пригласит на очередную дурацкую прогулку? Идиот! Открыв настежь окно, Исмаэль впустил в комнату прохладу, которая исчезнет уже через пару часов. Воздух пах прошедшим дождем, а ему в ноздри попадал все тот же запах Эсин у ручья. Странное сочетание тревоги и желание накрыло его, чувствуя пульсацию во всем теле. Но он так и не переступил порога. Остался в комнате до самого рассвета.
С первыми лучами солнца он покинул дом, в надежде, что дикая природа заставить забыть о странных мыслях о девушке. Цоканье копыт удалялось от усадьбы, звуча все дальше и дальше в лугах. Сперва Исмаэль объездил виноградники, убедившись, что рабочим всего хватает. Через пару часов солнце начало жалить так беспощадно, что спасение было лишь в тени или под длинными рядами виноградника. Исмаэль не прятался, а работал наравне со всеми. Уход за усадьбой всегда требовал своего внимания и работа находилась постоянно. Тот, кто сидел и не знал чем заняться, просто ленился. Таким людям не было места на его владениях. Поблажки он давал лишь новеньким и женщинам, но и они быстро приноровились к темпу работы других. Исмаэль разогнул спину лишь тогда, когда уже снаружи темнело. Он неспеша вскочил на лошадь и двинулся ближе к дому. На горизонте уже можно было разглядеть зажигающиеся костры и красные огоньки сигарет охранников. Впервые за долгое время мужчина почувствовал умиротворение. Вернувшись в дом, он пару часов поработал с документами в кабинете. Гораздо позже, проходя мимо двери Эсин, он задержался. Сделал пару шагов к ее двери. Почти протянул сомкнутыю руку в кулак для стука, но в последний момент его что-то остановило. Что он пытался сделать? Ему нужно было держаться как можно дальше от нее, а он творит какую-то чушь. Так и не последовавший стук остался приговором в его голове. Исмаэль быстрым шагов вошел к себе в комнату, пока не передумал, и упал на кровать. Бессонная ночь к утру встретила кошмаром, который вырвал из липких щупалец прошлого.
Исмаэль сгреб себя с кровати, принял быстрый душ и спустился вниз. Некоторая прислуга шастала в гостиной, протирая пыль, кто-то толпился во дворе. Глянув на часы, он понял, что сегодня задержался в спальне дольше обычного. Желудок предательски урчал. Вчера он забыл об обеде и ужине, давясь только чертовым кофе. Сегодня первым делом свернул на кухню, но не успел открыть дверья как оттуда выскочила донья Марта. С растрепанными волосами и сбитым на бок чепчиком. Если бы не ее приклонный возраст, он бы заподозрил, что она занималась непристойностями в подсобке и едва не была поймана с поличным. Застав ее врасплох, он ухватил женщину за локоть прежде, чем она бы отлетела спиной обратно к двери.
- Ох, сеньор, это вы... - женщина прижала руку к сердцу, пытаясь отдышаться. Ее бледное лицо стало еще бледнее. Исмаэль нахмурился. - В кого ты хотела здесь увидеть? Что за переполох, донья Марта? - он продолжал пристально смотреть на нее, скрестив руки на груди. Что-то ему совсем не нравилось ее поведение. Может ей опять становится плохо? Тогда он точно вызовет ей врача и продержит в постельном режиме не менее недели. - Нет, ничего, я просто волнуюсь за Эсин, - они пошли обратно на кухню. Здесь было пусто, вся прислуга давно разбрелась по поручениям доньи Марты. Если бы Исмаэль не появился именно сейчас, то так бы мог и не узнать, что стряслось с девушкой. - Эсин? А что с ней? - Исмаэль нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу.- Уже десятый час, а она так и не спустилась на кухню. Может заспалась... я вчера ее нагрузили работой... - поспешно прикрыв рот ладонью, старуха поняла какую глупость сморозила. Косилась на Исмаэля как на черта, будто у него вместо головы выросли целых три. - Не волнуйся, я сам поднимусь проверю. Занимайся делами, - он с таким же серьезным лицом направился к выходу. - Но, сеньор... - женщина мялась, понимая, что и так уже наговорила лишнего, тем самым подставив Эсин. Честно говоря, он совсем не думал об этом, а о том, куда запропастились девушка. Зная ее страх перед хозяином дома, она бы не посмела опаздывать даже на секунду. - Что? - он оглянулся на женщину, хватаясь за дверную ручку. - Только не сердитесь на ее, это ведь я старая дура... - отмахнувшись от причитаний доньи Марты, Исмаэль устремился по коридору. - И не думал, - напоследок бросил он, хоть это уже вряд ли слышала она. Он помнил все те угрозы, которые отправлял в адрес Эсин, если она не будет его слушаться. Девушка не смела их забыть, хоть они уже не были реально выполнимы. Перепрыгивая через две ступеньки разом, он добрался до второго этажа. На верху он едва не столкнулся с горничной. Та подобрала кучнее белье, которое несла в руках, и устремилась в противоположную сторону, что-то бормоча себе под нос. Исмаэль не стал обращать на это внимание и поспешил к комнате Эсин.
