[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Перелет был длинным и утомительным. Но все больше его утомило то притворство, которое разворачивалось в самолете. Эти шлюхи и их фальшивые стоны. Обескураживающие вид парней. Те маски, которые прошлось ему самому наложить на себя, чтобы превратиться в того человека, каким он был сейчас. А был ли человеком? Скорее походил на тварь, губившей судьбу невинной девочки. В какой-то отдаленной частичке своей души он знал, что расплата найдет свое время и место. Рассудит по-своему. Исмаэль не зацыкливался на этом. Шел к своей цели по головам и жертвам других. Он готовился к этому долгие годы. Долгие гребанные годы! Справедливость должна восторжествовать. За все это время он не видел ни единого светлого лучика ни в усадьбе, ни за ее пределами. Жизнь пробегала мимо, в он будто нацелился только на месть и не мог двигаться дальше, пока смерть сестры не будет отомщена. По сути, так оно и было. Не проходило ни единого дня, чтобы он не думал о ней. С появлением девчонки в его доме все стало гораздо хуже. Призрак Рабии будто ожил не только в его снах, но и наяву. Бродил по дому. Призывал действовать. Отомстить ее обидчикам. Невзирая ни на что. Противясь боли и слезам девчонки. Не замечая ее полных пустоты глаз. Он хотел сломать ее отца, но не ее. Она стала побочным эффектом. Ничего не поделать, ибо дороги назад уже нет. Он зашел слишком далеко. Слишком близко подобрался к Илкеру Эвджену, чтобы теперь отступить. У него была одна дорога и она вела вперед.
Исмаэль на миг закрыл глаза, собираясь с мыслями. В голове монотонно стучали отбивным молотком, эхом отдаваясь по вискам. Стоило меньше пить. Он поморщился. Сделал глубокий вдох. Открыл глаза, уставившись на сидящую напротив девчонку. Она едва держала спину ровно. Нанятые девицы пытались ей помочь. По крайней мере, лицо привели в порядок. Подсохшая под носом кровь не стояла бельмом перед глазами. А вот след от ремня еще останется, пока кожа не заживет. Кто его нанес? Он или кто-то из парней? В порыве злости Исмаэль не заострял внимание на мелочах. Бил ради мести. Был ради боли. Бил, потому что мог и хотел. Все так, как поступали с его сестрой. Он не был хуже или лучше. Он был таким же как Илкер Эвджен. Отличие между ними лишь то, что для мести у него было оправдание. Эвджен... он не знал причины, почему враг враг так поступал. Может ради извращенного удовольствия. Может Рабия что-то узнала, что могло погубить садиста. Может была иная причина. Не суть. Кара найдет обоих. Для Исмаэлья тоже найдется своя яма. Но прежде он как следует утопит Эвджена в его собственном дерьме.
С бесстрастным выражением лица Исмаэль смотрел на девчонку напротив. Ловил ее пристальный взгляд, но она смотрела словно сквозь него. Этот взгляд его чем-то цеплял. Не хотел, чтобы она была такой. Хотел, чтобы боролась. Тогда... тогда он, наверное, не чувствовал бы себя такой мразью. Хоть он уже не знал, что должен был чувствовать. Исмаэль давно перестал полноценно жить. Его целью была месть. А после нее... была чернота. Он не знал, что будет делать тогда. Была лишь одна картинка перед глазами - повергнутый Эвджен, подвешенный за горло со вскинутымы руками и вывалившимся языком изо рта. Для этого ему нужна была ее дочь. Ее пустота в глазах и избитое тело лишь возможность добиться желаемого. И не было так, чтобы Исмаэль от этого не ловил свой кайф. Ему нравилась власть и подчинение. Любой в усадьбе склонит голову к земле при его появлении. Этим самым они проявляли уважение и страх попасть в число его врагов. А эмоции, которые вызывала Эсин... это всего лишь глупые эмоции. Он засунет их глубоко в себя и через время забудет. Да. Определенно забудет.
Когда пилот объявил о скорой посадке, он по-прежнему сидел на том же самом месте. Думал о своем. Рядом шевелился Мануэль и Карлос. Вид у них был потрепанный. Исмаэль отправил их переодеться. В кабине самолета остался он, девчонка и шлюхи. Те пытались растормошить Эсин, но она отказывалась подниматься. Исмаэль выждал дольше положенного, но попытки девиц не увенчались особым успехом. Затем он поднялся. Подошел к столу. Ухватившись за кувшин с водой. Наполнил стакан почти до краев и подошел к девчонке. Взмахом руки опрокинул на нее воды, намочив лиф платья и обнаженные бедра.
- Приди в себя! - легче сказать, чем сделать. Девчонка выглядела на грани обморока. Исмаэль похлопал по щекам, ухватил ее за плечи и с трудом поднял на ноги. Две оставшиеся девицы ухватили ее по обе стороны и повели в уборную. К тому времени Мануэль и Карлос успели вернуться и плюхнулись, кто на диван, кто на кресло. Все молчали. Исмаэлю не хотелось говорить. Особенно обсуждать то, что произошло здесь. Душа и так была вывернута наизнанку. Причиняя боль другим, легче не становилось. Совсем. Ожесточиться легче, чем осознать свои ошибки и признать вину. Принять поражение не хотелось. Ни с Эсин, ни с Эвдженом. Он подумал о том, что вскоре подпись девчонки будет на документах о заключении брака. Можно будет нажать на врага. Начать следующий этап мести. Шаг за шагом. Мысли об этом уняли сдавленность в груди. Стало немного легче дышать.
Хлопнула дверь. Девчонка вернулась на свое прежнее место. Исмаэль краем глаза следил за ней. Молчал. Пил воду из стакана. Ждал, когда самолет станет снижаться. Пилот что-то говорил в динамик. Эти слова пролетали мимо Исмаэля. Силуэты друзей мелькали перед глазами, а он уставился в одну точку. На губах расплылась натянутая ухмылка. Искусственная. Неживая. Как и глаза Эсин. Когда самолет сел, Исмаэль первым покинут кабину, спускаясь по трапу и садясь в дожидающийся рядом черный седан. Шлюхам было велено оставаться на борту самолета. До их возвращения они должны были исчезнуть. Их посядат на ближайший рейс и отправят обратно «в целости и сохранности», заплатив за их услуги. Карлос подхватил под локоть Эсин и потащил наружу. Позади них шагал Мануэль. Исмаэль сел на заднее сидение авто. Девчонку толкнули по середине. С другой стороны сел Карлос. Она оказалась зажата между ними. Мануэль уселся рядом с водителем. - Трогай, - приказал мужчина и уставился на проплывающий мимо пейзаж за окном.
Гвадалахара - один город из многих, который Исмаэль не считал своим домом. Его корни были и оставались в Лагуардии. Сколько бы крови и боли там не было пролито, ничто не было роднее тех мест. Он смотрел как мимо проносятся поля, заменяясь строениями высоких зданий. Водитель медленно влился в поток машин. Вез их в центр города. По дороге они сделали остановку. Мануэль заскочил в магазин безделушек. Вернулся, кивнув головой своему хозяину. Они продолжили путь. Ехать было недолго, но все равно минуты тянулись и тянулись... бесконечно, долго. Исмаэль барабанил пальцами по ручке на дверце. Считал секунды вслед исчезающим зданиям. Ему нетерпелось покончить с этим. И с Илкером Эвдженом. Он стрельнул глазами в сторону девчонки. Машина остановилась. Вовремя. Ему не хотелось иной раз испытывать к ней жалость. Пусть ее жалеют другим, у него уготована лишь ненависть.
