Понедельник - день тяжёлый, вторник тоже напряжённый, да и вообще неделя выдалась, прямо скажем, не фонтан. С утра Шпагина вызвали на ковер к начальству и пропесочили по полной программе за проведённую не по плану операцию и не согласованные с руководством действия, повлёкшие за собой ранение оперативного сотрудника.
- Теперь ты видишь, чем заканчивается твоя самодеятельность? – спрашивал полковник Сергеев, опираясь обеими руками о столешницу и сверля капитана взглядом. Его самого накануне натянули по самые гланды и пригрозили провести внутреннее расследование, если подобное снова повторится.
- Ведь сколько раз говорил, что все свои действия ты обязан – понимаешь? – обязан вначале согласовывать со мной или с Жаровым, чтобы не было, как сейчас: Ракитина в больнице, а меня затаскали по кабинетам. Что я должен им говорить, вот скажи? Что ты принял решение задержать подозреваемого, не дожидаясь прибытия спецназа, хотя тебе русским языком сказали не лезть поперёд батьки в пекло. Сказали? Сказали! Но ты же у нас самый умный, да, Андрей? Зачем тебе спецназ, ты сам прекрасно со всем справишься. Так, что ли?
- Александр Михайлович, подозреваемый обнаружил прослушку в номере, понял, что за ним следят и собирался покинуть здание. В связи с этим мною было принято решение действовать своими силами…
- Какими своими силами, какими?! – заорал Сергеев, в сердцах хлопнув ладонью по столу. – Ушаков и Ракитина против  профессионального киллера! Да за ним такой шлейф из трупов тянется, со счёта собьёшься… Ты б хоть башкой подумал, прежде чем под пули лезть и других подставлять.
Шпагин вздрогнул, но промолчал. В больнице у Кати он был вчера, провёл там час, но в палату его так и не пустили, сказав, что состояние пациентки стабильное, угрозы жизни нет, она под наблюдением врачей и, если что-то изменится, ему обязательно сообщат. За минувшие сутки он ни на секунду не сомкнул глаз, а в семь уже был в управлении, готовый к тому, что от него потребуют сдать оружие и удостоверение.
- Вот что, Андрей, - подытожил полковник, переводя дух и тыча в собеседника пальцем. – В последний раз тебе это говорю и надеюсь, ты меня услышишь: никакой больше самодеятельности, ты понял? Сказано ждать поддержку – сидишь и ждёшь, не рыпаешься. Мы не обычных уголовников ловим и права на ошибку у нас с тобой нет.
- Именно поэтому я и решил его брать, не дожидаясь прибытия спецназа.
- Я-то тебя понял, а вот ты меня никак не хочешь понять. Ну да ладно... У тебя на столе папка с новым делом, ознакомься и в четверг приходи, обсудим.
- Разрешите идти?
- Иди, капитан, иди.
Выйдя из кабинета, Шпагин молча прошел мимо молоденькой секретарши, сочувственно смотревшей на него сквозь стеклянную перегородку. О ранении Ракитиной знал весь отдел, да и личные отношения тоже ни для кого не были тайной. Шила в мешке не утаишь, как бы они ни старались, и слухи в их коллективе распространялись со скоростью света, к тому же после развода капитан Шпагин стал предметом пристального внимания и интереса со стороны незамужних сотрудниц следственного комитета. Потом кто-то засёк начальника особой группы и Катю Ракитину целующимися в машине и слил информацию коллегам. Мало того, один из ребят Шпагина составил конкуренцию шефу, и в стенах СК закипели шекспировские страсти. До мордобоя дело не дошло, поскольку Катя довольно быстро определилась с выбором, и мир внутри бригады был восстановлен.
Теперь она в больнице и, как ни крути, виноват в этом он. Да, в тот момент Андрей считал, что поступает правильно, что другой возможности взять киллера уже не представится. Спецназ задерживался, счёт шёл на минуты, и он не стал дольше ждать. Киллера взяли, но какой ценой…
В больнице постоянно дежурил кто-то из своих, и после беседы с Сергеевым Андрей собирался поехать туда и сменить на посту Васечкина. Планы изменились, в кабинете его ждало очередное дело, над которым им предстоит работать ближайшие месяцы. Отодвинув бумаги в сторону, он разложил перед собой фотографии шестерых мужчин, организаторов преступной группировки, занимающейся торговлей людьми. Компания подобралась разношёрстная: тут и чёткие пацанчики прямиком из девяностых, когда проблемы решались кулаками и монтировкой, и интеллигент с дипломом о высшем образовании, талантливый врач, будущий хирург, переквалифицировавшийся в бандита. Перевернув фото, Шпагин прочёл надпись на обратной стороне: Смирнов Роман Евгеньевич. Как же тебя сюда занесло, Роман Евгеньевич?

Новый год запомнился молчаливыми посиделками за праздничным столом в пустой квартире и привкусом лжи и фальши во всём, начиная с шампанского и салатов и заканчивая Нинкиными выкрутасами в постели. Климов едва сдержался, чтобы не звездануть ей по лицу, отшвырнул и вышел из спальни, понимая, что еще немного, и свернёт курве шею. Закрывал глаза и видел, как Нинка обжимается с тем парнем, зверел от ревности, представляя, что этот щегол ласкал его жену, трахался с ней, и она это помнит и никогда не забудет. Того любила, а его ненавидит и всё равно стелется, шлюха.
Рванув оконную раму, Егор зачерпнул пригоршню снега и растер лицо и шею. Виски будто сдавило раскалённым обручем, с него ручьями тёк пот, изо рта вырывался пар. Из глубины квартиры не доносилось ни звука, и Климов почувствовал, что его начинает понемногу отпускать. Дышать стало легче, лицо покалывало от холода, он закрыл окно и сел, сжимая отяжелевшую голову.