Ворваться внутрь было бы как-то неправильно. Почти ухватившись за ручку, он все же соизволил сперва постучать. - Эсин, ты там? - тревожный голос мужчины разнесся по пустому коридору. Может ничего не случилось и она действительно просто проспала. - Эсин? - в ответ ему была тишина. Он постучал еще раз. - Я войду? - в ответ жалобно замяукали котята. - Я вхожу, - Исмаэль толкнул дверь и переступил через порог. В комнате было пусто. Постель смята, но в кровати девушки не было. Только котята мяукали на краю матраса, вытягивая шеи и с любопытством разглядывая пришедшего. Он прошел дальше, оглядываясь, будто девушка была такой маленькой, что могла где-то еще спрятаться. Волосы зашевелились у него на затылке, предчувствуя неладное. Сбежала? До нее добрался Марино? А голову лезли разные мысли. Исмаэль сделал шаг к ванной. В глаза тут же бросилось тонкое запястье, выглядывающие из проема двери. Эсин лежала без чувств, распластавшись на кафеле. Он подоспел к ней, поворачивая к себе и хлопая по щекам. - Эсин, ты слышишь меня?! - стоило ему приложить руку к ее лицо, как кожу обдало жаром. Ее лихорадило. Мокрые волосы слиплись на щеках и шее. Ему с трудом удалось отвести их в стороны. Затем он подхватил девушку на руки и отнес в постель. Времени не было. Если в прошлый раз ему самому удалось побороть температуру, в этот раз не хотелось рисковать. Укутав Эсин в одеяло, прежде убедившись, что других повреждений при падении она не получила, он зазвал сюда прислугу. Приказав вызвать врача, в доме все засуетились и забегали. Громкие голоса доносились даже до второго этажа. Шаги не умолкали. На крики прибежала донья Марта, сетую насчет состояния Эсин. Никого больше Исмаэль не пустил в комнату. Рявкнула, приказал прислуге возвращаться к их обязанностям.
В коротко рекордное время на пороге его дома появилась доктор Родригес. Она осмотрела Эсин, бормоча себе что-то под нос. Исмаэль топтался за ее спиной. Ее види и неутешительное состояние девушки не говорили ни о чем хорошем. Доктор приказала немедленно отвести Эсин в больницу. Он собственно и не спорил. Донья Марта покидала в сумку самые необходимые вещи и сунула ему в руки, будто знала, что он поедет с ней. Исмаэль подхватил девушку на руки. Остальные следовали за его спиной. Поездка до больницы прошла как в тумане. За рулем сидел шофер Исмаэля, доктор устроилась на пассажирском сидении, они с Эсин сзади. Она так и не пришла в себя, чем очень беспокоила его. И речь даже не шла о мести или невозможности добраться до Эвджена. Он хотел, чтобы она была в порядке. После всего того дерьма, который он на нее пролил, она заслужила хоть немного покоя.
Подъезжая к больнице, мужчина подхватил ее на руки и донес до каталки, которая ожидала их перед главным входом. Дальше ею занимались уже доктора и медсестры. Покатили каталку по длинному коридору, переговариваясь на своем языке терминов. Исмаэлю преградили дорогу и разьезжающаяся дверь перед самым носом закрылась. Его оставили ждет здесь. Белые халаты исчезли вместе с Эсин. Исмаэль остался топтаться в коридоре, с тревогой взглядываясь в белую дверь, куда увезли девушку.

