Спектакль начался как по часам. Шесть вечера, зал полон, а история стара как мир. Критики напишут "эта история разрушительной любви", а актриса лишь на мгновение сожмет до бела тонкие губы. Не согласна. Нет в этой пьесе никакой любви. Ни уважения, ни веры -ничерта. Однако зрители замрут, вожмутся в кресла и будут с жадностью следить за сценой её страданий, мук, вкушать чужую боль. Ведь многие так алчут разрушений.
Свет гаснет. Актёры с зажженными свечами, что так странно пахнут ладаном, выходят в полукруг. Лишь они освещают происходящее между главными героями действо.
Мавр прячется в тени. И глупые девочки после будут бояться темноты и спать при свете ночника, пока в их голове услужливо всплывет встревоженный голос:
- Кто здесь? Отелло, ты?
Она ждала. Без мужа ей не спится. Его тепло и запах простыни хранят и в них Дездемона ищет покой, даже сейчас, когда возлюбленный муж возвратился.
- Я, Дездемона.
Свет свечей нервно дрожит на смуглой коже актёра.
-Что ж не идешь ложиться ты, мой друг?
Друг. В этом слове столько нежности и тепла. Друг. Он не просто мужчина и муж. Она доверяет ему, она отдается его милости и в этом истинная трагедия Дездемоны.
-Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
-Да, милый мой.
-Когда ты за собою какой-нибудь припомнить можешь грех, которого не отпустило небо, молись скорей.
Актёр выходит на свет. Именно свет принёс Дездемоне смерть. Он принёс ей этот последний пропитанный презреньеи взгляд дорогого человека. Уж лучше бы тот пришёл, как положено предателю и убийце: под покровом полной темноты- и не позволил девушке проснуться, ощутив всю тяготу и позор его неверия.
-Что это значит, милый? - Голос актрисы дрогнул. Она села в постели, что стояла в середине сцены. Тёплый свет окутал небрежную россыпь волос и кристальную чистоту глаз.
-Давай, молись! Но только покороче. Я подожду немного. Не хочу тебя губить, покуда к смерти духом не приготовилась ты. Боже упаси! - Он зол. Желваки играют яростяростью, а пальцы сжимаются и разжимаются. Кажется, вот-вот услышишь хруст.
Эта сцена всегда была ненавистна актрисе. Но каждый раз она проживала её снова. Смотрела со слезами в лицо смерти, пытаясь отыскать в чужом отрешенном взгляде один ответ: за что?
-Подумай о грехах своих. Скорее.
-Мои грехи - любовь моя к тебе! - Она почти кричит, и тянет руку в попытке достучаться до того, кто еще сценой назад смотрел на неё с трепетом и любовью.
-Вот за нее ты и умрешь сегодня...
-Смерть за любовь с природой не согласна. -Но Отелло лишь ударяет по руке жену. Кривится от брезгливости, словно женщина перед ним грязна и неопрятна. От этого голос Портер лишь надрывнее взывает к нему. Кажется, мгновение и она разрыдается от негодования и обиды. -Как страшен ты! Зачем кусаешь губы? Какое-то кровавое волненье приводит в дрожь все существо твое.
Она видит решимость на лице мужа. Понимание,что сейчас она для него, что чужая ранит. Но именно из-за него женщина не позволяет себе слез. Она выпрямляет спину, и хотя голос её дрожит, ей не в чем каяться и смотрит она гордо.
-То страшные предвестники; но все же надеюсь я, надеюсь, что не мне быть жертвой их.
Увы. Но круг из свечей теснит актёров друг к другу и драма разворачивается на глазах зрителей всё более явно. Множество глаз с жадностью смотрит на то, как порывисто мавр обходит супругу, как обвивает руками шею со спины и волосы её спадают на глаза. Кажется, единственную слезу всё же Дездемона обранила перед смертью. И эта слеза была вовсе не от предательства или боли. А от того, как слепо верил Отелло в то, что дарует ей милость. Его пальцы на тонкой шее становятся белыми. Хрип разносится по залу прежде, чем хрупкое тело прикрытое белым длинным пеньюарлм оседает в руках убийцы. Свечи задувают, зал погружается во мрак. И в полной темноте звучат первые аплодисменты.

Отредактировано Carol J. Porter (21.09.2021 14:41:30)