Праздники кончились, дальше всё пошло по накатанной. Нина сдавала экзамены, зубрила с утра до ночи конспекты, сидела в наушниках, забыв про сон и отдых. Её никто не отвлекал, а вернее сказать, до неё попросту никому не было дела. Разве что Клавдия Макаровна заглядывала в гостиную напомнить хозяйке, что пора бы перекусить, а то голова работать перестанет, да гнала её спать, видя, что та и не думает ложиться. Егор приезжал домой поздно, иногда среди ночи, жену и пальцем не трогал; дождался последнего экзамена и до утра не выпускал Нину из постели. К завтраку она выползла чуть живая, Клавдия ей сразу принесла подушку, чтоб не больно было сидеть, а после отправила отлёживаться.
Для других она как была зачумлённой, так и осталась, мужики её сторонились, только Димка да Роман Евгеньевич относились к жене Егора по-человечески, за что домоправительница Климовых их, как могла, благодарила. Вроде звери, а всё же люди, не чета Лёньке Прохорову, тот порой так на Ниночку глянет, что душа в пятки просится. Страшно до мурашек, хочется спрятать от него бедную девочку подальше, чтоб и думать о ней не смел. А все его мысли поганые на лице написаны, потому-то Клавдия и старалась Нину с Котовским не оставлять, а то мало ли чего ему в голову взбредёт. Тот за ней по пятам ходит, облизывается, Нина уж и не знает, куда от него деться. Спасибо, хоть бывает редко и ночует в месяц раз, а то бы совсем тяжело ей пришлось.
На бабкины косые взгляды Прохоров лишь усмехался и продолжал целенаправленно доставать Климову. Нравилось ему, как она при встрече с ним спадает с лица, вжимается в стену и дрожит мелкой дрожью. В штанах моментально становилось тесно, хоть иди и дрочи. На Нину Кот дрочил регулярно, представляя в подробностях, как станет насиловать тощую белобрысую суку, и тоже ни с кем не поделится. В его мечтах Климовская подстилка, выебанная во все щели, ползала перед ним в слезах и соплях и просила прощения за ту пощечину. С каким удовольствием он бы переломал ей сначала пальцы, затем руки и ноги и смотрел, как она корчится от страха и боли…
Как бы Клавдия ни старалась, отношения между супругами не налаживались, и это её сильно удручало. Хозяйка и так уже в тень превратилась, мужу слова поперёк не говорит, на глаза старается не попадаться, всё одна, всё молчком, и ему неинтересно, чем она занята, не скучает ли взаперти в четырёх стенах со старой бабкой. Приехал, молча поел, поспал и снова уехал. Ниночка его вещи сама разбирала и, бывало, плакала тихонько в ванной над ворохом белья. Не дурочка и понимает, что Егор опять погуливает. Обидно ей, что ненужной стала, вроде замужем, а будто чужая, приживалка в собственном доме: кормят, поят, одевают, а внимания не обращают.
Труднее всего смириться с равнодушием, оно и ранит больнее, отнимая надежду вернуть потерянное. Да и на что надеяться, если призраки прошлого всегда рядом, прячутся на задворках памяти, ржавчиной разъедая душу.
Наступил февраль, приближался День всех влюблённых, и в честь этого в университете подготовили праздничный концерт, а при входе установили самодельный почтовый ящик для сбора валентинок. Марина думала прогулять пары, но решила прийти хотя бы ради того, чтобы посмотреть на Климову, и ни секунды об этом не пожалела. Нина выглядела поникшей и несчастной, утопая в огромном вязаном свитере под горло, с тусклыми волосами, заколотыми в старушечий пучок, и потухшими глазами, в которых поблескивали слёзы. Утром Егор ушёл, не попрощавшись, да что там, даже не взглянул в её сторону. Клавдия спозаранку сходила в церковь, свечку поставила и помолилась, чтобы всё плохое обошло их семью стороной. Сердце подсказывало, что ничего хорошего этот праздник им не сулит…
День и вправду выдался дерьмовый. Климов начал пить с утра и к вечеру не держался на ногах. Хирург глазам не поверил, увидев его в таком состоянии. Всем известно, что Егор влёгкую перепьёт любого, оставаясь трезвым как стекло, а тут… На предложение подкинуть его до дома старшак отмахнулся, натянул пальто и, покачиваясь, двинулся к выходу. Спускаясь следом по лестнице, Роман набрал Карасю. Фоном звучало радио, и он понял, что Ивлев еще в пути.
- Клим напился и едет домой. Предупреди Клавдию.
- Сейчас позвоню. Да уж, не повезло Нинке, укатают…
На улице мело, колючая снежная крошка летела прямо в лицо, но Егор брёл вперед, позабыв запахнуть пальто. Ему было жарко, душно, в голове мелькали какие-то смутные образы, обрывки фраз и Нинкин голос озлобленно повторял, срываясь на крик: «Ненавижу… ненавижу тебя… не-на-ви-жу!»
Видя, что он не собирается садиться за руль, Смирнов успокоился и остановился. Клим спустился в метро и долго стоял перед турникетом, соображая, как работает эта херня, пока ему не подсказали, что нужно купить проездной в кассе и приложить карточку к валидатору.
В вагоне поезда он свалился на свободное место и скоро задремал, прислонившись головой к металлическому поручню. Когда объявили конечную, никто из пассажиров не подумал его разбудить, все вышли, и поезд тронулся. В депо его обнаружили милиционеры, обходившие состав, растолкали и потребовали предъявить документы. Климов достал паспорт.
- Что, дядя, отмечаешь? – пошутил сержант, пряча в карман пятисотрублёвую купюру. – Домой езжай, а то жена, небось, уже  волнуется.
- Во-во, точно, и цветов купи, - поддержал второй.
- Спасибо, мужики, - хмыкнул Егор, засовывая паспорт во внутренний карман пальто.
Из глухой подворотни выскочила тощая дворняга, трясясь не то от холода, не то от голода, обнюхала лежащего в снегу мужчину и жалобно заскулила, тычась носом под локоть.
Выматерившись, Климов попытался встать и снова чуть не навернулся из-за настырной псины. Та испуганно поджала облезлый хвост и попятилась, потом опять подбежала и села рядом.