[AVA]https://b.radikal.ru/b38/2004/aa/f38fe1bca895.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Ожидание тянулось нескончаемо долго. Вокруг бродили врачи и медсестры в белых халатах, больные и посетители. Изредка кто-то кидал взгляд на мужчину, вышагивающим около закрытой двери, но в основном все проходили мимо или боялись подойти. Вид у Исмаэля был взлахмоченный. Волнуясь, он каждый раз проводил пятерней по торчащим в разные стороны волосам. Когда зазвонил его мобильный, он нажал кнопку отбоя, видя, что на экране высвечивается номер Мануэля. Он должен был давно приступить к работе. Друг звонил узнать, где он запропастились или от доньи Марты узнал о случившемся. Не хотелось думать об этом. Вообще ни о чем. Он ничего не понимал. Состояние девушки его тревожило. Температура поднималась уже не в первый раз. В предыдущий раз он полагал, что ее состояние ухудшилось из-за полученной раны. А теперь? Этому не было никакого смысла. Все было, как обычно. Вроде бы. По крайней мере, то, что он знал. Несколько последних дней он чаще обычного встречал ее в доме и не замечал ничего необычного. Может, она была бледна, но он это списывал на нехватку солнца. В доме это была редкость, только несколько часов в день оно освещало окно кухни, а в остальном пряталось на стенах дома или закрытом крыле. Исмаэль туда не ходил и другим не позволял. Прислуга вытирала пыль только по его приказу. Те комнаты хранили слишком много воспоминаний, о чем не хотелось вспоминать. В тех стенах таился призрак, который ночами он видел во сне.
Все было странно и так сложно. Жизнь кирпичик за кирпичиком разваливалась, не желая оставаться прежней. Но как прежде уже никогда не будет. Прошлое изрядно их всех потрепало, а настоящее не хотело сдаваться без боя, вставляя ему палки в колеса. Если с Эсин что-нибудь случится, пойдут насмарку все годы ожидания и попытки добраться до Эвджена. Хоть об этом сейчас Исмаэль думал в последнюю очередь, а думал о благополучии девушки. Он хотел, чтобы она поправилась, вернулась к жизни... хотя бы к той, которая осталась на руинах ее разбитой в дребезги невинности. Он не мог объяснить этого желания и тяги к ней.
Расхаживал в коридоре. Время будто замерло на месте. Никто к нему не выходил. Казалось, что прошли долгие часы с тех пор, как они увезли Эсин на каталке. Ее лицо было такое бледное, а глаза плотно сомкнуты, руки холодные. Он помнил, как сжимал девушку в своих руках по дороге в больницу. Укутанная, она все равно продолжала дрожать. На лбу выступали крупные капли пота, которые он стирал пальцами и шептал, чтобы она держалась, боролась и выжила. Слышала ли она его? Хотела ли вылить? Исмаэль никогда не хотел для нее подобного конца. Он вообще не хотел, чтобы девушка умирала.
Когда дверь открылась и перед ним выросла доктор Родригес, он сразу заметил по выражению ее лица, что все плохо. Она молча протянула ему белый халат. Исмаэль на ходу накинул его на плечи, ступая следом за доктором.
- Мы провели проверки и анализы. Результаты будут готовы к завтрашнему утру, - она остановилась у двери палаты, взирая на Исмаэля. - На данный момент прогноз неутешительный. Температура не падает. Она не может самостоятельно дышать, - женщина была очень обеспокоена, закусывая губу и заламывая пальцы на руках. Исмаэль хотел было пройти в палату, но доктор преградила ему путь. - Я должна вас спросить... - она нервничала больше обычного, - вы не предпринимали... никаких действий? Не держали на холодном полу? Не морили голодом? Есть что-то, что я должна знать? - доктор Родригес подняла на него глаза и пристально смотрела. Только ей хватало смелости выдерживать взгляд Сойдера. - Ничего такого, о чем вы подумали. Я не трогал ее, - Исмаэль пожал плечами, откровенно не понимая, что могло произойти с девушкой. Еще вчера с ней было все в порядке.
Они поговорили еще немного. Исмаэль обещал всю необходимую финансовую помощь и условился с доктором, что рядом с палатой Эсин будет дежурить охрана. Марино мог пронюхать о том, что она в больницы и попытаться добраться до девушки здесь. Это не его территория и здесь Исмаэль более уязвим. Затем мужчина зашел в палату к Эсин. Она лежала на койке, обвитая трубками и с кислородной маской на лицу. Рядом пищали разнообразные приборы и мигали цифры на мониторах, в которых Исмаэль ничего не понимал. Эсин лежала неподвижно. Он осторожно подошел и коснулся кончиками пальцев ее руки. Кожа была такая же холодная и чужая. Присев на рядом стоящий стул, он держал ее за руку и молчал. Ждал, что девушка откроет глаза, изъявит хоть какие-то признаки жизни. В конце концов, вырвет из его ладони свою руку, когда его прикосновения были так невыносимы. Но ничего не происходило. Тишину нарушали лишь ритмично пищащие приборы. Эсин продолжала неподвижно лежать на больничной койке.
