Еще какое-то время просидев, не отрываясь друг от друга и крадя последние поцелуи, им пришлось продолжить путь. Снег набирал силу. Это не могло не радовать. Бен любил снегопады больше, чем проливной дождь и серость. Включив стеклоочистители, резина заскользила по корке образовавшегося льда, превращая снежинки в кашу. Знакомый звук придавал уют в салоне авто. Бен чаще обычного смотрел в сторону Марии. Любовался ее румяными щеками и наспех поправленному платью. Над кромкой ткани были видны следы его щетины и поцелуев, на шее оставался тлеть укус. Губы припухли, а розовый язычок слишком часто проскальзывал наружу, дразня и делая вновь ощутить вкус ее плоти.
- Ловлю тебя на слове, - одарив девушку многообещающей улыбкой, Бен вырулил из их укромного местечка. Он совсем не был прочь пропустить пару пунктов своих обещаний, а после еще раз повторить все с самого начала. Едва ли он вообще сможет выпустить Марию из своих объятий. У него было такое чувство, что они встретились вновь после долгой разлуки. Может так оно и было. Это был их путь обратно друг к другу. Сквозь снег, затяжной холод и уют в салоне авто, где они были только вдвоем и лохматый пес. Этот путь был единственным и долгожданным, которому он хотел следовать, если рядом с ним его женщина. Он мысленно обещал себе, что она не пожалеет, что вновь доверилась ему. На этот раз Бен сделает все правильно. Не подведет ее, не подведет «их». Еще недавно он даже не мог представить, что вновь будет это «они». Пусть друзья и знакомые говорят, что это ненадолго, пусть думают, что он вновь оступиться и причинит Марии боль. Бен не допустит, чтобы чужие склоки осуществились. Они выстрадали свой путь обратно друг к другу. Они заслужили это счастье. Заслужили быть вместе. После жестокого урока, он больше не ступит на старую дорожку. Не позволит Марии вернуться в то прошлое, в подвал, в тот холод и его безразличие, граничащее с яростью.
Он отогнал прочь мысли о прошлом. С каждым отделяющим их километром от города к нему возвращалась уверенность. Желание сделать эти праздники чем-то особенным. Не меньшее желание было обладать Марией. Засыпать и просыпаться с ней рядом. Не отсчитывать часы до того, как она будет собирать вещи и возвращаться в свою квартиру, прислушиваясь к тишине, когда ее шаги стихают в коридоре, как и цоканье собачьих ногтей. Удивительно, но за эти месяцы Бен разучился быть один. Разучился просыпаться в пустой постели. Тогда лишь спасал оставленный на подушке флакончик девичьих духов. Он вдыхал его полной грудью и представлял, что Мария рядом с ним. Теперь ему не нужно было представлять. Она действительно была рядом.
Бен протянул руку и ощутил родное тепло. Прижал ее ладонь к своим губам, довольствуясь этими прикосновениями до их следующей остановки. Они пили слишком много кофе и делали паузы, чтобы насладиться друг другом. Бен с трудом мог собраться, чтобы продолжить путь, когда рядом сидела шикарнейшая из женщин и дразнила даже тем, что просто прижималась к его плечу. Он достаточно ее утомил. На губах всплыла довольная улыбка. Исследуя почти каждый сантиметр ее тела, он все еще продолжал оставаться ненасытным и слишком жадным, когда дело касалось Марии. Обещал наверстать упущенное, когда они доберутся до места. А ехать им было уже совсем недолго. Наслаждаясь близостью Марии и бормочащему по радио голосу, Бен прокладывал дорогу вперед. Снег все еще шел. Большие хлопья ложились на лобовое стекло, приближая их к месту назначения. Он выбрал их старое место у озера. Небольшой городок располагался вдоль одноименного озера Лейк-Джордж, который оставил в памяти очень много теплых воспоминаний. Здесь они учились доверять друг другу, здесь хранилось их место в зарослях леса неподалеку от маяка и откуда можно было разглядеть постройки форта. В тот раз они так и не поднялись к маяку. Может в этот у них это получится, когда они вдоволь насытятся друг другом. Здесь был пароход, где они узнали о местной легенде, а Бен потом носил девушке пожелтевшие листки деревьев, веря, что если и он соберет все листья с «ее кровью», то она сможет простить его. Не хотелось думать о том, что в прошлый раз Мария ушла от него именно здесь и больше не вернулась. На этот раз все будет иначе. Он знал это. Он чувствовал это. На губах играла довольная улыбка.
Над горизонтом уже зарождался рассвет, когда машина подъезжала к озеро с одинаковыми деревянными домиками и оранжевыми крышами, которые были укрыты белыми шапками снега. Только в двоих из них из дымохода шел дым. Зимой здесь редкий турист резервировал себе место. Курорт обживался по большей частью летом и несколько месяцев осенью. Зима была тихим периодом, что было только на руку Бену. Сегодня и в последующие две недели он не хотел делить Марию ни с кем. Остановив машину, он не стал глушить мотор и выскочил из авто, чтобы взять ключи от нужного домика в приемной. В это же здании располагалось кафе и хозяйский дом. Снаружи все было украшено гирляндами и мигающими огоньками. На двери висел праздничный винок с колокольчиком. Мария спала на пассажирском сидении и Бен не стал ее будить. Перекинувшись парой слов с хозяином курорта и подписав нужные бумаги, он вернулся обратно. Машина покатила по заснеженной дороге вперед. Здесь не было ничьих следов, кроме их, которые оставляли шины авто. Бен подъехал к крайнему домику у самого озера и опушки леса, за которой выглядывали острые макушки заснеженных гор.
Он заглушил мотор. Отстегнул ремень безопасности и потянулся к Марии. Пальцы прижались к ее щеке, осторожно пробуждая ото сна. - Проснись, мой ангел, - прижавшись губами к ее щеке, Бен попутно застегнул все пуговицы на девичьем пальто. - Мы приехали, - он отстегнул и ее ремень безопасности, затем выбрался из машины. Выпуская наружу пса, который тут же принялся нарезать круги по заснеженной поляне и толстому льду. Открытая пассажирскую дверцу, он помог Марии выбраться из авто. Крепко удерживая ее за руку, Бен повел ее за собой. - Ты уже здесь была. Попробуй угадать, где мы, - притянув Марию к себе, он обнял ее за талию. Легким движением смахнул с ее щек снежинки. Бен потянул ее ближе к дому. - Смотри, по правую сторону располагается озеро. Сейчас оно замерзло и покрылось льдом, так что можно только если на коньках там прокатиться, а летом и осенью там ходил пароход, на котором мы катались. По левую сторону тропинка, которая уходит в лес и поднимается в гору, где прячется наша поляна. А напротив нас деревянный одноэтажный дом с дымоходом и теплым-теплым камином и уютной верандой... Узнаешь это место? - он помог девушке подняться по заснеженной лестнице и открыл дверь в дом, приглашая ее войти внутрь. Здесь, казалось, ничего не изменилось. Мебель стояла на прежних местах. Диван и кресло, на котором Бен провел так много часов, сторожа девичьих сон. Рядом с окном располагался столик и пару кресел. Камин был затоплен и в нем догорали оставшиеся полешки, дожидаясь в их теплом доме. Первым в дом забежал Руфус, едва не сбивая их с ног и обнюхивая каждый уголок. - Ну, что скажешь? - Бен раскачивался на ботинках, топчась у Марии за спиной и не зная, понравится ли ей его обещанный сюрприз.