- Чего смотришь, жрать хочешь?
В пяти метрах от них стояла палатка. Скормив собаке горячую булку с сосиской, Егор отряхнулся и пошёл дальше, щурясь от летящего в глаза снега. Домой он добрался в начале третьего, грохнул кулаком в дверь, и та распахнулась, явив закутанную в шаль Клавдию и спрятавшуюся за ней Нину.
- Здорово, бляди… - прохрипел Клим, опираясь о стену и поводя налитыми кровью глазами.
Жена сдавленно всхлипнула, попятилась и пропала в темноте. Макаровна, качая головой, подошла помочь ему раздеться, но напоролась на волчий взгляд исподлобья и присела на банкетку.
- Ты тоже проваливай...
Оттолкнув протянутую руку, Егор что-то пробормотал и лег на пол. Через минуту стены сотряс мощный храп.

Утро застало Егора Климова на том же месте. Солнце било прямо в глаза; он зажмурился, заслоняясь рукой от сплошного потока света, и сел, стукнувшись затылком о стену, по крупицам восстанавливая прошедший день. Ночью кто-то укрыл его одеялом, но сейчас в доме царила тишина. Женщины попряталась по углам и ждали, когда он проснётся. Клавдия так рассудила: лучше не будить Егорушку своим шарканьем, пускай хорошенько проспится, авось и лютовать не станет. А то обругал ни за что, ни про что, Ниночку напугал. Она-то к грубостям не привыкшая, хоть и наслушалась от мужниных друзей всякого, да и не было прежде такого, чтоб Егор с гулянки на рогах приползал. Через приоткрытую дверь экономка видела, как хозяин идёт по коридору в ванную, потирая ушибленный затылок. Немного подождав, она прошмыгнула на кухню и принялась готовить завтрак. После пьянки у Егорушки завсегда зверский аппетит просыпается и надо успеть накрыть на стол, чтоб не заругался на неповоротливую старуху, а то, не дай Бог, и хозяйке из-за неё достанется. До рукоприкладства у супругов доходило нечасто, Нина старалась не раздражать мужа, понимая, что ему всё неприятно: и её вид, и голос, и нахождение с ним в одном помещении. Никакой близости между ними не было и в помине, а постель… Секс был, но какой-то холодный, механический и бездушный, как у клиента с проституткой. Получив своё, Климов отворачивался и хорошо, если сразу засыпал, а не уходил, оставляя её в одиночестве. С определенного момента Нинка перестала отличаться от других баб, превратившись в рядовую давалку. Отказаться от неё он не мог, хоть и думал об этом. Слишком глубоко она его зацепила, околдовала наивным взглядом небесно-голубых глаз, от которого и сейчас всё внутри переворачивалось, напоминая, как было и как стало.
Незаживающие раны Клим по старинке лечил водкой. Он и раньше много пил, а после Нинкиного левака не расставался с бутылкой. Бабка пробовала с ним поговорить на эту тему, потихоньку сливала водку в раковину, но покуситься на запасы спиртного в хозяйском кабинете не осмеливалась. Егор её увещевания слушать не стал, грубо оборвав на полуслове, спасибо, матом не послал.
После вчерашнего у него побаливала голова, контрастный душ помог справиться с похмельем и почувствовать себя человеком. Пощупав трёхдневную щетину, Егор решил оставить как есть, наполнил ванну и включил режим джакузи. Хороший массаж пришёлся очень кстати, и в течение тридцати минут он откровенно кайфовал, ощущая, как тело расслабляется и боль утекает.
Дверь неслышно отворилась, и вошла жена. Разлепив веки, Климов оглядел замершую на пороге Нину, вытер лицо и прищурился. Не сводя с него глаз, она сбросила на пол тонкий халатик, зябко повела узкими плечами и шагнула в бурлящую воду. Едва Нина распахнула халат, член оживился, и она смело взяла его в руку, поглаживая и сжимая перед тем, как направить в себя. Придерживая жену за талию, Егор долбил её без передышки, не давая ни малейшего свободы. Набухшая грудь подпрыгивала в такт, он поймал и втянул в рот твёрдый сосок, слыша Нинкин скулёж, отпустил и продолжил трахаться в том же темпе. Минут через десять она взмолилась о пощаде – там всё пульсировало и сжималось, член доставал ей до матки, причиняя ощутимую боль и превращая секс в пытку. Наконец Климов всё-таки остановился, с упоением лаская губами бледно-розовые навершия.
- Дальше сама… - произнёс мужчина, кладя руки на бортики, и прикрыл глаза в ожидании.
Получив разрешение, Нина откинула за спину намокшую гриву, упёрлась ему в грудь и задвигалась, понемногу наращивая темп. Скоро она полностью потерялась в ощущениях, стонала в голос, крутила бёдрами, насаживалась на него, и то замедлялась, то вновь набирала скорость…
Кувыркания в чужой койке не прошли для неё даром, Клим сам мог увидеть и оценить, чему она успела научиться с новым ёбарем. Наскакавшись, Нина слегка отклонилась назад, демонстрируя торчащие рёбра, впалый живот и выступающие тазовые косточки, маленькую грудь и шею в засосах. Почувствовав нежное прикосновение к губам, она доверчиво потянулась навстречу, дотрагиваясь языком до его пальцев...   
Кончив, Егор небрежно хлопнул разомлевшую девушку по мокрой спине:
- Свободна.
Побледнев и с трудом сдерживая слёзы, Нина схватила халат и выскользнула за дверь. 

На выписку Кати команда Шпагина явилась в полном составе. Васечкин в пику шефу притащил роскошный букет и при всех вручил Ракитиной, вогнав девушку в лёгкий ступор. Ей казалось, что они всё выяснили и закрыли тему, и вот пожалуйста. Ребята посмеивались над Васечкиным, но и сочувствовали тоже, хотя с самого начала было ясно, что ему с Ракитиной ничего не светит. Катя давно положила глаз на начальника группы и три года ждала, когда тот разведётся. Расставание с законной супругой затягивалось, бывшая угрожала лишить Андрея общения с ребёнком, истерила по любому поводу и устроила цирк с дележом совместно нажитого имущества. В итоге Шпагин ушёл из дома в чём был, заранее согласившись на все условия ради возможности видеться с дочкой.