Он не помнил сколько именно времени прошло, когда Исмаэль засобирался домой. Дождавшись приезда охраны, он отдал им четкие приказы, в палату пускать только медперсонал и о любых нарушениях докладывать лично ему. Доктор Родригес обещала звонить о любых изменениях в состоянии Эсин. Собственно, только так ей удалось уговорить его отправиться домой. Уже вечерело, когда шофер остановился у ворот усадьбы. Охрана торопливо открыла ворота, пропуская машину хозяина вперед. На пороге дома его дожидалась донья Марта, не находя себе места. Он забыл ей позвонить и на звонки Мануэля тоже не отвечал, вовсе вырубив телефон. Они прошли в дом. Он коротко пересказал ей, что произошло в больнице. Плечи женщины поникли. Они искренне переживала за Эсин, а он не знал, чем ей помочь, ведь по сути это была его вина, что девушка попала во всю эту ситуацию.
Отказавшись от предложенного ужина, Исмаэль пошел к себе в кабинет. В надежде, что работа отвлечет его от мыслей о Эсин, он зарылся в бумагах. Мысли все равно возвращались к ней. Только после полуночи, разгибая усталые плечи, он поднялся в спальню. Проходя мимо девичьей комнаты, его остановили жалобные мяуканья котят. Исмаэль осторожно прикрыл дверь и подхватил два комка шерсти. С ними пошел к себе и уложив их на матрас рядом с собой, пытался уснуть. Почувствовал тепло человеческого тела, котята свернулись калачиком и притихли. Сон не шел. Мысли скакали в разброс. Он тревожился о Эсин. Завтра первым делом поедет в больницы. Потом нужно было вернуться в усадьбы и заняться делами. Он надеялся, что к завтрашнему утру девушке станет лучше.
Но утро наступило, а состояние Эсин не улучшилось. Ни с утра. Ни днем позже. Когда он в очередной раз приказал в больницу, доктор Родригес устроила ему настоящую головомойку, обвиняя в том, что подобное состояние Эсин можно было предотвратить, обратись они за помощью раньше. Исмаэль лишь пожимал плечами, не в силах отрицать то, что и так было очевидно. Он опять все испортил и подверг девушку опасности. Крики доктора еще долгое время звучали у него в ушах. Он стоял у кровати Эсин, пытаясь сообразить, что произошло. На короткое мгновение девушка даже пришла в себя, что-то бормоча о его вине или ее отсутствия. Исмаэль был оттолкнут в сторону, когда доктор Родригес ринулась к пациентке, проверяя датчики показателей и возвращая маску обратно на ее лицо. Глаза Эсин закрылись и больше не открывались. Гневный взгляд доктора был последним, что он видел, когда она покидала палату. Исмаэль остался с девушкой. Сидел на привычном месте на стуле. Молчал. Иногда выходил из палаты и возвращался с дерьмовым кофе в стаканчике из ближайшего автомата. По утрам он находился у Эсин. К обеду возвращался в усадьбу. Если успевал, то наведывался еще и вечером, чтобы застать доктора и поговорить о здоровье Эсин.
Ей не становилось лучше. Показатели были стабильно плохими. Антибиотики действовали без особого результата. Организм был ослаблен после прошлых болезней и отказывался бороться. Доктор все допытывались и допытывались, что могло привести Эсин к такому состоянию. Исмаэль лишь качал головой. Он допытывал донью Марту и прочих служанок, но те тоже качали головой и ничего не знали. В последние дни они мало общались с Эсин. Все было как обычно... В один голос твердили вокруг.
- Мне нужно знать, что произошло. Организм Эсин не поддается лечению. Ей с каждым днем становится все хуже и хуже, - перехватив его в коридоре, доктор Родригес пригласила его в свой кабинет на важный разговор. Восседая за столом, женщина поправляла очки и не сводила взгляда с Исмаэля, который стоял у окна.
- Вы должны вспомнить, что она делала в последние дни перед тем, как попала в больницу!
- Да я уже десять раз вам рассказал одно и то же! - он начал расхаживать по кабинету туда-сюда, не в силах сидеть на одном месте. - Эсин все время была дома. Вставала по утрам, помогала на кухне, из дома особо не выходила, если только в сад, да и то по поручению доньи Марты.
- Может было что-то еще, постарайтесь вспомнить, сеньор Сойдер! - доктор все не унималась.
- Ничего не было. Все как и всегда. Кухня и ее спальня. Хотя... - тут в голову Исмаэля ворвались воспоминания о той ночи у ручья.
