Он не хотел ее обидеть. Испугать. Заставить уйти. Нет. Не так. Не повторяя ошибок прошлого, выстроить обратно дорогу друг к другу. Постепенно. Шаг за шагом. Бен хотел быть рядом с ней. Сколько она позволит. До утра. Не отмеряя времени. Всегда. Мария была его всем. Самым важным. Самым нужным. Плевать, что она не может испытать оргазм. Это для него не важно. Важнее то, что она рядом. Что позволяет быть рядом. Что простила. Что отвечает на его прикосновения и поцелуи с тем же пылом. Ее тело дрожит также, как и прежде. Дыхание прерывается, а пульс учащается. Бен понимал, что все испортил раньше. Искалечил душу Марии болью и жестокостью. Требовал слишком много сейчас, но хотел, чтобы девушка могла ему верить. Если он говорит, что он будет рядом, то он будет. Если не уйдет, то так и будет. Если любит, то это навсегда.
Все не бывает по щелчку пальцев. Но Мария была здесь, с ним, и это было самым главным. Бен не был готов упустить свой шанс... их шанс. Теперь он действительно был последним. Отгоняя все страхи и домысли, он хотел быть с Марией. Его губы прижимались к ее коже. Хотели почувствовать ее жар. Не размыкая объятия и тел, лежать вот так с ней до самого утра. Прислушиваться к хриплому дыханию и уловить тот момент, когда девушка уснет. Но у Марии были иные планы. Она зашевелилась. Пробормотал что-то такое, что говорят парни или девушки, когда пытаются поскорее ретироваться и распрощаться. Бен инстинктивно сжал сильнее ее в объятиях. Первым порывом было не пускать.
- Ничего там не размазалось, - он пытался шутить. Получалось не очень. В ее глазах мужчина уловил двоякие эмоции. Эти глаза как и прежде завораживали. Темные. Выразительные. Опасные. В висках запульсировал кровь. Он не хотел отпускать Марию и терять тепло ее тела. Казалось, если отпустит, то то потеряет ее насовсем. А если не отпустит, то она изведет себя мыслями, которых он не мог прочесть, и все равно уйдет. Бен выбрал меньшее из зол. - Хорошо, иди, - он сел, потянув девушку за собой. Помог ей встать. - Ванная прямо и направо, - Мария наверняка об этом знала. Их номера похожи как близнецы. Но ему нужно было что-то сказать, чтобы не молчать и избавить от надвигающейся паники. Он сделал что-то не так? Качая головой, он следил, как Мария исчезает за дверью ванной. - Только будь недолго... - он шептал ей вослед, когда дверь закрылась за ее спиной. Дверь отдаляла их. Бен вновь чувствовал себя неуютно. В голову лезли разные мысли. Нужно было что-то сделать, сказать. Ворваться и испугать своим внезапным присутствием Марию? То же мне, поступок.
Он упал обратно на смятые простыни. Вдыхал родной запах девушки. Закрыл глаза и представлял, что она рядом. Ее запаха не хватало. Отметина на простыни не то же самое, что истинное присутствие Марии. Бен открыл глаза. Его взгляд упал на стационарный телефон около кровати. Идея пришла сама собой. Он потянулся к телефону. Набрал номерную комбинацию, соединяющую с ресепшеном. Заказал еды в номер. Марии нужно было питаться. Он сам не ел с прошлого вечера. Слишком был взволнован предстаящей встрече. Не мог запихнуть в себя ничего кроме воды.
Спустя время в номер постучали. Бен натянул боксеры и открыл дверь обслуживающему персоналу. Отыскал несколько смятых купюр и выпроводил молочного паренька. Сам переложил поднос с едой на постель. Заодно выпустил Руфуса. Порывшись в кармане пиджака, отыскал ключ в номер Марии. Пес пулей залетел в соседний номер и кинулся к миске с питьем. - Прости приятель. Теперь я позабочусь о твоей хозяйке, - закрыв соседнюю дверь, Бен вернулся обратно в номер. Марии в комнате не было. За дверью ванной непрерывно лилась вода. Бен стал изменять шагами комнату. Ждал. Ожидание убивало. Плюнув на все это, он подошел к закрытой двери.
Тихий стук едва был слышен. Он ухватился за ручку и приоткрыл дверь. Откашлялся и переступил порог ванной. Мария стояла у зеркала. На ресницах собрались прозрачные карельки воды. Щеки разрумянились. Он оценивающе оглядел ее округлые формы. Сердце вновь забилось чаще в груди, стоило ему на нее посмотреть. Она восхищала его при любом свете и в любой обстановке. Для него она была самой красивой, даже с размазанной косметикой под глазами. Сердце замирало и пускались в такой бешеный бег, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Моля лишь об одном «не уходи».
- Все в порядке? - вполне невинный вопрос. Она могла просто кивнуть или солгать. Это не заставит ее убежать. Терзаемый мыслями он прошел дальше в ванную. Замер. Сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
- Перестань так много думать, - Бен подошел ближе. Встал у девушки за спиной. Положил руки на ее напряженные плечи. Мышцы были стянуты и слишком тверды. Он помассировал их пальцами, пытаясь избавить от стянутых узелков. Прижал девушку к своей груди. Заглянул в зеркало, рассматривая их отражение. Такое знакомое и родное. Будто и не было этого расставания. Будто они так и живут в доме на Аляске. Мысли затуманились, возвращая его в прошлое. С трудом удалось вырваться на поверхность. Он не винил Марию в том, что она слишком много думает. Пережив то, что пережила она, не мудрено шарахаться от каждого шероха. Ей удалось и это перебороть. Вылепить себя заново. Невзирая на боль и на то, что осталось в прошлом. Она сильная. Самая сильна из тех, кого он знал. И эта женщина обязана быть его. Он не упустит эту возможность. Прошлое осталось в прошлом. Он хотел в это верить. Как верил и в то что больше не причинит девушке боль, что Зверь не вернется, что они могут попытаться сблизиться. Нужно было объяснить свои слова и поступки.
- Есть здесь и сейчас. Есть ты и я. Ничего больше не имеет значения, - он развернул Марию лицом к себе. Ладони легли на ее щеки. Пальцы смахнули остатки воды. Он прижался губами к дрожащим векам, собирая прозрачные капли. - Мне не важно, что ты не можешь испытать оргазм. Не важно, что ты не видишь. Не считай себя неполноценной из-за этого. Ты для меня ты гораздо полноценной любой другой женщины, потому что ты - это ты. Ты Мария. Моя Мария, - он вновь учился говорить об этом вслух, звать ее своей. Признавать, что так зависим ею и что любовь лишь возрастала с каждым днем, что они провели врозь. Верил, что имеет на это право. На нее.
- Я хочу чтобы ты была рядом, хочу чувствовать тепло твоего тела и как ты засыпаешь в моих объятиях. Даже если с наступлением утра придется расстаться, я знаю, что мы встретимся опять... не спрашивай откуда, просто знаю... будет это прогулка с Руфусом или любая другая причина, я найду ее, чтобы увидеть тебя, - на этот раз они не будут прощаться навсегда, громко хлопать дверью или уходить в тягостном молчании. Даже если была хоть единственная ниточка, за которую можно было ухватиться, Бен сделает это и не отпустит. Завоюет ее доверие и сердце вновь. Больше не будет прятаться в панцире. Он не теряет ничего, если попытается. А если не получится, то больно будет все равно. - Я буду рядом. Я не убегу. Не убегай и ты, пожалуйста, - Бен обнял девушку. Прижал к себе так сильно, будто действительно боялся, что она вырвется и убежит. Но нет, он верил ей. Каждому ее ответному поцелую и прикосновению. Если она хотела остаться, то это была ни слабость и не порыв. Она не жалела о сделанном выборе и что сейчас с ним, а не с тем другим.