Исмаэль открыл дверцу машины. Выбрался наружу, застегивая пару пуговиц на пиджаке. Пригладил края. Остановился у бордюра, ожидая, когда парни выволокут из салона автомобиля Эсин. Она шла неуверенно. Путаясь в ногах. Пару раз Карлос дергал ее на себя, не позволяя свалиться на землю. Изношенное платье и босые ноги придавали ей вид оборванки. Он отвернулся, уставившись на высокое здание. На губах играла довольная улыбка. Он радовался не внешнему виду девчонки и ее поражению, а тому, что его цель была на расстоянии вытянутой руки.
- Пошли, не заставляй их ждать, - он обращался к Эсин, хоть от нее здесь ничего не зависело. Ее доставили из пункта «А» в пункт «Б». Выгрузили как куль, не спрашивая ее дозволения или одобрения. Для Исмаэлья она была лишь средством для мести. Не стоило об этом забывать и поддаваться эмоциям. Аминь.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Раньше Исмаэль всегда думал, что с женитьбой все будет обстоять иначе. Он найдет достойную девушку, влюбится, познакомит ее с родителями, потом они организуют пышную свадьбу... деревня бы неделю гуляла после такого события. Оказалось, все намного примитивней. Свадьба ради мести - все, что для него осталось. Это то, что он выбрал для себя. Ради сестры. Ради себя. Ради всей их семьи. У его сестры уже никогда не будет ни брака, ни любви. После смерти родного человека уже не казалось, что он может стать счастливым. Не достоин счастья. Не может отпустить прошлое. Не может забыть и перестать чувствовать. Желание отомстить росло в нем с каждым прожитым днем. Исмаэль менялся. Становился жестче, требовательней к себе и к окружающим его людям. Надевал маску, чтобы прятать истинные чувства. За годы ее ношения она срослась с ним, становясь второй кожей.
Он не мог быть другим. Не хотел быть другим. Его взгляд блуждал по многоэтажному зданию. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы смочь идти вперед. Руки сжались в кулаки. Он оглянулся на позади идущую девчонку. Она едва волочила ноги, но крепкая хватка Карлоса не позволила ей свалиться на землю. Исмаэль перевел взгляд, смотря будто сквозь нее. Он не должен чувствовать ничего по отношению к ней. Она лишь орудие мести. Лишь одна невинная жизнь за другую. Но его сестра в отличии от Эсин мертва, у девчонки еще есть шанс выбраться на свободу. Хоть какая ему разница? Ради мести он готов стать и убийцей. В ее глазах и так стал последним ублюдком. Это ничего не стоило. Он делал вид, что это ничего не стоит.
Лакированные туфли эхом стучали по паркету длинного коридора. Исмаэль остановился, когда перед ним «вырос» мужчина. Он сьежился под взглядом Исмаэля. Поправил съехавшие на кончике носа очки. Поспешил указать им нужное направление. Без промедления провел их компанию в зал. Деньги везде и всегда помогали обойти гору бумажек и избежать лишней бюрократии. Также заткнуть рты и избавиться от любопытных глаз. Исмаэль подошел к широкому столу. На нем лежали развернутые бумаги. Мужчина, ведущий «церемонию», подсунул девчонке под нос документы и поверх положил шариковую ручку в позолоченной оправе. Девчонка схватилась за бумаги и испытывающе долго замерла на одной строчке. Видела ли вообще что-то перед собой? Запоминала этот день, как день своего приговора? Плевать. Исмаэль толкнул ее локтем в бок. Взгляд безкомпромиссно твердил «подписывай». Он пробуравил ее темными глазами, прожигая насквозь. На губах читалось обещание, которое он выполнит, если она не подпишет эти проклятые бумаги. Эсин знала, чем это грозит. Тогда не только она, но и ее родные познают весь гнев Исмаэля Сойдера.
Он смотрел, как за столом стоящий мужчина плотно поджал губы. Парни за его спиной перетаптывались с ноги на ногу, пачкая до блеска выдраенный пол грязными ботинками. Исмаэль вытянулся. Выпрямил спину. Сделал глубокий вдох. Краем глаза наблюдал, как дрожащая рука девчонки тянется к ручке и нацарапывает неровным почерком подпись. Он потянулся к ее руке. Взял ручку. Их пальцы соприкаснулись. Эсин сьежилась так, будто он был прокаженным. Каждое прикосновение было очередным напоминанием о насилии. Исмаэль старался как можно чаще коснуться девчонки. Сделать ее существование рядом с ним невыносимым. Поднося ручку к бумаге, он ухмыльнулся и размашистым почерком поставил подпись на каждой необходимой странице. Не было колебаний или сомнений в том, что он поступает правильно. Только так можно было раздавить его врага. Забрать то, что дороже ему больше всего. Дорогая дочурка останется его пленницей до тех пор, пока ему нужна. Исмаэль отложил ручку. Медленно выпрямился. Следом подписались свидетели. На бумаге поставили соответствующие печати.
- Поздравляю, теперь вы муж и жена, - мужчина за столом потеребил и так идеально прямую бабочку. Передал Исмаэлю документы, которые он спрятал в кармане.
- У вас есть кольца? - его взгляд бегал от Исмаэля к стоящим позади него мужчинам. На девчонку от старался не смотреть, подчеркивая ее незначимости в этой церемонии, скорее подходящей на фарс, нежели на настоящую регистрацию брака.
- Определенно, - басистый голос Сойдера разнесся по большему зала. Лицо преобрело прежнее непроницаемое выражение.
Он подозвал стоящего за спиной Мануэля. Тот передал ему мешочек, в котором лежали кольца в одноразовой прозрачной обертке. Такие безделушки продавались на углу каждого магазина с сувенирами. Дешевая бижутерия для того, чтобы унизить и показать незначимость девчонки в его глазах. В этом была своя извращенная необходимость - знать, что он может задеть за больное. Делать больно постоянно, когда находится рядом с девчонкой.
- Держи, жена, - ухватив ее за руку, он надел кольцо на безимянный палец и удержал ее руку в крепкой хватке. Выплюнув ей это «жена» в лицо, он приблизился к ней в плотную, чтобы эти слова услышала лишь она. - Сломается, наденешь новое кольцо, а увижу без кольца - сломаю пальцы, - удерживая ее в небрежной хватке, уголки его губ ползли вверх. Только глаза остались темными и неживыми. Их не касались эти угрозы. - Здесь должно быть достаточно, - он взял мешок с кольцами из рук Мануэль и сунул его девчонке. - Не смей снимать, иначе пожалеешь, - широкая ухмылка озарила лицо мужчины. Он долго смотрел девчонке в глаза, пока ее глаза не закатились и она не сползла на пол, выронив мешок с дешевыми кольцами. Проклятье! Он даже не пошевелился, чтобы удержать ее от падения.
