Небо было высоким и синим, а яркое полуденное солнце слепило глаза. Нью-Йорк встречал непривычной для начала лета жарой и сухим ветром, ерошившим отросшие волосы. Джексон, нацепив на лицо темные очки, перекинул через плечо стремительно ставший бесполезным пиджак и легко сбежал вниз по трапу. Его самолет четверть часа назад приземлился на небольшом частном аэродроме, возвращая своего пассажира на американскую землю после почти двухмесячного отсутствия. Не сказать, чтобы Джексона этот факт как-то особенно расстраивал, но пребывание на малой родине успело изрядно надоесть, по больше части из-за выматывающего нудения многочисленных родственников по пятому колену, посвящённого в основном его предполагаемой женитьбе, наследникам и возможности перенять дело почившего дяди. На первый вопрос Джексон отвечал уклончиво, потому что наследники в его грядущие в обозримом будущем планы входили, а вот связывать себя узами брака он не собирался. Что же касалось распущенной своры приспешников Андо, с ними Джексон категорически отказывался иметь хоть какое-то мало-мальское дело, как и в принципе с любыми представителями мафии. Спасибо, за годы нахождения под дядиным надзором насмотрелся, нахватался, понял, что собственные дела подобным образом вести никогда не будет, а за сим, избавившись, сперва от покровительства ненаглядного родственника, а затем и от него самого, смог, наконец, вздохнуть полной грудью. Что поделать, Джексон был воспитан порядочным и честным мальчиком.
У края взлетного поля мигнул фарами поджидавший хозяина автомобиль, выпуская наружу молодого секретаря в безупречном  деловом костюме.
— Мистер Ямато, добро пожаловать. Надеюсь, свадьба вашей кузины прошла хорошо? — и свадьба, и мальчишник, и бесконечные традиционные семейные обеды, и даже встреча с партнерами по бизнесу: все это прошло весьма удачно, но не отменяло того факта, что не посещавший до этого Японию лет десять Джексон, после оной поездки не собирался туда еще как минимум столько же.
— Ага, — Джексон кивнул секретарю в знак приветствия и мельком взглянул на блеснувшие на запястье часы. Забыл перевести время, хотя за двенадцать с лишним часов вполне мог бы успеть, но не признаваться же, что бессовестно продрых большую часть полета, отрубившись, как только все подписанные в период поездки договора с будущими инвесторами  были тщательно изучены.
Секретарь согласно хмыкнул и пригласил босса садиться в машину коротким жестом, лишенным  какого-либо подобострастия, что по обыкновению присуще подобного рода отношениям.
Генри был американцем до мозга костей, и когда пару лет назад Джексон одобрил именно его кандидатуру среди множества других соискателей на должность личного помощника, многие в компании сильно удивились. Знатно охренели, как выразился бы про себя их руководитель, но на мнение окружающих ему обычно было плевать. Фирма, которой он теперь владел и управлял, была создана еще его отцом, который придерживался традиционных схем ведения бизнеса и нанимал в основном представителей японского сословия. Джексон вырос новатором и при его руководстве количество сотрудников, имевших азиатские корни, сократилось почти в половину. Кто-то бы назвал его проклятым расистом, но только вот господин Ямато и сам был чистокровным представителем породистой японской семьи. Жаль только, дядька стал поганой овцой, но что о нем печалиться, когда его бренные кости вот уже полгода как пожирают черви.
Оказавшись в прохладном салоне автомобиля, Джексон негромко поздоровался с водителем и с наслаждением потянулся. После неудобной позы, в которой он заснул в самолете, мышцы изрядно затекли, и теперь ныло все тело, а его хозяин мог только мечтать о том, чтобы поскорее оказаться в своей квартире, в своей спальне и на своей большой и удобной кровати. Но сперва нужно решить несколько безотлагательных рабочих вопросов.
Как и предполагал Генри еще год назад, обнародование данных о незаконных операциях Нишидо Фармасьютикал ударило и по компании Ямато, в первую очередь, потому что ее генеральный директор и президент оказался племянничком зажравшегося мафиози. Но Джексон прекрасно знал обо всех рисках, когда просил помощника слить найденную информацию: тогда он был готов на многое, в том числе и на то, чтобы пожертвовать делом всей жизни своего отца, да и своей тоже, ради спасения Алекса. Только нужно ли тому было это самое спасение — большой вопрос. Джексон на мгновение скривился, словно от зубной боли, когда в и без того гудящей голове пронеслись неприятные воспоминания. Время шло, и сердце перестало предательски ныть, и разум очистился от навязчивых мыслей, он смог, наконец, отпустить то чувство, что мучило его с девятнадцати лет, а произошло это на удивление легко, намного легче, чем Джексон предполагал. И, не стоит обманывать самого себя, но он прекрасно знал, кому нужно сказать за эту невольную анестезию спасибо. Перед глазами тут же всплыл образ нахально усмехающегося Шина, начисто стерев непрошеные мысли об Алексе и ушедшей к нему любви. Джексон запрокинул голову на мягкую спинку сиденья и медленно облизнул губы. Он уже был в том возрасте, когда себе поздно врать о собственных желаниях, поэтому мог с легкостью признаться, что успел соскучиться по кареглазому засранцу. Они не виделись два месяца, но и до отъезда Джексона не сказать, чтобы встречались регулярно, однако эти отношениях (если их вообще можно таковыми назвать) устраивали обоих: каждый получал то, что хотел, без каких-либо обязательств, претензий и предъяв. Полная, ничем не обремененная свобода, и это Джексону нравилось — с Шином было легко. И охуительно хорошо в постели, а большего на данном этапе жизни ему и не требовалось.
— Шеф, мы приехали, — Генри, не приученный к вежливым завертонам азиатского этикета, спокойно сообщил об этом Джексону, который за время поездки, увлеченный своими не самыми приличными мыслями, едва не заснул, а теперь растерянно осматривался, пытаясь понять, с кем и куда они там приехали.
Ах да, его компания. Для того, чтобы восполнить потери, понесенные Ямато Групп после скандала с Нишидо Фармасьютикал потребовалось двенадцать с лишним месяцев напряженной работы, рискованных шагов и стремительных действий. И именно дела фирмы по большей части являлись причиной поездки Джексона в Японию, где он заручился поддержкой старых знакомых отца, а не только веселая гулянка на свадьбе дражайший кузины, которую он и видел то от силы раза три, причем третий — как раз на свадьбе.

Телефонный звонок Эвы застал Джексона на пороге собственной квартиры. В десятом часу вечера, когда он, наконец, дотащился до дома, разобравшись со всеми накопившимися и требующими его срочного участия делами в офисе. И если бы не умница Генри, то сидел бы он там до самого утра, а диван в его кабинете не самый удобный. Голова трещала, тело молило о пощаде и холодном душе, а мозг истошно орал «включи кондиционер, иначе мы все сдохнем от духоты!». Джетлаг настиг не в самый удобный момент, хотя когда он вообще бывает удобным.
Взглянув на высветившийся номер, Джексон безнадежно застонал и плюхнулся, как был, прямо в обуви и мятом костюме на ближайшее кресло. Очень хотелось выключить телефон, выбросить его и спрятаться в самом холодном углу, но если не ответит — сестра обидится. Они были достаточно близки, чтобы Эве хватило и пары пропущенных для смертельного оскорбления и немедленного объявления войны. Тем более, к ее же счастью, Эва не ездила ни в какую Японию ни на какую свадьбу кузины, которую в отличие от Джексона не видела вообще ни разу. Она была свежа, бодра и очень возбуждена, поэтому, когда ее несчастный старший брат, наконец, соизволил прохрипеть в ставший ненавистным телефон:
— Слушаю, — Эва радостно заулюлюкала, а потом сразу перешла в наступление:
— Почему ты не позвонил, как прилетел?! Мы с мамой волновались!
— Я написал.
— А мог бы и позвонить! Как съездил? Как кузина Саори? Свадьба была пышная? Как бабули с дедулями? Ты застал сакуру? А что мне привез? А маме?
И еще тысяча и один вопрос, который Джексон слушал, отведя трубку от уха на пол метра, иначе ни его голова, ни психика не выдерживали. За бесконечной, непосредственной трескотней младшей сестры он едва уловил озвученную вскользну просьбу куда-то там с ней пойти. Джексон постарался выпрямиться, чтобы услышать подробности, но его тело превратилось в растаявший кисель и просто растеклось по такому удобному креслу, он больше даже не пытался вникать в бесконечный поток новостей от Эвы, и только со всем соглашался, в тайне надеясь, что так и заснет, под тарахтящий и звонкий голосок. Впрочем, Эва, на удивление быстро выдохлась и, уже собираясь прощаться, только переспросила:
— Так ты точно согласен? Завтра в семь.
— Да, да, согласен со всем и полностью, — Джексон в душе на чаял на что уже успел согласиться: может, он пообещал сестре свою вторую почку, или слетать на Луну, или переписать на ее имя компанию, все это было не важно, потому что услышав положительный ответ, Эва, наконец, пожелала ему спокойной ночи (надо же, вспомнила, который час) и отключилась.
И, конечно, когда на следующий день Джексон, устроивший себе выходной (как хорошо быть начальником и единственной властью в компании), выспавшийся и пришедший в себя после долгого перелета и напряженного вечера, открыл после внезапного стука дверь, то очень сильно удивился, увидев на пороге улыбающуюся сестру.
— Ты почему еще не собрался?! Мы же опоздаем к открытию! — вместо приветственного объятия Эва надула пухлые губки и уперла руки в боки.
Лично Джексон никуда не опаздывал, ни к какому открытию, ни к закрытию. Его день был полностью подчинен праздному валянию на кровати и пересматриванию старых фильмов. Мозг, который с завтрашнего дня с новыми силами был готов броситься на финальную стадию вытаскивания компании из задницы, сегодня отдыхал. И Джексон вместе с ним.
Эва, заподозрив брата в страшном предательстве, грозно нахмурилась и угрожающе шагнула вперед. Джексон же, словно не замечая настроения сестры, невозмутимо посторонился и почесал затылок.
— Ты. Мне. Обещал.
— Что именно?
— Пойти на выставку!
— Кошек? У меня аллергия.
— Фотографий, Джекс!
Правда обещал что ли?
Теперь пришла очередь Джексона хмуриться и вспоминать, что, когда и в каком бреду он успел наобещать Эве. Впрочем, долго думать не пришлось — вчерашний разговор, а точнее неуемная болтовня сестры, услужливо всплыли в памяти, и Джексон устало провел ладонью по лицу. И прям, кажется, он говорил, что согласен куда-то там пойти. Сегодня в семь. А на часах уже пять минут восьмого. Сестру расстраивать не хотелось, поэтому затолкав поглубже все сразу возникшие в мыслях отмазки и отговорки, Джексон чмокнул Эву в лоб, клятвенно пообещал не копаться и через полчаса был готов.