Бен нервничал, хоть раньше с ним такое редко случалось. Он предпочитал действовать обдуманно и резонно, взвешивая все «за» и «против», когда дело касалось Марии. За годы их счастливых и не очень моментов, жизнь научила думать, а потом только действовать. Страхи заставляли оглядываться назад, учиться на своих ошибках и интересоваться мнением Марии прежде, чем что-либо сделать. Поездка к озеру не было спонтанным решением, но он и не посвящал девушку в детали сюрприза. Очень рисковал, помня, как они расстались в прошлый раз именно здесь. Мария могла отреагировать не так, как он ожидает. Испугаться, вспомнить свой уход и те чувства, которые одолевали их тогда. Бен тоже это помнил, но старался не зацикливаться на том, что было, а пытался сосредоточиться на том, что у них есть сейчас. Еще недавно он и думать не смел, что Мария будет вновь рядом с ним. Это доказывало, как порой он ошибался, варясь в собственном соку прошлого и помня только ту боль от обид и потерь. Так действительно можно сойти с ума. Он почти что сошел, запирая себя в клетке одиночества и в стенах пустой квартиры. Если постоянно оглядываться на прошлое, так не успеешь жить. Лучше рискнуть и ошибиться, чем не пытаться ничего делать вовсе.
Он рискнул и не ошибся. Мария отнеслась к его сюрпризу так, как он думал. Даже лучше, чем он думал. За это он еще и поцелуй получил, а потом смотрел, как девушка хозяйничает в их новом жилище. Здесь ничего не изменилось, а она по-прежнему помнила расположение вещей и мебели. Это вызвало глупую улыбку на его лице. Иногда даже хорошо, что Мария не может этого видеть. Так он не был похож на полного идиота. Руфус носился как ненормальный из комнаты в комнату. Это позабавило мужчину. Лохматый тоже был рад вырваться на свободу. Жизнь в большом городе стала привычной, но иногда нужно было давать себе передышку. Бен был заядлым сторонником тишины и одиночества. Даже странно, что ему полюбилась жизнь в городе. В этом не было ничего удивительного, если там жила его Мария. Он бы отправился за ней на край света, чтобы увидеть, как она вот так довольно улыбается. За эту улыбку можно было и умереть.
- Я рад, что тебе нравится, - в голосе Бена звучали веселые нотки. Прижавшись плечом к косяку, он наблюдал за девушкой. Она идеально вписывалась в атмосферу этого дома. Даже горящий в очаге камин не создавал такого тепла в его сердце, как возможность видеть ее рядом. Подобный расклад вызывал широкую и не менее глупую улыбку на его лице. - Да, мадам, - он слишком замечтался, позабыв обо всем на свете. Вскоре Бен исчез за дверью. Спустился по крыльцу, вдыхая морозный воздух полной грудью. Он любил зиму намного больше чем осень. Та серость и слякоть нависали тоску, а белые сугробы снега будоражили многое приятных воспоминаний с времен Аляски. Снег умыл черные пятна на земле. Это можно было считать началом новой страницы. Нет, не так. Началом новой главы или даже книги. Они оставили прошлое в прошлом. Теперь начинался новый этап и он, черт возьми, не облажается.
Подхватив из багажника вещи, Бен понес их в дом. Перед ним открывалась чудесная картина заснеженных гор и деревьев за домом. Из дымохода валил дым. В окне мелькала фигура Марии. У лестницы заметались следы - его, ее и пса. Нельзя было придумать картины более цепляющей за душу. Что-то колыхнулось в груди. Сердца застучало порывисто и часто. Бен внес первые сумки в коридор. Пока ходил за второй порцией чемоданов, Мария уже успела посамовольничать и разобрать большую часть из вещей. Он не стал ворчать. Хоть тяжести все равно не позволял ей поднимать. Сам нес и ложил туда, куда девушка скажет.
Когда с вещами было покончено, Бен подозвал пса. Тот пулей вылетел за дверь и понесся обнюхивать каждый сугроб. После долгой поездки, четвероногий не знал, куда девать свою энергию. Оставалось надеяться, что сейчас он набегаеться и завалиться дрыхнуть в своей лежанке, оставив хозяев на некоторое время в покое. У него были весьма обширные планы на Марию, не считая того, что почти вся дорога сюда прошла в долгих остановках и невозможности отлипнуть друг от друга. Они действительно были похожи на подростков, которые впервые познали, что такое секс. У Бена всегда был отменный аппетит в этом плане, а когда дело касалось Марии, он и вовсе был ненасытен. На губах расплылась широкая улыбка.
Наблюдая, как пес ринулся к озеру Бен пошел за ним. Лед был толстый и прочный. Под слоем снега образовался настоящий каток. Руфус так разбежался, что не смог вовремя остановится и залетел мордой в сугроб. Мужчина засмеялся, а лохматый отряхнулся и посмотрел на него так, будто обиделся. - Ладно, не дуйся, приятель, - наклоняясь, Бен потрепал его за ухом. - Вечером все вместе пойдем в лес, найдем самую красивую елку. Там сможешь вдоволь набегаеться, - эта идея Руфусу пришлась по нраву и он опять забегал вокруг него. Бен не строил определенных планов, но хотел, чтобы в доме пахло праздником и сосновыми иголками. Этого так давно не было. Вообще не было никогда. В детстве в доме отца стояла большая, но искусственная елка. Он не любил, когда по дому разносились острые иголки и, кажется, вообще не терпел запах свежести. В глазах друзей и знакомых якобы заботился о сохранении природы, но Бен то знал правду. Отцу было ненависто все, что связано с семьей и праздником, когда «семьей» они были лишь на словах. После женитьбы Бен тоже особо не заострял внимание на детали. Не понимал смыла праздника. Только когда приходил в гости к семейству Бетанкур, восхищался огромной елкой, которая доходила почти до самого потолка. Они знали толк в празднике, а он смотрел на них с некой завистью. Потом он попал в тюрьму и время все изменило. После побега ему и подавно не было дел до праздников. Хорошо, если находилась крыша над головой. После появления Марии все опять же изменилось. Она принесла с собой новый глоток воздуха и так захотелось жить... по-настоящему жить. Вдохнул полной грудью, мужчина присвистнул Руфусу. Они ушли довольно далеко от дома. Отсюда уютный домик смотрелся маленькой и тихой гаванью, куда возвращалось его сердце. Всегда возвращалось туда, где была его Мария. - Пойдем, посмотрим, чем занята твоя хозяйка, - он слепил снежок и бросил псу. Тот побежал вперед, сломя голову, и тщетно рыскал носом, пытаясь в снегу найти такой же снег.