- Приберите здесь, - он скомандовал Карлосу с Мануэлем. Пока они возились с обездвиженных телом Эсин и собирали разбросанные по полу кольца, Исмаэль пожал руку мужчине и поспешил к выходу. За услуги давно было оплачено, пересчитав солидную сумму на счет сеньора. Ему не терпелось оказаться дома. Покидая душное здание, он думал о сестре. Это все было ради нее. Каждое унижение, каждая слеза Эсин приближала его все ближе к врагу.
- Куда теперь? - погрузив девчонку как куль на заднее сидение, спросил Карлос. Мануэль занял место рядом с шофером.
- Домой, - буркнул мужчина и уставился на мелькающие мимо пейзажи. Его мысли были далеки от этого места и от девчонки. На душе было неспокойно. Он гнал от себя это чувство. Знал, что это правильно. Иным он быть попросту не мог. Обещание, данное давным-давно, не позволяло сойти с этого пути. Месть превыше всего. Любыми способами.

Отредактировано Benjamin Archer (12.08.2019 20:44:51)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Мимо проплывали здания и серые силуэты людей. Небо затянуло тучами, а в салоне авто было не продохнуть. Рубашка прилипла к спине. Липкая кожа покрылась испариной. Даже открытое окно не помогло. Исмаэль мысленно возвращался к той сцене во время церемонии бракосочетания. Бледное лицо Эсин стояло перед его глазами. Эти глаза твердили о безжалостном приговоре на долгие пять лет. Пять лет заключения. Пять лет клетки. Пять лет - ничего по сравнению с тем, как долго он ждал дня, когда Илкер Эвджен пойдет на дно. Губы сомкнулись в жесткую линию. Взгляд смотрел в одну точку. Он не различал ни лиц, ни разговоров, которые велись в машине. Шумящий город постепенно оставался позади. Исмаэлю на хотелось оставаться здесь. Ни для отдыха, ни для бизнеса. Потом он изменит свое мнение. Дела заставят вернуться. Ну а сегодня он всецело уделит внимание своей новоиспеченной женушке. Она лежала в бессознательном состоянии, зажатая между ним и Карлосом. Босые ноги упирались в его ботинки. Исмаэль не скинул их лишь потому, что в машине было слишком мало места. Оборванное платье задралось к верху, обнажая разрисованные ремнем бедра и длинные ноги. Карлос предусмотрительно отвернулся, зная, что эта девчонка принадлежит его хозяину. Он, как и каждый из присутствующих, помнил, какая участь постигла Серхио, а затем Эрни. Никто не хотел оказаться на их месте и быть в немилости сеньора. Власть давала многое, но и многое отбирала. Ему уже не видать нормальной жизни. Семья. Дети. Это была бы совсем другая жизнь, но не его. Исмаэль нацелился лишь на месть, перечеркивая прочие мечты. Женился на чужестранке. Отец бы никогда не принял подобный союз. Хоть их собственная семьи переплела собой турецкие и испанские корни. Родня матери была родом из Испании. Еще будучи маленькой девочкой, она перебралась в деревню из суетливого города. Потом судьба свела их с отцом. На тот момент Сойдеры были уже известными землевладельцами, держали виноградники. В семейном альбоме он хранились черно-белые фотографии из свадьбы отца и матери. Их поздравить пришла почти вся деревня. О свадьбе Исмаэлья знали лишь единицы. Когда придет время разнести эту новость по округе, его родители не простят. Он готовил себя к этому. Но, наверное, так толком и не был готов смириться, что два близких человека повернут спину. Отец был старой закалки. Не приемлемлил фиктивных браков или тайн. Мать не пойдет против отца. Так было с Рабией, когда она уехала из дому. Так станет и с ним. Ради обещания сестре он готов пойти на все, что угодно. Даже потерять свою семью. Оставшуюся ее часть. Почти разрушенную. Почти уничтоженную.
Исмаэлью с тяжелым сердцем далось это решение. Но теперь пути назад нет. Он уже связан крепкими нитям с семейством Эвдженов. Дочь врага теперь его жена. Если повторить это десятки... сотни раз, это не кажется уже таким страшным на слух. Исмаэль отвернулся обратно к окну. Оставшуюся часть дороги он провел, погрузившись в мрачные мысли. Чем ближе дорога вела к аэропорту, тем легче становилось. Вскоре этот день подойдет к концу. Все вернется в привычное русло. Работа, дом. Дом, работа. Мануэль и Карлос будут держать язык за зубами. Девчонка так и останется пленницей в его доме. Ничего не изменится. Ничего... Мужчина мысленно шептал, хоть чувствовал, как внутри все было перевернуто вверх дном. Чувство спокойствие также быстро испарилось, как и авто, стремящееся к трапу частного самолета.
Исмаэль первым вышел из машины. Громко хлопнул дверью. Парни подхватили девчонку и  погрузили в самолет. Внутри было прибрано. От шлюх не осталось ни следа, ни запаха. Приторные духи заменил запах стерильного средства. Обивка дивана сияла белым, будто несколько часов назад так и не было следов крови и спермы. Девчонку дотащили до дальней двери и положили на кровать. Карлос с Мануэлем заняли привычные места на диванах. Исмаэль прошел мимо них, жестом указывая, что он будет там. С девчонкой. И лучше их было не тревожить. Братья переглянулись, но ничего не сказали. Знали подобное настроение сеньора и оставались в стороне.
Вскоре самолет поднялся в воздух. Исмаэль устроился на кровати рядом с девчонкой. Ее руки были раскинуты в разные стороны. На запястьях выступали багровые синяки. На щеке проступала змейка от кожаного ремня. Ухватившись за подбородок, Исмаэль повернул ее лицом к себе. Задержал взгляд на закрытых веках. Он мог позволить себе чувствовать лишь тогда, когда это скрыто от посторонних глаз. Мгновения слабости длились лишь пару минут. Маска сползла с лица. Взгляд полный боли разрывал пульсирующие зрачки. Дыхание мужчины обрывалось на воспаленной щеке Эсин. Он скользнул с сожалением во взгляде по ее лицу, щекам, губам, пытаясь вспомнить блеск темных глаз, когда они еще не были запачканы болью и насилием. Все могло быть иначе. Между ними. Без боли и ненависти. Если бы она родилась в другой семье. Если бы он не был зависим этой местью. Без всепоглощающего его чувства уничтожить врага всеми силами и способами. Затем черты его лица изменились. Побагровели. Стали жестче. Он заставил себя вспомнить из-за чего они оказались в этой ситуации. Исмаэль отнял руку. Пальцы горели от соприкосновений с воспаленной кожей. Голова Эсин упала обратно на простыни. Он уперся спиной в спинку кровати, в полусидящем виде смотрел в противоположную стену. Черные точки разбегались перед глазами. Самолет тряхнуло, попадая в воздушную яму. Опять стало тихо. Только бормотания и стоны девчонки под боком возвращали его в реальность. Она зашевелилась. Вернее попыталась. Потом притихла. Исмаэль тоже закрыл глаза. Спать не мог. Не хотел. Нужно было оставаться бдительным.