Впрочем, на открытие они все равно опоздали. Правда, Джексона это нисколько не расстроило, он никогда не был ценителем искусства, и как оказалось — не только он один. Подруги Эвы, как и ее многочисленные ухажеры, тоже не горели желанием посещать выставку мало известного фотографа, несмотря на то, что событие обещало быть весьма модным. Но и это Джексона не трогало, а единственное, что скрашивало скуку — довольно недурственный алкоголь, который предлагали посетителям.
Вернув пустой бокал одному из официантов, Джексон оставил Эву, так кстати встретившую какого-то знакомого, и с равнодушным видом прошелся по галлерее. Если бы он разбирался в фотографии или был чуть сентиментальнее, возможно, эти снимки бы и оставили хоть какой-то отпечаток в его душе, а так.. Наверное, они были красивыми, наверное, несли какой-то очень важный посыл в общество, но у Джексона в голове крутились только цифры из последних проверенных отчетов, и поэтому, когда он заметил знакомое лицо среди унылой безликой толпы, ему сперва показалось, что это всего лишь шутки заскучавшего воображения.
Неспешно подойдя ближе, Джексон засунул руки в карманы брюк и перекатился с носка на пятку, задумчиво рассматривая снимок на стене. Когда-то он назвал Шина абсолютным воплощением порока и сейчас перед ним было фотографическое изображение этого порока во всей красе. Аж в паху заныло от того, насколько непристойным, и вместе с тем невыносимо прекрасным и соблазнительным был мужчина на фотографии. Джексон скользнул взглядом по красивому лицу, лукавому прищуру темных глаз, загадочному плетению татуировки и уперся в возбужденный член. Губы сами собой изогнулись в усмешке — Шин себе не изменял. Это фото будоражило, заставляло чувствовать голод и желание немедленно сделать своим. И Джексон наверняка бы не упустил возможности воспользоваться случаем, потому что вон он, демон-искуситель, прямо перед ним, стоит спиной и с кем-то разговаривает, если бы голова не болела по поводу предстоящих реформ, совещаний и договоров. Как бы ни любил Джексон развлекаться, сейчас дела компании для него были на первом месте, но уйти и не поздороваться — это как-то не вежливо. Поэтому он сделал незаметный шаг вперед, подойдя к Шину почти вплотную, но не касаясь его, и наклонившись, негромко произнес в аккуратное ушко:
— Я думаю, это фото будет прекрасно смотреться на моем рабочем столе. В рамочке.

[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

Отредактировано Alex Sato (11.11.2021 16:41:30)

Фотографию Джексон все-таки купил. Под недоуменное моргание пушистых ресниц Эвы, ироничный, самодовольный взгляд Шина и смущенное блеяние молодого дарования, являющегося автором пошлой работы. Джексон предложил настолько безумную сумму, что фотограф отказаться не посмел, а Шин только посмеялся, махнув рукой на экстравагантную выходку любовника. Который, к слову, заметив, как кудрявое недоразумение липнет к Шину, заглядывает ему в рот при любом слове и томно вздыхает, ощутил странное раздражение в области сердца. Правда, раздражение прошло так же быстро, как и появилось, но заставило Джексона на минуту задуматься о его природе. А может ли он позволить себе эти непрошеные чувства? Джексон справедливо решил, что не может, поэтому старательно заткнул ехидно посмеивающемуся внутреннему голосу рот. В конце концов, развратный снимок теперь украшал его спальню, а не чью-нибудь еще. И Джексон смел надеяться, что подобная красота существует в одном единственном экземпляре: договариваясь о покупке с мнущемся парнем, который то горделиво выпячивал подбородок и сверлил его пылающим взглядом, то прятал глаза, стушевавшись под хищной, насмешливой усмешкой Джексона, заставил того клятвенно пообещать, что вместе с напечатанной фотографией передаст и негативы. И больше никогда и никому не покажет.
Джексон сам от себя не ожидал подобной жадности, но сейчас, любуясь соблазнительными изгибами, манящими его со снимка, с удовольствием вспоминал, какая у Шина горячая и гладкая кожа. И как быстро на ней проступают засосы и следы зубов.
«Не смей дрочить на мою фотографию!». В голове так кстати прозвучал знакомый глубокий голос, и Джексон, мимолетом коснувшись начавшего твердеть члена через ткань домашних брюк, рассмеялся. Ну что он, в самом деле, зеленый юнец какой-то в период пубертата, чтобы самоудовлетворяться на чужие фотографии. Нет. Джексон провел ладонью по глазам, словно сбрасывая оцепенение, и поднялся. Солнце за окном только начало свой длинный путь к вершине небосклона, пронзая блаженную прохладу предутренних сумерек редкими, но уже палящими лучами. Джексон вышел на широкий балкон и с наслаждением затянулся, не без любопытства вспоминая прошлый вечер. Надо же, он так не хотел ехать на эту выставку и потащился туда только ради того, чтобы уважить сестру, заранее предвкушая унылый, хоть и полный псевдо гламура, вечер. Однако этот вечер подарил ему гораздо больше, чем пару часов скучного созерцания чужих попыток самовыразиться. Джексон улыбнулся собственным мыслям и повернулся в сторону панорамных окон, закрывающих комнату. Там, за стеклом, невидимая из-за отсвечивающих отблесков солнца, висела фотография, что обещала ему отсутсвие скуки на ближайшее время. И если бы Джексон не переживал по поводу будущего своей компании, то обязательно бы распечатал еще парочку и поставил, как и говорил, на рабочий стол. Правда, от дел это бы сильно отвлекало. Так что пусть лучше остается в спальне. Джексону понравилось просыпаться и встречать горячий взгляд Шина. Как бы это не вошло в привычку…
Эва, конечно, вчера не отставала от него с расспросами, кто тот таинственный красавчик, с кем Джексон так откровенно переглядывался и чью фотографию купил за бешеные деньги. Джексон в ответ сначала улыбался, потом смеялся, затем отшучивался, но объяснять сестре все тонкости их отношений с Шином, а уж тем более, что тот когда-то был связан с недорогим их сердцу дядюшкой, не собирался, ограничившись только коротким «мой знакомый». А о сексуальных предпочтениях брата Эва, впрочем, как и мать, знали давно. Джексон из этого никогда не делал секрета, и тем веселее для него были все разговоры далеких родственников в Японии по поводу планирования женитьбы.

— Вы сегодня рано, — флегматично заметил Генри, когда его босс появился в приемной, ясно давая понять, что собрался уйти. Джексон вопросительно выгнул бровь, бросив на секретаря быстрый взгляд, а потом перевел его на часы и усмехнулся. Всего-то начало одиннадцатого. Он и правда сегодня уходит раньше, а не как все предыдущие дни за прошедшую неделю — далеко за полночь.
— Устал, — хочу развеяться. Джексон коротко пожал плечами и перекинул через руку пиджак. Деловой костюм его порядком утомил, и надо бы переодеться, но он знал — если заедет домой, то тяга его любимой мягонькой кроватки окажется сильнее тяги к приключениям, и он точно никуда уже не пойдет.
— Думаю, тебе тоже пора, — Генри, услышав слова босса, немедленно захлопнул лежащую перед ним папку, убрал ее куда-то в секретер, и резво поднялся. В офисе они остались одни, если не считать охранников, и, кажется, помощник уже давно был готов отчалить домой, но преданно ждал заработавшееся начальство. Ах, точно, сегодня же пятница.
Уже на парковке перед зданием их компании , когда Джексон решительно развернулся в сторону стоянки такси, бросая свой автомобиль на произвол судьбы, Генри осторожно и как бы между прочим поинтересовался:
— Вы не домой?
— Не-а.
Секретарь хотел еще что-то спросить, но в этот момент их осветил фарами подъехавший автомобиль вызванного заранее такси, и Джексон, махнув рукой на прощанье, с улыбкой бросил:
— Хороших выходных, Генри, — а затем скрылся в темном салоне.

Если честно, то просьба Шина предупредить о своем визите начисто вылетела из головы Джексона, и вспомнил он о ней только, когда привезшее его такси моргнуло на прощанье фарами и исчезло за ближайшим поворотом. Джексон растрепал пальцами волосы на макушке и глубоко втянул жаркий уличный воздух, наполненный ароматами дешевого алкоголя, табака, приторных духов и выхлопных газов. Он достал телефон и быстро набрал короткое сообщение: «Я заеду сегодня», а после закурил. Не зря же его просили предупредить, нужно дать время подготовиться. Примерно минут пять, пока сигарета в длинных пальцах не истлеет.
Это чувство было сродни дежавю. Когда-то Джексон так же спускался по витиеватой лестнице, скучающим взглядом рассматривая пеструю публику. Так же морщился от слишком громкой музыки, что доканывала его итак измученную за день  бесконечным расчетами головушку. И так же он выискивал взглядом знакомую, изящную фигуру. Только в этот раз фигура не надиралась аки свинья, а в грациозной позе рассматривала посетителей. опираясь спиной на барную стойку.
Джексон успел заметить, что клуб, который открыл Шин, во всем ему соответствовал. Агрессивная элегантность, неброский шик и притягивающая атмосфера. Определенно, все это было залогом успеха.
Подойдя ближе, он плюхнулся на один из высоких стульев и подпер рукой голову, откровенно рассматривая улыбнувшегося ему Шина. По правде, Джексон не знал, зачем приехал. Он адски устал за прошедшие дни, из которых дома провел только несколько часов, выделенных на сон. И теперь, когда мог бы, наконец, отдохнуть, он за каким-то чертом притащился на другой конец города в незнакомый клуб.
Зевнув, Джексон поздоровался и попросил у официанта бурбон со льдом. Шин отвернулся от него, выискивая кого-то взглядом в зале, а Джексон, продолжая опираться виском о согнутую руку, смог, наконец, в кои-то веки согласиться с противным внутренним голосом: причина, по которой он приехал, была донельзя банальной. Ему просто захотелось увидеть Шина.