Его пальцы путались в длинных локонах. Он нашел оставшиеся шпильки в волосах и выбрал их, кладя на край раковины. Пальцы запутались в белокурых прядях. Вдыхая ее запах и чувствуя стук родного сердца. Медленно и осторожно сплетал вместе их нити. Бен не требовал от девушки ответов. Просил его выслушать. Просто держал в объятиях и не отпускал. Гладил по голове и вкушал тепло ее тела. Как будто в первый раз. Может это и было в первый раз. Судьба давала им шанс узнать друг друга вновь.- А теперь давай поедим. Я заказал еды. Позволь мне накормить тебя, идет? - уткнувшись подбородком в макушку Марии, он спрашивал, так и не выпустив ее из медвежьих объятий. Держал слишком долго и даже дольше, пытаясь отнять у этой ночи как можно больше ее. Его Марии.

В этих объятиях было вложено все. Весь его смысл и жизнь. Потому что его жизнью была и будет Мария. Он вдыхал ее запах. Как сумасшедший. Держал в крепком кольце рук. Как сумасшедший. Он и был сумасшедшим, так сильно врастая в другого человека... в нее... его Марию. Бен все еще учился заново звать ее своей. Пусть «моя» пульсировало в каждой клеточки его тела, оставалось в каждом вдохе и выдохе, в ритме рваного сердца и прикосновении пальцев. Бен учился. Учился, как быть новым собой. Заботиться. Любить. Считаться с желаниями и интересами Марии. Не подавлять, а быть рядом. Поддерживать. Быть той опорой, за которой она могла бы чувствовать себя как за каменной стеной. Чтобы она была счастлива. Даже если бы это значило отпустить. Отпустить, чтобы она была... нет! Они уже пробовали это. Оба убедились, что не получалось. Они были связаны крепкими нитями. Эти нити и сейчас обвивали их тела, не позволяя отпустить или отстраниться.
Когда он переступал порог ванной, то не знал, что может ожидать. Мария могла неверно истолковать его слова, могла не подпустить близко, могла... могла... Было так много возможностей, но они не произошли. Слава Богу, они не произошли! Девушка позволила себя обнять. Нуждалась в этих объятиях также сильно, как и он. Бен считывал каждый отклик тела. Всаоминал прошлое. Мысли переплетались, но еще никогда не были такими ясными. Впервые он знал, что нужно сделать и как поступить. Самое верное решение, было быть рядом с Марией. А вместе они справятся со всем. Через каждую неудачу переступят вместе, взявшись за руку. Когда-то давным-давно, даже не осознавая этого, девушка вытащила его из кромешной тьмы. Не просила ничего взамен. Была рядом. Любила. Обжигалась. Падала и опять поднималась. Но все равно была рядом. Теперь его черед. Беречь ее. Любить. Быть рядом. Даже если она будет гнать прочь, он все равно не уйдет.
Они - одно целое. Пусть сейчас совсем не похожи. Шаг за шагом они смогут это перебороть. Найти путь обратно друг к другу. Откуда у Бена была подобная уверенность, он и сам не знал. У кого-то же она должна была быть. Он не лелеял пустых надежд. Хоть кого он обманывает, конечно, да! Как ненормальный мечтал о том дне, когда Мария могла бы вернуться в его жизнь. Выстраивал разные варианты и сценарии. Один глупее другого. Но сам не делал шагов для сближения. Так и сидел, засунув себя в скорлупу. Чего-то ждал... озарения? Лучше бы кто-то пришел и надавал тяжелой кувалдой ему по голове. Пытался жить так, как было раньше. Не получалось. Без Марии ничего не получалось так, как надо.
- Я тоже скучаю... но все больше я скучаю по тебе в моей жизни... Даже если ты мне выделишь какой-нибудь уголок, я не привередливый, - его губы вытянулись в улыбке. Шутка не удалась. Он никогда не умел шутить. Особенно если это касалось их. Но Бен по-правде скучал по тем временам, когда они принадлежали лишь друг другу, а остальной мир переставал существовать. Сумасшедшие... такие безумные... зависимые друг другом. Искры вспыхали, стоило им лишь посмотреть друг на друга. Эта связь не умерла и сейчас. Была погребена под страхами и былой болью. Нужно было приложить усилия, чтобы кирпичик за кирпичиком откопать себя прошлых. Конечно же, они уже не станут такими, как были. Боль многому научила. Прошлое расставило все по местам. Пусть и по неправильным местам. Отдалило Марию так далеко от него. Но если они попытаются, если осмелятся... они станут лучше. Лучше вместе. Нерушимая связь связывала их, переплетая крепкими нитями тела, руки и ноги. Обвивала горло, но не душила. Наконец-то позволяла дышать.
- Мы справимся со всем... вместе, - Бен прижимал девушку так тесно к себе, не в силах отпустить. Чувствовал ее тепло. Сердцебиение. Дрожь. Тело постепенно расслаблялось. Он сделал глубокий вдох. Запах ее волос был таким родным и привычным. Будто они вернулись в прошлое. В его квартиру. Разменивая одну ночь на три дня. Не считая времени и ставя рамок. В тот раз, когда он повел Марию на пикник на поляну. Они были счастливы. По-своему счастливы. Но даже тогда Бен не ценил того, что имел. Мария была рядом, а он так нелепо ее отпустил. Совершил слишком много ошибок. И сейчас, ступая через край, он не боялся совершить их вновь. Больше нет. - Пожалуйста, - успокаивающий голос раздался у самого уха девушки. Пальцы поглаживали длинные локоны. С их последней встречи волосы Марии отросли. Ему всегда нравилось, когда она ходила с распущенными волосами. Тогда он мог в любой момент запустить пальцы в густые пряди и почувствовать нечто сердцу родное, необходимое. Вот и сейчас не удержался. Пальцы забрались глубже. Касались. Воскрешали незабытые ощущения. Наслаждаясь ее близостью, время перестало иметь свое значение.
А затем Мария вновь его поразила. За что он заслужил эту удивительную женщину?
- Для тебя и для Руфуса... всегда найдется место, - она давала ему больше, чем он смел надеяться. Не обрывать их общение с наступлением утра. Мария позволяла быть рядом и утром. Как долго добираться обратно до Нью-Йорка? Бен напрочь забыл, но если его машина поедет тридцать километров в час, не покажется ли это для девушки странным? Бен не хотел с ней расставаться. Хотел быть рядом как можно дольше. Час. День. Даже минута была самым драгоценным временем.
Мужчина игриво дернул девушку за локоны волос. Заставил ее поднять голову. Заглянул в невидящие глаза. В них было так много эмоций и ни капли лжи. Мария никогда не умела ему лгать или, быть может, они просто разучились это делать, чувствуя, когда родной человек лукавит или что-то умалчивает. - Ловлю тебя на слове, - он склонился и поцеловал девушку в уголок приоткрытых губ. Ее «не убегу» было важнее любого обещания остаться. Сердце вновь затрепетало в груди Бена. Слишком волнительный был момент. Коленки дрожали. А все вокруг раскачивалось и расплывалось, оставляя для него лишь эту синеву голубых глаз.
- Давай, - с трудом отстраняясь от ее рта, Бен по-прежнему держал Марию в крепких объятиях. Чтобы поесть, нужно было, по крайней мере, сдвинуться с места. Пока что у обоих это получалось довольно плачевно. Бен не хотел разжимать объятий. Было слишком хорошо. Слишком нужно. Стоять вот так. Чувствовать ее. Наслаждаться близостью. Никакой секс не сравниться с тем, что у него было сейчас. Она. Его Мария.
С огромным трудом Бен отстранился. Заметил у раковины снятый галстук. Девушка была полностью обнажена и это никак не пугало ее. Можно ли было считать это одним шагом вперед? На губах всплыла глупая улыбка. Он потянулся к атрибуту своего гардероба и надел галстук обратно на шею Марии. - Возвращаю то, что принадлежит тебе, - эта вещица в действительности на Марии смотрелась слишком сексуально. У него был повод пересмотреть свой гардероб и, возможно, она вновь стянет его галстук, чтобы надеть на себя.