Девчонка вновь зашевелилась. Подала голос сдавленным стоном. Потом закашлялась. Открыла глаза, озираясь по сторонам, в поисках чего-то знакомого. Только Исмаэль был знаком. Так знаком, что при первой же возможности она бы закопала его и плюнула на могилу. Лицо мужчины приобрело опять то же самое непроницаемое выражение. Он подался вперед, нависая над Эсин. - Долго спишь, жена, - новое «прозвище» еще не прижилось в его лексиконе и звучало так сухо, как будто с издевкой. Большой палец вжался в одну сторону щеки, указательный в другую. Он не позволил девчонке вырваться. - Так можно и проспать свою первую брачную ночь, - его зубы оскалились в хищной ухмылке. В его планах было извести ее до такой степени, чтобы она взмолила о милости. Тогда у папочки будет более веская причина освободить поскорее дочукру из лап новоиспеченного мужа. - Но не переживай, я научу тебя послушанию, - взгляд Исмаэля скользнул по стянутому лифу платья. Пальцы опустились к завязкам, дергая непокорную ткань на себя. Завязки разошлись, обнажая упругую грудь.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Находиться рядом с Эсин было тяжело. Когда Исмаэль был так близко, вершился еще один акт насилия. С каждым прикосновением или взглядом в ее сторону... его душа становилась черной. Она была связующей нитью между ним и Илкером Эвжденом. Сквозь нее он чувствовал ту неописуемую ненависть, которую испытывал к врагу. В этих глазах, в этом выражении лица, в темных как смоль волосах. Ненависть, которая была не обоснована к Эсин, но была обоснована к ее отцу. Плевать какими способами, но он доберется до ублюдка. Девчонку было жаль, только ради цели Исмаэль был готов засунуть жалость и прочие чувства глубоко в себя. Чем больнее ей, тем будет больнее папочке. В его извращенной логике был понятный лишь ему смысл. У него на руках были фотографии с церемонии. Он прибережет их для особого случая. Поставит в рамочку и отправит дорожайшему «родственничку». Теперь их связывала Эсин. Его ненависть доберется до врага через дочь. Таков был план. Первый этап завершен.
Исмаэль сомкнул пальцы на девичьем подбородке. Держал крепко. Сильно. Желая причинить боль. Как будто ее было недостаточно. Как будто они не утонули в ней сполна. В боли он находил спасение. Жестокость помогала сдержать все остальные эмоции. Не позволяла им вырваться наружу. Это недопустимо. Проигрыш недопустим. Он ждал мести долгие годы, пока девчонка подрастала. Не отрицая, что ее тело приобрело округлые женственные формы. Многие мужчины были бы готовы убить за возможность прикоснуться к ней. Исмаэль не был большинством. Он не хотел ее. Не мог хотеть. Лишь похоть и адреналин впрыскивали в кровь возбуждение. Член в штанах твердел, наливаясь кровью и силой. Жажда мести взбудоражила. Делала его сильнее, непобедимей. В голове осталось лишь одно «отомсти» и почему-то оно звучало голосом Рабии. Исмаэль не хотел думать, что он спятил. Месть так тесно переплелась с его сущностью, что он не мог представить, как существовать без нее. Месть была той далекой целую годы назад. Теперь та стремительно приближалась. Исмаэль был слишком самонадеян, чтобы думать о неудачах или последствиях. Власть была в его руках. Сейчас - и дочь врага.
- Я умею удивлять, - мужчина оскалил белые зубы. Темный взгляд буравил бледное лицо новоиспеченной жены. Исмаэль не думал о последствиях, потому что смирился с неизбежным. За чертой мести была совершенная тьма. Это было похоже на еще одну смерть. Он стремился к этому. К избавлению. Существованию без боли и памяти о прошлом. К саморазрушению. Чем хуже и жестче будет, тем скорее наступит конец. С последним вздохом Илкера Эвджена. С последним вздохом Исмаэля Сойдера. Конец будет для них двоих. Одинаково жестокий. Одинаково справедливый. Они каждый найдут свою яму с гадюками.
- Ты уже успела соскучиться? Раз сама о них вспоминаешь, - издевательски прыснул мужчина, оглядываясь на закрытую дверь. За ней находились его друзья. Стоило поманить пальцем и они кинутся выполнять любую прихоть хозяина. Так было принято. Так повелось с самого детства. Исмаэль был на голову их выше лишь потому, что носил фамилию Сойдер. Будучи мальчишкой он этого не понимал. Хотел быть равных с Мануэлем и Карлосом. Звал их к себе домой, но они почему-то никогда не звали его к себе. Только годы спустя он узнал, что отец запрещал им делать это. Отпрыску хозяина нечего делать в трущобах низшего сорта. Когда братья подросли, их взяли на работу в усадьбу. Грани между ними и Исмаэлем вроде бы стерлись. Это «вроде бы» всегда стояло стеной между ними. В глубине души они знали, что никогда не будут ровней ему, как и он им. Он бы сделал все, лишь бы мог поменяться с братьями местами. Вместо мешка денег иметь право на человеческое счастье. Те, кто не познал, что значит жить в его шкуре, никогда не поймут какого это. Чужаки смотрели за высокую изгородь виноградников, завидовали, не понимая того, какие они счастливые, не имея за душой ни песо.
Исмаэль повернулся обратно к девчонке. Его темный взгляд пробежался по ее пооуоьнаденному телу. В его планы не входило звать парней и продолжать нескончаемую оргию, от которой тошнило. Хотелось вернуться домой. В привычную обстановку. К родным стенам. Не вспоминать о том, что произошло на борту самолета. Это будет еще одно насилие. Очередное. Воздвигающее его на почетное место насильника и самой падшей твари. По возвращению домой он намеревался запереть новоиспеченную женушку в четырех стенах для своих плотских утех.
С силой рванул лиф ее платья, завязки развязались. Упругая грудь вывалилась наружу. Исмаэль придавил ее запястья к матрасу и навис над девчонкой. Облизал губы. Из горла вырвалось нечленоразборчивое хрипение. Он наклонился и укусил за выступающую розовую бусину соска. На темном ореоле остались следы его зубов. Исмаэль метил свою собственность всеми возможными способами. Его зубы переместились на вторую грудь и сомкнулись на сопротивляющейся плоти. Ему не было куда спешить. Насилие могло длиться бесконечно. Перелет длинною почти в пятнадцать часов, за которые он сможет сполна насладиться телом своей женушки.

Отредактировано Benjamin Archer (26.08.2019 23:09:25)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Темный взгляд мужчины следил за ней. Злой. Чужой. Безжалостный. Илкер Эвджен не потрудился проявить жалость к его сестре. Заставил страдать. Оставил умирать. Почему должен он? Действительно - почему? Исмаэль все пытался отыскать причину, почему должен пожалеть Эсин, но все оборачивалось против нее. Око за око. Виноватая без вины. Страдающая за грехи своего отца. Такова ее судьба. Их судьба. Отвечать за поступки и решения родных людей. Когда придет время, она узнает правду об отце. Станет ли это для нее чем-то шокирующем? Или она знала о его темных делишках? Мирилась с порочной стороной своего папочки, чтобы продолжить купаться в его деньгах? Ему хотелось верить, что дочь не так испорчена, как отец, и в то же время он где-то глубоко в своем сердце хотел, чтобы так было... потому... потому что тогда его месть была бы оправдана и для нее. Она не лучше своего папочки. Исмаэль убеждал себя в этом. Он должен был убедить себя в этом. Его месть оправданна! К обоим! Иначе никак. Эсин виновата. Она той же грязной крови... крови убийцы.