[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

Отредактировано Alex Sato (12.11.2021 14:32:18)

— Твоя щедрость не знает границ, — Джексон весело отсалютовал бокалом, тем самым, что был за счет заведения, Шину и опрокинул его содержимое в себя одним длинным глотком. Алкоголь свое дело знал: быстро расслаблял напряженные после работы мышцы и рассеивал гулкий, жужжащий шум в голове, оставляя после него легчайшую звонкую дымку, которая спасительной сетью обволакивала уставшее сознание.
Клуб ему понравился. О чем Джексон прямо сообщил Шину, задумчиво рассматривая причудливую игру света и бликов на оставшихся в бокале кубиках льда. Отличное заведение с непринужденной атмосферой и демократичными правилами, а быстрый успех, что сопутствовал открытию и шел только вперед, говорил многое о деловой хватке хозяина. Определенно, Шин мог бы стать отличным бизнесменом… Но, Господи Иисусе, контракт с модельным агентством?
Джексон медленно осмотрел Шина с макушки до пяток, а потом обратно, и, негромко смеясь, покачал головой. Нет, конечно, он был согласен, что тот красив, как демон, а сексуален, как бог, но представить себе бывшего главу мафиозного клана, что раньше с легкостью мог прострелить башку первому встречному, элегантно вышагивающим по подиуму — нет, этого Джексон никак не мог. Хотя тут же вспомнилась злосчастная фотография, и скулы окрасил легкий румянец (а внутренний голос победно и очень противно хихикал, выиграв раунд у совести, вещавшей, что всему виной летняя жара и спиртовые пары). Ладно, потенциал у Шина был столь же велик, сколько и его самоуверенность, и Джексон признавал, что паршивец может стать весьма и весьма востребован в мире моды со своими-то внешним данными. Ведь ему самому в первую очередь доставляло эстетически наслаждение просто наблюдать за Шином: как плавно двигается, словно кот, как улыбается, отчего и без того идеальной лицо будто озаряется внутренним светом, как облизывает губы, заставляя сердечки окружающих в радиусе километра предательски екать, как смотрит этим своим фирменным взглядом из-под пушистых ресниц, жа так, что, кажется, душу насквозь просвечивает. Что ни говори, а Шин Ямамото обладал по истине дьявольской харизмой и умел ею пользоваться. Так, что даже у Джексона почти не оставалось сил ей сопротивляться.
— Ходи без рубашки, в чем проблема? — Джексон усмехнулся и обвел пальцем края стакана прежде чем оттолкнуть его к бармену и попросить повторить. Напиваться в его сегодняшние планы не входило, но что-то внутри подсказывало — трезвым он отсюда не выйдет. — Я пришел с сестрой, она, оказывается, большая ценительница современных талантов, — Джексон хмыкнул и зевнул, вспоминая, как поражена была Эва, узнав, что обожаемый ею талант ни капли в ней самой не заинтересован, а стрелки его компаса направлены совсем в противоположную сторону.
Музыка становилась все громче, свет мерцающих софитов ослеплял, вгоняя в некое подобие транса, и, признаться, Джексон был рад предложению уйти в место, где будет тише и спокойнее, поэтому легко поднялся, не обращая внимание, как закружилась голова, и проследовал за поманившем его Шином.
Диваны и правда были восхитительными: какой-то плюшевый рай для натруженного тела, и Джексон едва не поддался позорному желанию немедленно развалиться на одном в позе звезды и продрыхнуть до утра. Но, во-первых, это невежливо по отношению к гостеприимному хозяину, а во-вторых, поспать он сможет и дома. Джексон давно не был ребенком и прекрасно научился понимать скрытые намеки.
Откинувшись на бархатную спинку, он запрокинул голову и потянулся, рассматривая свое отражение в потолке. Неясные тени, пляшущие в тусклом, интимном сумраке комнаты, делали черты лица острее, а взгляд гораздо серьезнее, чем Джексон сам того хотел. И только чужой, полный легкого веселья голос напоминал, почему он здесь. Ради кого. Он несколько раз моргнул, возвращая себе привычную ленивую беззаботность и с интересом посмотрел на Шина.
— Они? — любопытство оказалось сильнее усталости, а смешавшись с предвкушением, оно заставило сердце забиться чаще.

Как с обложки журнала для фетишистов. Это была первая связная мысль, промелькнувшая в голове Джексона, когда он перестал разглядывать появившихся на пороге парней. Хотя нет, первая была: в глазах двоится, надо бросать пить, уходить с работы вовремя и спать не меньше шести часов в день. А вот потом уже пришли фетишисты.
Красивые мальчики. Соблазнительные, ухоженные, без лишней жеманности, в меру дерзкие, в меру послушные. Мечта да и только. Неужели такие нравятся Шину? Джексон усмехнулся собственным мыслям и незаметно покачал головой. Было время, когда и он тащился от подобных куколок, но сейчас… А что изменилось сейчас? Внутренний голосок поднял свою змеиную харю и хотел было услужливо напомнить, что  и м е н н о,  но Джексон решительно задавил его декламацию на корню, гоня прочь такие непрошеные сейчас откровения собственного разума. 
— А мне-то как приятно, — Джексон по привычке подпер голову ладонью, облокотившись локтем о мягкую спинку, и еще раз оценивающе взглянул на присевшего рядом парня. Такие, как он и его брат знают себе цену. Они похожи на молодое вино, сладкое, легкое, бодрящее, но глубину его вкуса трудно сравнить с насыщенностью и яркостью всех оттенков вина выдержанного. Того, которое предпочитает сам Джексон. Однако кто он такой, чтобы отказываться от столь щедрого сюрприза.
— Я здесь в первый раз, но не в последний,— впрочем, частота его визитов зависит от одного конкретного человека, и Джексон метнул многозначительный взгляд в сторону расслабленно усмехнувшегося Шина. Но тут же вздрогнул и опустил глаза на скользнувшую по его бедру узкую ладонь. А малыш знает свое дело.
Стало жарко, и Джексон потянулся к рубашке, чтобы расстегнуть ее, но не успел — проворный Томми опередил его, аккуратными пальцами ослабляя верхние пуговицы, и при этом, он будто нечаянно касался теплой кожи.
— А не слишком ли ты торопишься, золотце? — мягко обхватив ладонью чужой острый подбородок, Джексон выдохнул это прямо в пухлые губы, но ловкие пальцы так и не отпустили его рубашки, продолжая расстегивать. Раньше бы Джексону пришлась по вкусу эта милая настойчивость, но сейчас она почему-то только раздражала, поэтому он осторожно, но твердо отстранился. Правда, заметив, как досадливо надулось кукольное личико, примиряюще улыбнулся и почти целомудренно чмокнул розовые губы.
— Поспешишь, меньше удовольствия получишь, — Джексон подмигнул расслабившемуся Томми и про себя спел хвалебную оду небесам, когда в этот момент дверь бесшумно распахнулась и на пороге появился официант с подносом. Он и сам не знал, почему вдруг почувствовал себя неуютно: к нему с таким желанием льнуло молодое горячее тело, а Джексон брыкался, как старый импотент. Оставалось надеяться, что алкоголь поможет прочистить мозги, поэтому он плеснул в бокалы виски, и не дожидаясь, когда каждый возьмет свой, сделал большой глоток. Янтарная жидкость каталась на языке, обжигала горло, но сумятицу в мыслях и чувствах унять не могла.
Джексон еще раз обвел взглядом комнату и усмехнулся: мотивы Шина были ясны как день, хотя, зная его, можно было смело сомневаться, что и в его примере дважды два будет четыре, но все же Джексон понимал, зачем здесь эти прекрасные, чувственные создания. Его взгляд остановился на паре напротив: они самозабвенно целовались, а брови Джексона сами собой сдвинулись к переносице. И, наверное, он бы что-нибудь обязательно сказал, о чем бы потом, естественно, пожалел, если бы не усевшийся вдруг к нему на колени Томми.
Вот же нахал мелкий. А Томми со знанием дела обвил его шею руками и прижался к губам, настойчиво раздвигая их языком. Целовался парень отлично, и Джексон наверняка бы оценил все его умения по достоинству, если бы не следил жадно за тем, как на противоположном диване Шин стягивал футболку с другого близнеца. Томми, заметив, что жертва его флюидов слегка отвлечена, поерзал бедрами, чтобы потеряется задницей о пах Джексона, и удовлетворенно выдохнул прямо в поцелуй, когда ответом ему стали крепко сцепившись на бедрах пальцы и грубо толкнувшийся в рот язык.
Воздух в комнате сгущался, становился вязким и плотным, наполнялся запахом возбуждения и неудовлетворенной похоти. Джексон сам не заметил, как оказался без рубашки, а целующий его парень едва ли не стонал каждый раз, когда он проводил горячей ладонью по его заднице. Впрочем, любовный морок имеет свойство быстро рассеиваться, и когда Джексон, оторвавшись, наконец, от приторно-сладких губ посмотрел за спину жмущегося к его груди Томми, глаза его против воли вспыхнули темным.
Он не знал (но догадывался), откуда в нем взялось это. Яростное, тщательно сдерживаемое, черное чувство, контролировать которое Джексон едва мог, стоило взглянуть на то, как расслабленно откинувшись на диване, сидит Шин, придерживая за талию покачивающегося на его коленях парня, как тот жадно целует тонкую шею, повторяя узор татуировки, как задирает майку под расстегнутой рубашкой, как бесстыдно предлагает себя, ерзая на бедрах.
И опять его отвлек милый Томми, с силой сжав наглой ручкой член сквозь ткань брюк. Джексон ахнул, приходя в себя от странного оцепенения, готового вылиться в нечто неконтролируемое, и с удивлением, словно только проснулся от сна, взглянул в большие голубые глаза. Мальчик смотрел на него с неприкрытым желанием, и Джексон скользнул ладонью под ремень его брюк, оглаживая упругую задницу. Пришлось уговаривать себя не обращать внимание на шумные вздохи, доносящиеся со стороны. Ну что он в самом деле, изверг бесчувственный что ли какой-то, не может ответить, когда к нему так льнут и просят одним только взглядом.
Не изверг, а импотент — забавлялся внутренний голос, решивший доконать итак едва не спятившего Джексона. Мысль о том, что лучше всего было бы сразу из офиса уехать домой не казалась уже такой малодушной.
Но ни сладкие поцелуи, ни дразнящие прикосновения, ни ласковый, откровенный шепот на ухо не могли больше отвлечь. Джексон рассеянно гладил Томми по спине, перебирал пальцами путающиеся волосы, пока тот выцеловывал его шею, и не сводил гипнотизирующего, тяжелого взгляда с Шина и Лиама.
Лиам сполз вниз, устраиваясь между широко расставленных бедер, расстегнул ремень и сыто облизнулся, наклонившись над возбужденным членом. Джексон невольно напрягся, не замечая, с какой жадностью следит за ним, и в этот момент их глаза с Шином встретились. В карих сверкнула откровенная усмешка, а внутри Джексона что-то щелкнуло, будто кто-то чужой, неведомый перемкнул тумблер.
Наверное, у Шина были свои планы на этот вечер, наверное, он хотел чего-то особенного, дразнящего и бесконечно пошлого, и как жаль, что Джексону придется эти планы нарушить. Он резко поднялся, стряхивая с себя подрагивающего от возбуждения Томми, в два шага очутился около Лиама и рывком поднял его на ноги.
— Оставьте нас.
— Эй, — близнецы были растерянны, удивлены и обиженны. — Мы же только начали!
Джексон их слушать не собирался. Он по-прежнему смотрел на Шина, чувствуя, как то самое, что он столько времени сдерживал внутри себя, о чем запрещал себе думать, прорывается, круша все барьеры его самообладания. Наверное, все-таки не стоило ему пить сегодня.
— На выход, оба, — Джексон вытолкнул вяло сопротивляющихся близнецов за дверь и повернулся к успевшему выпрямиться на диване Шину. Тот смотрел на него со смесью неодобрения и досады, но было еще что-то такое в его взгляде, что заставило Джексона стремительно приблизиться, и нависнув сверху, без стеснения сжать чужой горячий, все еще возбужденный член.
— Ты что творишь?
— Спроси меня об этом завтра, — если, конечно, Джексон захочет этот обсудить. А сейчас единственное, чего он хотел — это поцеловать, наконец, эти дерзкие, красивые губы. Хотел с того самого момента, как его самолет приземлился в Штатах.
[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