Дойдя до дома, Бен отряхнул пса и себя, только потом пустил его через порог. Руфус прошмыгнул на кухню, а Бен задержался в коридоре, стягивая мокрые ботинки и верхнюю одежду. - Еще как. Он набегался вдоволь и принес половину снега домой. На улице настоящая зима... - пройдя в сторону гостиной, он остановился на пороге как вкопанный, забыв, что хотел сказать дальше. Перед камином сидела полуобнаженная Мария и ела мороженое. Так привычно, будто она всегда его встречала подобным образом. Бен с трудом сделал шаг вперед, медленно подходя к девушке со спины. Пристально оглядывая ее обнаженные изгибы... попку и полные груди, которые выглядывали сбоку, когда она подносила ложку ко рту, выгнутую спину. Из одежды на ней было только полупрозрачное кружево, которое практически ничего не скрывало. - Буду. Позволишь присоединиться к тебе? - едва обретя способность говорить, Бен опустился на плед рядом с Марией и скрестил ноги. Поленья уютно потрескивали в камине. От холода на улице не осталось и следа. Сидя рядом, теперь ему была видна и обнаженная грудь девушки. Тонкая ткань едва доходила до сосков, обхватывая и эффектно подчеркивая округлые полушария, делая тело Марии еще более желанным и аппетитным. Бен порывисто выдохнул, борясть с томящем желанием в паху. С трудом сглотнув, он потянулся и отнял у Марии ложку. Запустив ту в картонный стакан, он черпнул большое количество мороженого и отправил в рот. - Люблю карамель, - говоря с набитым ртом, он потянулся еще раз и окунул ложку в тающее мороженое. - Открой рот, - чтобы было по-честному, в этот раз попытался поднести ложку ко рту девушки, но промахнулся и мороженое таящими каплями упало на обнаженную грудь Марии. - Ой, смотри, как ты испачкалась, - вернув ей ложку, Бен протянул палец и кончиком подобрал растаявшее мороженое с вершинки девичьего соска. Отправил палец в рот, громко посасывая и причмокивая. - Вкусно. Так мне нравится намного больше, - он потянулся еще, размазывая мороженое по груди Марии. Потом обвел палец вокруг ее соска, наслаждаясь и смотря, как напрягается сморщенный бутончик от его прикосновений.

Жизнь дала ему второй шанс и он не собирался отступать. Боролся, рисковал, даже если этот риск был всего лишь выбранное для отдыха место. Слишком долго пришлось сидеть в толстом панцире и подпитывать себя болью и потерей. Бен не хотел возвращаться к прошлому. Надеялся, что это место им с Марией даст возможность многое исправить, переписать историю и начать все с чистого листа. Домик у озера был особым местом и в какому-то смысле символичным, чтобы начать все сначала. Когда они расстались здесь в последний раз, он и думать не смел, что еще когда-нибудь переступит порог этого места, что будет сидеть у разожженного камина и рядом будет она - его женщина. Почти обнаженная, дразнящая, такая единственная, которая была ему нужна. Его женщина... Марии нравилось, как это звучало, и он чаще стал повторять это про себя и вслух. Оглядываясь на знакомые вещи и обстановку, где они были вдвоем, сидели на диване, а Бен читал девушке газету, примостившись рядом, или где они спали, занимались любовью, лежа у камина... воспоминания пронеслись перед глазами и это не вызывало желание убежать, не помнить и не возвращаться туда, где было так много боли. Боль притупилась. Тяжелый момент расставания смазался из памяти. Он видел перед собой лишь Марию и было такое чувство, что они никуда не уезжали. Бен просто вышел ненадолго погулять с Руфусом и вернулся, а девушка дожидалась его здесь. Наверное, можно было на миг притвориться, что так и есть. Ведь и сейчас Мария была здесь, рядом с ним, и Бен не знал, за что ему дарован этот шанс, за что ему досталась эта восхитительная женщина.
Он буравил ее взглядом, будто видел впервые за долгое время. Кажется, морозный воздух основательно прочистил ему голову. Он был бодр, кровь бурлила в жилах, глаза горели. Спать совершенно не хотелось, хоть и пришлось провести за рулем почти всю ночь. Но что это была за ночь! Мышцы во всем теле по-прежнему ныли от воспоминаний, которые они пережили в салоне авто. На губах мужчины всплыла широкая улыбка. Не похоже, чтобы Мария тоже устала. Она его откровенно дразнила и Бен принял правила ее игры. Тоже дразнил. Облизывал пересохшие губы, на которых остались остатки мороженого. Слепота девушки совершенно не мешала. Напротив, делала ее еще более чувственной и привлекательной. Мужчина знал, что Мария чувствует, что он делает, распознает по движению его губ и обостренному слуху. Это было сложно объяснить. Их сердца и души сплелись вместе, становясь одним целым, что даже не находясь в соседних комнатах или на большем расстоянии, они чувствовали друг друга. Эта связь была нерушимой.
Его палец поддел напряженный сосок, но Мария не дала ему вдоволь насладиться своим телом. Подавшись вперед, отобрала у него ложку и поднесла мороженое к его рту. Бен приоткрыл губы, чувствуя холод лакомства и ее пальцы на своем лице. От удовольствия мужчина даже прикрыл глаза. Вобрал кончики ее пальцев в рот и тщательно облизал языком. Они были со вкусом карамели и его любимых духов. Бен затянулся полной грудью и медленно выдохнул, опаляя жарок щеку девушки. Ее грудь почти прижалась к его груди. Заостренные вершинки сосков терлись о ткань рубашки. Ему даже не нужно было смотреть, чтобы видеть, какие они твердые и как он хотел почувствовать их, прижатыми к своей обнаженной коже или у себя во рту. Губы девушки были в опасной близости от его рта, но она опять-таки подразнила и отступила. Чертовка!
Мария потянулась к поленьям у очага, вставая на четвереньки и демонстрируя ему свою упругую попку. Бен тяжело сглотнул, с трудом соображая. Вначале вдоволь обласкал ее взглядом, позволяя себе насладиться откровенным образом его Марии. - А по-моему там достаточно дров на ближайшие пару часов, - он видел, как в камине весело пляшут языки пламени. Мария наверняка подкинула полешки прямо перед его приходом, а сейчас продолжала дразнить его своим восхитительным телом.
Подавшись вперед, мужчина обхватил девушку за обнаженную попку. Потянул на себя, прижимая к выпирающей эрекции. Его ладони по-хозяйски ощупали обнаженные ягодицы. Бен так и не позволил девушке закончить с камином, переключая все ее внимание на себя. Перевернул и уложил Марию на спину. - Мы еще не доели мороженое, - откровенно разглядывая обтянутое вокруг девичьей груди кружево, он облизывался как голодный кот. Ее белокурые волосы разметались по пледу. Ладони мужчины поползли по стройным ногам Марии, дразня кончиками пальцев и раздвигая их шире. Обхватив ее за бедра, он притянул девушку теснее к себе и лег сверху. Рядом стояло таящее мороженое. Бен подался вперед, зачерпывая большую ложку холодной субстанции, отправил мороженое в роти накрыл губами напряженный сосок Марии. Холод столкнулся с жаром плоти. Мороженное быстро растаяло в его рту и он почувствовал, как сосок еще больше напрягается и становиться тверже от настойчивых касаний мужчины. Он обласка бутончик языком. Руки забирались между пледом и девичьей спиной, вырисовывая невидимые линии на ее спине и притягивая ее еще ближе к себе. Его зубы оцарапали чувственную кожу Марии. Громким чмокающим звуком Бен оторвался от ее груди. Взял еще немного мороженого. Провел краем ложки по налитым соскам, обвел потемневшие ореолы. Кожа под ними тут же набухла и сморщилась. Ему нестерпимо захотелось почувствовать ее языком, но прежде Бен опрокинул ложку, позволяя мороженому стечься по груди девушки. Он даже не пытался скрыть, что сделал это нарочно. Мария выглядела так аппетитно и не потому что была обмазана его любимым десертом. - Ты очень красивая, - откровение вырвалось само собой. Щеки девушки пылали, глаза горели, в волосах отражались блики камина, меняя их цвет на золотистый. Она слишком манила. Его сердце пропускало удар за ударом. Бен порывисто затянулся ее запахом, в который раз осознавая, как сильно ее любит. - Вторая попытка... открой рот, - его голос доносился с хрипотцой. Мария говорила, что он строгий. Возможно, так и было. С ней рядом он стал смелее и увереннее, потому что ее любовь делала его таким. Живым. Он устал бояться и бездействовать. Хотел жить и не важно, что эта жизнь преподнесет им в конце концов. Бен черпнул еще мороженого из стакана и поднес к губам Марии. На этот раз ложка угодила прямо в рот девушки, давая ей возможность отведать лакомство. Со стоном он вновь приник к ее груди, лаская и слизывая следы растекающегося по телу мороженого.