- Что хотя? - она вскочила, опираясь ладоняси о письменный стол.
- Однажды мы пошли прогуляться до ручья. Это планировалась, как простая прогулка, но я решил искупаться и втянул в эту затею Эсин. Это было шутки ради... ну, я окунул ее один раз в воду, она так переполошилась и испугалась, что из дальнейшего купания ничего не вышло... Не могло же это... - он не договорила, а лицо доктора уже изменилось.
- Еще как могло. Ох, сеньор Сойдер, что же вы наделали! - доктор стала объяснять ему какие-то термины и что для здоровью Эсин ей категорически нельзя было лезть в грязную воду... бактерии... пневмония... Все слилось в какую-то кашу. Потом она выскочила из кабинета, оставляя Исмажлья с возрастающим чувством вины. Ничего толком не поняв в ее словах, он понял одно, что опять напортачил.
После того, как доктор Родригес сделала какие-то манипуляции, поменяла лекарства и Бог знает что еще, Эсин постепенно пошла на поправку. Температура спала и организм вновь принялся бороться, сражаясь с недугом. Исмаэль все также каждый день навещал девушку. По большей части она спала и не знала о его присутствии. Иногда открывала глаза и смотрела на него тем странным взглядом, будто у него выросли две головы. Потом ее глаза вновь закрывались. Они больше молчали, чем что-то говорили. В что здесь было сказать... Она опять по его вине оказалась на больничной койке. Как бы Исмаэль и не пытался придумать для себе оправданий, их не было. Чувство вины гложило его изнутри. В такие минуты он становился совсем хмурым. Когда девушка спала, он подходил вплотную к ее кровати и держал ее за руку, пытаясь вымолить невозможное прощение.
Сегодня был очередной день, когда он рано с утра направлялся к Эсин. Оставив машину на парковке, он захватил с собой пакет с фруктами. Он специально отправил донью Марту в город, чтобы накупила девушке ее любимую ягоду - ежевику и манго. Неспешным шагом передвигаясь по коридору больницы, Исмаэль кивнул парочке знакомы и направился в сторону палаты Эсин. Охрана скучающе подпирала стены и расступилась, завидев Сойдера. Исмаэль схватился за ручку, но медлил, переговариваясь с ребятами. Все было спокойно. Он и думать забыл, что Марино может здесь появиться. Толкнув дверь, он как обычно вошел, ожидая увидеть на койке спящую девушку, а картина была невообразимой. Медсестра нависала над Эсин, удерживая ее за запястье и пытаясь воткнуть иглу. Девушка боролась, но сили ее оставляли. Ее глаза почти закатилась.
- Какого черта здесь происходит?! - Исмаэль заорал гневным голосом. Пакет выпал из его рук. Он ринулся вперед, хватая медсестру за руку и отрывая от Эсин. Во второй руке она держала шприц с наполненной жидкостью и теперь уже целилась в Исмаэля. Ловко выкрутив ей руку, он сделал маневр и шприц упал на пол. - У тебя крупные неприятности, дамочка! На кого ты работаешь? На Марино? - он смотрел на незнакомку полным злости взглядом. Выпытывал подробности. Она понимала, что влипла. Ее глаза хаотично бегали в разные стороны У нее не было выхода и бежать тоже было некуда.
Заоравшие на мониторах показатели их в буквальном смысле оглушили. Исмаэль ослабил хватку, оглянувшись в сторону девушки. - Пошел к черту! Это еще не конец! - воспользовавшись моментом, медсестра вонзила острые ногти в его ладонь, выревнулась из его хватки и выбежала из палаты. - Не дайте ей уйти! - Исмаэль кричал охранникам, в надежде, что те задержат беглянку. Сам он подскочил к кровати и вернул на место кислородную маску, погрузив ее на лицо Эсин. Мониторы затихли. Девушка сделала пару судорожных вдохов. - Эсин? Ты в порядке? Слышишь меня?.. - но девушка не отвечала и лежала с закрытыми глазами. Исмаэль прижал ладонь к ее прохладной щеке, продолжая нависать над ней. Мельком глянул на пол, где лежал наполненный шприц. В очередной раз смерть слишком близко подобралась к Эсин...