В конце концов, это ведь правда — все их встречи заканчиваются одинаково. Сколько бы они ни проводили время вместе, Джексон не мог припомнить, чтобы они хоть раз собирались просто выпить или поговорить. Между ними всегда был только секс. Секс ради секса и ничего больше. И разве это плохо? До сегодняшнего дня Джексон был уверен в обратном. Ровно до того момента, когда острое чувство нежелания делить с кем-либо еще своего любовника буквально ослепило его. Раньше бы Джексон вряд ли отказался от секса вчетвером, от податливых и развратно-невинных мальчиков, самих лезущих ему в штаны, он и не на такие эксперименты был способен, но вдруг обнаружил, что его не интересует никто, кроме Шина. Господи, да он даже не спал больше ни с кем с их последней встречи. Не намеренно, конечно, а потому что был занят, но все равно — кажется, времена, когда Джексона могла завести любая симпатичная мордашка, прошли. Внутренний голос ехидно посмеивался, замечая, как Джексон сам не верит тем выводам, к которым в итоге пришел. Я подумаю об этом завтра. Именно так любила говорить одна небезызвестная героиня. Вот и Джексон справедливо решил, что незачем забивать голову бесполезными рефлексиями и попытками разобраться во внезапно нахлынувших чувствах. Может быть, потом он как-нибудь попытается договориться с внутренним голосом и найти причины своим поступкам, но только не сейчас. Да и трудно мыслить здраво, когда в голове сплошная пустота, а все более менее осознанные мысли блуждают где-то очень далеко, надежно скрытые плотной пеленой возбуждения.
Джексон не знал, что с ним происходит. И не хотел анализировать ни свои действия, ни чувства. То ли был виноват вынужденный целибат, то ли сам Шин на него влиял так, что начисто стирались все грани разумного, превращаясь в жгучую, едва контролируемую похоть, но если в такси Джексон еще держался, сохраняя видимое спокойствие и подавляя взыгравшие вдруг инстинкты, то когда они оказались внутри чужого дома, все его самообладание полетело к чертовой матери.
Быть чутким и нежным любовником — это Джексон прекрасно умел, и даже врубал на полную в необходимые моменты, только вот с Шином хотелось иного. Он не пытался намеренно его подчинить или поломать зная, что это затея не столько глупая, сколько бесполезная, не пытался подавить своей аурой или силой, это априори не нужно, потому что они все равно были равны. Но удовольствие от того, как послушно раскрывается Шин, как податливо следует за ним, дурманило сильнее любого наркотика.
Им было достаточно переступить порог двери, как Джексон развернул Шина к себе лицом и жадно поцеловал. Они не касались друг друга с тех самых пор, как вышли из клуба, но сейчас словно попали в эпицентр взрыва, где взаимное притяжение смело все преграды. Одежда мешала, и Джексон, ни капли не заботясь о ее сохранности, рванул на себя рубашку, вздрогнув, когда послышался звонкий грохот рассыпавшихся по полу пуговиц.
— Купишь мне новую, — а вот и то самое легкое чувство дежавю. Кажется, когда-то он говорил тоже самое. Но сейчас только закатил глаза и насмешливо фыркнул:
— Да хоть целый магазин. Можно два.
Для тебя и звезду с неба. Но этого говорить вслух Джексон не стал. Он обхватил указательным и большим пальцем чужой подбородок и, взглянув в полные пьянящего веселья глаза, вновь поцеловал. В этот раз поцелуй вышел менее порывистым, Джексон медленно ласкал податливые губы, чувствуя, как сам Шин все крепче прижимается к нему. Майка, будь она трижды клята, тоже мешала, но снимать ее Джексон не стал, а просто задрал, с наслаждением проведя прохладными ладонями по такой горячей коже. Он почувствовал, как вздрогнул Шин, и легонько укусил за губу, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке. Джексон мог бы так целоваться вечность, просто получая удовольствие от этой близости, казавшейся сейчас гораздо интимнее любого секса. Мог бы, если бы не был так голоден.
Шин в его объятиях стал таким мягким, ластился к каждому прикосновению и мелко вздрагивал, и Джексон вдруг нашел это весьма трогательным, настолько, что нестерпимо захотелось быть нежным, но только вот внезапное осознание, что его может затянуть в этот странный совершенно внезапный водоворот таких сейчас неправильных чувств, отрезвило.
Секс только ради секса, помнишь? Он не был уверен, что Шину нужно все это. Чья-то забота, лишняя нежность и сантименты. Джексон знал его, не сказать, чтобы очень хорошо, но достаточно для того, что понимать — вряд ли отвечающий сейчас так голодно на его поцелуи мужчина захочет, чтобы его подчинили и навязали бессмысленные обязательства. Ах, как же это все сложно, когда в дело начинают вмешиваться чувства. Отпустив Алекса, Джексон дал себе обещание, никогда не наступать на те же грабли, но, как всем известно, зарекаться о подобном не стоит.
И почему ему не удается до конца сосредоточиться на происходящем? Почему, даже не смотря на дикое возбуждение, он не может полностью отдаться на волю низменных желаний, а продолжает выедать себе мозг?
Потому что, наверное, одного секса тебе уже не достаточно? Его внутреннее я, состоящее в контрах абсолютно со всеми аспектами сознания и души, язвительно зацокало, а Джексон едва вслух не прошипел «да заткнись ты уже».  Что толку убиваться самокопанием, если в итоге он все равно ничего в их отношениях менять не будет.
И Шин, кажется, заметил, что мысли любовника сейчас далеко, пусть тот и продолжает горячо целовать. Отстранившись, он обхватил лицо Джексона ладонями и внимательно посмотрел в зеленые глаза:
— Все в порядке?
Пора возвращаться на грешную землю. Джексон сделал над собой усилие и затолкал все мысли, рассуждения, сомнения и даже обвинения в слабохарактерности (от внутреннего голоса, конечно) очень и очень глубоко, а потом захлопнул над ними свинцовую крышку, похоронив где-то на самой дальней границе сознания. Чтобы больше не отвлекали.
— В полном, — он беззаботно улыбнулся и неожиданно подхватил Шина под бедра, чтобы усадить на стоявшую рядом невысокую тумбу, при этом смахнув на пол украшавшие ее безделушки. Впрочем, они были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Джексон остановился в шаге от опершегося спиной о стену Шина и плотоядно облизнулся, даже не думая скрывать откровенное, ненасытное желание во взгляде, скользнувшем по стройной фигуре. Возбужденный и  обманчиво расслабленный, Шин был безупречным образцом мужской привлекательности. В нем было идеально все: от намеренно широко раздвинутых ног до развратно блестящих темных глаз. Джексон усмехнулся:
— Надо было тебя фотографировать сейчас.
— И что будешь делать с фотографией? — Шин насмешливо приподнял бровь и, дразня, положил ладонь на свой вздыбленный пах.
— Поставлю на заставку телефона и буду дрочить одинокими и грустными вечерами, — голос звучал до серьезного иронично, но Джексон, не будь дураком, прекрасно осознавал, почему фотография, висевшая у него в спальне, была такой…. такой естественной, и поэтому тряхнул головой, закрывая челкой глаза, в которых на мгновение промелькнула тень ревности. С дальней границы сознания послышалось глумливое эхо насмешек внутреннего голоса. Черт, он и правда так скоро сойдет с ума. И кого же в этом винить?
— Ты не посмеешь, я тогда…, — возмущения в голосе Шина было ровно столько же, сколько и смеха, но Джексон не дал ему договорить, приложив указательный палец к припухшим губам.
— О, еще как посмею.
Шин невольно вспыхнул и нарочито медленно провел языком по пальцу, заставив Джексона шумно втянуть воздух и задержать дыхание. Провокации у него получались просто отменными. Проследив несколько мгновений за тем, как розовый кончик облизывает горячую кожу, Джексон убрал ладонь, задрал майку и провел тем самым влажным от слюны пальцем по яркому узору татуировки от ключиц до соска, а после сжал его, не без удовольствия наблюдая за тем, как закусил губу Шин.
— Я даже видео могу для тебя персонально записать, — он не смотрел на Шина, но знал, что румянец на щеках того стал ярче, а глаза гневно сверлят его возбужденным взглядом. Джексон же задумчиво продолжил скользить пальцем по теплой, покрытой мурашками коже, безболезненно царапая ее и изучая рисунок татуировки. И когда ладонь достигла кромки брюк, он опустился на колени, расстегивая молнию и освобождая напряженный член.
— Думаю, стоит закончить начатое твоим сладким дружочком, — лукаво улыбаясь, Джексон провел подушечкой большого пальца по влажной головке, собирая выступившую смазку, а потом обхватил ее губами.
[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]—[/sign]

Отредактировано Alex Sato (16.11.2021 09:07:58)

Джексон не хотел уходить.
И все-таки ушел. Видит Бог, больше всего сейчас он желал остаться рядом с Шином до утра, крепко обнять его, улегшись рядом, но что-то внутри настойчиво нудило ему — это будет ошибка. Причем для обоих. Давно Джексон уже ни с кем вместе не засыпал и не просыпался, он даже почти забыл это мягкое ощущение тепла и уюта, когда кто-то сонно сопит ему в шею. И понимание, что почувствовать это тепло он хочет именно от Шина, заставило его уйти. Но прежде, чем покинуть чужую квартиру, Джексон не отказал себе в маленькой слабости: заботливо вытер спящего без задних ног любовника, укрыл его и только потом собрался.
Это были странный вечер и не менее странная ночь. Уже сидя в такси, Джексон рассеяно следил за тем, как пробуждается город, нежась в первых лучах рассветного солнца, и думал над тем, в какой именно момент он сам переступил черту. Когда их отношения лично для него выросли из рамок «просто секса»? Когда ему захотелось чего-то большего, чем просто качественный трах? И, самое главное, что он будет со всем этим делать?
А ничего. Ничего не будет. Он не станет лезть к Шину с лишними чувствами и не будет ломать то, что сейчас между ними. В конце концов, секс без обязательств, где, кроме физического удовольствия, партнерам ничего не нужно друг от друга, устраивал их обоих, так зачем же все портить. А с чувствами Джексон давно научился справляться: десять лет безответной любви даром не проходят. Он жестко усмехнулся и приложил ладонь к сердцу. Бьется ровно, а значит, у него еще есть шанс ограничиться минимальными потерями. Легче все просто отрицать.