Затем Бен снял с крючка халат и натянул на плечи девушки. Не хотел, чтобы она замерзла. Дрожать Мария могла лишь в его объятиях и отнюдь не от холода. Завязывая пояс на талии, Бен притянул девушку обратно к своей груди. Одна рука обвилась вокруг ее талии, вторую он склонил к коленям и подхватил ее на руки. - Теперь действительно пойдем поедим, - переступая порог ванной и возвращаясь в комнату, Бен осторожно и очень бережно нем свою драгоценную ношу. Фактически Мария могла идти сама, но ему хотелось почувствовать ее близость чуточку дольше. Это был мимолетный порыв. Он не мог устоять. Как не мог и держаться от нее подальше. Она была его, что бы не говорили и не думали другие и они сами. Она - его Мария. И так останется до последнего вздоха.

Комната окрасилась в полумрак. На прикроватном столике горел ночник. Тусклый свет луны просачивался сквозь незадернутые шторы. За окном таилась тьма. Впервые за долгое время та не пугала. Не сулила возвращение кошмаров или одиночества. Обычно Бен возвращался из мастерской ближе к полуночи, принимал душ, зажигал по всей квартире свет. Так не казалось, что он полностью один. В его воображении он слышал разные шорохи. Может соседи собирались ко сну, может сознание играло с ним злую шутку. Сегодня не нужно было воображать посторонние шумы, чтобы уснуть. В компании Марии было слишком уютно. Он боялся к этому привыкать. Но в то же время, хотел, чтобы так было всегда. Он скучал по ней, по родному голосу, теплу ее тела. Оказалось так просто протянуть руку и почувствовать Марию. Ему досталось гораздо больше, чем просто тепло. Бен нес девушку на руках, пряча в ее белокурых локонах глупую улыбку. Иногда было только наруку, что она не видит его безнадежно-глупого лица, иначе подняла бы насмех.
Бен затянулся запахом ее волос. Они пахли иначе со дня их расставания. Теперь все пахло иначе. Ближе. Роднее что ли. Не было той обреченности и глубокой бездны под каждым его последующим шагом. С Марией всегда было легко. Как будто ниточки их прошлого развязались и больше не стягивали болезненно грудь. Они по-прежнему были связаны крепкими нитями, только эта связь не причиняла боли. К ней хотелось тянуться. Быть рядом. Оберегать Марию и согревать в в своих объятиях. Не просить ничего взамен. Ну может только то, чтобы она позволяла быть ближе, больше и чаще, чем за прошедшие месяцы полной отстраненность. Они жили разными жизнями, а жили ли вовсе? Расставание далось с трудом. Было большим испытанием. Слишком трудно было смириться, что Марии больше не было в его днях и ночах. Он дал ей то необходимое пространство. Сдержал обещание. Больше не преследовал. Видит Бог, так хотелось. Нарушить слово, прийти, увидеть. Остаться рядом. В такие моменты помогали разговоры. Радговоры с психотерапевтом. Раньше Бен бы и под дулом пистолета не пошел бы к мозгоправу. Времена меняются. Он менялся. Хотелось быть нынешним собой, а не тем упрямым ублюдком, который привыше всего ставил боль.
Мужчина потряс головой, отгоняя от себя дурные мысли. Они договорились с Марией двигаться постепенно. Сегодняшнюю ночь едва ли можно было назвать таковой. Чем ближе он подходил к смятым простыням, тем яснее понимал это. Воспоминания ярким картинками замельуали перед глазами. Тем не менее, порой было лучше так, как случалось. Не анализировать и просчитывать каждый шаг, а действовать спонтанно. Так, как подсказывает сердце. Это у них получалось лучше всего.
Разместив Марию на широкой кровати, ему с трудом удалось ее отпустить. Она была рядом... по-прежнему рядом... но Бену хотелось постоянно ее обнимать и вдыхать дурманящий запах кожи. Сумасшествие какое-то! Он пододвинул поднос ближе к Марии и уселся рядом. Их плечи случайно соприкасались. Нет, Бен сделал это нарочно. Чтобы чувствовать ее тепло и движение руки, когда девушка подносит вилку ко рту. Он любил смотреть, как она ест. Как открываются ее губы и обхватывают косучек пищи. Это зрелище было слишком завораживающим. Нужным. Потерянным где-то в памяти о тех завтраках, обедах и ужинах, которые они проводили вместе. Завораживало даже ее дыхание. Как и все, что связано с его Марией. Бен даже забыл, что нужно поесть самому. Наконец-то взяв тарелку, он принялся к еде.
Было непривычно, но так необходимо,  осознавать, что он мог звать Марию своей. На губах появилась та самая улыбка. Бен ел, время от времени стягивая стягивая какой кусочек с тарелки девушки. С ее тарелки всегда было вкуснее.
Уютная тишина и звон вилок о тарелку заполнили комнату. Щеки Марии раскраснелись после душа. Она стянула с себя халат, будто дразня его. Было приятно осознавать, что для них не существовало стеснения и каких-либо преград. Девушка осталась в одном галстуке и укуталась в тонкую простынь. Надо признать, ей слишком шла его обежда. Раньше она любила натягивать его рубашку и расхаживать по дому. Бен нарочно прятал всю ее одежду, чтобы видеть девушку лишь в его рубашке.
Теперь их плечи соприкасались кожа о кожу. Бен не сдержал глупой улыбки. Мария дала ему надежду. Он не мог все испортить а этот раз. И радовался как мальчишка.
- Ты слишком догадливая, - его голос звучал хрипло, но в нем не веяло опасностью. Бен вспомнил время, когда проводил рядом с ними. Когда они ушли, от него будто оторвали часть его самого. Раньше Руфус постоянно был рядом. Бен заботился о Марии и о нем, следил, чтобы его миски всегда были полными. Этого не хватало. Как и их присутствия в стенах его квартиры или во время прогулки в парке, в кафе, переправляясь на пороме... в каждом уголке мира. Сердце трепетало от мысли, что на этот раз не придется расставаться насовсем. - Он был очень голодный, - совсем забыв о приличиях, он заговорил с набитым ртом. Бен тоже был голодный. Булькая от выпитого количества воды, сейчас он наверстывал упущенное. - Я включил ему свет. Ничего, что он остался один? - обычно Руфус держался рядом с Марией. Сегодня он изрядно набегался, что должно быть спал без задних ног, а отсутствие хозяйки не слишком расстраивало четвероногого друга. Зато Бен мог вдоволь наслаждаться обществом девушки. Впервые виделась не только черная сторона. Была и светлая. Ею всегда была Мария. Она свет, он - тьма. Невообразимым образом им удалось встретиться на полпути.
Когда тарелка девушки опустела, он забрал из ее рук и отложил на поднос. Стянул из соседнего блюдца клубнику в шоколаде. Ягода была обильно облита шоколадом, так и просясь в рот. - У меня есть кое-что еще, - Бен поднес десерт к губам Марии. - Открой рот, - приблизившись в плотную, вполне невинном жесте Бен обмазал шоколадом ее губы. - Обещаю, это вкусно, - он сам облизал собственные губы, когда рот Марии приоткрылся и между уст выглянул кончик розового язычка.

Бен наслаждался каждым мгновением рядом с девушкой. Время не торопилось спешить и это было только на руку. На столике горел ночник, освещая белокурые локоны Марии и отливая на ее коже ровным сиянием света. Бен любовался ею, вдыхая дурманящий запах. Тот заполнял комнату и воскрешал так много воспоминаний. Хороших воспоминаний, где не было места боли и отчаянью, где он слышал девичьий смех и ловил на себе ее улыбки. Она так красиво улыбалась. На щеках выступали ямочки. Хотелось прикоснуться пальцами, губами. Зацеловать каждую ямочку, лишь бы она продолжала вот так улыбаться для него. Он не ценил таких мелочей раньше. Воспринимал как должное. Каким же он был дураком!