[AVA]https://b.radikal.ru/b38/2004/aa/f38fe1bca895.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Он чувствовал ледяное дыхание смерти на собственном затылке. Старуха в который раз подобралась слишком близко к Эсин, облизывая своими щупальцами и отступая. Если бы он замешкался хотя бы на полуминуты, теперь вместо жадно глотающей воздух девушки, мог бы обнаружить ее труп. Исмаэль никогда не хотел ее смерти. Издеваясь и причиняя боль, насилуя и запирая в клетке, он демонстрировал свою власть и представлял, что хотя бы часть Илкера Эвджена страдает, не зная, что творится с его родной дочерью. Но смерти ее он никогда не хотел. Эсин нужна была лишь поводом, удачной приманкой для вершения мести. Представляя ее холодной и бледной, лежащей на койке кровати, ужас пробирал до самых костей. Страх все не отступал, пропитывая вены и заставляя дрожать руки. Он касался холодных щек девушки, пока она делала один тяжелый вдох за другим. Приборы постепенно затихали, оглушительным эхом звуча в его ушах. Исмаэль не сводил взгляда с девушки. Когда ее веки затрепетали и глаза открылись, он смотрел на нее почти не моргая. Хотел удостовериться, что она в порядке и в то же время это был нечто большее, о чем не хотелось думать сейчас. Он был не просто рад, что она жива. Если бы с ней что-то случилось, он бы не простил себе этого. Уже и так напортачил достаточно, Исмаэль не смог бы смириться с ее смертью. Она должна жить. Она еще его переживет...
Он написал над девушкой, не в силах отстраниться. В коридоре уже слышался топот приближающихся ног, но никто из них не обращал на это внимание. Потянувшись, Эсин ухватила его за руку и вцепилась мертвой хваткой. Он сжал ее пальцы, чувствуя, как к ним постепенно возвращается тепло. Лицо девушки по-прежнему было бледным. Он пытался удержать ее на месте, но Эсин все-таки упрямо стянула кислородную маску в сторону, пытаясь ему что-то сказать. Его глаза бегали по ее лицу, всматриваясь в знакомые черты и еще не до конца веря, что ей вновь удалось обмануть смерть. Эсин была куда сильнее, чем знала сама. Она поражала своей выдержкой и силой.
- Наверняка, она работает в одной шайке с Марино, - его злило, что он раньше не додумал о том, чтобы приказать охране проверять удостоверения личности и лишь тогда впускать в палату к Эсин. Знал же, что тот попытается добраться до нее. Доктор Родригес бы всполошились, но это бы уберегло Эсин от опасности. - Теперь все будет хорошо, - он успокаивал ее и себя, гладя по голове как маленькую девушку. Прикасался к ее волосам, щекам. Ему нужно было почувствовать тепло ее тела и убедиться, что она в порядке. Исмаэль пытался вернуть маску на ее лицо, позволяя сделать необходимые вдохи, чтобы Эсин могла продолжить говорить. Ей хотелось выговориться, он не стал ей в этом мешать. - Ты все сделала правильно... ты боролась и победила, - его взгляд замер на ее глазах. В них пульсировало желание жить. Он умолчал о том, как сильно испугался за нее. Возможность потерять казалась куда страшнее возможности, что она будет ненавидеть его всю жизнь. Исмаэль напрягся, когда Эсин заговорила о своей матери. - Я разберусь с этим, - он еще толком не знал, что собирается предпринять, но так не должно оставаться. Нужно было еще раз все проверить, поднять бумаги о той аварии, зацепиться за что-то, чтобы понять, что произошло на самом деле. Его почему-то не удивило, что та женщина была замешана в смерти матери Эсин. Она уже делала это раньше, она убивала и не единожду. Исмаэль видел это в ее глазах, ту решимость и злость, когда он вошел и она поняла, что план провален. Ей не удалось избавиться от Эсин и это ее жутко разозлило. В отчаянной попытке, она попыталась защитить себя, намереваясь вколоть содержимое шприца и ему, а когда появилась возможность, первым делом улизнула, поджав хвост. Он до сих пор не знал, удалось ли охране ее задержать. Оставалось надеяться, что да. Тогда у него появилась бы возможность добраться до Марино и уберечь Эсин от повторной опасности.
Дверь в палату вновь распахнулась. Ворвалась доктор Родригес, за ней следовала медсестра. Палата быстро заполнялась медперсоналом, но Исмаэль упрямо не отходил от девушки. Попытки доктора отодвинуть его в сторону не увенчались успехом. Он не хотел, чтобы она отпускала его руки. Появление доктора еще больше заставили ее цепляться за него, будто он был ее спасением, когда они оба знали, что это не так. Она тоже виноват в случившемся. Из-за него она оказалась на больничной койке. Но чувство вины притупилось, заменяясь страхом, который все не исчезал.