— Сэр, ваш кофе, — Генри деликатно кашлянул, обращая на себя внимание зарывшегося с головой в очередной отчет босса, и бесшумно прошел к его столу.
— Спасибо, — Джексон даже не взглянул на секретаря, продолжая вчитываться в неутешительные данные, но тонкие ноздри, уловив приятный аромат, широко раздулись, а рука сама потянулась к чашке. Генри пододвинул кофе ближе и оглянулся в сторону кондиционера. Лето было в самом разгаре, и несмотря на искусственную прохладу в помещении, казалось, что липкий зной с улиц проникает внутрь даже через плотно закрытые окна.
— Что-нибудь еще? — Генри учтиво уставился на начальство, ожидая новых приказаний, но в ответ услышал лишь молчание и напряженное сопение, когда Джексон, одним глотком опустошил сразу пол чашки, даже не поморщившись, и снова уткнулся в бумаги.
Генри уже протянул ладонь к ручке двери, чтобы выйти из кабинета, когда услышал:
— А что по нашим инвесторам из Калифорнии? Они так и не передумали?
Судя по голосу Джексона, тот итак знал ответ. Генри медленно повернулся и, прямо смотря в уставшее лицо босса, покачал головой.
— Боюсь, нет, сэр. Директор дал ясно понять, что они не собираются связываться с родственниками господина Андо.
При упоминании дяди Джексон скривился, будто целиком проглотил лимон, и хмыкнул. Ну надо же, его дрожащий родственник давно мертв, но жизнь умудряется портить даже из могилы.
— Что ж, это был наш последний вариант, — Джексон отложил бумаги и откинулся на спинку кресла, задумчиво барабаня пальцами по ручке. Его компания медленно, но верно шла ко дну, и все попытки спасти ее оборачивались провалом всего лишь по одной причине — ее глава был племянником человека, успевшего обзавестись слишком большим количеством мстительных врагов. И никого не интересовало, что Джексон никогда не был близок с дядей и не одобрял его методов. Они были связаны кровью и этого оказалось достаточно, чтобы многие их тех, кто мог бы помочь, отказывались иметь с ним дело.
— Что вы собираетесь делать, сэр? — Генри нерешительно подошел ближе и внимательно посмотрел на Джексона. Он всегда ему нравился: исполнительный, ответственный, мозгами тоже не обделен, а природная чуйка, дозированная наглость и умение слушать делали его по истине идеальный личным помощником. Джексон поднялся и подошел к высокому окну, с отвращением глянув на пыльные, жаркие улицы. Раньше он любил лето, но в этом году оно казалось ему невыносимым. Может, виновата была дикая жара, что превращала город в адское пекло наяву, или внутренние конфликты, разгорающиеся с каждым новым днем все сильнее, а может разом навалившиеся проблемы компании. Джексон не знал, но ему все это уже осточертело.
Генри терпеливо ждал ответа, а Джексон стянул показавшийся удавкой галстук и засунул руки в карманы брюк.
— Я? Вложу свои собственные средства, — он пожал плечами и повернулся к секретарю. О, на лице Генри расцвело такое знакомое выражение растерянности и полнейшего неодобрения. Джексон уже разок видел его — в тот день, когда попросил опубликовать новости о Нишидо Фармасьютикал. В тот день, когда собственными руками едва не утопил детище отца. Хотя, почему едва, если судить по последним отчетам, у Джексона есть все шансы завершить начатое. Громко, позорно и с фанфарами.
Он перекатился с носка на пятку и усмехнулся, ожидая гневную тираду как всегда донельзя разумного Генри, но тот поджал губы и только заметил:
— В этом случае, вы рискуете потерять все, а не только компанию.
— Все я потеряю в любом случае, а кто не рискует, тот не пьет шампанского, как известно, — спокойствие в голосе босса и его удивительная беспечность не поддавались никакому пониманию, поэтому Генри осталось лишь осуждающе качать головой, глядя как небрежно Джексон складывает бумаги на столе и достает телефон.
— Вы можете быть свободны. На сегодня все, Генри.
— Вы уверены, мистер Ямато? Может…, — Генри хотел было предложить еще поискать варианты отходных путей, но он и сам понимал, что безумное предложение Джексона — действительно их последняя надежда. А босса он уважал и привык не сомневаться в принятых им решениях, поэтому запнулся на полу слове, вежливо попрощался и поспешил уйти.
Оставшись один, Джексон долго сверлил взглядом темный экран телефона, пока, наконец, не решился и открыл сообщения.
«Встретимся сегодня?»
«Давай. Я на съемках до восьми. Заедешь за мной после?»
«Ок»
Шин прислал адрес студии, а Джексон откинул телефон в сторону и вновь посмотрел в окно, за которым не стихающая даже к вечеру жара продолжала медленно убивать все живое.
С тех пор, как он впервые посетил клуб Шина, прошел месяц, в течение которого они виделись, не то, чтобы регулярно, но каждую неделю точно встречались раз или два. Джексон умел быть честным с собой и легко признавал, что этих пары раз ему было недостаточно. Да что далеко ходить — он хотел видеть Шина постоянно, и дело давно перестало быть только в сексе. Но чему его научила безответная любовь к Алексу, так это тому, что не стоит навязывать свои чувства тому, кому они вряд ли нужны, а надежда глупое чувство.
Каждый день проезжая по городу и замечая плакаты, с которых на него смотрело красивое кареглазое лицо, Джексон с ужасом осознавал, что, кажется, вновь умудрился наступить на те же грабли. Ну, или как выражался внутренний голос, которому не ведомы были рамки приличий — вляпаться в тоже говно.
Ошибки склонны повторяться, а ты просто идиот.
Шин был как дикий зверь, приручить которого невозможно. Самоуверенный, свободолюбивый, не привыкший, когда ему приказывают или контролируют, и Джексон сильно сомневался, что такому, как он, нужна та ответственность, что невольно налагают чужие чувства. Поэтому предпочел ничего не менять. Они продолжали спать друг с другом, но не более. И встретиться Джексон предлагал первым реже, чем это делал Шин. А разгадать любовника и понять, какие же на самом деле желания гуляют в этой красивой голове, у Джексона не получалось, и в конце концов, он и это гиблое дело бросил, решил просто плыть по течению. Возможно, это было малодушие, или даже трусость, но слишком свежа была еще в памяти та боль, которую он испытал, окончательно убедившись в том, что не нужен Алексу.

О капот с глухим звуком что-то ударилось, и Джексон резко затормозил, понимая, что его уставший от бесконечных поисков спасательного круга для компании, а так же не прекращающихся споров с собственными чувствами, мозг едва не отключился и он, кажется, во что-то въехал. Или в кого-то. Похолодев от дурного предчувствия, Джексон выскочил наружу и оббежал машину, растерянно оглядываясь вокруг. Чем-то, кого он по невнимательности задел, оказался жалобно поскуливавший съежившийся меховой клубок, при ближайшем рассмотрении явивший собой перепуганного щенка неизвестной науке породы. Как несчастное животное попало на оживленную автомагистраль в самом центре Нью-Йорка и почему решило покончить жизнь под колесами именно его автомобиля, Джексон не знал, но был твердо уверен, что бросить на произвол судьбы бедного пса уже не сможет. Он глянул на часы, стрелки которых вот-вот перевалят за восемь и, негромко выругавшись, подобрал щенка с асфальта, чтобы внимательно осмотреть.
Вроде, крови нет. Лапы-ноги целы. Может, он несильно ударился?
Щенок испуганно сжался и стал дрожать еще больше, напоминая собой небольшой живой компрессор. А Джексон машинально прижал его к груди и тяжело вздохнул: кажется, сегодняшний вечер перестал быть томным.

Шин уже ждал его и недовольно постучал по часам, когда Джексон затормозил у входа в здание, где располагалась студия.
— Обычно, ты гораздо пунктуальнее, — садясь в машину, Шин принес с собой запах пыльной жаркой улицы и терпкого цитруса, присущий ему самому, а Джексон, даже не замечая, что делает, резко вдохнул давно сводящий с ума аромат. — Ты бабушек через дороги переводил?
Шин хохотнул, но тут же вздрогнул, когда в ответ на его смех послышалось звонкое тявканье.
— А я так посмотрю, ты на другой уровень перешел? — оборачиваясь на звук, донесшийся с заднего сиденья, где сидел укутанный в пиджак Джексона щенок, Шин удивленно выгнул изящную бровь. — И кто это?
— Это Водка.
— Ты назвал собаку Водка!?
Джексон утвердительно кивнул, параллельно забивая в картах адрес ближайшей круглосуточной ветклиники, а Шин, фыркнув, откинулся на мягкое сидение.
— Извини, принцесса, наше сегодняшнее свидание пройдет по слегка необычному маршруту.
И если щенок в машине и удивил Шина, то слова Джексона, сказанные так серьезно, вовсе на мгновение лишили дара речи.
— А у нас свидание?
— Могло бы быть, если бы не Водка.
— Ну да, как всегда, во всем виновата водка, — пробормотал Шин, отворачиваясь к окну.
В клинике Джексона заверили, что им повезло: щенок отделался несильным ушибом и испугом. И можно было признаться, что услышав от пухленькой ветеринарши с большими добрыми глазами, что все в порядке, Джексон ощутил, как с души буквально камень свалился. Что ж, он успел привязаться к Водке (как бы это ни звучало) за столь короткое время их знакомства. К тому же, Водка оказалась сукой, хоть и беспородной, но почему-то именно это еще больше умилило Джексона. И пока Шин с широкой улыбкой отвечал на восторженные вопли узнавшего его молодого администратора, Джексон, запихав поглубже внезапное чувство ревностного недовольства, закупался всем необходимым для своей новой пушистой подруги.
Выбор у них теперь был невелик: если в самом начале Джексон хотел по накатанной схеме провести пару незабываемых часов, полных удовольствия, в уже знакомом отеле, то сейчас твердо решил, что они едут к нему. Нельзя же Водку оставлять без присмотра.
Если честно, Джексон не специально не приглашал все это время Шина к себе, просто как-то было не до этого. Скрывать ему нечего, а визит любовника в свой дом он не расценивал, как нечто необычное и экстраординарное, поэтому, когда они приехали, он смело пропустил Шина вперед, а сам сразу же включил кондиционер на боковой панели у входа.
Водка высунула умную мордочку из своего импровизированного свертка и принюхалась, оценивая степень опасности нового дома. Джексон осторожно опустил ее на стол и поставил рядом пакет с покупками из ветеринарного магазина, заметив, как Шин подозрительно внимательно осматривается. Что же он ищет? Ах, да…
— Она в спальне, — прищурившись, Джексон сложил руки на груди, спокойно встречая брошенный на себя яростный взгляд, и удовлетворенно отметил, как высокие скулы окрасил бледный румянец.
— Мудак, — но по указанному направлению Шин пошел, даже не пытаясь делать вид, что ему все равно, а в спину ему раздался довольный и искренний хохот внезапно развеселившегося Джексона.