Стыдясь за собственные поступки, Бен наверстывал упущенное. Хотел быть рядом с Марией. Слышать ее голос, каждый вдох и выдох. Ловить на кончиках пальцев ее сбитое дыхание, когда он подносил ягоду к ее губам. Просто рядом. Не прося ничего взамен. Она и так дала ему больше, чем он заслуживал. Мария была удивительной женщиной. Чуткой, любящей, сострадательной, нежной. Такую захотел бы каждый мужчина. А она же считала себя обычной, заурядной, просто собой. Бен бы мог поспорить с ней. Никогда не воспринимал Марию такой. Она была всем для него. Воздухом. Дыханием. Сердцем. Без нее он не мог и не сможет существовать. Хватало одного взгляда в ее сторону чтобы сердце затрепетало как ненормальное. Могли пройти месяцы или годы, а оно будет трепетать все также, как тогда, когда она окончательно поселилась в нем навеки. Он полюбил, хоть и божился, что любить не в силах. Даже в самую черную душу проникло это неподвластное чувство - любовь.
Бен любил ее по-разному. За спиной осталось слишком много ошибок, на которых пришлось учиться, набивать шишки и вставать вновь, чтобы продолжить путь. В сердце все равно билась любовь. Порой он не умел контролировать свои чувства. В хорошем смысле. Любовь отражалась даже в прикосновении. Но он не стыдился этого. Не считал... больше не считал, что любовь - это слабость. Любовь к Марии сделала его сильнее. Если бы только она могла ответить ему тем же... Но Бен не торопил события. Понимал, как трудно ей далось то время после Зверя. Нужно было собирать себя по частичке. И в этом она тоже была  самой удивительной. Девушке удалось побороть страхи и комплексы. Найти свой путь и простить его. Хоть иногда... ну как иногда, почти постоянно казалось, что он не заслуживает ее прощения. Только его эгоизм брал над ним верх. Он хотел этого «второго» шанса, невзирая ни на что. Не помогало ни время, ни расстояние. Ему также сильно нужна была Мария, как и годы назад. Она была его всем. Смыслом. Дыханием. Жизнью. И он был готов рискнуть всем, оставаясь с ней, выжидая столько, сколько нужно, пока ее сердце не откроется вновь. Пока она не придет в кафе... Место напротив его столика пустовало каждую неделю. Он выучил каждую отметину, царапину и трещину на поверхности стола. Пальцы ползли по знакомым узорам, сталкиваясь с отсывающим латте, который предназначался для нее.
Губ мужчины растянулись в улыбки. Впервые вспоминая обо всем этом, грудь не щемило от боли и тоски. Впереди маячил яркий огонек света. Бен сломя голову устремлялся к нему. Только шаги получались маленькими и какими-то замедленными. Придется пройти долгий путь, пока он не окажется на свету. Ну и пусть. Он был готов идти этот путь недели, месяцы, годы, если будет знать, что на той стороне его ждет его Мария.
«Его Мария» звучало так привычно и по-родному. Бен повторял это про себя еще и еще, не в силах пресытиться. Уютную тишину заполнили разговоры о Руфусе. Они могли говорить о чем угодно, лишь бы слышать любимый девичий голос. Она засмеялась и он в ответ. С Марией было слишком легко забыть обо всем. Будто завтрашнего дня не существовало. Если и так, он хотел взять от этой ночи все сполна. Кормить ее, быть рядом, касаться плечами и ощущать каждый выдох на пальцах, на щеке и губах.
- Я знал, что тебе понравится, - глаза мужчины ползли по лицу Марии, останавливаясь на пухлых устах. Перерачканные шоколадом, они слишком манили прикоснуться. - Никто не в силах устоять перед клубникой в шоколаде, - или перед тобой - эти мысли он оставил при себе. Кончики его пальцев коснулись губ Марии, когда она откусила еще кусочек. Ее щеки вспыхнули. В свете ночника он разглядел каждый оттенок этого румянца. Был уверен, что кожа горела и если бы он сейчас коснулся ее щек, смог бы убедиться в этом сам. Оставшийся кусочек клубники Бен отправил в свой рот. Потянувшись к подносу, он взял еще одну ягоду. - Съешь еще, - кормить Марию было особенным удовольствием. В такие моменты она открывалась с иной стороны. Такая хрупкая, нежная. Ее хотелось защищать и оберегать. Не от того, что она не видит, а потому что этот инстинкт рождался в нем на каком-то первобытном уровне. Иначе просто быть не могло. Он нуждалась в этом, также, как и в ней.
Когда очередная ягода была отправлена в ее рот, Бен прижался к ее губам подушечками пальцев. Стер измазанные шоколадом губы и отправил в ее рот. Горячее дыхание опалило его пальцы. Он очертил контур ее губ. Сейчас это было сделано осознанно. Было необходимо ощутить Марию и то, что она рядом. Гораздо позже Бен коснулся пальцами пылающих щек. Был прав. Кожа действительно пылала, вспыхая еще более ярким румянцем. Он стянул с тарелки еще клубники и поднес к девичьим губам. Едва скормив ей всю ягоду, Бен прижался к ее губам своими губами. Не мог побороть своих желаний. А нужно ли было? Чувствуя на ее губах вкус клубники и шоколада, но все больше вкус ее сладких уст и самой Марии. Этот вкус не перебьет даже самый сладкий концентрат. Его язык прижался к девичьим губам. Толкнувшись внутрь, он ухватил кусочек клубники и перетянул в свой рот. Так есть было гораздо вкуснее, нежели с тарелки. Из его горла вырвался тихий стон. Бен ухватил Марию за талию и притянул теснее к своей груди.

Шелест простыней будоражил слух. Прикрыв глаза, Бен ловил каждый звук подобно хищнику, который выслеживает свою добычу. Инстинкты сохранились до сих пор, но в них не веяло опасностью. Закрывая глаза, он прислушивался к дыханию Марии, слышал сильный стук ее сердца, который перекрывался его собственным сердцебиением. Эти звуки были настолько знакомыми, что от переполнивших воспоминаний щемило сердце. Ему хотелось заново узнать Марию. Вместе с ней прочувствовать каждое прикосновение и каждый их разговор, вновь ощутить вкус манящих губ и услышать ее смех. С ним вместе Мария смеялась так редко. Они больше молчали или же совсем не вылезали из постели. Сейчас они тоже были в постели, но на сей раз все было по-другому. Они учились говорить. Доверять. Узнавать друг друга лучше. Преодолевая всю боль прошлого и перешагивая через воспоминания, пытались возродить связь, которая у них была. Без боли и крови, но также крепко, как и раньше. Бен чувствовал в этом такую же необходимость, как и дышать.
Мария была его всем. Как он мог быть таким дураком и потерять ее? Он ни за что ее не отпустит опять! Как в физическом, так и эмоциональном плане. Не хотелось думать, что завтра наступит все равно. Завтра будет завтра. А сегодня они были друг у друга. Их губы соприкасались. Бен подался вперед. Пружины на кровати заскрипели, когда он обвил рукой девушку за талию и привлек к себе. На языке чувствовался вкус клубники и ее вкус. Вкус Марии он не спутает ни с чем другим. Перетащив в свой рот кусочек клубники, Бен разжевал его почти не отрываясь от губ девушки. Только у нее были свои планы на этот счет. Она дразнили. Оставила на его губах лишь мимолетный поцелуй. - Старые навыки никуда не делись, - смех оборвался на девичьих губах. В тон Марии молвил мужчина, шепча ей прямо в губы. Она отстранилась, но он знал, что это не от страха. Вела себя иначе. Дразнила и заигрывала. Как будто они вернулись на много лет назад. Все такие же безумные и влюбленные. Бен скучал по таким «им». Часто перебирал в памяти самые яркие моменты их совместной жизни. Вспоминал девичью улыбку, родной голос, обжигающей дыхание, которое она оставляла на его щеке. Возможность протянуть руку и почувствовать родное тепло. Обнять так сильно, будто если отпустит, то Мария исчезнет насовсем. В каком-то роде так и произошло. Он отпустил, перестал бороться, а когда протянул руку, столкнулся с пустотой. Бен усвоил жестокий урок. Если сейчас потребовалось бы отпустить Марию, он этого бы не сделал. Слишком дорожил их хрупкому счастью и тем, что еще может быть между ними. Он был готов ждать сколько угодно, но отпускать - никогда.