- Да, не для того... я не хотел, чтобы с тобой что-то случилось... я слишком испугался за тебя... - он тоже перешел на шепот, не желая, чтобы посторонние в палате слышали о чем, они говорят. Как объяснить, что он хотел этого не потому, что она нужна ему из-за проклятых бумажек или возможности добраться до Эвджена. Исмаэль стал привязываться к девушке, хоть сам не хотел этого признавать. Он видел в Эсин то, чего раньше не замечал. Стал обращать внимание и общаться, пусть это были лишь короткие разговоры в коридорах или в проеме кухонной двери, когда они сталкивались и не могли разойтись в узкой двери. Он стал ждать следующей их встрече и все придумывал причину, чтобы пригласить ее еще на одну прогулку. На этот раз они обойдутся без воды...
После нескончаемых попыток доктору все же удалось оттеснить его в сторону. Пришлось нехотя выпустить руку Эсин и встать за доктором, наблюдая за ее манипуляциями, пока она проводила осмотр пациентки. Эсин запротестовала на попытки доктора вернуть капельницу на место. Видать незваная гостя пыталась позаботиться о том, чтобы тихо избавиться от Эсин. Доктор Родригес огласила содержимое использованной ампулы, на что Исмаэль громко выругался. Наклонившись, он хотел поднять упавший шприц, но в последний момент передумал. На нем могли остаться отпечатки пальцев фальшивой медсестры. - Делайте то, что нужно, - он кивнул доктору, хоть и не очень любил общение с полицией. Считал это пустой тратой времени. Они не могли найти преступника даже у себя под носом, не говоря уже о том, чтобы отыскать Марино, нотлишняя помощь ему не помешает.
Тем временем пока доктор что-то писала в больничной карте, медсестра вышла, видимо, дозвонился до полиции, Исмаэль вновь подошел к койке и склонился над Эсин. - Отдыхай, теперь ты в безопасности, - он поправил маску на лице девушки и пригладил ее спутанные волосы. Вглядывался в ее глаза дольше обычного, не желая ее отпускать. Первый ужас постепенно отступал, но было страшно оставлять ее все равно. Скоро прибудет полиция. Ему нужно было узнать, куда делась та медсестра до их приезда, и, возможно, они не станут докучать Эсин, обходясь лишь его показаниями. - Я буду рядом, - проведя кончиками пальцев по ее щеке, он отступил к двери.

[AVA]https://b.radikal.ru/b38/2004/aa/f38fe1bca895.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Покинув палату, первым делом Исмаэль поговорили с подпирающей стены охраной. Вид у обоих был мрачный. Видать оба понимали, как накосячили. Он выслушал версию каждого, пытаясь сохранить невозмутимый вид. Оба божились, что не слышали ни единого звука, догосящегося из паталы Эсин. Все было как обычно. Медсестра не вызвала подозрений и даже улыбнулась им, смело зашагивая в палату. Если она уже это проделывала не раз, то, конечно, у нее не было никаких сомнений или страха, подумал Исмаэль. Эвджен не брал на работу кого попади, особенно, если этой работой считалось подчистить все за собой. Он хмурился больше обычного. Ему претила вся эта ситуация и осознание того, что враг подобрался слишком близко. Ему потребовалось годы, чтобы начать действовать, а Эвджен за месяцы мог пустить все коту под хвост, если он все-таки не успел бы в палату и Эсин умерла от осложнений. Он стал бы винить себя, ведь других признаков не оказалось. Но это меньшая из бед. С чувством вины он как-нибудь справится, со смертью не в силах тягаться. Слишком испугавшись за Эсин, он не мог контролировать эмоции. Нужно было убраться из палаты и привести мысли в порядок. Еще и доктор Родригес на него как-то странно косилась. Не верила в его искренность или... черт знает, что она там себе представляла!
Приказав охране впускать в палату только персонал больницы после того, как проверят их документы, Исмаэль направился к автомату с кофе. Черная будра не вызывала восторга, но отсюда он мог видеть вход в отделение и не пропустит появление полиции. Впрочем, ждать пришлось не долго. Его имя все-таки что-то значило и полицейский участок тоже получал щедрые инвестиции со стороны Сойдера, так что вскоре он мог своими глазами наблюдать, как полицейские в форме направляются в его сторону. Во главе шел детектив в гражданском. Они были шапочно знакомы. Исмаэль предпочитал не иметь дело с полицией, но в маленьком городке волей не волей приходилось сталкиваться со стражами порядка.