В камине тихо потрескивали поленья. На стенах знакомого домика колеблились блики яркого пламени. Они ползли по обнаженному телу девушки. Бен пытался поймать их губами, смакуя любимый вкус ее кожи. Наверстывал упущенные часы, пока они ехали в машине и он не мог полноценно прикасаться к девичьим губам и телу. Губы тосковали по этим прикосновениям, по ней. Голову дурманила мысль, что Мария принадлежит только ему на эти длинные две недели. Он не станет делить ее внимание ни с кем другим. Ни работа, ни друзья не помешают им быть вместе. Губы расплывались в улыбке от переполняющих его эмоций и счастья просто быть вдвоем. Это казалось таким правильным. Они. Вместе. Именно здесь. Если вначале Бен сомневался о выборе места, то переступая порог домика, все сомнения рассыпались в прах. Он хотел быть лишь с Марией. Чувствовать и покорять только ее. Засыпать и просыпаться с ней, зная, что новый день не принесет расставания и того, как она уходит из квартиры, оставляя на его щеке мимолетный поцелуй. Быть с ней. Любить и заставлять ее влюбляться в него вновь. Его любовь была слишком сильна, чтобы просто так сдаться. Хоть признаться, иногда просто опускались руки. Когда он возвращался в пустую квартиру. Особенно тяжелыми были вторники после возвращения из кафе. Порой даже не верилось, что Мария здесь. Он видел, чувствовал ее, она стонала и отвечала на его поцелуи, даже дразнила, а чего только стоил ее смех. Все равно Бен иногда щипал себя за запястье или с силой вонзал ногти в ладони, чтобы окончательно развеить дурман и поверить в правду и Марию, которая была настоящей. Она не исчезнет поутру. Они вдвоем. Только он и она.
- Мне нравится, когда ты липкая и мокрая, - кажется, он уже говорил не о мороженом. На первый план выступили инстинкты и желания. Губами слизывая остатки мороженого с груди Марии, он не торопился отстраняться. Руки мужчины сильнее сомкнулись на теле девушки. - И такая горячая, - кожа под его губами действительно плавилась. Оттого в его собственном теле вспыхал огонь. Одежда лишь сковывала движения. Шелестела и мешала полноценно почувствовать Марию. Сейчас казалось, что он не прикасался к ней долгие месяцы или годы. Мария делала его ненасытным и обезумевшим по ее телу.
Кое-как Бену удалось стащить с себя рубашку и прижаться голым торсом к обнаженной коже девушки. В этот момент что-то вспыхнуло между ними. Искры пронзили его тело. Мужчина еще сильнее приятнул с себе Марию. Пальцы отпечатались на ее коже темно-розовыми полосами. - Кажется, я уже говорил тебе, что я плохой мальчик, - с его губ сорвался короткий смешок. Он ухватил Марию за бедра и дернул вниз. Теперь он прикасался не к ее груди, а впился поцелуем в губы. На кухне что-то бормотал Руфус, но Бен его не слышал. Сейчас ничто и никто не могли его отвлечь от Марии. Особенно, когда она была так ненасытна, обхватив его ногами за талию и не выпуская из своего плена. Желание было слишком заметным. Напряженная плоть сквозь брюки жалась к низу девичьего живота. Он застонал, сдаваясь под властью ее чар и посылая куда подальше сдержанность и медлительность. - К черту мороженое! - Бен прорычал, кусая Марию за нижнюю губу. Тесно пеперлетенным телам мешали соединиться только его проклятые брюки. Он просунул руку между ними, пытаясь расстегнуть ремень и стянуть мешающую одежду. Не с первой попытки ему удалось расстегнуть их и спихнуть ниже вместе с трусами. Напряженный член прижался к бедру девушки. Бен порывисто выдохнул, хватая ртом недостающий воздух. Острые зубы проскользили по подбородку Марии. Он открыл глаза, чтобы пронзить ее темным от страсти взглядом. Обхватив руками девичью попку, приподнял над полом. Ее горячая плоть обдала жаром его плоть. Бен уткнулся толстой головкой члена в набухшие лепестки и одним пронзительным рывком овладел Марией и ее телом. Из горла вырвался рваный стон долгожданного удовольствия, который он подавил, вонзаясь губами и зубами в рот девушки. Одна рука взметнулась к ее волосам. Пятерней мужчина вонзился в ее затылок. Вторая рука жадно сжимала ее попку. Только тогда Бен начал двигаться, наращивая темп и вколачивая тело своей женщины в пол. Изо рта срывалось ее имя. - Ты - моя! Только моя, - он вторил шепотом, срывая голос на хрип и ни о чем не жалея.

Он выплескивал всю свою мощь по тоске к своей Марии. Те долгие часы в машине были лишь прелюдией к тому, что происходило между ними сейчас. Те часы были возвращением обратно туда, куда он уже не мечтал вернуться. Быть рядом с ней. С девушкой, которую любил. Те часы и вера в «них» показали, что все может обернуться иначе. Не обязательно заканчивать трагедией. В последний раз здесь, в домике у озера, он чувствовал полное отчаяния, когда Мария уходила из его жизни. Опять. Он не знал, как будет сюда возвращаться. Но стоило переступить порог, увидеть знакомые места и вдохнуть тот самый воздух, как вернулись все хорошие воспоминания. Разлука осталось где-то далеко позади. Отстала в зеркале заднего вида и у нее больше нет шансов их догнать и заставить отстановиться. Об этом не хотелось помнить. И Бен не помнил. В объятиях Марии забывалось все.