Девушка повернулась к нему спиной. Бен наблюдал, как простынь медленно сползает вдоль ее тела. Аппетитные изгибы открывались его взору. Спина была прижата к груди мужчины. Он делал глубокие вдохи, позволяя Марии прочувствовать его близость. Горячее дыхание ложилось на изгиб ее плеча и заплеталось в белокурых волосах.
- Тарелки? - он не до конца улавливал суть девичьих слов. Какое отношение к этому имели тарелки? Хоть он потерял и другие нити их разговоров. Его глаза сосредоточенно ползли по полуобнаженному стройному телу. Взгляд буравил налитые груди и как медленно простынь сползает с розовых сосков, оголяя возбужденные вершинки. Бен протянул руку и коснулся плеча девушки. Кончики пальцев скользнули по руке до локтя и обратно. Кожа выжигала горячие отметины на его пальцах. Так необходимо. Жарко. Невыносимо. Поднявшись вновь к плечу, он дразнящим движением собрал разметавшиеся волосы и оголил шею Марии. Опалил горячим дыханием. Почти коснулся губами ее кожи на изгибе шеи, когда она все же потянулась за тарелками, лишая его этого удовольствия - коснуться ее вновь.
На губах Бенджамина расцвела хитрая улыбка. Он испустил вздох сожаления. Облизал губы. Взгляд непрерывно был прикован к обнаженному телу Марии. Пока девушка собирала тарелки и двигала их на край кровати, простынь совсем сползла, оголяя ее бедра и округлую попку. Бен чувствовал нарастающее возбуждение. Тело бросило в жар. Кончики пальцев показывало от нужды прикоснуться к Марии. Сейчас! Ему никогда не было и не будет достаточно прикосновений к ней. Чем больше он прикасался, тем больше требовалось опять и опять. Она стала наркотиком, его зависимостью и он был счастлив от того, что это так. Не хотел ничего и ничто менять. Лишь бы она оставалась рядом.
И она оставалась. Чертовка! Вновь дразнила! Из головы вылетели все посторонние мысли, когда он наблюдал, как она двигает посуду на край кровати и выгибается в спине. Обнаженная попка мелькала перед взором мужчины. Он не сдержался. Переместился ближе. Оперевшись о колени, подобрался вплотную к Марии. Его бедра прижались к ее упругой попке. Но лишь на миг. Даже за миг кожу обожгло яркой вспышкой молнии. Он тоже умел дразнить. Опустившись перед девушкой на колени, его пальцы коснулись обнаженных ягодицы. Прижался ладонями. Пальцы соскользнули. Бен провел невидимые линии от бедер до колен. Пальцы коснулись внутренней стороны и поднялись к бедрам. Почти коснулись розовых лепестков, а затем переместились на живот. От живота, к ложбинке. Дальше его руки не дотягивались... Он ухватил Марию за талию и притянул к себе. Усадил ее на попку, прижимая к своей груди. Сам тоже сел, вытягивая ноги и заключая ее в якобы полукольцо. Ладони распластались на животе девушки. Бен опять принялся дразнить. Пальцы заскольщили по обнаженной коже. По животу. Выше и выше. Пока его руки не настигли твердых бусинок сосков. Дыхание опалило девичью шею. Они сидели на середине кровати. Почти обнаженные. Им не требовалось слов. Только прикосновения, чтобы прочесть мысли друг друга, прочувствовать друг друга и стать ближе не только телами, но и сердцами. Бен не анализировал, не думал. Он чувствовал и действовал. Хотел вселить в Марию ту же уверенность и смелость довериться ему вновь. Он слишком многого просил? Ну и пусть!
Наклонившись, Бен прижался губами к изгибу девичьей шеи. Вдохнул ее дурманящий запах. Затянул так много ее аромата в легкие, как только мог. Прочувствовал, как она проникает в него. Под кожу. В жили. В кровь. Разливается стуком бешеного сердца. Мария должна была это чувствовать. Они сидели, прижавшись друг к другу. Как и чувствовал он, прижимаясь пальцами к ее груди и чувствуя, как с правой стороны колотится сердце. Кожа вибрирует, отдаваясь на кончиках его пальцев. Бен вжал их сильнее в девичью плоть. Вдавил упругие соски и медленно отпустил, позволяя им вытянуться наружу и стать еще тверже. Он ласкал их краем ногтя указательного пальца. Обводил большим пальцем. Мял. Ласкал. Хотел еще и еще чувствовать ее. - Мария... моя Мария, - Бен шептал любимое имя, перемещая губы по ее плечу и вытягивая кончик языка. Мария позволяла прочувствовать вкус ее кожи. Он вдыхал дурманящий запах. Сходил с ума по ней и хотел прочувствовать ее всю целиком. Медленно и неспеша искушая их обоих, покуда у них было это право - быть. Быть вдвоем.

Каждое прикосновение к Марии высекало память на сердце. Будто бы это было вчера. И не было ни расставаний, ни боли. Стало легко и просто. Просто прикасаться. Не думать. Только чувствовать. Пальцы ползли по телу девушки. Замирая, чтобы прочувствовать жар обнаженной кожи. Устремляясь дальше и обдаскивая затвердевший сосок. Постоянно прикасаться к ней это была необходимость. Жажда обладать ею никуда не делась. Бен по привычке вновь звал ее своей. Моя... моя... моя! - слетало шепотом между поцелуями к ее плечу и изгибу шеи. Он соскучился по тому, когда мог звать ее своей. Любимая женщина была так близко сейчас, что Бен не мог не поддаться искушению. Он тонул в ее запахе. Чувствовал себя полностью одурманенным, будто выпил целую бутылку вина. На самом же деле не прикасался сегодня к спиртным напиткам. Это близость Марии пьянила похлеще любого алкоголя. Не нужно было напиваться, чтобы чувствовать себя пьяным. Стоило лишь коснуться ее и почувствовать вновь вспыхающее желание где-то в глубине груди. Почувствовать ее желание. Раскаленный шар проник под кожу и разлетелся на тысячи осколков, посылая импульсы по всему телу.
Стало жарко. Невыносимо. Бен не противился этому чувству, напротив, жаждал почувствовать ее всю. Пальцы ползли над левым полушарием груди. Касались заостренного соска, сминая и вдавливая в беззащитную плоть. Под кожей он чувствовал ритмичный стук сердца Марии. Тот учащался с каждым прикосновением. Как и дыхание. Оно было таким же быстрым и порывистым, как его собственное. Бен дышал, но не мог надышаться ею. Кончики пальцев плавились на ее коже. Оставляли невидимые линии пожаров, не намереваясь останавливаться. Губы будто касались раскаленного металла, слишком горячей была ее кожа. Это горение передавалось и ему. Дрожь бежала по телу. С каждой пульсацией перекачивая бурлящую кровь в жилах. Горячо и опасно.