[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

Отредактировано Alex Sato (19.11.2021 09:53:49)

Зато Джексон хорошо знал, что такое любовь, но легче от этого знания ему не становилось, если не сказать обратное. И еще ему были прекрасно знакомы все первые признаки любви, а поэтому внезапно открывшиеся чувства к Шину, которых стало слишком много, чтобы объяснить их обычным физическим влечением, пугали его. Он не мог с точностью сказать, что же именно чувствует, потому что чувствовал много, ярко и порой очень противоречиво, не мог дать даже себе ясное определение той теплоте, что распускалась в груди, стоило вспомнить про любовника. И во всем этом сладком, сахарном и чрезвычайно розовом великолепии Джексон увязал, как несчастная муха в медовом сиропе. А увязать отчаянно не хотелось. И за сим было решено рубить с плеча, пресекая любые попытки сердца вновь вернуться к уже однажды ранившему его чувству. Шишки, набитые предыдущими граблями, сходили очень долго.
Поэтому Джексон ничего не стал отвечать, а просто молча выслушал. Слушать он умел всегда, избегая лишних комментариев и ненужных советов, да и он не думал, что его реакция сейчас важна Шину, она лишь добавит еще больше масла в огонь неловкости, вспыхнувший так внезапно. Но отрицать то, какое смятение поселили в душе чужие откровения, Джексон тоже не мог. Он подумает об этом после, когда останется наедине с собой. Ну и Водкой, разумеется.
— Ее — обязательно, а тебя…., — Джексон подхватил виляющего хвостом щенка на руки и смерил Шина долгим, оценивающим взглядом, намеренно слишком откровенно проходясь глазами по сложным рисункам татуировки. — Посмотрим на твое поведение, — и, развернувшись, величественно удалился, то и дело трепля кучерявую шерсть на боках Водки.
Готовить Джексон не умел, да и не любил в общем-то, поэтому его холодильник практически всегда был девственно пуст, если не считать месячного запаса минералки с лимоном, которую он пил каждое утро. А теперь, наверное, придется немного изменить устоявшимся привычкам: поселившаяся в его доме маленькая ушастая подруга заслуживает гораздо большего, чем стандартный сухпаек. Ну, давай, начни еще кормить ее мраморной говядиной и гусиной печенью. Хотя, Джексон вполне мог и такое вытворить. Эксцентричность в некоторых вещах не была чужда его натуре.
Сам Джексон на полную катушку пользовался всеми благами цивилизации, которые доступны людям с внушительным счетом и абсолютным отсутствием тяги к кулинарии. В его районе было достаточное количество приличных ресторанов с кухней на любой вкус. И в одном из них он сделал заказ, когда Шин ушел мыть Водку. Готовили там хорошо, курьер приезжал быстро, так что, когда на кухне послышались мягкие шаги вернувшегося любовника, Джексон, не отрываясь от выковыривая супер дорогого, супер премиального и супер полезного (как уверяли в магазине при ветклинике) щенячьего корма в новенькую блестящую миску, бросил ему через плечо:
— Надеюсь, ты ничего не имеешь против греческой кухни, а если имеешь… Водка, нет! Стой! — Джексон, не успевший до конца выложить корм, пытался локтем отпихнуть так и норовящую сунуть морду в миску собаку, и ему это почти удалось, но нет преград, которые бы не смог преодолеть растущий и голодный собачий организм, на пути к еде, поэтому улучив момент, Водка ловко извернулась и нырнула прямо носом в полную миску, начав активно работать челюстями. При этом она разом скребла всеми четырьмя лапами, громко повизгивала, хрюкала и чавкала. Не иначе как от восторга.
— Ды ты не Водка, а свиноводка какая-то, — Джексона слегка перекосило от открывшейся картины собачьего ужина, но справившись с собой, он поднялся, подавил желание вытереть грязные руки о домашние шорты и повернулся к Шину, одновременно с этим читая этикетку на корме. — Так вот, если ты против, то у нас есть десять банок нежнейшей крольчатины в сливочном соусе с коричневым рисом и стручковой фасолью, — глаза Джексона сами собой расширились и он усмехнулся, глянув на продолжающую свою скромную трапезу Водку. — Я тебя кормлю лучше, чем меня в детстве.
Кстати, о детстве.
Джексон примерно представлял, через что пришлось пройти Шину, потому что, если бы не вмешавшийся в свое время отец, его ждала та же участь: Андо не имел детей, и, когда у его младшего брата родился сын, он долгое время не оставлял надежды сделать из того своего приемника. Но раз за разом натыкался на прочную стену несогласия отца Джексона. За что последний был ему весьма благодарен. Не то, чтобы Джексон стал таким чистюлей и законопослушным гражданином, но методы мафии всегда претили ему.
— Я не имею ничего против ни греческой или какой там кухни, ни крольчатины, лишь бы съедобно было. Но объедать несчастное животное, которое итак настрадалось, из-за тебя между прочим, не считаешь это слишком жестоким? — Шин насмешливо поцокал языком и только фыркнул, когда в ответ ему Джексон состроил смешную мину.
Кажется, возникшее недавно напряжение, вызванное не вовремя вырвавшимися признаниями, начало рассеиваться, и все (включая Водку) были этому рады. Привычное чувство комфорта, что они ощущали в присутствии друга друга, вновь все вернуло на круги своя.
Вымыв руки, Джексон устало опустился на высокий стул и подпер подбородок рукой. Шин расслабленно растекся по соседнему, а Джексон не без удовольствия рассматривал его. Идея ходить без футболки была до безобразия великолепной, потому что грех скрывать такое шикарное тело. И тут же вспомнилось в каком виде Джексон застал их с Водкой в ванне. В липнувшей к коже одежде Шин был еще более привлекательным, чем без нее, являя собой образец чистейшего соблазна. И не поддаться ему было крайне тяжело, но Джексон на удивление справился — наверное, была виновата жара и длинный, трудный день, полный неприятных сюрпризов и неожиданных знакомств. Мыслей о сексе в его голове, напоминающей сейчас, чугунный слиток, не было, но там витали другие, куда более опасные. Видеть Шина в своей квартире было…. Приятно. Странно, но приятно. Яркий, как тропический цветок, он удивительным образом вписался в строгий и лаконичный интерьер. И Джексон поймал себя на неосознанном желании видеть Шина у себя дома гораздо чаще, чем могли бы предполагать их отношения «мы только трахаемся и все». В этот момент остро захотелось самому себе врезать — ну что за дурацкая манера возвращаться к тому, о чем обещал себе не думать. По крайней мере, не этим вечером.
Водка, закончив с трапезой, подбежала сначала к Шину, придирчиво обнюхала его, фыркнула и, гордо повернувшись хвостом, потрусила к Джексону, который тут же подхватил сыто облизывавшуюся собаку на руки. Надо же, так быстро признала в нем хозяина. Приятно.
В дверь позвонили, и прозвучавший слишком резко в окутывающей их вечерней тишине звон, нарушил возникшую вдруг атмосферу непринужденного уюта.
— Наверное, это курьер. Кто там сильно хотел есть? Тот и открывает.