Исмаэль выпрямился и отложил кофе на верхний край автомата. Засунув руки в карманы брюк, он ждал, когда полицейские поровняются с ним. - Детектив, - он кивнул головой в знак приветствия и пожал протянутую руку, когда полицейский встал рядом с ним. - Сеньор Сойдер, - мужчина потряс ему руку в знак приветствия. - Мы получили информацию, что на вашу жену было совершено нападение - полицейский пристально смотрел Исмаэлю в глаза, испытывающе изучая. Он выдержал этот взгляд, не отводя глаза в сторону. - Ее пытались убить, - называя вещи своими именами, Исмаэль потянулся за еще одним стаканчиком кофе. - Расскажите, что произошло, - детектив достал блокнот, записывая важные детали. Исмаэль в подробностях рассказал то, что знал и видел сам с момента когда вошел в палату и до нынешнего времени. Детектив что-то чиркал в своем блокноте, задавал кучу уточняющих вопросов и просил описать липовую медсестру. С этим у него всегда было туго. Он особо не запомнила лиц. Детали всплывали, когда он вновь видел того или иного человека перед собой. Только взгляд этой женщины забыть так и не смог. В нем было что-то темное и зловещее... пробирающее до самых костей.
Заканчивая разговор, детектив настаивал, что ему нужны показания Эсин. Исмаэль долго сопротивлялся, не желая, чтобы девушку тревожили еще больше. В конечном итоге ему пришлось сдаться. - Не докучайте Эсин, она еще больна и после пережитого ей нужен покой. В вашем распоряжении не больше десяти минут, - он никуда не собирался уходить, хоть полиция и настояла, что они хотят поговорить наедине с Эсин. Наверное, глупо было так поступать, но в тот момент ему даже не пришло в голову, что девушка может сказать что-то лишнее или заикнуться о собственном покушении. Он хотел, чтобы ту женщину нашли и Эсин была бы в безопасности. Даже Исмаэль Сойдер не всесилен, раз какой-то дряни удалось просочиться в палату и навредить девушке.
- Детектив? - он окликнул мужчину. Исмаэль смотрел в глаза полицейским много лет назад, еще будучи подростком, когда они ничего ему не говорили и сестру его тоже спасти не смогли. Он помнил тот день, когда полиция постучалась в двери их дома и уже ничего не осталось как раньше. Тени нависли над усадьбой, забирая надежды, что сестра когда-либо вернется в отцовский дом. Люди в формах не несли добрых вестей. После их ухода пропали и улыбки и смех. Дом погрузился в траур. С тех пор Исмаэль не любил полицию. - Найдите эту женщину. Не заставляйте меня действовать самому, - детектив смерил его долгим взглядом, но ничего так и не сказал. Кивнул своим людям, они направились в палату к Эсин.
Исмаэль следовал за ними. Девушку перевели в соседнюю палату. Эту же обмотали лентой и нацепили клеймо «места преступления». Он смотрел на желтые полосы и грудь сжимало от ужаса и устрашающей возможности, которая могла произойти. Оставшись в коридоре, когда перед его носом закрыли дверь в новую палату Эсин, он бродил по коридоре взад и вперед. Отсчитывал минуты. Время тянулось бесконечно долго. Мимо проходили врачи и медсестры, спеша по своим делам. Не выдержав, он все-таки ворвался в палату, откуда доносился гул нескончаемых голосов.
- Детектив, думаю на сегодня хватит вопросов. Моя жена устала и ей нужен отдых, - Исмаэль смерил полицейского долгим взглядом и прошел вглубь палаты. Детектив сжал зубы и записал что-то на бумаге. Задал еще пару уточняющих вопросов, выводя Исмаэля из себя, и наконец-то засобирался к выходу. - Если понадобится, мы свяжемся с вами, сеньора Сойдер. Выздоравливайте, - он кивнул головой и в сопровождении других полицейских покинул палату. Исмаэль закрыл за ними дверь и медленно повернулся к девушке. Она по-прежнему была бледна, разговор не пошел ей на пользу. - Извини за это... пытался уговорить их, чтобы тебя не тревожили... - махнув рукой в сторону двери, он осторожно подошел к больничной койке и встал у ног девушки вместо того, чтобы подойти и коснуться ее руки, как он это делал каждый раз, когда она была без сознания. Теперь она вряд ли позволит себя коснуться. - Как ты себя чувствуешь? - он говорил приглушенным голосом, всматриваясь в лицо Эсин и задерживаясь на ее глазах. Пытался увидеть то, что не было - чтобы она перестал смотреть на него, как на чудовище.

[AVA]https://b.radikal.ru/b38/2004/aa/f38fe1bca895.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]