Рваное дыхание мужчины опускалось на девичье плечо. Он опалял выдохом и прижимался губами, выстраивая линию-дорожку из влажных поцелуев. Острые зубы оцарапывали ее кожу. Удерживали на миг и отпускали, продолжая свой пусть ближе к изгибу ее шеи. Ему не хотелось испугать Марию. Такого даже не было в мыслях. Он так сильно ее желал и не только в физическом плане, что ни за что бы не причинил боль, которая вернула бы их назад. Своими прикосновениями он хотел излечить обоих от ненужных страхов. Зверь больше не вернется. Их тела так близко знали друг друга, что им не требовалось слов, чтобы разобраться в том, что твориться между ними. В дальнейшем потребуется не один разговор, но здесь и сейчас слова были излишни. Только шепот ее имени, чувственные стоны и тихий приглушенный звук, как его мозолистые пальцы бегут по нежной коже Марии, как губы скользят по ее телу. К этому нужно было прислушаться. Прочувствовать. И услышать, что сердца бьются в унисон.
Едва он убрал с пути длинные пряди шелковистых волос и прижался к задней части шеи, Мария вновь его поразила. Стянув галстук, она осталась полностью обнаженной. Только простынь путались в их ногах, но натянуть ее девушка тоже не спешила. Он знал, чего это стоило для нее. Думать о том, что бы это значило для «них», он будет позже. Только с губ не исчезала глупая влюбленная улыбка. Сейчас Бен не видел глаз девушки, но чувствовал и был уверен, что в них не находилось место страхам. Страхи оставались за пределами этой комнаты. Может остались заперты в ванной. Может... Неважно. Главное, что их не было.
Жар с новой силой распространился по всему его телу. Горячая волна накрыла с головой. Здесь не было места мыслям, только действиям. Наконец соскользнув губами к изгибу шеи, Бен прижался только к коже, а не к ткани галстука и прочувствовал будто в первый раз, как томно и невыносимо колотится жилка под девичьей тонкой кожей. Его будто ударило током. От осознания того, что их тела реагируют все также. Он тихо застонал, не отрывая губ от взбешенной жилки на шее. Стон доносился из глубины его груди, там где стучало его собственное сердце.
- Моя... - он вновь вторил об этом, тихом шепотом, только для нее. Она была прекрасна... его Мария. Самая желанная из женщин сейчас и всегда. Глупо полагать, что ее может заменить кто-то еще. Это немыслимо. Нелепо. Бред. Только она была в его сердце, под кожей, в каждом вдохе и выдохе. Бен тоже закрыл глаза. Теперь они были равны. Он мог чувствовать, ощущать, но не видеть. Губы на ощупь продвигались по изгибу шеи. Закусывали плоть зубами. Ласкали языком. Но даже так ее было мало. Ее всегда было мало. Чертовски мало! Чем больше он прикасался, тем больше хотелось еще. Мария была как наркотик, зависимость, его неугосающее безумие. Ни и что, что это неправильно и так не должно быть. Так было. И для него это было правильно. Сгорая в омуте откровенной ласки, Бен жаждал ощутить Марию всю.
Он обхватил ладонями налитые груди, вжимая набухшие соски сильнее в кожу. Они идеально умещались в его руках. Сильнее прижался грудью к ее спине. Жар девичьей кожи тут же опалил его кожу. А когда ее рука легла на его ладонь и направила вниз по животу, Бен больше не сдерживался.
Его пальцы опустились тонкой дорожкой по животу. Он очертил впалый пупок. Дразня, просунул внутрь указательный палец. Затем продвинулся ниже. Кончики пальцев легли на гладкий лобок. Оцарапал короткими ногтями. Бен надавил ладонью, раздвигая ножки девушки шире. Мария поддалась без особых сомнений. Он застонал от такой вседозволенности прикасаться к ней везде. Даже на расстоянии он чувствовал жар, который источала ее плоть. Устремив свои пальцы еще ниже, он прижался к набухшим лепесткам. От кончиков пальцем и по всему телу пронесся электрический импульс. Он кружил пальцами по плоти. Искушал. Хотел прочувствовать каждый миг этих прикосновений. Перемещал руку на внутреннюю сторону то левого, то правого бедра. Здесь кожа была такой горячей и чувственной. Он не мог не коснуться. Потом возвращался обратно к половым губам, собирая кончиками пальцев вязкие капли источающей влаги. Бен размазал их по половым губам. Надавил, указательным и среднем пальцем, проникая между налитых лепестков. Еще чуть выше, касаясь набухшего клитора. Но лишь дразня и прочувствуя ее желание. Затем он  проник пальцами глубже. Преодолевая сопротивление набухших стеночек, погружался в мокрое и такое горячее влагалище. Вжимал, растягивал и завоевывал каждый сантиметр плоти. Чувствовал, как жар девичьего естества обволакивает его пальцы. Не сдерживая стонов, Бен ерзал на месте. Удерживая Марию свободной рукой, он прижимал ее тесно к себе. Губы ласкали ее шею и мочку уха. Стоны невольно вырывались из его уст. Налитый кровью член сквозь ткань боксеров терся о упругую попку. Он возьмет ее именно в такой позе, но прежде заставит еще больше желать его. Задвигав внутри узкой дырочки пальцами, они кружили, сжимались и разжимались внутри нее. Бен задвигал ими вверх и вниз, имитируя половой акт. Медленно. Постепенно наращивая темп. Так интенсивно. Плоть Марии теснее сжала его пальцы, не желая выпускать из сладостного плена. Влага заструилась по его пальцам, вытекая наружу и хлюпая при каждом проникновении. Эти звуки сводили с ума. Она его сводила с ума, заставляя желать еще сильнее, еще глубже, еще жарче.

С каждым прикосновением Бен утопал в прошлом, которое они делили пополам. Не было ни страхов, ни присутствия Зверя. Вот он держал Марию за руку. А секунды спустя она так заразительно смеялась. За их спинами вырастал домик около озера или на опушке леса. Они падали в песок, ловя во взгляде друг друга солнце, и целовались до безумия. Вдали шумели волны, набегая на берег и омывая их обнаженные тела. Сердце высекало искры, так громко стуча в такт сердцу Марии. Тогда он вновь ощутил, что их связывали крепкие нити. Как же сильно он ее любил. Тогда и сейчас. Воспоминания сменились длинными и уютными вечерами в заснеженных горах. Они делали в обнимку и смотрели черно-белые кино на старом телевизоре или грелись у камина. Мелочи, из которых состояла их жизнь, были слишком дороги сердцу, чтобы о них забывать. Их нельзя забывать! Они сидели на маленькой веранде. Он приносил Марии чай, а себе кофе. Кутал девушку в длинное одеяло, которое можно было трижды обмотать вокруг нее, но их это не смущало. Потом он тоже садился в кресло и брал девушку себе на колени. Они сидели и вглядываясь в звездное небо и полную луну. Иногда из-за снегопада ничего нельзя было разглядеть. Их это не волновало. они сидели и молчали. Это молчание было слишком уютным, чтобы прерывать его разговорами. Даже в молчании они находили друг друга, могли чувствовать друг друга.
Уже тогда Бен знал, что так будет всегда. Им не нужны были слова. Тем более глаза, чтобы видеть друг друга. Хватало прикосновений. Возможности вдохнуть будоражащий аромат девичьей кожи. Провести пальцами по длинной шее, касаясь местечка, где так томно и учащенно колотилась жилка под кожей. Это было одно из любимых мест на теле Марии. Хоть нельзя было выделить одно единственное. Он обожал все ее тело от кончиков пальцев ног до макушки. Мог касаться часами или днями, но все равно не будет достаточно. Мария была всем его миром. Любимая. Самая нежная и нужная. Единственная.