Он перестал сдерживаться и искать страх в ее глазах. Перестал быть тем, кто бежит и засовывает голову в песок. Он больше не игнорировал нужды и желания Марии, но и свои не оставлял на заднем плане. Они двигались вперед вместе. Он не знал, что им принесет новый день, но был уверен, что его тоже они встретят вместе. Об этом Бен твердил в каждом прикосновении, жадном поцелуе и требовательном кассани. Во взгляде, который девушка не могла видеть, но могла почувствовать. Он держал Марию в крепкой хватке. В той собственнической манере, безмолвно вторя, что она принадлежит ему. И она отвечала ему, подтверждая, что это так - с каждым стоном, с каждым ее криком, который отражался в стенах дома и удалялся эхом в гущу леса. Здесь они были одни. Никто не мог им помешать. Никто не знал, где они на эти две недели. Мария доверилась ему и в этом и за это он любил ее еще сильнее. Если бы она не смогла, если бы сказала «нет», это был бы шаг назад. Но такого не произошло. Она доверяла, и Бен ни за что на свете не разрушит ее доверие вновь. Отношения всегда были сложной штукой для него, но ради Марии он был готов стараться, совершенствоваться и расти, чтобы она захотела рядом с собой именно такого мужчину. И он даст ей это. Все, что она захочет, все, что заслужила после тех горьких слез, которые она выплакала из-за него.
Бен прижался губами к ее губам, кусал зубами, оставляя на нежной плоти свои следы. Мария тоже не скупилась на укусы. Он с гордостью будет носить отметины своей женщины. Из горла вырывались его гортанные стоны. Перехватив девичьи руки, он завел их за голову и переплел их пальцы. Вторая рука по-прежнему смыкалась на длинных локонах Марии. Он слишком сильно любил зарываться в копну ее волос пальцами. Он и сам не знал, откуда эта привычка. Ему нравилось чувствовать бархатистое ощущение длинных локонов и когда девушка закалывала волосы, он так и намеревался их высвободить, сорвать заколку или резинку. Они много спорили по этому поводу, когда Бен мешал ей собираться на работу. Теперь не будет никакой работы. Две ближайшие недели Мария и каждая частичка ее тела принадлежит только ему. Он не станет делить ее ни с кем.
Чувствуя на губах вкус ее кожи, он не переставал целовать и кусать ее кожу. Продолжал двигаться в нарастающем ритме, чувствуя, как один оргазм накрывается другим. Страсть поглотила с головой. Образ Марии перед глазами расплывался, но он продолжал видеть только ее перед собой. Закрывал и открывал глаза. Ловил губами недостающий воздух и вдыхал как сумасшедший ее запах. Запах его женщины... его Марии. Бен шептал ее имя, почти не переставая. Толчки стали быстрыми и частыми, почти грубыми. Он не боялся этого. Если рядом Мария, ничего не было страшно. Он чувствовал, где их кожа соприкасается вместе, образуя настоящий пожар. Стройные ножки девушки обвились вокруг его торса, и Мария не отпусков его. Как же ему нравилось, когда она искушала его! Выпустив из хватки ее длинные локоны, Бен продолжал безудержно целовать ее, а рука скользнула ниже, очерчивая изгибы стройных бедер и притягивая Марию теснее к себе. Трение тел и шлепки голой кожи о кожу стали последней каплей. Бен впился зубами в нижнюю губу девушки, вжав ее тело в пол и излив в нее свое семя. Оргазм был мощный и продолжительный, будто он так долго не познавал тело своей женщины. Может так и было. Она наконец-то была с ним. Они были в объятиях друг друга. Они были дома. - Добро пожаловать домой... - на эти две недели это место будет для них домом. Его дом был там, где была его Мария. Бен скользнул губами по щеке девушки, не двигаясь с места. Лишь облокотился на локтях, чтобы она могла дышать. На большее не был способен. Кажется, он до сих пор не чувствовал ни рук, ни ног. По телу растекалась сладостное удовольствие. Жар окутал. По венам текла горячая смесь удовольствия и возбуждения. - Делай, что хочешь, но с места я не сдвинусь, - у него были обширные планы на его женщину и ее шикарно-обнаженное тело. Он не планировал в ближайшее время, часы или даже дни отпускать от себя Марию. Она стала его зависимостью, и Бен не боялся признаться в этом. Больше нет. В камине продолжали потрескивать поленья. Мороженое было бесстыже забыто и уже растаяло, но кому было до этого дела, если ему принадлежала самая шикарная из женщин. Единственная, которую он хотел и которая была так нужна. Это подтверждала восставшая и твердеющая плоть, пока он языком зализывал ранки от его зубов на девичий губах. Улыбался, расплываясь в широкой улыбке. Дразнил. Обещал столько же страстных дней и ночей.

До боли знакомое потрескивание в камине и близость друг друга вскоре убаюкало их. Может сказывалась все неспанная ночь, а может то, что он держал Марию в своих объятиях. Скорее второе. После того, как отяжелевшие веки девушки закрылись, Бен тоже уткнулся ей в шею и уснул. Он позволи себе немного сна, но вскоре вновь пробуждался гонимый желанием не делить Марию даже со сном. Он будил ее и они вновь занимались любовью. Опять засыпали в объятиях друг друга, переплетенные руки и ноги были словно единым целым. За окном ярко светило солнце и снег перестал идти, но это не мешало им быть только друг для друга, будто другого мира не существовало.
Это заставило его вспомнить, как это было раньше, как они отдавали всех себя друг другу без остатка. Теперь эти воспоминания не причиняли боль. Они встречались блаженной улыбкой на устах, зная, что все может повториться. Все уже повторялось. Без прежних ошибок прошлого. В этот самый момент и каждый последующий день. Неважно, где они были - посреди глуши леса или в оживленном Нью-Йорке - Мария принадлежала ему. Бен больше не боялся звать все своими именами. На страхе было невозможно построить жизнь. А он хотел жить, а не оглядываться на прошлое. С подобной мыслью мужчина опять провалился в сон, насытившись телом своей женщины.
Когда пришло время просыпаться, за окном все также было светло. Бен долгое время просто лежал рядом и любовался спящей девушкой. Лучи яркого солнца освещало черты ее лица, припухлые губы и изгиб носа. Она что-то беззвучно шептала во сне. Бен наклонился, крадя еще один поцелуй. Потом нехотя встал, подкинул пару полешек в догорающий огонь и пошел на кухню. Знал, что после пробуждения Мария будет голодной. И это было так. Вскоре девушка появилась на пороге кухни, манимая ароматом кофе, укутанная пледом, с растрепанными волосами и припухлыми устами. Такой же прекрасной, когда он ее оставлял спать в горе подушек и одеял. Бену хотелось запечетлить эту картинку у себя в памяти. Его губы растянулись в улыбке. Он подал Марии запоздалый завтрак и кофе. Присев напротив, он продолжал любоваться ею. Они заговорили о Рождестве. Раньше он не воспринимал всерьез этот праздник и вообще праздником не считал. Рождество ассоциировалось с болью и потерями, той жизнью, которая могла бы быть, если бы не испорченное детство и слабость отца. С появлением Марии все изменилось. Не сразу, конечно. Он наломал слишком много дров и они оба это знали. Это первый год, в который они заслужили последовать традициям и отметить Рождество как подобает. У Бена это ассоциировалось с елкой и острым запахом еловых иголок. Он из дома даже захватил елочные угрушки, чтобы украсить елку. Находясь в шаге от леса, они обязательно должны были найти одну подходящую.