Оставив квартиру бывшей жене, он какое-то время жил у друзей, потом поднапрягся и купил однушку в районе трёх вокзалов. Катя предлагала переехать к ней и услышала в ответ, что это женщина должна переезжать к мужчине, а не наоборот. Мысль в современных реалиях довольно спорная, однако Андрей не считал это темой для дискуссии.
Сегодня Катя пригласила его к себе, чтобы кое-что обсудить. Она совершенно случайно узнала, что их группа почти месяц занимается разработкой банды, продающей женщин в сексуальное рабство. Колоть Майстренко или Ерофеича значило впустую терять время – один заболтает до смерти, но не скажет ничего дельного, а второй просто уйдет от ответа. Поэтому она поймала в спортзале Васечкина и вынудила всё рассказать.
Вечером настала очередь Шпагина. С первых минут он понял, что сегодня ему не обломится. Его позвали не для любви, а для дела, потому что кое-кто не выдержал Катиного натиска и сдал шефа с потрохами.
- Ладно, я слушаю.
- Вообще-то это я хочу услышать, почему мне не сказали, что у нас новое дело.
- Кать… - начал Андрей, усадив её рядом. Вообще-то он предполагал, что рано или поздно ему придётся всё объяснить и малодушно надеялся, что это произойдет не так скоро. – Пока тебя не было, мы нарыли кое-какую информацию на этих ребят. И я решил, что не хочу, чтобы ты в этом участвовала.
- Приехали. Слушай, Шпагин, если ты забыл, то я такой же член команды как Васечкин или Майстренко. И никаких хочу - не хочу не может быть в принципе. Поэтому давай кое-что проясним, хорошо? Итак, мы вместе работаем и жить, я надеюсь, тоже будем вместе. Но я не хочу, чтобы наши с тобой личные отношения мешали работе. Я взрослая девочка и сама несу за себя ответственность. Договорились?
- Договорились.
- Отлично, выкладывай, что у нас есть на этих уродов.

В четверг на совещании у Жарова Катя всех огорошила, предложив свою кандидатуру на роль «крота», чтобы найти доказательства, что под вывеской элитного клуба скрывается притон для богатых извращенцев. Андрей схватил её под локоть, вывел из кабинета и втолкнул в пустую курилку.
- Ты рехнулась?
Девушка смотрела него, слегка сдвинув брови к переносице и, похоже, искренне не понимала, с чего он так завёлся. Обычная ситуация, ничего неожиданного или экстраординарного она не предложила. Их группа постоянно работает под прикрытием, и прежде Андрей никогда так бурно не реагировал.
- Прости, а в чём проблема?
- И ты еще спрашиваешь? – рявкнул тот, ударив кулаком в стену.
- Да, спрашиваю и надеюсь получить внятное объяснение. Андрей, мы всё обсудили и решили, что не станем смешивать мягкое с тёплым.
- Вот только не надо сейчас об этом, ладно?
- Ладно, тогда скажи, в чём дело.
- В том, что я не хочу, понимаешь, не хочу, чтобы ты внедрялась в этот клуб! Кать, туда приходят трахаться…
- Андрей, - прервала Катя, обняла его лицо и поцеловала, заставив замолчать. – Послушай меня, пожалуйста. Я понимаю, чего ты боишься, и даю слово, что этого не случится. Шпагин, ты слышишь? Я справлюсь.
- Если что-то пойдет не так – что угодно - ты сразу дашь мне знать. Мы с ребятами тебя вытащим.
- Я знаю и ничего не боюсь. - Она улыбнулась и крепко прижалась к нему. - Ты же рядом.

С самого утра всё шло наперекосяк. Накануне у Карася сломалась машина и вместо него встречать албанцев, прибывших в Москву на переговоры, отправился Смирнов. У Нины в расписании вдруг нарисовалась дополнительная пара по методике обучения художественному переводу, о чём студентов по каким-то причинам забыли предупредить. По аудитории прокатился сдержанный ропот, однако никто не осмелился встать и уйти, и даже Марина, скривив недовольно лицо, достала из сумки тетрадь и ручку. Пропускать занятия было чревато встречей с преподавателем в приватной обстановке, когда наступит время сдавать сессию. Поэтому лучше поскучать лишние девяносто минут под монотонный бубнёж старого маразматика, считающего свой предмет наиболее значимым для будущих специалистов, чем строить ему глазки и напрашиваться в гости ради паршивого «удовл.» в зачётке. В отличие от Волковой, Нине не было нужды изображать интерес, она внимательно слушала и записывала за лектором, ничего не упуская.