[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

Как так вышло, Джексон не знал, но все-таки догадывался. Проснуться, крепко прижимая к своей мощной груди Шина было, в первую очередь…. жарко. В самом прямом смысле. Отключив на ночь кондиционер и оставив открытыми окна, он, конечно, понимал, что к утру из просторной квартиры выйдет огромная сауна, черт бы побрал июльский зной, не стихающий даже ночью. Поэтому, да, спать с кем-то настолько близко было очень жарко. И открыв глаза, а после осознав, где он и с кем, Джексон мгновенно отодвинулся на безопасное расстояние, с наслаждением прижимаясь взмокшей спиной к прохладной части простыни. Вторая же очередь столь необычного пробуждения заключалась в диком стояке, который был обусловлен не столь физиологическими особенностями любого мужского организма, сколько наличием в непосредственной близости соблазнительного и желанного тела. А тело это, между прочим, крепко и сладко спало, и Джексон не отказал себе в удовольствии полюбоваться безмятежно дрыхнущим любовником. Во время сна черты его лица становились мягче, нежнее что ли, делая его похожим на совсем еще мальчишку. Хотя Шин, между прочим, был старше самого Джексона, но когда оного волновали подобные мелочи.
Вчерашний вечер они закончили как пожилая супружеская пара: легли в одну кровать по разные стороны, целомудренно чмокнулись и уснули каждый своим крепким сном. Джексон, если честно, вырубился, кажется, еще до того, как его голова коснулась подушки — настолько прошедший день его вымотал. И крутящаяся в ногах, а потом и у живота Водка, пытающаяся выяснить, как следует спать в этом новом доме, не смогла этому помещать. Джексон просто бессовестно продрых все ночные путешествия своей новой питомицы: с постели на новенькую лежанку, с лежанки на кухню в поисках еды, с кухни в кабинет, из кабинета в ванную, из ванной снова на кухню, потом на кровать, потом опять кухня, и так далее. И, возможно, ему бы даже было немного совестно, если бы на суету собаки вместо него отреагировал Шин, но Джексон почему-то был уверен — тот спал точно так же крепко, а бедной маленькой Водке, оставшейся без внимания, пришлось смиренно сопеть рядом.
Спящий Шин выглядел не только моложе, но и беззащитнее, хотя Джексон на его счет не обманывался: Ямамото был из тех людей, кому положи в рот палец, оттяпают всю руку. Но все же, повинуясь какому-то странному, тянущему чувству в груди, он потянулся и аккуратно убрал упавшую на глаза прядь, заправляя ее за ухо. Шин во сне смешно поморщился и шире раскинулся по кровати, а Джексону же оставалось только усмехнуться, будить любовника намеренно он не собирался, и поэтому постарался как можно бесшумнее подняться и выйти из комнаты.
Ледяной душ сбил жару, как в теле, так и в сердце. Джексон знал, что от того, чтобы не трахнуть Шина прям вот сразу и спросонья, его отделяли всего каких-то парочку крупиц самообладания, которое в самое ближайшее время собиралось уйти в бессрочный отпуск. Конечно, он мог на все наплевать и повести себя как озабоченный самец в период спермотоксикоза, но, во-первых, он не такой, а во-вторых, почему-то не хотелось портить то странное, интимное ощущение, возникшее вчера между ними, природу которого Джексон, как ни пытался, а объяснить не мог. Хотя, с другой стороны, он ведь сам старался оставить их отношения лишь на ступени «это всего лишь секс и ничего, кроме секса», так почему же предпочел сбежать со стояком в душ, а не не справиться с ним более приятными способами? Наверное, ранее утро не способствует разумной работе мозга, превращая все мысли в сладкий, бродящий кисель. Джексон устало вздохнул и откинулся головой на прохладный кафель, прикрывая глаза. Он уже не понимал сам себя и думал, что чем дольше будет метаться в противоречиях, тем сложнее ему будет принять действительность в дальнейшем. Надо, наконец, решить, чего ж он хочет от Шина — только лишь взаимного приятного времяпрепровождения или чего-то более серьезного? Ответ уже лежал на поверхности, и Джексон раздраженно скривился, не собираясь принимать его во внимание. Не важно, чего он хочет, важно то, что делать он все равно ничего не будет. По крайней мере, не сейчас. Сколько бы времени они не трахались, а узнать друг друга по-настоящему так и не узнали. Правда, почему-то Джексон не был уверен, что и узнают. А вчерашний вечер всего лишь исключение из правил. Приятное, но исключение.
Квартира встретила его сонной тишиной и тихим цоканьем собачьих лап по паркету. Шин, видимо, еще спал, а вот Водка была готова к утренней трапезе. Негромко повизгивая, она начала прыгать вокруг вышедшего из ванной Джексона и всячески выражать радость и прочие щенячьи нежности. Джексон беззлобно шикнул на нее, призывая к соблюдению тишины, и, накинув на голые плечи полотенце, поманил за собой. Миски, которые, он точно помнил, что наполнял на ночь, были пусты.
— Ах ты мелкая обжора, — Джексон подхватил яростно виляющую хвостом Водку на руки и потрепал по пушистой голове. — Я так тебя не прокормлю, подруга.
«Прокормишь, жадина», — заявил внутренний голос голосом Шина, заставив Джексона громко фыркнуть. Наверное, так и начинается шизофрения. Высыпая в миску новую порцию корма, он как и вчера пытался удержать любопытную мордочку на расстоянии — но куда там, голодная собака обладает по истине удивительной силой и вертлявостью.
И пока Водка, счастливо чавкая, приступила к еде, Джексон сварил себе кофе. Он вполне мог бы и завтраком озаботиться, но вот беда — пустой холодильник. Хотя вполне можно и в кафе, что на первом этаже его дома, сходить — оно работает круглосуточно. Но все эти безумные мысли о завтраке в постель и прочей романтической хрени заставили тихо застонать и картинно уронить голову на скрещенные руки. Господи, Джексон, ну куда ты катишься? Пей свой кофе, кури утреннюю сигарету и гони Шина в шею, иначе ничем хорошим для тебя твои подсознательные розовые мечтания не закончатся.
Ну ладно, гнать никого, конечно, Джексон не собирался, да и за сигаретами идти было лень, но вот кофе сварить может. А пока он лениво потянулся к своей чашке, в надежде, что бодрящий напиток температуры кипятка сможет привести в норму его расклеившиеся мысли и чувства.

[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

Не называть принцессой? Что ж…
— Как скажешь, — Джексон пожал плечами и коротко улыбнулся: принцессой Шин был, потому что нравился Джексону, и он никогда не вкладывал в это обращение и намека на издевку или иронию, просто так вышло само собой. Кроме того, что раньше Джексон так называл человека, которого любил, причем называл неосознанно, а выражая таким довольно странным способом свою симпатию. Видимо, это передалось и по отношению к Шину... Но если тому это не нравится, то Джексону не составит труда сдерживаться, хотя почему-то он ощутил, как в груди появилась неприятная тяжесть.
Водка напомнила о себе громким тявканьем и подпрыгиванием почти до уровня стола. Оказывается, для счастья щенкам нужен не только супер питательный корм, уютная лежанка размером с королевскую кровать и навороченные игрушки. С ними необходимо его гулять. И заниматься, и воспитывать, и любить, и обожать. Но последние пункты незамысловатого плана были итак непреложно выполнимы, а вот что касается первых… Джексон задумчиво почесал затылок и проводил растерянным взглядом бешено промчавшуюся в другую сторону квартиры Водку.
— Шин…, — на мгновение он замолчал, пытаясь сообразить, как лучше сделать, и не заметил, как встрепенутся Шин, услышавший свое имя, сказанное так непривычно мягко. — Слушай, ты не против спуститься вниз на завтрак? Заодно и Водку прогуляем, иначе я боюсь, что моя скромная квартира не выдержит такой неуемной энергии.
И словно в подтверждение слов Джексона где-то позади послышался грохот. Они с Шином оба подскочили со своих мест, оборачиваясь на звонко тявкающую Водку, которая тащила на себе пиджак Джексона — сдавая кросс по коридору, неугомонная псинка умудрилась опрокинуть вешалку. Шин самым бессовестным образом расхохотался, а Джексон с видом страдальца закрыл лицо рукой: и это ведь всего второй день их с Водкой знакомства, а та еще только щенок, и Джексон совершенно не представлял, до каких размеров может вымахать его дворовая принцесса. Да, пожалуй, принцессой он будет называть теперь одну лишь Водку.
— Только ради сохранности своего имущества — я согласен, — карие глаза лучились весельем, когда Шин, продолжая давиться смехом, подмигнул Джексону и подхватил путающуюся в рукавах Водку, чтобы помочь той избавиться от случайной ноши.
По правде, Джексон не был уверен, что Шин захочет оставаться с ним, поэтому, когда он услышал ответ, его сердце против воли забилось быстрее. Ну в самом деле, они не должны ничего друг другу, в собачьи няньки, как Шин вчера верно заметил, он не нанимался, но почему же от его согласия на душе вдруг стало так тепло?

Кофейня внизу встретила их освежающей прохладой, ароматом свежей выпечки и блаженной тишиной — вставать рано в утро выходного дня не было привычкой большинства граждан. Джексон, то и дело оглядываясь на путающуюся в поводке Водку, сделал заказ, пока Шин с повышенным вниманием изучал витрину с пирожными.
— Ммм, неужели суровый господин Ямамото любитель сладкого? — Джексон неосознанно легонько хлопнул Шина по плечу и усмехнулся. Сам он был еще каким любителем. Вообще сладкое давно стало большой слабостью Джексона, и он легко мог в одну харю слопать парочку тортов и заесть их коробкой пирожных. И не подавиться. Но об этом, конечно, Джексон старался не распространяться. 
Шин  молча смерил его мрачным взглядом и указал улыбающейся кассирше на выбранный им десерт, а после так же молча прошествовал к столику у окна в уютном уголке. Джексону ничего не оставалось, как расплатиться и последовать за ним, пропустив вперед активно виляющую хвостом Водку. Вообще, в заведение с животными заходить было нельзя, но так как Джексон был из-за своей слабости постоянным и любимым клиентом, для него сделали исключение. Тем более невозможно было не проникнуться милейшей Водкой, особенно смотря в ее умную, кудрявую мордочку.
Через десять минут, когда дымящиеся напитки и завтрак с десертом были на столе, Джексон очень сильно пожалел, что со стояком справлялся лишь с помощью холодного душа, потому что ну как можно было настолько эротично есть пирожное и облизывать ложку?! Он, как завороженный следил за тем, как Шин отправляет в рот маленькие кусочки, с удовольствием жмурится и медленно слизывает остатки крема с губ. Это кондиционер внезапно сломался или почему стало так жарко? Джексон почувствовал, как щеки против воли краснеют, а пах наливается тяжестью. А Шин, если и сводил с ума намеренно, то вида не подавал, продолжая все так же до безобразия развратно доедать десерт. Наверняка, это была месть за насмешливые намеки Джексона. Что ж, придется принять ее со всем присущим ему благородством и постараться не вестись на столько откровенные провокации, хотя, признаться честно, повестись очень хотелось, а еще больше — забить за завтрак, Водку и прогулку, утащить Шина обратно наверх и не выпускать из постели до завтрашнего утра. Можно и до послезавтрашнего, это уже насколько сил хватит.
Джексон тряхнул головой, пряча предательски поблескивающий взгляд за челкой, и осушил так вовремя принесенный официанткой стакан воды до дна. Водка запрыгнула ему на колени, топчась по болезненно ноющему в шортах члену, чем окончательно отрезвила поплывшее от накатывающего возбуждения сознание. Джексон рассеянно ковырнул вилкой лежавшую на тарелке яичницу и, подцепив кусочек бекона, скормил его радостно хрюкнувшему щенку. Аппетит как-то пропал, поэтому в отличие от довольно уплетающего свою порцию Шина, он лениво цедил кофе и продолжал кромсать ни в чем неповинную еду.
— Ты порядке? — за невинность, написанную на лице Шина при этом вопросе, в стародавние времена могли убить. Джексон фыркнул и откинул мешающие волосы назад, нечитаемым взглядом пройдясь по самодовольно улыбающемуся любовнику. Тот явно был в восторге от своей выходки, прекрасно зная, какую реакцию она вызвала у Джексона, но тот, на удивление, был совсем не рассержен и не раздражен, его, скорее, умиляла непосредственность, с которой Шин проделывал подобное.
— Конечно. Если ты все, то пойдем?
Спасибо вертлявой Водке и горячему кофе — напряжение в паху почти спало, когда они выходили из кафе, но Джексон то и дело ловил на себе многозначительные взгляды Шина. Удивительно, как сильно этот мужчина мог влиять на него даже в мелочах. И от этого внутри становилась и страшно, и сладко. Джексон обещал себе не забивать голову ненужными сомнениями и самокопанием (хотя бы в присутствие Шина), но что поделать, если с каждым разом, когда тот был рядом, его мысли и чувства превращались в какую-то вязкую, приторную жижу, а дыхание от взгляда темных глаз начинало перехватывать все чаще.
Водке гулять понравилось. Джексону постоянно бегать за ней и следить, чтобы никуда не влезла — не очень. Но такова теперь была его участь щенячьего папочки. Шин же за ними наблюдал с нескрываемым весельем и постоянно подтрунивал, на что Джексон в ответ лишь смеялся и мягко дразнил, что Шин может тоже обзавестись щенком, Джексон для него даже постарается вытащить еще одного из-под машины.
За смехом, разговорами обо всем и ни о чем, играми с Водкой они не заметили, как пролетело время.
— Ты собираешься в отместку за физические нагрузки ее голодом заморить? — Шин присел на корточки рядом с шумно дышащей собачкой и ласково потрепал пушистый загривок. Водка же посмотрела на него с дикими голодом. И Джексону даже показалось, что она вполне может бросится, чтобы оттяпать самый аппетитный кусок. Ну уж нет, подруга, самый аппетитный кусок — мой.
Джексон отрицательно покачал головой и повел свою шумную компанию в сторону дома. В голове засело и очень сильно свербело осознание того, что рядом с Шином он чувствовал себя невероятно комфортно, так, как ни с кем прежде. Даже за простой прогулкой и ничего не значащим трепом, без сексуального подтекста или пошлых намеков. Они вообще так странно проводили этот день — на разу не коснувшись друг друга, но оказавшись вдруг настолько близкими, даже ближе, чем если бы их тела сплетались в жарких объятиях. И Джексон больше не понимал, что с этим делать, потому что украдкой наблюдая за бодро вышагивающим с утомившейся Водкой под мышкой Шином, он задавался только одним вопросом — а что же тот чувствует по отношению к нему? И ответа Джексон не знал.
[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]

