Раньше рядом с Эсин страсть в нем порождала только месть. Он хотел причинить девушке боль и тем самым пытался добраться до ее отца, когда еще думал, что она что-то значит для Эвджена. Сейчас же, в этой библиотеки, осталась только Эсин. Девушка. Ранимая. Нежная. Нуждающаяся в защите. Она не ассоциировалась с местью. Исмаэль не пытался причинить ей боль. Она была... просто она. Та самая девочка, которая любила ежевику и манго... которая впервые ехала верхом на лошади... которая поражала своей улыбкой и талантом. В ней было нечто такое, что заставляло сердце биться чаще. Тянуться к ней. Желать ее. Исмаэль пытался сопротивляться. Видит Бог, пытался! Пытался держаться от нее подальше, насколько это возможно, когда она постоянно была рядом, а он не смел оставить девушку одну. Когда он увидел, как Эсин лежит на полу ванной бледная и почти холодная, это перевернуло его мир. Он не хотел становиться убийцей. Не хотел отбирать у Эсин право на свободу... на жизнь. Ведь когда-нибудь ему придется ее отпустить... и она уйдет, не оглядываясь назад. Зачем ей быть рядом с палачом, с насильником и тем, кто отобрал у нее ее саму.
Все это отчаянье он демонстрировал в ранящих поцелуях и движениях тела. Так не хотел отпускать девушку, даже если это случится не завтра. Руки сильнее смыкались на ее бедрах и попке. Обнаженная плоть выжигала невидимые раны на ладонях мужчины. Он что-то хрипел и стонал, не отрываясь от девичьих губ. Прижимал ее к полкам книг, когда бедра смыкались на ее бедрах. Возбужденный член проникал в тугую и ранящую плоть. Исмаэль двигался еще отчаянней, когда чувствовал, как острые ногти царапают его кожу на плечах. Он хотел чувствовать эту боль. Эта боль была ему необходима, как и Эсин. Он понимал, что всем своим напором делал ей больно, но не мог остановиться, пока не почувствует ее всю, пока не излечит себя от этого безумия, которое струилось по венам, заставляя желать девушку все сильнее. Его бедра напряглись. Пальчики Эсин все глубже впивались в его кожу. Он чувствовал запах собственной крови. Тот перекликался с запахом Эсин. Он касался губами ее кожи, вдыхал дурманящий аромат ее и шампуня. Двигал бедрами, вколачивая хрупкое тело в полки с книгами. Дерево стонало и скрипело, пока он не вдавил девушку в тверлную поверхность с такой силой, что на пол полетело несколько томов с верхних полок. Исмаэль зарычал, кончяя в нее и извергая струи семени в узость девичьего лоно. Его тело дрожало, вжимаясь в тело Эсин.
Потом он затих. Медленно выпустил девушку из своего плена. Опустил ее ноги на пол. Подтянул джинсы. Майка была утеряна где-то под их ногами. Удерживая Эсин в объятиях, прижался лбом к ее лбу. Шумно дышал, пытаясь восстановить дыхание. - Эсин... - сорвалось с его уст прежде, чем он прижался губами к ее щеке, а после к дрожащим векам. Он хотел сказать еще что-то, но правильных слов не находилось. Затем подхватив девушку на руки, он отнес ее обратно на диван. Не был уверен, что ноги выдержат, но и идти ей тоже не мог позволить. Добравшись до дивана, Исмаэль укутал ее в одеяло. Собрал упавшую на полу одежду. Протянул девушке майку, а на себя накинул комканую рубашку, чувству, как плечи щипает от оставленных там полос острых ноготков. В этом было что-то правильное и в то же время нет. Взяв с пола книгу со стихами Фроста, Исмаэль положил ее Эсин на колени, а сам опять подхватил девушку на руки. Взгляд блуждал по ее лицу, не в силах не смотреть. - Думаю, ванна для тебя сейчас будет в самый раз, - и он направился в сторону выхода, неся девушку на второй этаж в их комнату, чтобы позаботиться о ней и излечить те раны, которые успел нанести.