Вскоре они выбрались из дома. Бредя по заснеженным тропинкам леса, Бен вел Марию за собой. Не отставал и Руфус, будучи на стороне и готовый защитить хозяйку от каждого нового сугроба. Поглядывая на вершину горы и где-то там стоящий маяк, воспоминания вновь возвращались. Он помнил их найденную поляну. Сейчас наверняка неразумно туда идти. Там все засыпано снегом, но когда техника доберется до склона горы и очистит главную тропу, он бы хотел отвести туда Марии. На этот раз побняться на самый верх. Впрочем, это будет не сегодня. Сегодня они должны были найти подходящую елку, приготовить ужин и отметить как следует Рождество. Он всецело полагался на вкус Марии. Только пока что ни одна из найденных елок ей не нравилась. Прогулка затянулась, чему впрочем он не был против. Ему нравилось блуждать среди заснеженных веток деревьев - самые тяжелые ветки не выдерживали и падали горсткой снега за затылок или за шиворот рубашки. Нравилось
вслушиваться, как хрустит снег под ногами, а от него не отстает Мария, ступая по его шагам. Пару раз она умудрилась упасть, но это было слишком смешно, что он почти ворчать не стал. Только на Руфуса посмотрел строгим взглядом, а что пес лишь вилял хвостом. Для четвероногого это тоже была возможность вырваться на свободу. В городе не было такой возможности вдоволь набегаться и поваляться в снегу.
Когда они наконец-то нашли понравившуюся елку, Мария удивила его своим желанием оставить ее на месте. - Ну вот, я так и знал, что ты всего лишь хочешь заманить меня поглубже в лес, - на лице мужчины расплылась широкая улыбка. Впрочем, они могли обойтись и без елки. Веток вполне хватит и у него будет больше времени на то, чтобы заняться Марией. - Я раскрыл ваш коварный план, мисс Бетанкур, - он притянул девушку к себе, ухватив за широкие края пальто. Девушка кинулась ему в плечо, он - в длинные локоны ее волос. Вдохнул любимый запах вместе с мороженым воздухом зимы. Это было самым лучшим сочетанием. - Ничего не глупое, - прижимаясь губами к ее прохладной щеке, Бен поглядывал на пышную елку, полагая, что в этом году у нее есть право остаться в лесу. - Не знал, что ты у меня такая защитница природы, - обнимая девушку одной рукой, во второй он держал так и не пригодившийся топор.
- Ну ладно, так и быть, не будем ее рубить, - Бен отбросил в сторону топор, но что-то не рассчитал сил и тот утонул а сугробе. - Ой, - оставалось лишь смотреть, как орудие безвозвратно исчезает за салолном горы. - Достану им новый топор, - этот топор он одолжил у хозяев домика. Видимо сама судьба не хотела, чтобы сегодня была срублена елка. Бен не особо расстроился, главное было, что рядом находилась его Мария. С елкой или без елки они все равно встретят первое свое Рождество вместе в качестве пары. - Тогда ты будешь моей рождественской елкой, - Бен украл из рук девушки бирку. Повернувшись к ней, он повязал ее в петле пальто Марии, убедившись, что та держится крепко. - Теперь на полном права, я могу нести тебя домой, - и он не шутил. Оторвав ее ноги от земли, Бен перевалил Марию через свое плечо и понес по тропинке в сторону дома. Его смех раснесся над заснеженными макушками деревьев. Впереди, заливаясь лаем, бежал Руфус и указывал им путь.

Дурачиться не входило в привычки Бена, но рядом с Марией он становился словно мальчишка. Слишком часто улыбался. Просто так. Не было определенной причины. Губы сами вытягивались в широкой улыбке. В голову лезли всякие глупости. В хорошем смысле. На щеках виднелись ямочки, которые Мария могла нащупать кончиками пальцев или почувствовать, прижавшись губами. Целовать просто так тоже было в новинку. Время замедлилось посреди белых шапок деревьев, будто ничего и никого другого больше не существовало. Было слишком хорошо, чтобы торопить время. И он не торопил. Жил каждым мгновением рядом с девушкой. Ловил ее ответную улыбку, смех, каждый вздох, как приятно теплое дыхание щекочет его щеку и мочку уха, пока она нашептывала ему свои «угрозы». Это опять-таки вызывало в нем ту же самую глупую улыбку. Как же невероятно было осознавать, что все его страхи остались всего лишь несбыточными страхами. Мария была рядом. Настоящая, единственная. Среди белоснежной природы она была самой красивой. К ней все чаще ускальзывал его взгляд. Сердце пропускало удар даже если он просто смотрел на нее. Смотрел и понимал - она моя. Ему никогда не научиться удерживать глупое сердце в узде и никогда не перестать любить ее.
- Звучит слишком «угрожающе», - таким же шепотом ответил девушке Бен. Обнимая и прижимая ее к себе, он забыл, как это - дышать. Вдыхал и чувствовал только ее запах. Был одурманен Марией. Не считал это слабостью. Хотел еще и еще, все больше запутываться в ее расставленных сетях. На эти две недели он не был согласен делить ее ни с кем. Ее сердце и тело, вся она принадлежала ему. Отбросив в сторону все страхи и предрассудки, хотелось просто жить. Жить. Любить. Просыпаться по утрам в объятиях любимой женщины, а по ночам засыпать рядом с ней, понимал, что завтрашний день не отберет ее у него. Как давно у Бена не было этой уверенности. Как давно он не дышал полной грудью. Рядом с Марией он мог сделать любое безумство. Рядом с ней было возможно все. Теперь он это знал наверняка.
- Я тоже счастлив, - сейчас по-настоящему он был счастлив. Счастье было в ее руках, в ее глазах, в каждом ее слове и прикосновении. Счастье было в том, что Мария просто была. Раньше Бен этого совсем не умел ценить. Он повзрослел. Переосмыслил. Хотел видеть в девичьих глазах улыбку, а не слезы. Хотел сделать ее счастливой, не взирая на всех завистников и тех, кто пророчил их любви слишком короткий срок. Посмотрите на них теперь! Бен вцепился в Марию зубами, не отпуская их любовь и не делая отпускать ее. - Ловлю тебя на слове, - из его горла вырвался короткий смешок. Было совсем неважно, как встречать Рождество, главное - с кем. Будь его воля и если бы на улице не было слишком холодно, они остались бы здесь, в горах. Здесь уж точно их никто не найдет. Елка играла маловажную роль в празднике. Главным «украшением» для нее была Мария. Попав в его объятия, он так легко не был готов ее отпускать.
- Пожалуйста, - едва ли его еще когда-то благодарили за то, что он ничего не сделал. Но видимо все-таки сделал. Мария принялась воплощать свою «угрозу» в жизнь. Губы девушки обрушились на его лицо - щеку, нос, подбородок, лоб - и не прекращали прикасаться, оставляя влажные поцелуи на коже. Бен забыл о чем вообще думал. Прикрыв глаза, он продставлял губы для случайного поцелуя, но Мария постоянно «промахивалась». Заурчав что-то, как довольный кот, он не с первого раза сообразил, о чем спрашивает девушка.
- Да, я кинул его слишком далеко, -  наклонившись, теперь он обрушил поцелуи на ее лицо. - Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться, - чмокнув девушку в кончик носа, вскоре Мария уже угодила ему в руки. Болтая в воздухе ногами, она ничего не могла сделать, чтобы освободиться. Он нес ее домой.