Воспоминания заполнялись настоящим. Присутствием Марии, касанием Коди о кожу. Прижимая ее слишком тесно к своему телу, Бен ловил ее сбитое дыхание. Ласкал подушечкаси пальцев ее коже. Ловил горячее дыхание на тыльной стороне ладони. Невидимые искры вырывались между их телами. С каждым настойчивым прикосновением, с каждым ответным касанием Марии они будто познавали друг друга заново. Исследовали тело сантиметр за сантиметром. Руками и губами. Чувствовали. Горели. Бен не переставал целовать ее шею. Как будто если остановится, то девушка испарится как дымка пепла из его рук. Он не мог этого допустить. Не мог потерять ее в этот раз. Последний. Другого раза не будет. Судьба не выделит им еще один запасной шанс. Эти «вторые» шансы были использованы с лихвой. Бен учился на своих ошибках. Раскаивался. Поступал иначе. Думал о Марии. О ней было так легко думать. Отдаваясь на волю ощущений, он действовал инстинктивно и не прогадал. Сердце подсказывало, что нужно делать. Им обоим так не хватало любви. Ему было необходимо найти путь обратно к ее сердцу. Он хотел показать Марии, что в этом нет ничего страшного. Она может положится на него - откинуться на его грудь и он ни за что не отступит, не позволит ей упасть. Лучше самому набить десяток шишек, нежели видеть полные боли глаза.
С губ Марии сорвался чувственный стон. Тот коснулся его сердца и пробежал трепетом по всему телу. Их пальцы переплелись на девичьем животе. Бен сжал хрупкие пальчики в своей большой ладони. Между ними завязался еще один узелок нити. Ему хотелось кричать о том, что он больше не причинит Марии боль. Хотелось кричать о том, как сильно он любит. Этот крик был всепоглощающий, захватывающий ураганом и желанием жить только ради нее - его Марии. Уста вновь и вновь твердили «моя». Любовь струилась по жилам, перетекая от него к ней и обратно. Из его собственного горла сорвался длинный стон. Он прижался губами к изгибу шеи и поднялся к мочке уха. Опалил взмокшую кожу девушки своим горячим дыханием. Их дыхание переплелись, уплывая дальше. В комнате стало слишком жарко. Чувственный звук скольжения кожи о кожу сводил с ума.
Его мозолистые пальцы ползли по животу, накладывались на ее пальцы, проскальзывая по ладони и возвращаясь обратно к животу. Бен обводил кончиками впалый пупок. Даже столько невинное прикосновение будоражило восприятие и горячило кровь. Вторая рука утопала между девичьих ног. Она была настолько мокрой, что мужчина стонал лишь от ощущений на пальцах ее горячей влаги. Стянутые стеночки влагалища ощущались шелковистей бархата. Он будто обмакивал пальцы в горячий воск и жаждал пережить это ощущение еще и еще. Ласкать, любить Марию бесчисленное количество раз. Вязкие капли капали на его пальцы и вытекали наружу. Бен двигал рукой глубоко внутрь и почти вытягивая пальцы наружу из узкой дырочки. Хлюпающий длинный звук будоражил его слух. Тело Марии дрожала в его руках. Это было самое приятное чувство на свете - держать ее в крепких объятиях.
Бен приоткрыл губы, затягивая в рот мочку ее уха. Оцарапал губами и прижался языком. Тело откликнулось на касание. Мария задрожала сильнее. Эта дрожь передалась и ему. Его затянуло в водоворот чувств и ощущений, которые рождались рядом с его Марией. Моя Мария. Это звучало по-настоящему. Бен не притворялся, зовя ее своей. Пока он дышит, пока бьется его сердце, девушка навсегда будет его. Он твердил об этом с каждым касанием или невольно вырывающимся стоном. Призывал Марию быть его. Сейчас. Здесь. Всегда.
Губы мужчины вернулись к внешней стороне ее шее. Здесь кожа девушки была очень чувствительной. Он обласкивал ее губами и языком и одновременно проникал пальцами глубже в недра женского естества. Они утопали в вязкой горечи ее желания. Он интенсивней задвигал рукой. Горячие капли влаги вырвались наружу, орошая его ладонь и ее бедра. Узкая дырочка сжимала его пальцы. Пульсация усиливалась. Сжимала вместе раздвинутые пальцы. С трудом выпускала из узкой дырочки. Бен не остановился. Не остановился и тогда, когда почувствовал, что она на грани. Позволял ей поверить в него, в них, в себя. Она могла чувствовать рядом с ним. Быть свободна и сама собой. Отпуская страхи и боль прошлого, могла позволить себя любить так, как того заслуживала всегда. Бен этого не понимал раньше. Мария могла ему доверять сейчас и всегда. Он любил. До безумия глубоко и беззаветно. Сгорая от страсти и утопая в этих ощущениях рядом с ней. Она тоже это чувствовал. Они общались без слов. Сводя бедра в месте, его рука оказалась в тесном пленении девичьих ног. Тело Марии задрожало сильнее. Он прочувствовал каждую толику ее нарастающей дрожи, не отпуская. Напротив, он сжал девушку еще крепче в объятиях. Пальцы вонзились в промежность и живот.
Затем его рука поднялась по груди к шее. Он обхватил горло пальцами. Большой палец лег на жилку под кожей. Бен не сжимал. Просто держал. Хотел почувствовать Марию еще ближе. Всю ее. Он и чувствовал сполна. Из горла вырвалось невольное рычание. Пульсация в мокрой дырочке постепенно утихало. Бен не вытягивал пальцы до тех пор, пока пульсация совсем не ослабнет. Только потом зашевелил рукой. Осторожно выскользнул наружу. Выбравшись из плена стройных ног, поднес пальцы ко рту и облизал каждый, перепачканный девичьими терпкими соками. Некоторые капли упали на ее плечо. Бен склонился, слизывая языком и захватывая острыми кончиками зубов. Ее вкус был божественным.
Из горла сорвался томный стон. Тело покрылось капельками пота. В груди распирало от жара и губы почувствовать ее сполна. Он не дал Марии до конца опомниться и сделать передышку. Его руки опустились к девичьим бедрам. Он раздвинул ее ноги шире. Мозолистые пальцы прошлись по набухшим половым губам. Нарочно коснулись увеличенной головки клитора. Ладонь мужчины легла на ее лобок. Он приспустил край трусов, высвобождая наружу твердый и пульсирующий член. Возбужденная плоть уперлась в расщелину девичьих ягодиц. Бен застонал от желания. Приподнял Марию над собой. Толстая головка члена уткнулась в мокрые складочки. Он осторожно опустил ее, насаживая на член сантимет за сантиметром. Словно они занимались любовью впервые. Может так оно и было. Раньше Бен воспринимал присутствие и тело девушки как само собой разумеющееся. Ломал и любил игрушку. Сегодня любил женщину... любимую женщину... и не хотел чтобы это прекращалось. Любил так отчаянно и глубоко. Будто завтрашнего дня не существовало. Его бедра дернулись. Он заполнил Марию целиком. Губы вновь прижались к ее шее. Его руки обвилась вокруг запястий девушки, переплетая их пальцы и обвивая их руки на талии. Гортанный стон мужчины заполнил комнату. Раскачивая матрас, он стал двигаться. Сначала медленно, затем все быстрее и настойчивей.

Жизнь не баловала его возможностью с кем-то разделить счастье. Напротив, Бен бежал от этого как ошпаренный. Не приемлил отношения, забираясь в темный угол своего сознания. Не искал долгих связей. Один. Всегда один. После тюрьмы искал спасение в кражах и жажде отыскать истину. Он не был убийце. До тюрьмы не был. Потом им стал. Как-то незаметно к нему подкралось его второе «я». Зверь затаился в недрах его темный души и ждал. Ждал момента, когда показать себя. Животное жаждало крови. А Бену было все равно кем быть. Он считал себя падшим человеком. Ничего кроме криминала не умел делать. Разочаровался в правоохранительных органах. Все было не то и не так. Он выживал, но не жил. Пророчил себе от силы пять, может, десять лет прежде, чем закончит все в сточной канаве. Даже у везучих ублюдков заканчиваются шансы. Иногда пуля не летит мимо, а застревает в самом сердце.