Время тянулось бесконечно, последние минуты Марина не отрывала взгляд от часов и вскочила, как только преподаватель объявил, что занятие окончено. Закинув сумку на плечо, она обратила внимание, что Нина еще не собралась, закатила глаза и продефилировала к выходу. Ей было недосуг ждать, пока эта копуша допишет лекцию. Всё равно к себе не позовёт и даже не предложит подбросить до дома, потому что, видите ли, она и так задержалась и Егору это не понравится. Ну правильно, он же теперь знает, чем жена занимается в свободное время, вот и держит на коротком поводке. Приятно, конечно, что Нина оказалась такой же как все, а то корчила из себя скромницу и недотрогу. И смотрите-ка, улеглась под первого встречного, кто ей удачно лапши навешал. Сначала уши развесила, потом ноги раздвинула. Воображая, какое лицо было у Нины, когда Клим застукал её с любовником, Марина злорадно усмехалась. И всё-таки непонятно, почему он оставил Нинку в живых, не выкинул на улицу пинком под зад, не отдал на потеху бойцам, не сплавил в один из своих борделей или какому-нибудь Ашоту в сауну. Она по-прежнему живёт за его счёт, пользуется его деньгами, у неё и личный водитель, и дорогие шмотки. Как тут не удивляться и не задаваться вопросом, за что такое счастье, если по логике всё должно быть с точностью до наоборот. Неужели Егор правда её любит? В это Марина отказывалась верить, гнала от себя эту мысль и искала другое объяснение. Вероятно, тут не обошлось без старой кошёлки, домработницы Климовых, она же души не чает в хозяйке. Если бы Клавдия за неё попросила, Егор бы наверняка уступил. Вот она, единственная реальная причина возвращения Нины на Арбат, а не к отцу в хрущобу или на панель, где её давно ждут. Вечно эта бабка лезет, куда не просят, лишь бы Ниночке помочь, ну просто мать родная. Стоит Марине переступить порог, начинается бесконечное шастанье Макаровны из комнаты в комнату. Между нею и экономкой шла негласная война, начавшаяся прошлой зимой после внезапной болезни Нины. Никто не переубедит Клавдию, что эта подстилка бандитская не приложила руку к случившемуся. Уж больно неожиданно Ниночка слегла, да и врач затруднялся поставить точный диагноз. Грешили на лихорадку, потом на грипп, ОРВИ, лечили от всего сразу, а лучше не становилось, Нина чуть богу душу не отдала. И жена Василия Волкова приходила проведать больную, заботливой прикинулась, а в глазах совсем другое читалось. Радовалась она, что соперница заболела, что одной ногой в могиле стоит, еще чуть-чуть – и Климов станет вдовцом.
Клавдия в лицо ей глянула и обмерла: она это, ей-богу, она! Вишь, улыбается, никак фату свадебную примеряет, на Ниночкино место метит. И Марина, встретившись глазами со старухой, поняла, что выдала себя с головой, и не появлялась до выздоровления Нины. Потом-то, конечно, снова стала наведываться, нарочно подгадывала, чтоб с бывшим любовником встретиться. И на ужин оставалась, никогда не отказывалась, если приглашали. Нина к ней со всей душой, подруга ведь, а что Марина с Лизой по-разному к ней относятся, этого она не чувствует. Не замечает двуличия, потому как сама из другого теста слеплена. Просить, чтоб не звала Васину жену в гости, Клавдия не имела права, а то бы давно отвадила нахальную шалашовку.
Но сегодня Марина не собиралась к Климовым, у неё были другие планы на вечер. Муж предупредил, что вернётся поздно, и грех было бы этим не воспользоваться. Её ждали модные бутики и заветная сумка, которую она присмотрела на днях в ЦУМе и попросила отложить до выходных. Остаток на карте стремительно таял, а Волков, как обычно, забыл пополнить счёт. В результате ей не хватило жалких шести тысяч, а девица за прилавком смотрела на неё, как на нищебродку, которая понта ради зашла в приличный магазин.
- Волков, сука, - кипя от ярости, Марина быстрым шагом шла к автобусной остановке. Она терпеть не могла просить у него денег, но без напоминаний в их семье не обходилось. Просьбы превращались в требования и сопровождались обвинениями в  жлобстве. Акела и в лучшие времена столько не зарабатывал, сколько жена тратила за один поход по магазинам. Но что его реально выбешивало, так это постоянное сравнение с Климом и недвусмысленные намёки, что вот ему хватает средств достойно содержать жену.
- А ты как думал? – усмехалась Марина. – Бесплатно в наше время никто не даёт. Я не хочу считать копейки и экономить, спасибо большое.
- Как же насчёт быть вместе в болезни и здравии, в богатстве и бедности? – поинтересовался Акела, глядя на раздетую жену, выбиравшую, что надеть в универ.
- Нет, дорогой, ты обратился не по адресу. Хочешь задаром и по любви, так и жениться надо было на той, которая любит. А я тебя не люблю.
Маринкины аппетиты по части шмоток и украшений не знали границ и удовлетворять их становилось всё труднее. Она хотела быть наравне с Ниной: носить то же, что и она, одеваться в тех же магазинах и иметь всё самое лучшее. И это проблемы Волкова, что он не в силах обеспечить ей необходимый уровень жизни. Значит, плохо старается.

Забросив Нину на Арбат, Карась рванул в гараж, костеря на чём свет стоит столичные пробки. Знал бы, что произойдёт в его отсутствие, ни за что бы не оставил девчонку одну, да понадеялся на Клавдию и что у Нинки хватит мозгов не ввязаться в очередную авантюру. Но, как показало будущее, слишком хорошо он о ней думал.
Проводив гостей, Егор налил коньяку и позвонил любовнице. С их последней встречи прошла неделя, и девушка вся извелась от ожидания. К сожалению, мужчины в её жизни надолго не задерживалась и после нескольких свиданий пропадали без видимых причин. И это при том, что она старалась не грузить кавалеров своими проблемами, не клянчила дорогие подарки, не просила водить её по ресторанам. Наоборот, старалась быть милой, легкой на подъём, улыбчивой и ни в коем случае не показывать, что устала, плохо себя чувствует или не настроена на интим. После череды сплошных разочарований тактика, перенятая у более удачливых подруг, сумевших таким образом не только найти себе щедрого спонсора, но и выйти замуж, наконец начала приносить плоды.
С Егором Климовым Кира познакомилась на работе, отпахав четыре смены подряд и ни разу не присев. Коллега взяла отгулы и готовилась к свадьбе, её клиентов раскидали по другим мастерам, заранее об этом уведомив. Кто-то отказался менять мастера и попросил перенести запись, но большинство согласились прийти в назначенное время. Среди них был и Егор.
Расплатившись с администратором, он вернулся в зал и протянул парикмахерше чаевые. Уставшая Кира на автомате поблагодарила и отвернулась, собираясь мыть инструменты. Перед уходом она вспомнила о деньгах, заглянула в карман и обалдела – денег хватит  забить холодильник на месяц вперёд, заплатить за квартиру и купить сыну ботинки. В салоне не знали, что у неё есть маленький ребёнок, а соседка Людмила, бравшая к себе Вовку, когда у Киры бывали гости, с высоты прожитых лет советовала молчать в тряпочку и не пугать мужиков прицепом.