- Кажется, я и не говорил, что это игра, - еще один приступ хохота. Бен шел вперед, осторожно раздвигая ветки и следя за тем, чтобы колкие иголки не касались лица Марии. Руфус бежал впереди, делая рывок и возвращаясь обратно, бурча по поводу медлительности своих хозяев. Мария лежала у него на плече. В первые минуты еще брыкалась, Бен делал вид, что не слышит ее возмущенний. Вначале он намеревался пронести девушку чуть-чуть и поставить на землю, но потом слишком увлекся. Его ладонь еще так по-хозяйски расположилась на ее попке, что совсем перехотелось отпускать Марию. Тропинка была прямой. Чем дальше они уходили из гущи леса, тем та становилась шире. Можно было не волноваться, что какая-нибудь ветка заденет Марию. Она была легкой как пушинка и Бен действительно решил, что пронесет ее до самого дома.
Только у судьбы были свои планы. Голос Марии изменился. Она больше не шутила. Бен резко остановился. Сердце наполнилось страхом за девушку. - В чем дело? Ты в порядке? - в его голосе веяла тревога, пока он опускал девушку обратно на землю. Она качнулась. Бен инстинктивно прижал девушку к себе, обхватив руками и вглядываясь в ее лицо. Вначале она просто моргала и ничего не говорила. Прижимала пальцы у вискам. Бен думал, что сойдет с ума за эти секунды молчания. - Слушай, это была моя идиотская шут... - он оборвался на полуслове. Забыл, что хотел сказать. Стоило ему посмотреть в глаза девушки, его обдало жаром с головы до ног. Это сложно объяснить. Он просто увидел это в ее глазах. Цвет стал более насыщенным. Бездонно-голубым. Мария обхватила его лицо ладонями и смотрела прямо на него. Он это чувствовал, когда она вот так смотрела на него. - Привет... - Бен вторил ей. Тихо, так тихо, чтобы не спугнуть мгновение. - Мы не прощались, - самое глупое, что он мог сейчас сказать. Его руки в ответ обхватили лицо девушки, поглаживая бархатистую кожу большими пальцами, пытаясь запомнить этот ее взгляд. Любимый. Ясный. Неповторимый. Эти морщинки в уголках глаз и яркие искры в бездонных зрачках.
- Как... как такое возможно... - он запинался. Это бы не вопрос. Кажется, откуда-то он знал, что произошло. Знал и боялся спугнуть мгновение. Гора каким-то образом вернула им воспоминания о прошлом и позволила Марии увидеть проблеск света. Здесь же она видела его в предыдущий раз. Ее глаза менялись. Она не смотрела сквозь него. Она смотрела прямо в душу, поглощая каждый сантиметр расстояния между ними. Спустя секунды все вновь затянула тьма. Но Бен не отпускал Марию. Прижался губами к ее губам, пытаясь ухватиться за ниточку этого озарения. Целовал как будто в первый раз. Целовал, как будто это было в последний раз. Целовал, пока не закончился воздух в легких, а потом полностью опьяненный подхватил Марию на руки и понес домой.
Дорога была короткой. Бен прижимал девушку к груди, шептал ее имя, обжигал ее щеку и висок жарким дыханием. Он спешил попасть в домик на опушке леса. Ноги сами указывали верный путь. Помогал и Руфус. Казалось, что они прошли так много, а путь обратно все равно был быстрее. Впереди уже виднелась крыша дома. Бен занес девушку на крыльцо и опустил на ноги. Приникнув к губам Марии, он пытался попасть ключом в замочную скважину, при этом не выпуская девушку из объятий. Потребность в ней была слишком большой. Ему было необходимо почувствовать ее близко, еще ближе. Доказать, что они оба живы. Эту потребность нельзя было контролировать. Наконец-то он отпер двери и затолкал их в коридор. Ключи упали на пол. Дверь захлопнулась. Пес прошмыгнул на кухню. Эти звуки были так далеки... - Ты нужна мне, Мария... Ты моя, только моя... - остались только переплетенные рваные дыхания. Бен обхватил Марию обеими руками и прижал к стене, пытаясь стянуть с нее мешающую одежду.

Судьба всегда слишком жестоко обходилась с ним. Пинала, отбирала, толкала во тьму. Бен мирился с этим очень долго. Принимал как должное то, что все, к чему он прикасается, рано или поздно гибнет. За ним всюду следовала смерть, тьма, кровь. Он предпочитал оставаться один, чтобы никого не тянуть за собой. Такая судьба могла длиться... год, два, может пять, от силы десять лет. Он не пророчил себе долгое существование. Зачастую сам шел навстречу смерти, чтобы избавиться от боли, одиночества и тюрьмы, куда он сам себя заключил. Выбравшись на свободу, он так и не покинул стальную клетку. Все еще был в заключении. Не верил судьбе. Не верил себе.
Говорят, любовь меняет человека. Он бы не поверил, если бы не испытал это на собственной шкуре. Любовь действительно изменила его. Бен выбрался из черной дыры. Внутренние часы перестали тикать, отсчитывая время. Он вновь мог жить, дышать, строить планы на будущее. Мог не спешить существовать от ночи до ночи. Одной хрупкой девушке удалось то, чего он не мог добиться годами. Его Мария стала благословением для него. Ангелом, которого он видел, спускающегося на землю и протягивающего раскрытые руки для объятий. Бен до сих пор чувствовал эти крепкие объятия. Близость Марии не давала забыть, оступиться, повернуть назад. Она спасла его. Ради нее он был готов стать другим человеком. Все с теми же замашками собственника, но не рушащего восстановленные мосты. У них все получится... уже получалось.
То, что произошло на склоне горы, было похоже на настоящее чудо. Мимолетное, но истинное волшебство. Такие моменты особенно крепко заседали в душу. Бен нашел в себе силы смириться с тем, что девушка больше не сможет видеть. Это было трудно, чертовски трудно. Каждый раз он надеялся, как впервые. Но подобных проблесков света уже не происходило очень давно. Они не поддавались никаким объяснениям и логике. Даже умные головы профессоров не могли решить это годоволомку. Сейчас тоже он не тешил себя надеждой, что это что-то изменит. Скорее это изменило их, а не то, что Мария вновь могла видеть. Это сделало их еще ближе. Неважно было, видит девушка или нет, это не изменило его отношение к ней. Он любил ее также сильно. Еще сильнее. С каждым днем Бен ловил себя на мысли, что счастлив просто потому, что Мария была рядом. Недуг не делал ее хуже. Это не был изян. Напротив, он считал, что это достоинство Марии. Ей было подвластно чувствовать и «видеть» то, что не могли видеть другие. Это только малая часть того, за что она покоряла его.
Словами это было сложно описать и обяснить. Иногда все, что нужно было - позволить, чтобы тело говорило за него. Его притянуло к Марии словно магнитом. Он вновь чувствовал это - будто обретает Марию после долгой разлуки. Нужно было прикоснуться к каждой частичке ее тела, убедиться, что это действительно она, показать, как сильно ее не хватало. Мешала только чертова одежда! Бен любил зиму, но иногда бесило, что нужно надевать так много на себя, чтобы выйти на улицу. Его маниакальная тяга держать Марию в тепле на этот раз сыграла с ним злую шутку. Путаясь в одежде, он одновременно не отрывался от девичьих губ и пытался стянуть с нее шарф, расстегнуть пальто, высвобидить ее свитер... футболку... бюстгалтер. Каким-то чудом ему удалось стянуть с девушки сапоги. Она помогла ему расправиться со своими брюками, но этого все равно было мало. Ему было необходимо почувствовать ее обнаженную кожу, прижатой к его коже. Жизненно необходимо. Как дышать.