Если бы Джексон не был так сильно возбужден, он бы расхохотался от того, насколько нелепой выглядела вся ситуация. И кто бы мог подумать, что он в нее угодит? Стараясь придать лицу самое грозное выражение, Джексон повернулся в сторону тихонько тявкнувшей Водки и все-таки не выдержал. Его громкий смех разрезал повисшую тишину, а плечо получило ощутимый тычок от недовольного Шина. Водка являла собой воплощение преданности и любопытства в одном флаконе: она смирно сидела перед диваном, осторожно виляла хвостом и не сводила с них внимательного взгляд своих черных глазенок, то и дело наклоняя голову в разные стороны. Видимо, происходящее между двуногими слишком заинтересовало несмышленого щенка. Ругаться на новую соседку у Джексона желания не было, как и воспитывать ее тоже. Мысли его были направлены только на одно, и сейчас это одно каменным стояком упиралось Шину в бедро. Водка, заметив, что хозяин обратил на нее внимание, перестав, наконец, хохотать при гневным взглядом любовника, высунула язык и от счастья тявкнула громче. Мол, давай, расскажи, чем вы тут занимаетесь. Рассказывать Джексон, конечно, ничего не стал. Постаравшись вложить в голос как можно больше отцовской строгости и при этом снова не рассмеяться, он приказал:
— Водка, место!
Водка послушно осталась сидеть там, где и сидела, а Шин закатил глаза.
— Водка, гулять!
Водка не сдвинулась и на миллиметр, продолжая громко дышать и сверлить его полным обожания взглядом.
— Водка! — Джексон чертыхнулся, понимая, насколько глупо они сейчас выглядят, потому что не могут заняться сексом всего лишь из-за одной мелкой собачонки. Это же как перед ребенком трахаться, извращуга! — любезно сообщил так не вовремя проснувшийся внутренний голос.
Джексон извращенцем не был, но когда Водка не отреагировала и на команду «уйди!», пришлось рывком поднимать Шина с дивана и тащить за собой в спальню в надежде, что любопытная соседка не попытается открыть захлопнувшуюся прямо перед ее носом дверь.
— Ты жесток! — Шин с осуждением покачал головой, но футболку с себя снять позволил.
— Раньше тебе это нравилось, — Джексон и бровью не повел, с наслаждением вновь прижимаясь губами к нежной, горячей коже шеи.
— Она будет страдать в одиночестве! — вышло не совсем убедительно, потому что тело предательски дрогнуло от невинной ласки.
— Ты хочешь, чтобы мы тоже страдали? — переведя многозначительный взгляд вниз, Джексон громко фыркнул, и прижался напряженным пахом к не менее напряженному паху Шина, чем вызвал у того невольный стон.
— Нет, но…, — слабая попытка возразить была прервана коротким поцелуем, после чего Джексон отстранился и, прижавшись лбом к чужому лбу, тихо выдохнул прямо в губы:
— Не думай о ней, думай обо мне.
Заставить Шина думать только о нем у Джексона получилось с легкостью, потому что трудно было отвлечься, когда жадные, обжигающие поцелуи крали дыхание, а нетерпеливые руки скользили по телу, заставляя содрогаться в сладкой судороге предвкушения.
Так и продолжая целоваться и стаскивать друг с друга одежду, они сделали шаг, другой, а после рухнули на кровать. Водка, словно почувствовав, что сейчас хозяин о ней даже не вспоминает, несмотря на громкое поскуливание и шебуршение под дверью, затихла, разумно рассудив, что свою порцию внимания она получит позже. В конце концов, ее миска заполнена до краев, а остальная часть огромной квартиры — в полном распоряжении: хочешь — диван царапай, хочешь — тапки грызи, хочешь — гонки по коридору устраивай.

Шин был невероятен: словно созданный каким-то безумным демоном, он искушал своей шальной красотой, притягивал исходящей  изнутри дикой, первобытной сексуальностью, им хотелось обладать безраздельно, и Джексон давно утонул в нем, как бы ни хотел это признавать. Поддерживая за поясницу самостоятельно насаживающегося на его член любовника, он мелкими поцелуями прошелся по плавной линии изгиба плеча до шеи и едва слышно прошептал, даже не замечая, что говорит это вслух:
— Ну почему ты так сводишь меня с ума?
Ему ничего не ответили. Шин только крепче вцепился скользкими от пота и собственной спермы пальцами в плечи Джексона, оставляя красные борозды в тех местах, где кожа встречалась с ногтями, и глухо застонал, запрокинув голову. Тонкая шея, терзаемая голодными поцелуями, бисеринки пота, скатывающиеся по спине, затуманенный взгляд и подрагивающие от удовольствия ресницы — все это заставляло Джексона до одури желать Шина. И он понимал, что в этот раз все по-другому — это был уже не просто обычный секс, сегодня они занимались любовью.
Разрядка была близка. Джексон почувствовал это по тому, как мелко вздрагивает Шин и как сильно сжимает внутри его член. Ни с чем не сравнимое наслаждение пронизывало все тело подобно электрическим зарядам, заставляя их стремиться навстречу друг другу, сплетаться руками, ногами и губами. Джексон снова ловил громкие стоны поцелуями, кусал чужие губы почти до крови, крепко удерживая извивающегося любовника на своих бедрах. Сколько раз за этот вечер он уже заставил Шина кончить? И не собирался останавливаться. За окном давно уже была ночь, но они оба, слишком увлеченные друг другом, не заметили ни ее наступления, ни того, что стерлись границы между реальностью и небылью. Где-то в глубине квартиры сонно и сыто посапывала Водка, устроившись на вытащенном из какого-то шкафа кашемировом пальто Джексона, а они никак не могли насытиться друг другом.
И ведь Джексон совершенно не хотел все сводить к банальному сексу, но Шин был для него слишком сильным искушением, противиться которому он не смог. Невозможно было выдержать сутки и не коснуться его, не поцеловать и не прижать к себе. Джексон честно пытался, но все его естественно стремилось к любовнику, подстрекаемое предательским внутренним голосом, который забил на доводы рассудка и обещания держать чувства в узде.
Джексону до чертиков нравилось смотреть, как Шин кончает, потому что это его член так глубоко в его заднице, нравилось смотреть, как широко распахиваются темнеющие от возбуждения глаза, как яркий, словно морозный, румянец растекается по щекам и скулам. Ему нравилось слушать учащенное, сбитое дыхание, полные удовольствия стоны и требовательные просьбы не останавливаться. Ему нравилось в Шине абсолютно все и давно пора было с этим смириться. Джексон и мирился. То толкаясь жестче и глубже, то ласково слизывая капли пота с покрытой татуировкой груди, языком повторяя затейливые витки рисунка. Он мог бы любить Шина до бесконечности, но проснувшееся внезапно желание заботиться о своем партнере, а не только жадно трахать, заставило Джексона выпустить его из своих объятий, когда небо над горизонтом начало светлеть в предрассветных сумерках. И это несмотря на громкие протесты, пока Шин прижимался к его плечу пылающим, мокрым лбом и цеплялся за плечи, пытаясь удержать.
— Если мы продолжим, ты ходить не сможешь, — Джексон ласково усмехнулся и поцеловал темные, слипшиеся от пота волосы на макушке.
— Раньше тебя это не останавливало, — досадливо буркнул Шин, проведя кончиком носа по шее Джексона, и легонько укусил кожу за ухом. Это был запрещенный прием, вынудивший Джексона с шумом втянуть воздух, потому что трудно было оставаться верным своему намерению пощадить чужую задницу, когда от малейшей ласки вновь накатывало дикое возбуждение.
— Шин, — мягкость, с которой Джексон произносил чужое имя, заставляла его обладателя кусать губы и невольно краснеть от непривычного, странного смущения. — Идем в душ?
— Мы там уже были.
Да, верно, были, два раза. И оба раза закончились сексом. Впрочем, Джексон мог с уверенностью сказать, что в его квартире теперь почти не осталось мест, которые бы они с Шином не успели осквернить взаимными ласками, потому что ограничиться одной лишь кроватью в спальне им не удалось. Даже Водка, ошалевшая от такой страсти, куда-то спряталась. От греха подальше, видимо.
— Давай просто полежим так? — Шин вдруг посмотрел на него, и что-то неуловимо изменилось в его глубоком пронзительном взгляде, что-то, отчего Джексон понял, что не сможет ему отказать. Больше никогда и ни в чем.
Они и правда остались в кровати, продолжая обниматься на влажных, сбитых простынях, перепачканных спермой и потом, до тех пор, пока не провалились в глубокий сон.
А на утро, или точнее обед, к которому соизволили проснуться, да то в основном благодаря сработавшей не хуже будильника оголодавшей Водке, Шин собрался уехать. Джексон не стал его задерживать, не просил остаться дольше,  не потому что не хотел, наоборот, он отчаянно не желал отпускать Шина куда-либо, но просто так было надо. Что-то в его сознании уверенно утверждало, что сейчас им обоим нужно время побыть наедине с собой и своими мыслями. Только кто бы еще тогда знал, к чему это время может привести.

[nick]Джексон Ямато[/nick][status]not u darlin'[/status][icon]https://i.ibb.co/JzD8ch2/Eefn-BJEUYAQbhj4-2.jpg[/icon][sign]-[/sign]