Его лицо побагровело. Изменилось. Черты стале жестче. Взгляд пронизывал до костей. Он хотел, чтобы девчонка его боялась. Страх лучше, чем полная пустота в глазах и смирение со своей участью. Она будто нарочно не смотрела на него, а куда-то сквозь. Испытывала молчанием и смирением, но Исмаэль знал, что нельзя расслабляться. Как только он потеряет бдительносит, ее острые зубы вновь могут вонзиться в его плоть. Враг бьет ножом в спину в тот момент, когда он больше всего уязвим. Исмаэль не позволял себе это - слабость. Она для слабаков. А он не мог быть слабым. Месть держала его в узде, нацелившись на один исход - уничтожить Илкера Эвджена.
Отец никогда не пытался отыскать этого сукиново сына. Говорил, что судьба сама рассудит и убийца заплатить за содеянное. Старик зациклился на печали и не делал ничего, чтобы смерть дочери не осталась безнаказанной. Будто смирился, будто сдался. У семьи Сойдер было много завистников и недругов. Кто-то жаждал денег, кто-то власти и той жизни, которая была у его семьи. Злые языки шептались и разносили сплетни. Более смелые имели наглость говорить об этом в открытую. Исмаэль помнил, как в то время случались разные казусы - пропажа урожая, кто-то поджигал виноградники или целился на их семью. Потом оказалось, что это все проделки рабочие и близких к ним людей. Отец и тогда ничего не предпринял. Решил все спустить на тормозах. Оборвал связи с обидчиками. Он был более мягкосепдечным или попросту слабым, чтобы противостоять врагу. После смерти дочери не мог удержать бизнес в своих руках. Все разваливалось. Исмаэлю пришлось взять дело в свои руки. Встав во главе, он не мог позволить себе быть слабым. Попросту не мог забыть, как у него отобрали самое полное - его сестру.  Смотря на бездействие родных и властей, он решил устроить свой самосуд. Шаг за шагом подбирался ближе к врагу. Ждал, пока Эсин позврослеет, чтобы ударить больнее, запирая ее в клетке своего дома. Ее личико слишком симпатичное, чтобы держать скрытым ото всех. Но что же, такова ее участь. По крайней мере, до тех пор, пока ее папочка не падет на колени.
Мысли об этом опять заставляли его злиться. Он мог вспыхнуть как списка, а все последствия понесет девчонка. Ничто не изменно. Как и порочное желание причинить боль. Боль провоцирует насилие. Исмаэль смотрел в пустые глаза Эсин. Зажимал запястья, держа сильной хваткой. Зубы вонзались в грудь. Это было не ласка. Еще одно унижение, которое ей придется пережить. Одно из многих. Розовая плоть окрасилась алым цветом от его зуб и колкой щетины. Дыхание обжигали. Он облизал губы, лишь представляя, как это было ей отвратно. Он предвкушал то, как поимеет ее тело, она - еще одну порцию боли. Роли в их фальшивом браке были определены. Без любви и счастья он закопает обоих в яму.
Переместившись на матрасе, Исмаэль раздвинул коленом трепыхающиеся под ним девичьи бедра. Платье задралось к животу, демонстрируя длинные полосы от ремня и отметин его пальцев, когда он брал ее сзади. Девчонка могла помнить об этом с трудом, пребывая почти в бессознательном состоянии. Сейчас она была в сознании и запомнит каждое его действие. Он смотрел злым взглядом. Испытывал терпением. Хотел впитать в себя каждую долю презрения, которое источало ее тело. Власть пьянила. Он не считался с чувствами девчонки, будто она была просто куклой в его игре. Но если подумать... так и было. Она была марионеткой в его руках. По вине папочки. По его собственной вине.
Исмаэль зарычал, желая сквозь дочь донести всю ненависть истинному обидчику его сестры. Приподнявшись на матрасе, он расстегнул ширинку. Налитый кровью член пульсировал, уткнувшись в девичье бедро. Его пальцы заскользили по обнаженной и ободранной ремнем коже. Вторгались в сухую плоть влагалища, где побывали пальцы его друзей. Метил ее собой, как ставил клеймо на плечо. Играл. Медленно. До тех пор, пока ему не наскучило лапать сжатое и неспособное принять ласку тело. Подавшись вперед, Исмаэль ухватил девчонку за бедра, подтянул вплотную к своему паху. Вошел внутрь раскаленным членом также медленно, прочувствуя каждый спазм ее боли и осознание того, что она бессильна против него - своего мужа.

Отредактировано Benjamin Archer (02.09.2019 15:41:20)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Боль было все, на что он способен. Больше не было что давать, кроме злости, ненависти и желания отомстить. Кто-то был безумен от любви, а он от безысходности и желания видеть на коленях своего злейшего врага. Девчонка лишь оружие. Ну и что? Он и раньше использовал людей для своей выгоды. Не так жестоко, ну и плевать! Империю виноделов не удержать в стальном кулаке без силы. Нужно чем-то жертвовать. Исмаэль поднес к алтарю свое сердце и человеческое обличие. В глазах Эсин был жалобной тварью и пытался соответствовать самому отвратномв из образов. Поначалу его выворачивали наизнанку от того, что он делал. Потом кожа уплотнилась. Сердце почерствело. Не чувствовало. Делало вид, что не чувствовало. Он приходил к Эсин с каменным лицом, которое не выражало эмоций, и насиловал. Не только тело, но и сердце. Один подонок сломал ее восприятие к мужчинам как к объекту вожделения. Теперь она все равно достанется только ему, а никому другому. Игрушка будет в его руках. Он оторвет ей руки и ноги. Потом пришьет обратно кое-как.Чтобы дышала и выполняла надлежащую функцию - раздвигать ноги, когда того просит хозяин, и вести его к цели - ближе к своему папочке.
Из горла мужчины вырвалось какое-то дикое рычание, граничащее с отчаяньем. Он втолкнул член глубоко в девичье тело. Чувствовал узкую и неподатливую плоть. Мог ощутить каждый шов на изорванном влагалище изнутри. Также медленно Исмаэль почти покинул израненное лоно. Им не было куда спешить. Прежде насилие над телом девушки длилось слишком быстро, сейчас он растягивал его. Позволял ей прочувствовать все «прелести» супружеской жизни сполна и желания мужчины. Руки сжимали девичьи бедра. Тянули на себя. Ложили новые синяки на прежние отметины стегаюшего ремня. Его не заботило сколько боли будет причинено. Чем больше, тем лучше. Тем сильнее она будет его ненавидеть и тогда его ненависть будет обоснована к ней. В какой-то своей извращенной логике Исмаэль доказывал себе и убеждал, что делать больно Эсин - правильно.