- Распишетесь, тогда и познакомишь. Если мужик нормальный, то он и ребёнка твоего полюбит. Кто вырастил, воспитал, тот и есть настоящий отец, не то что этот твой… спермодонор. Сунул, вынул и пошёл, а ты возись как хочешь. Алименты копеечные и те не платит, сволочуга. Хоть бы подумал, на что ребёнка-то поднимать?
В душе Кира понимала, что Люда в чём-то права, но ей становилось немного стыдно перед сыном за то, что приходится прятать его у соседей. Как будто она отказывается от него, притворяется, что никакого ребёнка у неё нет и никогда не было. Вовке нравится ходить в гости к тёте Люде, он вообще мальчик покладистый и совершенно не капризный: ест, что дадут, не просит включать телевизор, играет себе в уголке – где посадил, там его и найдёшь.
Климов появился на следующий день, дождался закрытия салона и, завидев Киру, вышел из машины. Дальше события развивались по отработанному сценарию: кафе, прогулка по ночному городу, приглашение на чай, секс. Слава богу, соседка еще утром забрала Вову и перед тем как привести обратно, сделала контрольный звонок матери.
Поначалу девушку коробило, что Егор, уходя, оставляет ей деньги, а потом поняла, что для него это в порядке вещей. Мечты мечтами, но на деле всё куда прозаичнее: её покупали, чтобы трахать. При знакомстве она заметила у него обручальное кольцо, явное свидетельство того, что здесь ловить нечего. С другой стороны, если у мужчины крепкая семья, он не станет заводить любовницу, и вот тут есть над чем поразмыслить.
Кира переживала, что Егор тоже сольётся, как её предыдущие партнёры, и сказка закончится. Но время шло, а новый знакомый не торопился исчезать, водил влюблённую парикмахершу в рестораны и бутики, покупал ей красивое нижнее бельё, которое сам же и рвал, и мало-помалу девушка поверила, что всё-таки сумела ухватить удачу за хвост.
Решив, что и впрямь что-то значит для Егора, Кира начала потихоньку прощупывать почву на предмет его отношений с женой. И сразу допустила грубейшую ошибку, позволив себе насмешливое замечание в адрес Нины. Климов сухо попрощался и долго не давал о себе знать. Тогда до неё дошло, что она поторопилась и сделала глупость.
Людмила не лезла с вопросами, видимо, догадавшись, что у соседки опять проблемы на личном фронте.
Они всё-таки увиделись после январских праздников, посидели в «Шоколаднице», а потом Кира предложила поехать к ней. Было невыносимо ощущать его равнодушие и хотелось что-то сделать, чтобы растопить этот ледяной взгляд, пробиравший до самого нутра.
Ночевать он не остался, впрочем, как и всегда, расплатился и уехал к жене. Интересно, с ней он такой же грубый и ненасытный или ведёт себя по-другому? Кира старалась об этом не думать, чтобы не ревновать к незнакомой женщине, обладающей исключительными правами на Егора, той, к кому он всегда возвращается, после того как натрахается на стороне. Неужели она ни о чём не догадывается и не замечает, что ей изменяют – не от случая к случаю, а постоянно? Или знает и давно смирилась, потому что Климов и ей платит? Хочется взглянуть на неё хоть издали и понять, что это за женщина, что в ней особенного, да и просто оценить свои шансы на успех. Кира усвоила урок, но надежда еще теплилась.   
Недельный перерыв показался ей вечностью и воспринимался как незаслуженное наказание. Глупость, конечно, обижаться и ревновать, думать чёрти что, накручивать себя, сходить с ума от неизвестности, словно она не любовница, а жена, которую бросили, чтобы провести время с другой.
Егор ждал её на улице возле ресторана, оставив автомобиль за углом. Внутри было светло, тихо и по-домашнему уютно, как бывает далеко не везде. Сдав полушубок в гардероб, девушка взяла спутника под руку, приподнялась на цыпочки и, ласкаясь, потерлась о колючую щёку.
- Куда ты пропал, м? Я соскучилась… - мурлыкала Кира, не обращая внимания на подошедшего официанта. Её не беспокоило, что вокруг люди, она их просто не видела.
Егор сделал заказ и откинулся на спинку стула, поглядывая в окно. На тротуаре топтались замёрзшие девчонки, одна в дутом китайском пуховике, другая в распахнутой шубе и с шапкой в руках. Прищурившись, он узнал в высокой растрёпанной блондинке жену. Поняв, что её заметили, Нина остановилась и подняла заплаканное лицо, обрамлённое длинными светлыми волосами, растянула в дрожащей улыбке рот – губы тряслись, по щекам градом катились слёзы, ресницы заиндевели. Спалила мужа с бабой и теперь не знает, куда деться от стыда. Подружка сердито ей выговаривала, застегивая шубу и нахлобучивая на голову шапку. Нина не реагировала, смаргивая слёзы и не отводя взгляд от лица со шрамом, до которого долго боялась дотронуться. Когда же наконец осмелилась прикоснуться к толстому рубцу, у обоих побежали мурашки по телу.
Он и сейчас смотрел не мигая и спокойно обнимал прильнувшую к нему девицу, одинаково равнодушный и к той, и к этой. Потому что ничего человеческого в нём не осталось и нечему было болеть, наполняться ненавистью, любовью, жаждой. В Нининых глазах застыло столько боли, что впору задохнуться, она, как и Кира, в эти мгновения ничего не видела и не слышала. Он знал, каково это и, дёрнув изуродованной щекой, безразлично отвернулся от окна.
На протяжении вечера девушка не могла отделаться от мысли, что всё не так, как должно быть. Егор пребывал в странном настроении, был еще менее разговорчив, чем обычно, много пил, и глядя на пустеющую бутылку, Кира почувствовала ползущий по спине неприятный холодок.