Жизнь била больно. Но только не в тот раз, когда на пороге его дома появилась Мария. Прошло каких-то пять лет с той поры, а казалось за их спинами осталась целая жизнь. Он помнит ее как вчера. Девушка стояла на его пороге, ни на что особо не надеясь. Под мышкой сжимала немногое из своих вещей, притворяясь той, кем никогда не являлась. Бен разбирался в людях и чувствовал, когда ему лгут, но тогда не просек обмана. А может не хотел. В сердце что-то дрогнуло. Незнакомое, но нужное. Не потому, что Мария была так похожа на его жену. А может и поэтому. Поначалу ему чудился призрак жены в стенах дома. Потом он вспоминал, что это была Мария. Всегда была Марию. Хрупкой девушке удалось то, что не получалось никому. Она сломала толстый панцирь Бенджамина и заставила его вновь почувствовать. Черствое сердце стало биться с новой силой. Сперва он боялся этих чувств. Не признавал. Не допускал мысли, что может полюбить и что полюбят его. За что можно было любить? Теперь он знал ответ на этот вопрос. Чтобы любить, не нужно было причины. Хватало просто узнать Марию, ее привычки и особенности, то, какое кофе она любит и как закусывает нижнюю губу, когда волнуется или как краснеет рядом с ним. Для этого не нужно было даже причины. Просто быть рядом. Вторгнуться на ее территорию. Хотя бы прикоснуться рукой и ее щеки уже пылали. Он любил в ней не только это. Каждый день прожитый рядом с ней делал его лучше как человека, как мужчину. Он хотел, чтобы она гордилась им... чтобы у нее не погасал полный восхищения взгляд... чтобы она желала его также сильно, как и он ее.
В этом они стали похожи. Два безумца, неудержимые страстью. Может в этом их вина? Они поспешили. Хотели прыгнуть выше головы, позабыв, как потом бывает больно падать. Бену хотелось всего и сразу. Чтобы все было как в слезливых мелодрамах или на страницах женских романов, где «они жили долго и счастливо»... Конец не всегда бывает счастливым. В их случае Бен оступался не раз. Походил на слона в посудной лавке, который умеет только все разрушать. Так и казалось. Потому что кроме постели они раньше не умели общаться. Бена пугала эта неизвестность, что делать и как поступать, а еще был такой огромный страх потерять Марию. Разговоры тоже были страшны. Ему почему-то казалось, что вот-вот у нее откроются глаза и она поймет, что нельзя такого любить. Это казалось правильным. Так бояться за нее. Но в страхе потерять, Бен перестал бороться, когда за Марией закрылась дверь. Он стал для нее монстром в последний раз, в домике на опушке леса. Она ушла, закрыв за собой дверь и унесла часть... нет, почему же часть... она унесла все его сердце. Внутри него стало пусто и никак. Он цеплялся за иллюзию прошлого. Пытался вернуть прежних «их», тогда еще не понимая, что вернуть ничего невозможно. Прежних их не существует. Они оба изменились за время расставаний. Ему не нужно было казаться хуже или лучше. Просто нужно было быть собой. Любить. Прикасаться, как будто в первый раз.
Бен перестал обижаться на жизнь. Уже давно. Та ни в чем не виновата. Бен сам все портил, пытаясь свалить вину на «чужие плечи». Он перестал обижаться на родителей за слабость матери и ненависть отца. Они перестали приходить во снах. Будто поняли, что он их отпустил. Ему нужно было цепляться за живых, а не за мертвых. Единственным его смыслом среди всех была Мария. Она стала не то, чтобы его спасением, она стала его светом и желанием жить дальше. Строить планы на завтрашний день и через неделю и чтобы в этих планах была и Мария. Только с ней его жизнь преображалась и стоила смысла. Только с ней ему не нужно было притворяться и надевать маски. Он хотел стать лучше для нее. Достойней. Чтобы и она захотела, чтобы такой мужчина был в ее жизни.
Сквозь каждое прикосновение Бен хотел донести до Марии все свои чувства. Сейчас он не видел ее лица. Ему и не нужно было. Он почувствовал, что она поняла. В шутку он корил себя, что не развернул ее раньше спиной к себе, тогда бы они лучше стали понимать друг друга. Нет, конечно же, нет. Для того, чтобы оказаться там, где они были сейчас, нужно было время. Много времени вдали друг от друга. Бен всеми силами пытался выполнить просьбу Марии и не преследовать ее больше. Видит Бог, так хотелось хотя бы мельком взглянуть на нее. Почувствовать. Коснуться. Обнять. Этой ночью все с лихвой вернулось к нему. Она вернулась. Любимая. Нежная. Его. Он прикасался, а она не бежала. Тоже чувствовала и стремилась разделить с ним эту ночь. В ней было что-то особенное. Необъяснимое словами, но особенно. Если бы он накосячил, все-таки полез набить морду бизнесмену и увидел, что рядом с ним не его Мария, она бы не поняла там, в парке у скамейки. Не стала бы слушать. Бен бы не смог скрывать от нее правды. Она бы нащупала содранные костяшки на его руках. Не поверила, что Зверя больше нет. Для Марии он так бы и остался монстром. На горизонте мелькал совсем другой сценарий, если бы он оступился. Последний шанс, который он спустил бы в унитаз и никакие старания ни Джайи, ни кого-то еще не помогли бы им. Не загладило бы углы даже время. Они оба это знали и понимали. Наверное, сейчас больше, чем обычно. Стояли на краю пропасти, но уже не боялись упусти.
Мария была здесь. Рядом с ним. Он так истосковался по ее прикосновениям и их переплетенныс пальцам. В голове мелькали образы их сплетенных тел и то, когда он удерживал ее руки над головой, пока они занимались любовью. Сейчас нужно было действовать осторожно. Но вся осторожность куда-то подевалась, подчиняясь инстинкту мужчины. Он будто знал, что нужно делать, чтобы не испугать Марию. Ее страстные стоны лишь подливали масла в огонь. Он стал смелее. Протянул руку к ее шее. Не пытался напугать, а сделать еще один шажок ближе к ней. Ему нужно было знать, что она не испугается. Девушка вздрогнула, но вскоре ее телом овладела дрожь иного рода. Ее оргазм стал особым искушением для Бена. Хотелось продлить ее удовольствие больше, чем получить разрядку самому. Он чувствовал, как зарождается жар внутри нее. Когда он овладел Марией полностью, в этом было нечто столь интимное, что было сложно даже шелохнуться.
Только сбитое и рваное дыхание опаляло любимое местечко на шее. Бен испивал капельки ее пота. После задвигал бедрами. Медленно, постепенно увеличивая темп. Его пальцы смыкались на пальцах Марии, приподнимая ее за талию и насаживая на раскаленный член. Она была столь горячей и тесной, будто они целую вечность не любили друг друга. Пульсация вновь стала нарастать в узости ее лоно. Бен опустил одну их сплетенную руку ниже. Пальцы скользнули по лобку, нащупывая набухшую бусинку клитора. Он надавил на бугорок мозолистыми пальцами. Влага сочилась из мокрых лепестков, пачках их пальцы. Бен почувствовал, как влагалище сжалось вокруг его возбужденного члена. Он задышал чаще, рваней, громче. Его стоны эхом звучали в ушах. Подушечки пальцев вжались сильнее в девичью плоть. Зубы царапали шею Марии. Задевали острыми кончиками и оставляли розовые полосы. Ласкали языком, оставляя мокрый след на ее кожи. Бедра мужчины вздымались в такт толчкам. Глубже. Еще глубже. Они стали неконтролируемой необходимостью овладеть Марией всей. Она была его. Всегда была его, куда бы их судьба и не бросала. Даже не глядя они найдут путь друг к другу. Не размыкая глаз, он чувствовал девушку как никогда близко. Каждую пульсацию, каждую дрожь. Сжимающую тесноту ее плоти. Впитывал каждый стон и вздох девушки. Замедлялся, продлевая удовольствие. Был на грани, но не позволял себе кончить. Хотел, чтобы они кончили вместе. Хотел почувствовать себя внутри нее так глубоко в момент их разрядки. - Моя Мария! - стон отчаянья и мольбы сорвался с уст мужчины.