Он зарычал. Еще громче, еще пронзительней. Впился взглядом в ее глаза. Прочувствовал каждый спазм сокращающейся плоти. Она противилась вторжению каменного члена, а он все равно врывался внутрь каждой овитой плоть веной. Приноровился к размеренным толчкам. Когда входил глубоко, его пальцы впивались в безащитную плоть бедер, когда покидал - почти ослаблял хватку, оставляя фантомную боль своих прикосновений. Коленки ерзали по застеленной постели. Грязные ботинки пачкали одеяло. Пружины под внушительным весом прогинались и скрипели. Звуки накаляли обстановку. Исмаэль чувствовал обжигающую горечь в груди. Та распространялась по всему телу. Адреналин впрыскивался в кровь. Осознание, что он смеет и может причинять девушке боль, пьянила похлеще всего выпитого виски. Член набухал еще сильнее. Утолшался в размерах и пульсировал в глубине узкого лона. Возбуждение наращивало ритм. Дыхание обрывалось на обнаженной девичьей груди. Очередной толчке подставил истерзанные соски его клыкам. Он впился в ее грудь чуть выше соска. Обнаженная кожа сохранила отметины его зубов. Толкаясь бедрами, Исмаэль чередовал укусы то на одну, то на вторую грудь. Двигался. Неумолимо. Долго. Замедлял темп и опять наращивал. Медлил, испытывал и играл с выдержкой девушки. Желал вырвать из ее горла болезненный стон или крик. Это еще больше возбуждало. Он походил на извращенного психа... и самое страшное - это совсем не пугало.
Исмаэль вновь задвигался стремительней. Пружины матраса заскрипели громче. Прижимая девушку к кровати, он брал то, что по праву принадлежало ему. Его жена - как дико это звучало. Еще дичее то, что она была дочерью его врага. Папочка мог теперь ощутить, что значило потерять самого доброго человека. Никакие деньги и богатства мира не смогут вернуть то, что утеряно. Жизнь его сестры. Невинность и душу Эсин. Душу самого Исмаэль, которая в этот самый момент приобретала самый темный оттенок черного цвета.

Отредактировано Benjamin Archer (09.09.2019 17:20:59)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Чувства вины не было. Только одна голая похоть и жажда. Жажда разрядки и жажда не испытывать ничего кроме злости. Только не к Эсин. К ней нельзя испытывать ничего. Она никто. Дочь его врага. А значи и его враг. Исмаэль убедил себя в этом. Верил в свою созданную правду. Смотрел на нее полными ненависти глазами. Пожирал. Испытывал. Насиловал опять и опять. Супружеская жизнь не райский сад. Не с ним. Он не умел любить. Никогда никого не полюбит. Любовь делает слабым и беззащитным. Любовь погубила его однажды. Он до сих пор ощущает горечь потери во рту. Чувствует ли это девушка? Как его слюна просачивается ей под кожу и отравляет кровь? Рядом с ним она станет такой же черствой как он. Он научит. Будет самым лучшим учителем, который после урока нагинает ученицу над партой и бессердечно трахает, чтобы она запомнила урок наверняка.
Смыкая крепче зубы, мужчина вонзался в истонченную плоть. Следы зубов накладывались на новые следы. Пройдет много времени прежде, чем рубцы затянутся. Он ощутил привкус крови во рту. Густые капли оросили его губы. Исмаэль скривил рот в жесткой ухмылке. Обнажил зубы, которые окрасились красной кровью. Походил на дикого хищника, нежели на человека. Он сам себя таким сотворил. Жестокий. Бездушный. Кошмарный сон для невинной девочке. Но, увы, это реальность. Его реальность, в которую он затягивал и Эсин. У нее не было выбора. Только подчинится. Только чувствовать боль. Ничего другого не осталось. В чужой стране, под чужим мужчиной ее жизнь разлетелась на мелкие осколки, как когда-то разлетелась жизнь его сестры. Под ним она похоронила мечты, личную жизнь и будущее выдающейся скрипачки.
Исмаэль пронзительно захрипел. Член проникал в узкую сухую плоть. Зубы вонзались в беззащитную плоть. Он облизал окровавленные губы, чувствуя металлический привкус. Кровь на губах и на теле девушки возбуждали лишь сильнее. Руки, лягшие на ягодицы, сжимали и тискали. Пальцы сильнее впивались в обнаженную кожу. Исмаэль подался вперед, полностью придавливая тело девчонки к смятым простынями. Удерживая ее ноги в полусогнутом состоянии, трахал молодое тело. Брал. Терзал. Подавлял. Его не пугали ее свободные руки и то, что она может поцарапать или вонзиться в глаза острыми ногтями. Сейчас он не чувствовал боли и в то же время жаждал ее. Адреналин вместе с возбуждением впрыскивался в кровь. Кожа горела. Вспыхая невыдимыми искрами огня. Его кровь была отравлена местью и болью о прошлом. Эту боль он воскрешал на теле девушки. Исмаэль был слишком возбужден, чтобы думать, чтобы анализировать, чтобы... чувствовать себя мразью. Власть была в его руках. Как и тело Эсин. Израненное. Усмиренное. У нее даже не было сил на крик. Только смотреть в глаза своего мучителя. Испытывающе, почти не моргая. В ее взгляде не было боли или обиды, злости и ненависти. Там была пустота. Он будто смотрел в отражение собственных глаз. Хотел уничтожить эти глаза. Глаза врага и свои собственные. Избавиться от многолетних оков. Стать свободным. Даже если это значило - смерть для него. Это лучше, чем хождение по лезвию бритвы с чувством всепоглощающей ненависти. Один неверный шаг мог привести к провалу. Он не мог спасовать или проиграть. Смерть Рабии будет отомщена и для достижения этой цели Исмаэль поставил все на чашу весов. Свое сердце. Жизнь и жизнь других.
Каждый мускул на теле напрягся. Бедра стали сильнее и старательный таранить девичье тело. Член пульсировал внутри ее лона, стирая сухие незажившие стеночки. На стволе выступала кровь. Это не пугало. Боль не могла обходиться без крови. Он чувствовал металлический запах. Тот был на его языке, на члене и забивался в ноздри. Еще пару интенсивных толчков прибавили девчонку к матрасу. Исмаэль подался назад. Напряженная плоть выскользнула из узкой дырочки. Сперма брызнула на обнаженные бедра Эсин и на ткань ее платья. Взгляд мужчины затуманился от удовольствия и ощущаемого оргазма. На губах расплылась хищная улыбка. Он лишь начинал терзать юное тело. Насилие было создано для того, чтобы его вершить, и Исмаэль не собирался останавливаться на малом. Терзать, также как и ненавидеть он умел лишь в полную силу.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Похоть туманила разум. Не осталось иных чувств. Жажда и желание оттрахать каждую дырку в девичьем теле в нем преобладали. Девчонка не восприимчива к его словам - он унизит ее тело. Последние капли спермы орошали истерзанное безсознательное тело. Член пульсировал в спазмах удовольствия. Дыхание мужчины постепенно выравнивались. Пот скопился на висках и под верхней губой. Он почти протянул руку, касаясь пятерней лица девчонки, но ее глаза уже закатились. В состоянии обморока она теряла для него интерес. Это было схоже с тем, как трахать бездушную куклу. Он еще не совсем обезумел. Наверное. Для кого как. В глазах девчонки он заимел репутацию самой низшей твари. Какая ему разница, что думает она? Правильно. Никакой! Она его пленница, а он будет делать с ней все, что заблагорассудится, сколько и как часто захочет.