В квартире он впечатал её лицом в стену, задрал до пояса юбку и вошёл без всяких прелюдий, обжигая дыханием затылок. Влагалище горело; она до крови кусала губы, глотая слёзы, мычала и судорожно дёргалась в ответ на резкие толчки. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не телефон в кармане Климова. Кира беззвучно поблагодарила неизвестного, спасшего её от этого ужаса, и без сил сползла на пол, зажимая ладонью рот. Ей было дико больно и страшно, по ногам текло, она сжала колени и потянула подол вниз, надеясь, что её больше не будут насиловать.
- Слушаю, говори.
Съёжившись и стараясь не дышать громко, Кира со страхом смотрела, как её любовник садится на обшарпанную банкетку и подносит телефон к уху. Рваный шрам на щеке темнеет, наливаясь кровью. Егор долго молчал, сжимая пластиковый корпус, затем глухо произнёс: «Ладно, я понял», встал и застегнул брюки.
Придя домой и обнаружив в двери записку, Клавдия не стала волноваться и занялась ужином, однако наступил вечер, а Ниночка всё не возвращалась. Часам к одиннадцати подъедет Егор, спросит, где жена, и что она ответит? Не знаю, не уследила, прости дуру грешную? Она уж и сама пробовала звонить Нине, да та трубку не брала. Макаровна со страху чего только не передумала, в прихожей торчала, надеялась, что хозяйка вот-вот появится, знает же, чем ей грозит опоздание. Егор разбираться не станет, чем она там занималась, у него разговор короткий, а рука тяжёлая, будет потом с синяками ходить. Ждала-ждала, да так и не дождалась, все глаза высмотрела, на улицу сбегала, до автобусной остановки дошла и ни с чем назад воротилась. Уж как ей не хотелось, а всё же пришлось звонить Егору.
- Ты уж прости, не доглядела, - повинилась домоправительница, и Клим заскрежетал зубами, догадываясь, куда она клонит. Опять Нинка накуролесила, а бабка её выгораживает. Так оно и оказалось. Жена махнула хвостом и умотала гулять с подружкой, не сказав, когда вернётся. Время позднее, её нет. К телефону не подходит и не перезванивает, а эсэмэски писать Макаровна не научилась.
- Вот овца тупорылая, - выдохнул мужчина, убирая мобилу в пальто. Ветерок приятно обвевал разгоряченное лицо, легкие работали во всю мощь, наполняясь густым табачным дымом. Облокотившись на капот, он прикурил новую сигарету от предыдущей и глубоко затянулся, краем глаза замечая въезжающую во двор чёрную «бэху». Вспомнились события прошлогодней давности: застывшая в поцелуе пара в жёлтом круге фонаря, выпавшее из сумки обручальное кольцо, пятна крови на снегу… Поговорив с экономкой, Егор дал пацанам команду искать Нину. Его бойцы прочёсывали город вдоль и поперёк, пока не поступила информация, что жену старшака засекли на Тверской рядом с клубом «Пентхаус».
С хозяином Климов не был знаком - так, слыхал кое-что. Ходит молва, что девочки у него высший класс, в привате такое вытворяют, что последние бабки отдашь. С улицы туда не берут, шерстят танцевальные и модельные школы, там и набирают свежие кадры. От желающих отбоя нет, а на приват с клиентом готова каждая вторая. Некоторые, как Галя Никифорова, принципиально отказываются от предложений уединиться, но таких меньшинство. Может, поэтому Савельев и и выделил её из толпы…
До открытия оставалось около получаса, перед зданием с мигающей неоновой вывеской выстроились вдоль дороги одинаковые авто с тонированными стёклами. Не найдя поблизости свободных мест для парковки, Танцор свернул в узкий переулок и заглушил двигатель.
Внутрь их впустил всё тот же Эдик, бегавший курить на чёрную лестницу. Он не стал говорить, что клуб еще закрыт и вход в здание с другой стороны, вежливо поздоровался и объяснил, как попасть в зал. За это его одобрительно хлопнули по плечу и положили в карман сотку.
«Пентхаус» занимал два этажа: на первом расположился стрип-бар с вип-кабинками для приватных танцев, на втором этаже - просторные апартаменты с кожаными диванами и бильярдными столами. Нина нашлась на главной сцене в обнимку с отполированным до зеркального блеска шестом. Стоя в нескольких метрах от неё, Егор смотрел, как она медленно крутится, держась одной рукой за шест, склонив набок голову и прикрыв глаза. Длинные светлые волосы свободно струились, едва не касаясь пола. Неожиданно музыка оборвалась, Нина выпрямилась и оглянулась, но вместо Гали, ходившей за кулисы переодеваться, возле сцены стоял муж.
- Ко мне подошла, овца, - процедил Клим, видя, как вытягивается и бледнеет её лицо.
- Нина, стой.
Но та словно не слышала, спрыгнула со сцены и маленькими шажками приблизилась к высокому мужчине с обезображенным лицом, который крепко взял её за локоть и повёл к выходу. Нина за ним не поспевала, спотыкаясь на высоких каблуках и морщась от простреливающей боли в вывернутой руке. С ней обращались не бережнее, чем с мешком картошки, с той лишь разницей, что посадили в машину, а не бросили в багажник. Даже одеться не дали, вытащили на мороз в тонком шерстяном платье.
После звонка Егору у Клавдии поднялось давление, она приняла таблетку и легла, оставив дверь в комнату открытой. В полночь её разбудил шум в прихожей, хлопанье дверей и мужские голоса. Поднявшись вслед за хозяевами в квартиру, голодные бойцы засели на кухне, а Егор пинками погнал жену в спальню.
Толчок в спину отправил Нину в полёт через всю комнату. Присев перед лежащей на полу девушкой, Клим запустил руку в растрёпанные пшеничные волосы, наматывая длинные пряди на кулак. Она тяжело задышала, жмурясь от острой боли, вытягивая шею и поднимая на него мутные от слёз глаза.