Рваные вдохи и выдохи вырывались из его груди. Опаляли уста Марии. Пришлось на миг оторваться от ее губ. Бен скользнул взглядом вдоль ее стройных ножек. Руки вторил его взгляду, лаская обнаженную кожу мозолистыми пальцами. Он избавился от своей рубашки. Куртка исчезла уже времечко назад. Потянувшись к штанам, он расстегнул пуговицу и спустил их к бедрам. Подхватив девушку за попку, он оторвал ее ноги от пола. - Я уже добрался до тебя, - ее дерзкий смех лишь раззадорил его. «Твоя» эхом проносились по дому. Сердце согревало осознание того, что Мария принадлежит только ему. Градус температуры рос между ними. Бен чувствовал, как жар волнами наступает, окутывая все тело. Он раздвинул ножки Марии коленкой и без промедления проник в нее. Пульсирующий член вошел в нее на всю длину. Поймав рвущийся наружу стон губами и прижимая ее сильнее к стене, он овладевал любимой женщиной. Одна рука обвилась вокруг ее талии. Вторая по-хозяйски расположилась на обнаженной попке. Толчки сразу стали настойчивыми и сильными. Бен сжал девичьи ягодицы и шлепнул по ним ладонью. Раз. Второй. Пальцы впечатались в бархатистую кожу, оставляя свой след. Этот звук пробудил в нем голод. Возбуждение наливалось в окаменевших мышцах, пульсировало в паху, вырывалось из груди гортанным рычанием. Он двигался, неумолимо, быстро, желая прочувствовать Марию всю без остатка. - Держись за меня! - он скомандовал. Ритм его движений становился все быстрее. Бен вдыхал и чувствовал только запах Марии. Обволакивающий. Терпкий. Любимый. Он был опьянен ею. Она была везде и он хотел еще, еще и еще... до бесконечности. Почувствовать, что они живы. Они были живы и были друг у друга. Будут живы всегда. Пресытятся друг другом ненадолго, а потом опять почувствуют этот неподвластный им голод по друг другу. Бен вцепился в свою удачу, в свою Марию и теперь ни за что не отпустит ее. Никогда.

Она дразнила его. Даже в такие моменты это казалось правильным и таким завораживающим. Будто спустя целую вечность полета, он вновь ступил обоими ногами на землю. Знал, куда идти, знал тот путь, куда следует двигаться, чтобы обрести утраченное счастье. Все складывалось так, как должно быть. Бен перестал обижаться на судьбу, не винил ее в тех поступках, которые он сам совершал. Он не винил ее за то, что Мария потеряла зрение. Очень долгое время он считал себя виноватым и не знал, как подступиться к девушке, как вымолить прощение... как начать все сначала. Но и сейчас они не начинали сначала. Они продолжали с того места, где остановились. За спиной осталось очень много фатальных ошибок, которые приподали ценные уроки. Они не начинали сначала... они перевернули страницы, чтобы переписать их историю и ничего не забывать. В их прошлом было и очень много теплых воспоминаний. Иначе бы ни она, ни он не цеплялись за прошлое. Проще отгородиться от того, что причиняет боль, а не пытаться все исправить. Но их любви фундамент не состоял только из боли. Было столько всего ради чего бороться. Бен продолжал это делать каждый день, чтобы Мария оставалась рядом. Не силой, а потому что сама хотела остаться. Пока что выходило неплохо. Черт, выходило офигенно!
Бен становился смелее. В повседневных вещах, в их близости. Не анализировал, а потом делал. Некоторые обстоятельства не просили этого. Он бросался с головой вперед, полагаясь на инстинкт и ощущая, что Мария чувствует то же самое. Они были так близки друг к другу. Страсть их поглотила. Вышла на первый план. Не осталось слов, которые нужно было сказать. Лучше всяких слов говорили их тела. За месяцы разлуки они ничего не забыли. Одно первое прикосновение и все вернулось, порывистым ветром врываясь между ними и сталкивая вместе. С тех пор Бен не мог пресытиться Марией... никогда не сможет. Ее всегда было мало. Мало прикосновений, объятий, мало обжигающего дыхания на губах друг друга, мало обнаженных тел.
Одежда давно лежала под из ногами, а ему все было мало... мало его Марии. Руки скользили по ее телу. Шлепки ладони эхом разносились по коридору. Этот коридор впитал в себя столько эмоций. Их хотелось повторить. Обрасти новыми. Заполнить ту пустоту, которая была, пока Мария находилась так далеко от него.
Мария внезапно дернула его за волосы, отрывая голову назад. Бен открыл глаза, вглядываясь в ее глаза затуманенным страстью взглядом. Ее «хочу» больше походило на приказ, чем на просьбу. Это в иной раз доказывало, как они изменились... как изменилась Мария, вновь разрешая себе доверять ему. Бен прорычал что-то на лишь им понятном языке. Толчки прекратились, когда он опустил ноги девушки на пол. Обхватив ее за талию, он резко развернул Марию спиной к себе. Выставив вперед ладонь, впечатал ее тело в стену. Его ладонь и удержала ее от удара о стену. Скользнул взглядом по торчащей попке. В миллиметрах от ее кожи торчал его член, пульсирующий и поблескивающий от девичей смазки. Он провел пальцами по ее округлым ягодицами. Шлепнул по ним ладонью. Этот звук впрыскивая в кровь неконтролируемое желание, возбуждение. Жажду! Бен издал хриплое рычание. Ухватившись за попку Марии, он раскрыл ее анальную дырочку. Толстая головка утонулась в стянутое мышцами колечко. Двинув бедрами, головка протаранила стянутую плоть девушки. Он продвинулся еще глубже, в пару толчков полностью овладевая ее попкой.
Из горла мужчины вырвался гортанный стон. Она была такой узкой, горячей, возбужденной. Он обожал ее чувствовать такой. Грудь прижалась к спине Марии. Бен начал двигаться, тут же наращивая темп. Руками обхватив ее за попку, он скользнул пальцами к опустевшей дырочке влагалища. По-хозяйский вторгнувшись между припухлых лепестков, он погрузил в нее свои пальцы. Наматывая длинные локоны на кулак и отводя их назад, его губы обрушились на ее щеку, изгиб шеи. Язык нашел любимое местечко, где пульсировала жилка. Он укусил ее кожу. На этом Бен не остановился. Ласкал и покусывал зубами кожу на плече Марии. Оставлял следы над лопаткой. Острые клыки рисовали алые отметины. Он не сдерживался, вколачивая девичье тело в стену, он хотел чувствовать ее всю без остатка. Здесь посреди леса им не нужно было сдерживать себя и опасаться, что их кто-нибудь услышит. В квартире Марии были слишком тонкие стены, а ему так нравилось закрывать ладонью ее рот. В этом было нечто первобытное, запретное и такое манящее. Но сейчас, вместе рта, он нашел иной способ. Бен вновь стал шлепать ее по попке, окрашивая девичью плоть в алый цвет и прося... нет, требуя, чтобы она кричала и стонала, демонстрировала свой голосок, который он обожал, как обожал и Марию. С каждым днем все сильнее влюбляясь в нее и становясь все больше зависимым ею... его Марией.