Обтерев член рваной тканью платья, Исмаэль сполз с кровати. Застегнул молнию на брюках. Долго смотрел в сторону девчонки, затем отвернулся. Подошел к столу. Налил стакан воды. В горле пересохло. Во рту чувствовался горький привкус выпивки. Маленькое окошко иллюминатора было темным. Они летели в ночь. В отражении тусклого света он разглядел свое лицо. Затем отражение исказилось, делая его изображение безобразным. Оскал рта и горящие тьмой глаза смотрели по ту сторону окна на Исмаэля. Его передернуло. Дыхание участилось. Сердце было готово вырваться из груди. В это было что-то знакомое. Это был... он? Исмаэль слишком быстро отвернулся. Взгляд вернулся к девчонке. Между раздвинутых ног сочилась кровь. Он нахмурился. Подошел ближе. Сгреб простынь в кулак и прижал к ее промежности. Не хотел, чтобы Эсин истекла кровью до конца перелета. В следующий раз он оттрахает ее задницу. Или рот. Это единственное, что еще осталось девственно-нетронутым. Нужно было научить новоиспеченную женушку, как держать острые зубки вдали от его члена. И чередовать боль, чтобы девчонка не истекла кровью.
Продержав простынь какое-то время прижатым к влагалищу, он перевернул простынь чистой стороной. Обмотал концы ткани вокруг ее бедер. Сдвинул ее ноги вместе. Оставил импровизированную повязку между ног. Обойдя кровать, мужчина стянул ботинки и лег на свободную сторону кровати. Скрестил руки на груди и закрыл глаза. Пытался отдохнуть. В голову лезли дурные мысли. Он заерзал на месте, желая избавится от давящего чувства беспокойства внутри себя. Когда он трахал девчонку, этого чувства не было. В насилии и жестокости Исмаэль мог отключить лишним эмоции. Находил себя. Действительно ли он был таким? Все доказательства на лицо. Его душа была черной от злобы к врагу и от мести. Потому что он хотел быть таким - злым. Власть пьянила. Впрыскивал в кровь адреналин, жаждуя получить ещк больше. Больше власти, больше боли в глазах своей жертвы. Чувствует ли то же самое убийца, когда склоняется над своей жертвой и только он знает, сколько минут ей еще осталось жить? Чувствовал ли это Илкер Эвджен, когда вколачивал свой вонючий член в девственно-чистое тело его сестры? Она была не столь невинна, когда покидала отцовский дом, но так юна и слишком наивна, чтобы распознать, где друг, а где враг.
Мужчина зашевелился. С силой потер ладонями лицо. Воспоминания о сестре переворачивали все внутри. Он понимал, что отдых ему не светит. Дыхание участилось. Лицо исказалось. Ноздри расширились. Его рот приоткрылся, хватая недостающий воздух. Исмаэль сел на кровати. Затем  перевернулся. Пружины заскрипели под его коленями. Руки потянулись к девчонки. Обхватил лицо Эсин ладонями и сжал подбородок, поднимая ее голову выше. Пальцы впились в темные локоны. Он наклонился к ней слишком близко. Обжигал дыханием. Хотел, чтобы, когда она откроет глаза, он был первым, кого она увидит. - Приди в себя! - его голос звучал так тихо и слишком зловеще. От этого у него самого забежали мурашки по коже. Он не узнавал себя и не хотел знать. Не такого. Это не сын его отца. Не гордость матери. Это был безумец, который создал себя сам. Он заталкивал глубже в бездонную яму себя и утягивал за собой Эсин. Око за око. Без вины виноватая вдоволь расплатится за грехи других. А за свои грехи он ответит сам.

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Он ждал, пока девчонка откроет глаза. Не двигался, нависал над ней. Колени уперлись по обе стороны от ее бедер. Исмаэль практически оседлал ее, вжимался бедрами в перепачканную кровью простынь. Белые брюки тут же окрасились алым цветом. Они скрепляли свой союз кровью. Для завершения «церемонии» ему нужно было пустить свою кровь. Исмаэль взглянул на укус на руке, оставленный зубами девчонки. Обряд был якобы завершен, но мужчина по-прежнему был ненасытен. Кровь к крови, плоть к плоти. Насилие ради насилия. Потому что он хотел. Потому что чувствовал желание делать больно. Ей. Себе. Воскрешая память. Терзая душу и юное тело.
Его пальцы вонзались в подбородок. Оставляли следы отметин по обе стороны ее щек. Кожа девчонки горела. Капли пота собирались на лбу и висках. Ее лихорадило. Сейчас толку от нее мало. Исмаэль хотел, чтобы насилие вершилось в полную силу и чтобы она осознавала, что с ней будет. В полусознательнлм состоянии месть вершилась лишь на половину.
Глаза Эсин открылись. Мужчины испытывал ее пристальным взглядом. Не моргая, задержав дыхание. В сердцевине зрачков копилась тьма. Та обязательно выберется наружу и вновь причинит боль. Боль была тем, что его спасало от полного уничтожения. Желание причинять эту боль удерживало в узде и заставляло двигаться дальше. Это трудно объяснить. Он просто это чувствовал. Хотел губить. Медленно убивать в своих объятиях. Отламывать частичку души от девушки и бросать к своим ногам. Топтаться грязными подошвами ботинков, дробля их на мелкие осколки. Безвозвратно наносить шрамы на тело и на сердце.
Несколько минут они играли в гляделки. Затем усталость взяла над ней верх. Покрасневшие от слез глаза закатилось. Исмаэль сильнее сжал пальцы. - Не закрывай глаза! - он злился. Короткие ногти впивались в нежную кожу, оставляя на бледной плоти следы полумесяца. Она будет в сознании, пока он этого хочет. Выдернет девчонку от спасительного забвения. Исмаэль ухватил ее второй рукой за волосы. Тянул. Надавливал. Ладонью хлопал по мокрым щекам, оставляя красные следы. Когда глаза пленницы вновь открылись, он встретил ее черным взглядом, пожирая от злобы и ненависти к ее драгоценному папочке. Если бы у него действительно была возможность содрать по кусочку девичью плоть, он бы это сделал, растягивая удовольствие на недели... месяцы... годы. Все будет иначе, но в любом случае Исмаэль заставит ее чувствовать, будто от нее отрывают кусок за куском.
Жар опалил его пальцы. Жар девчонки не прекращался. Он встал с кровати. Отыскал прописанные врачом таблетки. Со стола взял стакан с водой. Вернулся обратно к Эсин. Ухватив за подбородок, разжал ее челюсть и засунул таблетки в ее рот. Затем рукой перехватил темные локоны и приподнял ее голову. - Пей, - прикладывая край стакана к губам Эсин, он залил жидкость ей в рот. Часть все равно пролилась наружу и теперь вода стекала по ее подбородку, слепляя мокрые волосы на обнаженной коже. По крайней мере, теперь она протянет до конца полета. Потом Исмаэль покажет ее врачу. Кажется, приходы лекаря в его дом станут регулярными. Он не думал, что девчонка так слаба. Ну да, папочка держал ее в тепличных условиях. Машины, личный шофер и телохранитель. Не дай бог волосок упадет с головы его чада. Его передернуло. Он перекинул колено через ее бедро. Оседлал девчонку. Из горла вырвалось нечленоразборчивое рычание.