- Я смотрю, одного раза тебе было мало, - сказал Егор и влепил ей пощёчину, разбив губы. Голова от удара резко мотнулась влево, Нина вскрикнула, по счастливой случайности не прикусив язык. Не столько болезненные, сколько унизительные оплеухи сыпались одна за другой; её хлестали по лицу как нашкодившую псину, неспособную усвоить элементарные нельзя и можно. – Сопли подбери и смотри на меня. Хочешь повторить? Не слышу ответа. Ну, хочешь?! Ладно… давай повторим.
Один глаз у неё заплыл, губы распухли и кровоточили, из-за этого она не могла нормально говорить и получалось какое-то неразборчивое лопотание. Не получив ответа, Егор швырнул её на кровать, разорвал на куски простыню и спустя пару минут Нина была надежно привязана и могла только крутить головой. Он вытащил ремень из брюк и встал над ней, примериваясь для удара.
- Запоминай.
Всего за пятнадцать минут на оголённых ягодицах не осталось живого места, они превратились в один сплошной синяк багрового цвета. Повесив ремень на спинку стула, Климов посмотрел на притихшую жену, уткнувшуюся лицом в подушку, и вышел.
В доме стояла тишина, и только из охранной доносился приглушенный звук работающего телевизора. Смолотив ужин, приготовленный Клавдией Макаровной, парни не стали заморачиваться и оставили грязную посуду на столе. Пододвинув к себе тарелку с недоеденным салатом, Егор положил рядом сигареты и закурил. За ночь пепельница до краев наполнилась окурками, во рту поселилась едкая горечь, а желание спустить шкуру с потаскухи, которая, как свинья, продолжает искать грязь, чтобы в ней изваляться, выжигало изнутри. Год прошёл, но никто ничего не забыл. И никогда не забудет.
Криво усмехнувшись, Клим взял стакан и залпом выпил.

На следующий день Нина не показывалась из спальни, никого не пускала и не отвечала на просьбы открыть дверь. Клавдия стучала, звала, дёргала ручку, но так ничего и не добилась. Димку Ивлева, приехавшего аккурат к завтраку, развернули с порога и послали в  посольство Албании за готовыми визами. Это означало, что на сегодня институт отменяется и Нина остаётся дома под присмотром экономки. Парни отбыли вместе с начальником, и кроме них двоих в квартире не было ни души.
- Ниночка, открой… - упрашивала Клавдия, не знавшая, что творилось минувшей ночью в хозяйской спальне и как её любимый Егорушка жестоко выпорол жену ремнём. Благодаря лекарству она крепко спала и не слышала ни ударов, ни стонов за стенкой. После десятого удара Нина уже не кричала и хрипло выла от боли, сжимаясь и вздрагивая, когда ремень ложился поверх свежих ссадин, пока не потеряла сознание.
Егор вернулся в восьмом часу, переоделся и сел за стол. Экономка надеялась, что теперь-то Ниночка выйдет, и они вместе поужинают, не сидеть же ей взаперти целый день. Видно, крепко вчера поссорились, раз на глаза показаться боится.
- Дай-ка я за ней схожу, - не вытерпела Клавдия, снимая фартук.
- Сядь.
- Да она с утра голодная сидит. Я зову-зову, а она не идёт. Что у вас опять случилось-то, Господи?
- Сядь, я сказал.
- Ну, села, дальше чего?
- Бери вилку и ешь.
- Знаешь что… - рассердилась бабка, отодвинула стул и встала, уперев полные руки в бока и наклонившись над столом. – Не буду я одна есть, понял? Раз Нина не ест, то и я не стану.
- Объявляешь голодовку? – усмехнулся Егор, поднимая взгляд от тарелки.
- Не дождёшься, ирод. А ну-ка зови жену за стол! Ишь ты, расселся… Кому говорю, иди зови. Выдумал тоже: девку голодом морить. Георгий!
- Ты мне дашь спокойно пожрать?
- Веди сюда Нину.
- Не дашь.
Бросив вилку, Климов вылез из-за стола и пошёл к жене. При его появлении распятая на кровати Нина зашевелилась и попыталась приподнять голову, подслеповато щурясь: ей мешали волосы и запекшаяся кровь на лице. От поясницы и до колен всё было синим, ссадины распухли и кое-где сочились сукровицей. Он дотронулся, и девушка тихо, жалобно закричала, из последних сил вжимаясь в матрас.
Увидев, что этот зверь сотворил с бедной Ниной, Клавдия схватилась за сердце и начала оседать на пол. Её силой вывели из комнаты, невзирая на сопротивление, хватание за руки, мольбы и потоки слёз. Ничто его не проняло, выгнал и захлопнул дверь у старухи перед носом. Сколько бы она ни просила, Егор не позволил ей ухаживать за Ниной, даже не дал обработать раны. Он сам выносил за ней судно и кормил сваренной на воде жидкой кашей, годившейся разве что для собак.
- Да за что ты её мучаешь… - плакала домоправительница, наливая размазню в глубокую миску.
Нина находится взаперти пятый день, ей надо в больницу, а до Егора не достучаться. Глядя на него, оторопь берёт, ведь ни капли жалости и сострадания нет в человеке. Вконец оскотинился. Будто наказывает за что-то жену, голыми руками на куски рвёт, и всё ему мало.
Когда Климов пришёл домой, навстречу вышла заплаканная Макаровна и опустилась на колени прямо посреди коридора. Потрясённый Роман Смирнов остановился как вкопанный в проёме арки.
- Что хочешь со мной делай, не встану. Пока Ниночку не выпустишь – не встану.
По его хмурому небритому лицу прокатились крупные желваки, кулаки угрожающе сжались, однако бабка не сдвинулась с места, ведь у Нины других защитников, кроме неё, давно нет.
Поняв, что она умрёт, но не отступится, Егор достал из кармана ключ.
«Скорая» прибыла через двадцать минут, бесчувственную Нину погрузили на носилки и с мигалками увезли в ГКБ №1 имени Н. И. Пирогова.  Спустя два дня Климов улетел в Грузию к старому другу Анзору Маргеладзе, взяв с собой Танцора и Кота.

Отредактировано Georgy Klimov (07.05.2021 10:28:25)