Его пальцы потянулись к ремню. Исмаэль расстегнул пуговицу и потянул вниз за язычок молнии. Наружу вывалился напряженный член. Он был также возбужден, как и до того, как кончил на нее. - Будешь смотреть. Я покажу, как ублажать мужчину, - удерживая девчонку за волосы, он обхватил ладонью толстый ствол члена и стал потирать плоть вверх и вниз. Кулак с силой сомкнулся на основании члена и скользил выше к набухшей головке. Опять вниз и опять наверх. Его движение становились ритмичными, резкими. Он убеждался, что Эсин смотрит. Наслаждался издевательствами. - Я предпочитаю по утрам вставать удовлетворенным и люблю регулярный секс, - он обрекал ее на постоянно сношение и насилие. «Ночи», которые они еще только проведут вместе уничтожат волевой характер девчонки и любой помысел сбежать. Пять лет клетки и насилия - это ничто по сравнению с тек, что его сестра уже который год кормит земляных червей. - Также мне нравится минет. Я научу тебя работать своим ртом, - его рука переметнулась с волос к ее подбородку. Исмаэль с силой надавил на челюсть, открывая ее рот. Розовый язычок так и манили его. Член в его ладони набухал еще сильнее. Становясь твердым и неудовлетворенный, он изнывал от желание кончить. Его пальцы двигались по напряженному стволу. - И только посмей показать зубы. Иначе выбью и будешь есть жидкие кашецы до скончания своих дней, - переместившись ближе к лицу девчонки, он ухватил ее за голову и без промедления втолкнул член глубоко в ее глотку. Задвигал бедрами, трахая девичьий рот. Пятерня вонзилась в ее волосы, направляя взад и вперед и делая каждое проникновение как можно глубже в самую сердцевину горла.

Отредактировано Benjamin Archer (13.09.2019 20:43:04)

[AVA]https://b.radikal.ru/b41/1902/85/486833129e5c.png[/AVA][NIC]Ismael Soyder[/NIC][SGN][/SGN]

Он забвенно трахал рот девчонки, не стыдясь своих поступков и не думая о том, какими будут последствия. Еще одно насилие ради насилия. Только в такие моменты он отпускал боль, якобы перекладывая ее на шкуру Эсин. Пусть больно будет и ей. Боль - вот их главная составляющая фальшивого брака. Плевать, что об этом думают другие. У него были свои цели поступать так с девчонкой. Она могла ненавидеть и презирать его. Он тоже сможет. Исмаэль хотел так думать, с яростью вколачивая окаменевший ствол в глубину спазмящего горла. Руки крепко держали Эсин за волосы. Наматывая на кулак черные как смоль локоны, он будто наяву видел, как толстые туловища змей опутывают его пальцы. Когда они доберутся до горла, чтобы выпрыснуть свой яд, всему настанет конец.
Переводя взгляд на лицо новоиспеченной жены, Исмаэль увидел изменения в ее взгляде. Пелена слез спала. В нем проснулась решительность. Девчонка посмела противостоять своему мужу. Показала зубы. Когда острые клыки впились в его плоть, он захрипел так громко, что сотряслась каждая стена самолета. Пальцы поспешно ухватили Эсин за челюсть. Вдааливались в плоть, причиняя боль и, заставляя выпустить его член изо рта. На стволе остались глубокие отметины ее зубов. Кровь сочилась и каплями орошала ее грудь и шею. - Сука! - также хрипя он ухватил девчонку за горло. Встряхнул как тряпичную куклу. Пальцы сомкнулись на обнаженной шее. Боль в паху придавала ему сил. Боль заполнила каждый сантиметр его тела. Он смыкал пальцы так сильно, как будто чувствуя хруст под ними. Затем отголоски где-то блуждающего разума засатавили разомкнуть руки. Опомнился? Едва ли. Она нужна была жива и он нашел иной способ, как наказать и сделать больно. Глаза девчонки заказывались. Она вот-вот могла потерять сознание. Исмаэль не мог этого допустить. Она нужна была в сознании. Он наотмашь ударил ладонью по лицу, приводя ее в состояние, когда она могла ощущать боль и все, что он собирался с ней делать.
Выдернул из петель брюк ремень, он ухватил Эсин за подбородок. Ее окровавленные зубы так и молили о том, чтобы распрощаться с ними. Исмаэль зарычал, вкладывая всю злость в этот рык. Его рука взметнулась вверх. Змейка ремня засвистела в воздухе и оглушительным шлепком опустилась на обнаженную грудь девушки. Его глаза расширились от адреналина. В сердцевине зрачков плясало некое извращенное удовольствие от того, что он причинял девчонке боль. Убирая ремень, поперек груди закрасовался алый ожег. Он вознес руку еще раз, нанося удар с другой стороны туловища. Отметины легли крест на крест. Исмаэль лишь входил в азарт. Боль заменялась удовольствием. Струилась по его венам. Обжигала и горячила кровь. На кончике языка он чувствовал металлический привкус. Когда девчонка вонзилась зубами в его член, он прокусил язык. Теперь эта кровь воспринималась как сладкий нектар.
Его рука вновь взмыла в воздух. Исмаэль не останавливался. Полосал изнеженную кожу. Еще, еще и еще. Удары ложились один на другой, прорывая плоть до крови. Когда кожаная змейка ремня достигали кожу девушки, он издавал слишком громкий то ли хрип, то ли вопль. Вымещивал на ней всю злость, всю ненависть, всю боль. Хрипел, рычал, проклинал девчонку за ее кровь, за папашу, который разбил его семью. Проклятый Илкер Эвджен виноват во всем! Исмаэль тоже станет виноват - в мучениях Эсин. Не позволит сдохнуть так поспешно. Будет вытаскивать из земельной ямы опять и опять и опять. Пока ему не наскучит. Пока месть не будет совершена. Тогда они все смогут отправиться к праотцам. Девчонка может и выживет. Искалеченная телом и душой. Плевать на нее! Плевать на всех с фамилией Эвджен. Они разложили его семью. Он сделает то же самое. Разберет их идеальную жизнь по кирпичику и похоронит под грудой тяжелого бетона.
Удары продолжали ложиться на девичьий живот и грудь. Конец ремня полосал по шее и щекам. Он получал какое-то извращенное удовольствие от безысходности Эсин. Он посчитал ее слабой. Обмяешие руки и почти бессознательное тело свидетельствовали о том, что она едва покажет свои зубы. Он ошибся. Стоило быть осторожней и не терять бдительность. В ней все еще была та сила и выдержка. Желание бороться. Исмаэль оскалил зубы. Облизал губы, на которых скопилась кровь из его рта и брызги от израненного тела девчонки.
Его дыхание с трудом вырывалось из груди. Это были скорее хрипы, нежели выдохи. Удары перестали. Он бросил перерачканный кровью ремень на пол. Долго пронзал девчонку испепеляющим взглядом. Ее руки и ноги болтались как обломанные ветки. Веки опухли от слез. Щеки пылали от ударов. Грудь и живот покрылись коркой крови. - Пора спать! - он оскалил рот в жесткой ухмылке. Его кулак прилетел девчонке в лицо. Это можно было даже счесть милосердием. Он избавил ее от боли. По крайней мере, временно. - Когда проснешься, ты пожалеешь, что выжила... - Исмаэль шептал едва слышно. Навряд ли девчонка уже воспринимала его слова. Крехтя он сполз с нее, пах пылал огнем. Но это нельзя было сравнить с той болью, которая расползалась в его груди. Заковылял в сторону уборной, ему нужно было подготовиться к приземлению и отдать пару-тройку приказов, чтобы сделать существование Эсин невыносимым на земле рядом с ним.